Одурманенные.

Несколько недель я наслаждалась общением с Хосоком. Когда он впервые меня увидел, засмеялся, как ребёнок и ещё долго взволнованно говорил, и допускал ошибки. Хотя не мне говорить об ошибках. Сама удивляюсь, как они меня понимали. Частенько в нашу переписку или видео общение вторгались Тэхён, Чимин и Джин. Иногда это было забавно и мило. Они все очень хорошо относились ко мне. Джин даже как-то по-особенному, уважительно и чутко. Он, действительно, был старшим, но при этом очень милым хёном. Совсем не таким, каким я помнила его с тех лет. Думаю, что его отношение ко мне было связано с тем, что разница в возрасте у нас была самой маленькой. Безусловно, я изменилась. Всё заиграло новыми красками. Ожило. И чувствовать себя стала гораздо лучше. Хотя опять же скрывать не стану. Мне этого было мало. Всякий раз, когда я видела Хосока или получала первое за день сообщение у меня внутри всё клокотало. Я думала, что за эти месяцы успокоюсь, и без прикосновений всё будет в порядке. Но я оказалась совершенно не права. Нам уже не нужны были прикосновения, чтобы ощутить жар внутри. Порой мне казалось, что я способна телепортироваться к нему — настолько сильно было моё желание оказаться рядом с ним. Я постоянно требовала видеть его, также как и он. Больше, отговорки о том, что я не одета, плохо выгляжу или что прыщик выскочил на лбу не срабатывали. Когда он слишком задерживался и не выходил на связь необычно долгое время, я томилась, как птица в клетке. А когда на экране появлялось прекрасное лучезарное лицо Хоби я забывала обо всём на свете. Не раз проворные ребята включали мне то смешные, то поразительные, то слишком провокационные прямые эфиры с Хосоком. Так, бывало, я наблюдала некоторые дурашества Хосока, по которым мембры очень скучали. В такие эфиры Тэхён шептал мне слова благодарности за самого счастливого Хоби-хёна на земле и за то, что Бантаны вновь расцвели. А, бывало, что мне запускали скрытые эфиры с репетиций или даже его танцевальных выступлений из-за кулис. Тогда я наблюдала за ним с замиранием сердца. Он был настолько шикарен, страстен и волнующ, что земля уходила из-под ног. Его движения стали более гармоничны и легки. Однажды, мне удалось посмотреть репетицию его песни для меня. Хосок заметил съёмку, но продолжал петь, а у меня сердце сжималось. Я и не знаю, как описать вам словами те чувства, когда тебе поёт человек, который тебя восхищает и которого ты чуть ли не боготворишь, песню собственного сочинения, с искренними словами и чувствами таким красивым, глубоким и нежным голосом. Это осчастливило меня до глубины души. Никогда в жизни не думала, что к тридцати годам услышу посвящённую мне песню и буду так растрогана. Всё это время мы рассказывали друг другу всё. И как день прошёл, и как звали мою собачку в детстве. Очень много интересного узнала о Хосоке и его семье. Что-то из тех данных, что летали по интернету оказались правдой, а что-то нет. И представьте мой восторг и гордость, когда я узнавала настоящего Хосока и видела, то, что не было дано никому из АРМИ. Но я была его любимой девушкой, и он выкладывал передо мной все карты. И, кстати, девушкой, о которой он уже говорил с сестрой и родителями. (К слову, они с охотой хотели со мной познакомиться.) Наступил вторник уже третьей недели с момента выхода Хосока на связь. В понедельник нам с ним не удалось поговорить. Он заранее предупредил, что не сможет уединиться, поэтому впервые настолько радостная наступлению вторника я просто парила над землёй, пока шла на работу. Всё так красиво казалось вокруг. Деревья уже покрылись золотыми пятнами и ветерок прохладный, но, чертовски, приятный, раздувал мои волосы. Я легко ступала по асфальту и решила для себя, что пора вернуться в группу танцев, которую забросила. Мне и ранее не хватало движения в ритмах, но из-за того, что они напоминали мне о Хосоке пришлось бросить. Мышцы ослабли, но желание станцевать пару забытых движений было куда сильнее. Недалеко уже от места работы, проходя мой скверик, я сделала пару комбинаций ногами и довольная тем, что получилось, пошла дальше. Однако, странное чувство будто на меня кто-то смотрит заставило повернуться в сторону сквера. Там, на моей всегда пустующей скамейке сидел человек, что было весьма необычно. По виду, это был молодой мужчина. В светлых джинсах, батнике, кепке натянутой до самого носа, он сидел, скрестив руки. Я удивилась, поскольку он на меня не смотрел вовсе. Но стоило мне только отвернуться, как вновь почувствовала взгляд. Я опять оглянулась на мужчину и по телу пробежала дрожь. Он уже в упор смотрел на меня. Лица его было не разобрать. Слишком далеко находились мы друг от друга. Я ускорила шаг и, как пуля, влетела в корпус. Ещё некоторое время мне не давал покоя этот странный парень, ровно до того момента, как я получила сообщение от пользователя TaeTae Vante. В этот раз мне довелось наблюдать картину спора Джина и Намджуна. Они нагло вошли в комнату Хосока, поздоровались со мной и продолжая спор, требовали от Хосока разрешить его. — Ребят! Вы же видите. Я с Кэти! — Ничего! — сказал Джин. — Пусть Кэти тоже поможет нам! Вот смотри, Катэрин… — Джин позволял себе меня так называть. — Джин-хён! Я просил так к ней не обращаться, — сверкнул глазами Хосок. — Прости, Хоби. Так вот, Катэрин! — Джин-хён! Ну в самом деле! Джин только улыбнулся и потрепал Хоби за шею. — Так вот! Намджун утверждает, что музыку надо слушать на хорошей акустике, в студии и желательно с кем-то, чтобы потом обсудить её. Я же! — склонил он голову, — утверждаю, что музыку следует слушать в хороших наушниках и исключительно в одиночестве, чтобы насладиться и пропустить через себя. Как ты считаешь? Хосок тоже с любопытством взглянул на меня. — М-м-м. Пожалуй, соглашусь с Джином, — тот заулыбался, как мартовский кот, — но не потому, что считаю так лучше, а потому что я только так и слушаю. У меня-то нет суперской акустики и студии, как у вас. Поэтому мне сравнивать не с чем. Теперь на лице Намджуна растянулась улыбка. Но как только я договорила вдруг раздался треск стекла и в мой офис что-то влетело. Мне повезло, что я сидела далеко от окна. От неожиданности я дёрнулась. — Кэти! — увидев как замельтешила камера, вскрикнул Хосок. — Катэрин! — Кэти-нуна! — Всё в порядке, мальчики! — вернула камеру в прежнее положение. — Это просто кто-то бросил камень в окно. — Что значит просто бросил камень в окно?! — ошарашено воскликнул Хосок. — Катэрин, у вас в городе беспорядки? — Нет. — Тогда скажи, что это был не камень, а разбилась ваза, иначе Хоби не сможет ещё долго придти в себя, — озабоченно глянул Намджун на Хосока. — Кэти! — сурово вскрикнул Хосок. Его глаза наливались гневом. — Решено! И больше я тебя слушать не стану! Мы наймём тебе охрану! — Хосок-щи, — закатила я глаза. — Ты снова заводишь эту тему… Я же в последний раз уже сказала, что мне не нужна охрана. Это, наоборот, ещё больше подозрений на меня наведёт. — Я не буду сидеть здесь сложа руки! — таким же суровым голосом упирался он. Намджун и Джин украдкой переглянулись и притихли. — За тобой оставлю лишь выбор. Хочешь ты корейского телохранителя либо местного. — Хос… — Это не обсуждается! — не удержался он от вскрика. — Кэти, лучше не спорь, — поддержал Джин Хоби. С таким напором и таким впервые грозным Хосоком мне пришлось смириться. Но откуда мне было знать, что такая реакция Хосока была вполне оправдана. Спустя всего пару дней после того, как мы начали с ним активно общаться, он стал получать записки, якобы от фанатов, с угрозами. Первые были банальными и он даже не воспринимал их всерьёз. Но последующие становились всё более смелыми и, по-настоящему, пугающими. Угрозы были в мою сторону. Если Хосок не прекратит любую связь со мной, я буду постоянно в опасности и со мной может произойти несчастный случай. Усугубляло всё — детали, о которых упоминалось в записках. Например, моё место работы, сквер возле неё, адрес дома и даже марка шоколада, который я продолжала покупать. Хосок никому ещё не говорил, но этот случай заставил его после отключения связи поделиться с Намджуном и Джином о своих опасениях. Ребята его поддержали и пообещали оказать помощь во всём, в чём потребуется. — Мы позаботимся о Катэрин, верно? — Джин оглянул Намджуна и обеспокоенного Хоби. — Ты меня ещё спрашиваешь? — воззрился на него Хосок. — Прости. Я это к тому, что мы будем вместе её защищать. Она теперь часть Бантан. — Она наша нуна. Она твоя любимая. — сказал Намджун. — Теперь это и наш долг. Хосок тяжело вздохнул и они начали планировать, как им решить вопрос с охраной без участия менеджеров и продюсеров.