Непротивление злу насилием

Джереми Питт споткнулся о порог камеры, в которую их втолкнул конвой. Ноги не слушались молодого шкипера. За эти трое суток без сна он испытал столько ужаса и боли, что почти перестал реагировать на окружающую действительность и просто волочился кое-как, в цепях, за доктором Бладом. Доктор в очередной раз подхватил шкипера под локоть, не дав упасть носом в пол. Потом быстро проволок своего “напарника” по кандалам вдоль стены в дальний угол большой, вонючей и душной камеры и заставил сесть на пол, усевшись рядом. На шкипера начал накатывать озноб, он стучал зубами и дрожал всем телом. -- Мистер Питт, - позвал доктор, - посмотрите на меня. Джереми уставился на Блада круглыми глазами. -- Молодец, - сказал доктор и ласково улыбнулся. Питту эта улыбка показалась настолько не к месту, что он сначала глупо хихикнул, потом прыснул, а потом и вовсе начал смеяться все громче и громче. Блад предотвратил начинающуюся истерику чувствительной оплеухой. -- Послушайте, шкипер. Послушайте меня внимательно, это важно! Во-первых, ведите себя очень тихо. Во-вторых, не поднимайтесь с пола, старайтесь быть за спинами других заключенных. В-третьих, не разговаривайте ни с кем, кто не из наших. Ну, то есть, не разговаривайте ни с кем, кого вы не видели в нашей партии. А лучше вообще ни с кем, кроме меня, не разговаривайте, - подытожил доктор, - вы поняли? Шкипер кивнул. Потом спросил: Почему? Блад покосился на него со странным выражением лица. -- Эммммм. Вы очень миловидны, шкипер. В этом месте мловидность вам не на пользу. Питт подумал, что доктор тронулся умом, но у него не осталось сил ни на удивление, ни на сочувствие. Поэтому он просто кивнул, изображая понимание. В камеру ввалился конвой. С них сняли цепи. Пиная и толкая выдали по кружке воды и оставили “в покое”. -- Что теперь? - спросил шкипер доктора. Как будто тот мог содержательно ответить на этот вопрос. Но, как ни странно, доктор имел план действий на первое время. -- Теперь, - сказал он, - мы понаблюдаем за этим отребьем и узнаем, кто у них главный. Отребьем он определил тех, кто был в камере до них. Спокойно понаблюдать не получилось: Волверстон, огромный верзила из их партии, нашел наконец выход своей ярости, начав избивать первого попавшегося оборванца из “стареньких”. Волверстон был ранен и почти ничего не соображал от боли. -- Ах, как это не вовремя, - поморщился доктор, - этак нас всех просто перережут до того, как мы узнаем, какая у этих простейших тут иерархия. Немного согревшийся и пришедший было в себя Питт следил за дракой с открытым ртом. Камера была достаточно большой, чтобы заваруха не доставала до их угла. К тому же, она быстро кончилась. Ослабевшего от ран Волверстона жестоко избили и свалили кровоточить в углу. Питт водил глазами по толпе старых обитателей камеры. Зрелище было впечатляющим: полуголые, в струпьях, тощие как скелеты, с полу-безумными лицами, эти оборванцы наводили ужас. Они на людей-то были похожи весьма отдаленно. И их было много. -- Вот через пару месяцев и мы будем выглядеть так же, - сказал доктор одобрительно, - если доживем. Эта тирада испугала шкипера больше драки и жутких сокамерников. Доктор Блад, который до сих пор проявлял незаурядное присутствие духа и выдержку, похоже, действительно сошел с ума. Как следует погоревать Питту, однако, не дали. Толпа оборванцев повернулась к ним. Она колебалась, угрожающе зудела и вела себя как единый организм, одна большая жуткая рожа, которая теперь смотрела на новоприбывших. Несколько мужчин из их партии расправили плечи, шагнули вперед и попытались завязать разговор. -- Демонстрация бессилия и недораспушение хвостов, - прокомментировал Блад. Он поднялся на ноги и наблюдал за движениями толпы из их с Питтом угла. Шкипер попытался встать, но доктор нажал ему рукой на плечо, заставив опуститься на место. Демонстрация бессилия закончилась, не успев начаться. Первому заговорившему из их партии, Тэйлору, дали в зубы, выбив восемь передних, потом толпа старых накинулась на него, увлекая в свои недра. Несколько минут оттуда доносились крики, похожие на рев убиваемого животного. Потом все затихло, мужчину видно не было. От толпы старожил отделился мерзкого вида субъект. Одет и откормлен он был лучше остальных. Рой оборванцев сразу образовал что-то вроде клина за его спиной. -- Тааааак, прогнусил субъект, - и кого из вас, сладкие б***и мы нагнем первым? Питт не понял значения фразы, но ничего хорошего им явно не сказали. -- А вот и главный, - прошептал Блад. Могли бы сидеть тихо, с тем же результатом. И все были бы живы. -- Почему никто не помог Тэйлору? - спросил доктора Питт, который вдруг, совершенно ни с чего, решил, что помогать должен был именно доктор. Вопрос был полон укоризны. -- Потому, что их в пять-шесть раз больше и у них ножи, - спокойно отозвался Блад. Доктор вообще вел себя очень странно. Питту стало казаться, что мистер Блад заранее знает, что будет происходить дальше в этом хаосе. Или, по крайней мере, ждет каких-то определенных событий. Тем временем Главный начал осмотр своих новых рабов. Что расстановка сил именно такова, было теперь ясно всем. Он ходил вдоль подававшихся назад рядов новичков и говорил. То, что он говорил, ввело Питта в состояние липкого ужаса. До транса, до невозможности двигаться и резей в желудке. Хмырь рассказывал о насилии, применяемом к женщинам и мужчинам любых возрастов и сословий. О том, что конкретно из этого арсенала он сейчас применит к своим новым “сладким кисочкам”, и не он один, а вся его шобла. Хмырь явно выбирал первую жертву. Шобла позади него гоготала и приплясывала. Питт скрючился за спиной Блада, который пытался его заслонить. Тот мельком оглянулся на шкипера, на его лице был тот же страх, что и у всех остальных. Самообладание в этой ситуации, видимо, покинуло и саркастически настроенного врача. Вскоре Главный определился с первой жертвой. Мужчину утащили в угол и, судя по воплям, дикому визгу и рыданиям, приступили к исполнению того, чем угрожали. -- Я умру, прежде чем позволю сделать с собой… Это…,- прошептал Джереми, трясясь. -- Вот, святая наивность, - прошептал Блад себе под нос, - Шкипер, никто вам не даст умереть, к сожалению. Вернее дадут, но после. -- Что же делать? - просипел Питт, давясь подступающей тошнотой (вопли не прекращались). -- Я не знаю, мистер Питт, - ответил доктор. - Будем надеяться на какое-нибудь удачное стечение обстоятельств. Крики стихли. Главный снова вынырнул на поверхность своего роя людского брака, шипя и шепелявля на каком-то перевернутом языке. Из его “речи” было ясно, что первого несчастного растерзали его ребятки. А теперь он ищет развлечение для себя. Он снова стал бродить вдоль их рядов, ряды снова подавались назад. Так, будто хотели просочиться сквозь стены. Главный вился все ближи и ближе к углу, где стоял Блад и сидел Питт. Питт почти перестал дышать. Блад следил за этими перемещениями неотрывно и сосредоточенно, ощупывая упыря взглядом с ног до головы. Главный поравнялся с ними и уставился на Питта. Посмотрев на шкипера пару секунд он, вдруг перевел взгляд на Блада. -- Каков красавец, - просипело отродье, - и брыкаться небось будешь, сладенький, я строптивеньких люблю. -- Нет, зачем? Ведь тут такое удачное стечение обстоятельств - ответил Блад и совершенно неожиданно положил упырю руку на плечо, потом на шею и развязно ухмыльнулся, приблизив свое лицо к его. Вторая рука доктора легла на талию Главного. Питт не верил своим глазам. Главный, похоже, тоже не ожидал такого рвения от нового подопечного, и поэтому на мгновение замешкался отдать команду “фас” своим. Все, что произошло дальше, заняло несколько секунд. Но шкиперу показалось, что они растянулись во времени до бесконечности. Блад выудил откуда-то из складок тряпья Главного серпообразный самодельный кинжал. Схватив уродца за загривок, развернул лицом от себя, к толпе его ублюдочных приспешников. Задрал ему голову и одним движением перерезал горло от уха до уха. Главный стал биться в конвульсиях, размахивая руками перед собой и, через несколько мгновений, обмяк. Блад же подхватил его под подбородок и продолжал держать на весу тело, артериальная кровь из которого все еще вырывалась струями и поливала застывших “соратников” безвременно почившего. Закончилась эта эпическая сцена тем, что один из оборванцев рыпнулся было вперед, но тут же упал мешком, дико воя, получив от Блада вертикальный разрез от паха до груди. То, что происходило потом, Питт помнил фрагментами и как в тумане. Сначала его тошнило в углу. За его спиной происходили какие-то движения людских масс, слышался голос доктора, отдававшего кому-то какие-то распоряжения. Потом стоны пострадавших. Потом шкипер то ли уснул, то ли потерял сознание. Потом его трясли за плечо. Тряс его доктор Блад. -- Мистер Питт, вы можете сделать несколько шагов? Пойдемте, у нас теперь есть отличные верхние нары. Вам надо бы поспать. Вместо ответа шкипер опять согнулся пополам и отвернулся в угол с очередным приступом рвоты. -- Шкипер, - сказал доктор устало, - к сожалению, весь этот спектакль был необходим. Ибо единственный способ выжить здесь - это показать окружающим, что ты - еще более дикая тварь, чем их бывший начальник. Пойдемте уже, приляжем. Питт, вяло переступая, пошел за доктором и осел на отведенную ему койку. -- Что же дальше? - снова задал он доктору свой неуместный вопрос. -- Нуу, этой ночью нас попытаются прирезать пару раз. Так, по инерции, - отозвался Блад, - поэтому спать будем по очереди. Он назвал тех, кто будет спать и тех, кто будет охранять их сон. Удостоившиеся сна повалились на койки, как будто у них разом закончилась воля и интерес к жизни. Сентинели же смотрели на Блада со страхом и недоумением. Блад, видимо, заметил их взгляды и усмехнулся. -- Вольно, мои трепетные лани, - произнес он ядовито, - Теперь вы снова можете позволить себе роскошь непротивления злу насилием. И снова за мой счет, - добавил он тише. -- Ничему меня жизнь не учит, - было последним, что услышал Питт, проваливаясь в сон.