***
Мы сидели за обеденным столом на просторной кухне, ожидая пока Дилейни подаст ужин. Как и обещала, она приготовила кролика. Мы с Люси подозрительно переглянулись, когда из духовки стал доноситься очень даже неплохой аромат. Даже слюнки потекли. Жестом Люси спрашивала, мол «что происходит?». Я в ответ лишь пожала плечами. Что-то пошло не так. — Ну, вот. Пробуйте, — с довольной улыбкой поставила перед нами по тарелке моя рыжая. Перед тем как попробовать, я решила, на всякий случай, потыкать в него. Ну, а что? Вдруг оно взорвётся. Не поверите, но и такое бывало. — Что… Что ты делаешь? Нонна, прекрати! — сдвинула возмущенно брови Дана. Она явно растерялась, когда я полезла под стол, когда с тушки немного потекло жидкости. Я подумала, что бомбанёт. Вернувшись на место, я всё ещё с недоверием смотрела на то, как Люси уже с удовольствием ест второй кусок. — Это серьёзно вкусно, не бойся, — уплетая один за другим кусочки, тараторила малая. — Подождите… Что значит «не бойся»? — Дана, тихо. Прищурившись, я-таки откусила немного. И, о боги! Это действительно вкусно! Неужели моя девочка научилась готовить?! Не прошло и двух лет. Дилейни выжидающе смотрела на меня. — Что? — теперь я уставилась на женщину, — вкусно, как всегда. Пожав плечами, я невозмутимо продолжила приём пищи. — Ничего… — подозрительно тихо сказала Дилейни и тоже принялась есть. Мы с Люси снова переглянулись, улыбнувшись. Наконец-то Бог услышал наши молитвы, а то я уже устала готовить одной или есть ресторанную пищу (как бы странно это не звучало).***
— Так что означало «не бойся» и ваши переглядывания за столом с Люси? — неожиданно спросила Дана, разрывая эту блаженную тишину. Я-то понадеялась, что обойдётся. Я оторвалась от чтения и посмотрела на любимую. Она стояла в ванной, нанося на лицо один за другим крема из разных баночек, один дороже другого. У нас вся ванная комната заставлена этим хламом. Нет, я всё понимаю и сама люблю эти масочки, кремчики, но всё должно быть в нормальных пределах, а кто-то не умеет вовремя остановиться… Притом всегда. — Зачем столько бутылочек, учитывая, что большей частью ты не пользуешься? Она обернулась. — Не меняй тему. Если я плохо готовлю… — Ты отлично готовишь! Просто не всегда…. — Тарасова, не ври мне. Я всё знаю. Дана прошла в спальню и опёрлась об дверной косяк, скрестив руки на груди. — Ты не можешь ничего знать. Ты невнимательная. — Невнимательность не равна глупости. Так что там? Говори. — В твоём случае это одно и тоже, — тихо сказала я сама себе, надув губы, — и давно знаешь, что не очень в… готовке? — О Боже, Нонна, да с того момента, когда впервые моя яичница в десять лет ТАК пригорела, что сковородку пришлось выбросить. — Значит, ты не обижаешься? — моя мордочка попыталась состроить саму невинность. Иногда получалось. — Ещё как! Ты два года врала мне! Иногда. — Ты тоже мне врала! Идём ва-банк. — Это ещё в чём? — на её прекрасном белом личике, покрытом немного веснушками, пролег треугольник морщин. Всегда, когда хмурится. — Ты не предупредила, что так отвратительно готовишь, — тихо пробубнила я. — Ах так! Тут-то в меня полетело всё, что можно — начиная от расчёски, которой она пользовалась, пока мы говорили, до спальных подушек. Спасибо, что ничего очень тяжёлого не было. Я бы была уже в нокауте. Но сейчас нужно бежать. Мисс Дилейни, конечно, очень сексуальная, когда злится, но только если не на меня. Пришлось отбиваться. Я прыгала с одного стула на другой, почти снесла плазму, врезалась в ножку кровати, а это жесть как больно. — Тебе всё равно некуда бежать! — в порыве злости крикнула Дана. Я ненадолго задержала взгляд на ванной — единственное моё спасение. Перепрыгнув широкую кровать, я сломя голову принялась бежать. — Куда собралась? — как из-под земли появилась эта рыжая истеричка, перекрыв мне путь в комнату. — Ёб твою мать же, — единственное, что мне оставалось. А хрен с тобой. Чего уже терять. Спустя секунду, я уже крепко прижимала телом Дану к дубовой двери. Ещё секунду — и накрываю её губы поцелуем, и чувствую ответ. Воздух в комнате накаляется. Становится тяжело дышать. Она нежно кусает мою нижнюю губу, а мои руки тем временем пытаются снять с Дилейни шёлковую ночнушку. — Подними руки, — прерывая такой сладкий поцелуй, шепчу я. Моё тело горело от нетерпения, и я начала тихонько стонать, когда ощутила её холодные пальцы на своей шее. — Мы не договорили, — чертовски сексуальным голосом шепчет мне любимая. Мои ноги буквально подкашиваются от горячего дыхания на шее. Как же заводит этот хриплый голос. Может, у меня фетиш? Мм? — Позже, — я запинаюсь, когда вижу Дану абсолютно голой, — позже обсудим. Я резко хватаю её за запястье и веду к кровати. По пути приглушаю свет до минимума. Миг — и рыжая уже подо мной. Какой же замечательный открывается вид, однако: рыжие волосы растрепались по подушке, горящие глаза полны возбуждения, зрачки расширены, руки на моей талии, грудь тяжело вздымается. Она медленно облизывает свои губы, смотря прямиком мне в глаза. Невольно сглатываю и повторяю те же движения. — Нет, мы поговорим сейчас, — Дилейни рычит, и я одним движением оказываюсь внизу, а она садится на меня сверху. Пухлые губы начинают медленно, словно пытка, спускаются по моей шее всё ниже и ниже, в то время как её руки нежно сжимают мою грудь. Неожиданно быстро рыжая опускает руку к самому чувствительному месту, под резинку трусов. От ощущения горячей влаги на пальцах, по её телу пробегает волна дикого возбуждения и она прогибается в спине, — значит я невкусно готовлю… — Я бы сказала — ужасно, — со стоном вырывается у меня. — Ты же понимаешь сейчас, что нарываешься? — с ухмылкой шепчет Дана. Она сильно сжала мои бёдра, оставляя тем самым красные отметины от ногтей. Как же я ненавижу, когда она так делает. Знает же, стерва. Но у меня тоже есть туз в рукаве. Я резко отталкиваю любимую и сажусь сверху. Пока она до конца не поняла, что произошло, быстро, но аккуратно, вхожу в неё двумя пальцами. Каждой клеточкой ощущаю, как же я её сейчас бешу, но, как жаль, она ничего не может с этим поделать. Бешу и возбуждаю. Не умеет она скрывать эти два чувства. — Готовишь, конечно, ты хреновенько, — смотря прямо в её горящие глаза, шепчу я в самые губы, — но на вкус — ты восхитительна, — я вынимаю пальцы из её лона, не спеша, один за другим, кладу себе в рот. Так же медленно вынимаю их, давая теперь насладится этим восхитительным вкусом её же самой, мисс Дилейни. Она с тяжелым вздохом принимает их, закрывая глаза. На место пальцев приходят такие же ловкие губы и язык. Теперь наступило время самого интересного. Я спускаюсь вниз и раздвигаю ноги возлюбленной. Оставляю мокрый поцелуй на внутренней стороне бедра и нежно покусываю. Губы нежно накрывают клитор, всасывая. Параллельно ввожу в неё два пальца и ловлю кайф от стонов, причина которых только я. — Господи, быстрее, иначе я ещё и завтрак буду готовить, — выкрикивает рыжая, крепко сжимая пальцами простынь. Я совсем останавливаюсь. — Во-первых, если каждый приём пищи будет заканчиваться так — я не против, переживу, во-вторых, волшебное слово, Ваше Величество, — с издёвкой говорю я, пытаясь растянуть каждое слово как можно медленнее. Хотя чувствую, как тяжело это даётся и мне. — Заткнись и шевелись, — снова этот хриплый голос. Я схожу с ума. — Не-а, не зли меня. Сейчас ты не в том положении, чтобы дерзить, милая, — я медленно задвигала пальцами и снова остановилась. Молчание. Как же ты не любишь уступать. Со мной по-другому не получается. Это и злит тебя больше всего. — Пожалуйста, Нонна, я хочу разрядки, — совсем тихо. То-то же. Я всегда получаю то, что хочу. Было достаточно несколько быстрых движений, и я ощущаю как лоно сжимается вокруг моих пальцев. Не теряя ни секунды, я накрываю эти желанные губы нежным поцелуем. Хоть немного, но заглушает громкий стон от нахлынувшего оргазма. — Мм… — всё, что я слышу, когда дыхание женщины восстановилось, и она в состоянии адекватно мыслить. Хотя с адекватностью я, наверно-таки, поторопилась. — Что ты там мурчишь? — с улыбкой спрашиваю это чудо. Такое взрослое, но маленькое чудо. — Кхм… Мы не закончили, — на её лице появляется хитрая улыбка. Дилейни, словно кошка, готовящаяся к прыжку, плавно нависает надо мной. — Вот чёрт же… — глаза закрываются, когда чувствую её губы на своей груди. — Я предпочитаю «госпожа», — и снова оскал. — Пожалуйста, Дана. Я пересмотрю свои вкусы в еде. Кстати, кролик сегодня был восхитительный, — всё, что мне остаётся — молить о пощаде. — Поздно, дорогая, поздно. Рыжая копна волос удобно устраивается между моих ног. — О Господи… — единственное, что срывается с моих уст. - — Тебе уже никто не поможет… И я тону в океане чувств.***