Я ж тебя любила. А ты так поступил.

Еще двое суток Аня терпела абсолютно бесполезное пребывание Гриши дома. Он дни и ночи напролет рассматривал потолок, лежа на кровати в их комнате. Когда женщина стала ловить себя на мысли, что скоро наорет на Лепса за любое действие и бездействие, то она напомнила ему о работе, о которой певец, очевидно, забыл. Разумеется, он сразу смекнул что к чему. Ему и самому не хотелось там больше оставаться, поэтому босс отправился по делам. Спустя полтора месяца у Гриши ничего не изменилось в плане эмоционального состояния. Нельзя сказать, что он начал оправляться от расставания. Босс по-прежнему любил Полю, по-прежнему скучал по ее искренней и доверчивой улыбке. Он много раз прокручивал в голове варианты их случайной встречи, но это еще больше раздирало душу. Вано давно просил своего папу научить его рыбачить. Почему бы и нет? Дети и работа не очень-то часто отвлекали Лепса от доставляющих уйму боли воспоминаний. А тут есть хоть мизерный шанс. Далеко сын с отцом ходить не стали — разместились на озере возле дома. Григорий достал из баночки червяка, насадил на крючок и показал мальчику, как нужно закидывать удочку, параллельно поясняя некоторые детали. Затем певец забросил и свою. Хорошего клёва в три часа дня ждать не стоило, но Лепсу было по барабану. Неважно сколько рыбок они поймают, главное — научить сына, как это делается. Вано… маленький Вано… Ты уже несколько раз спрашивал меня, когда приедет тетя Полина… Никогда… И всё из-за одной моей ошибки… Естественно, я так ему не сказал… Ну как я могу разбивать надежду ребенка, не знающего всю жестокость мира? Я ответил, что скоро. И вся честность полетела к чертям. Моя доброта по отношению к окружающим (разумеется, кроме детей) вообще перестала существовать, как таковая. Я стал злым, бескультурным и никого не щадящим человеком. Часто испытывая ярость, срывался на всех, кто попадал под горячую руку. Мне в принципе, всё равно, что люди стали думать обо мне, почему я теперь такой. Пусть не ищут причину. Им не надо этого знать. Порядочность отправилась вслед за честностью и добротой. И всему виной один человек. Я молил Бога, чтобы ты обрела жизнь, о которой могла только мечтать. Просил, чтобы тебе не было настолько больно и одиноко, как мне, чтобы судьба не подкидывала ужасные муки, похожие на те, через которые прошел я. Полечка… Папа! — вдруг воскликнул Ваня, — у тебя клюет! Артист сфокусировал взгляд на поплавке. Тот уходил под воду и выпрыгивал вновь. Гриша выудил большую стерлядку. Снимая ее с крючка, он объяснил, чем хороша эта рыба. Еще поведал об ее дороговизне и редкости. Выслушав папу, мальчик отпустил рыбу обратно в водоем. «Интересно, Поль, а ты помнишь, как мы рыбачили? Я вот не могу забыть. Ты тогда нашла по Интернету какое-то место на речке, и мы решили съездить. Взяли удочки, заехали в магазин за всем необходимым. Как-то всё спонтанно получилось. Улов, конечно, был приличный. В памяти не отложилось, куда мы потом его дели. Но оно и не важно. Ты радовалась, даже, когда ловила маленьких сикильдявок. Это было что-то. Звонкий смех, сопровождающий твои же поступки разносился по всему берегу. Я в тот день сорвал для тебя все ландыши в округе. Они пахли восхитительно. Ты оценила — расцеловала меня во обе щеки по несколько раз. Потом смутилась. Мы тогда только познакомились и устроили всё это в перерыве между гастролями.» Пока Гриша поддавался воспоминаниям, сын поймал среднего карпа. Молодец! — похвалил его Лепс. А что мы с тобой творили на новогодних каникулах! Мы ведь почти не вылезали из постели, всё не могли насытиться друг другом. «Девушка сидела на диване и смотрела на потрескивающие в камине дрова, невольно прикусив нижнюю губу. Полина Сергеевна, — понизив голос, предупреждающе произнёс Григорий, проводя большим пальцем по её покрасневшим устам, — ещё раз так сделаете, я за себя не ручаюсь. Фониатр с вызовом посмотрела на мужчину и уже намеренно подцепила верхними зубами пухлую губку и слегка оттянула, дразня босса. Он ничего не мог с собой поделать, этот невинный жест сводил его с ума. — Я предупреждал!» <…> Она такая нежная, такая отзывчивая, такая… невинная, несмотря на умелые поцелуи, которыми тогда он был вознагражден. Лепс вспоминал не только ее тело, не только те постыдные, заставляющие кровь кипеть в жилах звуки, которые вырывались из горла обезумевшей от страсти девушки. Григорий представлял ее лицо, ее бездонные голубые глаза, вспоминал запах, такой насыщенный, такой, каким и должен быть… Как же ему нравился ее взгляд в такие мгновения: чуть мутный, рассеянный и при этом такой жадный, требовательный и восторженный. От воспоминаний не спасла даже рыбалка. В свое жилище Гриша пришел с таким же ужасным настроением как и всегда. Ближе к ночи, когда все ложились спать, у Вани поднялась температура, и Аня начала бранить мужа: О чем ты думал?! Ребенок замерз и простыл из-за тебя, между прочим. Ваня слишком легко оделся, а ты и не заметил. После того случая бывшей жене Гриши надоело пытаться изменить отношение мужа к себе. Она перестала перед ним расстилаться, открыто показывала свою неприязнь. В доме царила какая-то странная атмосфера: не любовь, но и не ненависть, а скорее равнодушие между супругами. Уже не было взаимопонимания, доверия и поддержки, царивших месяц назад. Посиделки без Полины стали для Григория скучными, даже унылыми. Тот Лепс, который был душой компании или, по крайней мере, являлся ее активным шутником, теперь всегда отстраненно стоял (иногда сидел, как приходилось) в темном углу, выкуривал сигарету за сигаретой и молча наблюдал за своими музыкантами. 27 мая рано утром певец прибыл домой из Уфы, где днем ранее отыграл концерт. Отдохнув пару часов, Григорий уехал в ПЦ. Чем меньше времени, по его мнению, он проводил с Аней, тем лучше. Она долбила ему мозги и при встрече, и по телефону, который босс частенько отключал, чтобы не слышать ее доставучие реплики. У тебя больше нет паспорта. — заявила бывшая жена, когда мужчина ступил на порог. В смысле? — опешил Гриша. Сеня несколько страниц разорвал, а оставшиеся — разрисовал. — она вручила ему отслуживший свой срок документ. А ты куда смотрела? — разъяренно прорычал артист. — Я показывала ему твое фото в паспорте. Он же так редко тебя видит. Потом забыла убрать на место. А Сеня рисовал за столом, на него я и положила паспорт. Гениально! — яростно прокричал он, — Ты не могла показать фотки на своем телефоне?! Или удалила все?! В крайнем случае, можно было найти фотки в Интернете. Разрыдавшись перед мужем, Анна убежала и заперлась в ванной. Григорию решил, что завтра нужно съездить и сделать фото на новый паспорт. На календаре 29 мая. Тот день ничем не выделялся из череды таких же скучных, горьких и неприветливых. И не имело никакого значения, что настала среда. Просто еще один день. День без Гриши. У Поли не было сил думать о том, что теперь таких дней будет бесконечно много — целая жизнь. Привет, Поль. Мне такую новость надо тебе рассказать. — новоиспеченная подруга встретила девушку в дверях фотоателье. Привет. — без особого энтузиазма произнесла Гагарина. — Представляешь, приходил вчера нерусский мужчина, грузин, наверное, я в национальностях плохо разбираюсь, и сказал: Мне нужно фото на могилу или на паспорт, без разницы. Я сначала подумала, что он шутит. Но то, что он был хмурым, как снеговая туча убедило меня в обратном. А со стороны такой статный, в самом расцвете сил. И умирать собрался. Ну, я выполнила заказ, и он ушел. При упоминании национальности человека Поля повела плечами, будто ей стало холодно. Неужели это был Гриша? Как хорошо, что у нее вчера был отгул. Но остерегаться лишний раз никогда не помешает. Возможно, это и не он был. Ведь кто знает, как много грузин в Москве. За весь рабочий день их посетили всего 2 клиента. И это огорчило молодых работниц, потому что их заведение всегда пользовалось популярностью. Осталось потерпеть еще какой-то мизерный часик до окончания рабочего дня. Звонит колокольчик, оповещающий о том, что пришел посетитель. Лепс зашел в здание. Он был очень зол на криворукого фотографа. Во-первых, потому, что в паспортном столе у него не приняли фото. А во-вторых, ему оно разонравилось настолько, что ни на могилу, ни просто на память, не захотелось его оставлять. Открыл дверь. За столом сидела девушка в деловом костюме и что-то записывала. Некоторые белокурые пряди иногда выбивались из прически и небрежно свисали, заставляя хозяйку заправлять их за ухо. Он медленно приближался к силуэту, который приобретал знакомые очертания. Поля… Полечка… — судорожно произнес он, оскалясь улыбкой сумасшедшего. Мужчина почуял неладное, как только разглядел любимую, даже до того, как она начала говорить. Чего-то не хватало. Возможно искры, пламени, что делало ее особенной. Тебя здесь нет. Я, по своему обыкновению, сошла с ума. — сказала она так, точно повторяла эти слова каждый день, — оставь меня в покое! Я столько раз тебя об этом просила. Григорию показалось, что она сейчас разрыдается. Но девушка вела себя более уравновешенно, чем когда-либо. У неё был уставший вид, она сильно похудела, на бледной коже четко выделялись синеватые мешки под глазами. Я не искал, как ты и просила. — горькая правда сама вылилась на свет. — Зачем тогда случайно забрел? — Мне нужно фото на паспорт или на могилу, как тебе больше нравится. Хватит! — Гагарина резко встала и кинула на него тяжелый взгляд. Больше не было той Полечки с голубыми глазками, его маленькой девочки. Вместо нее появилась взрослая со стальными, простите, яйцами, жестокая и властная, гордая и независимая женщина. Лишь на мгновение в ее глазах отобразился испуг и осознание того, что произошло. Прости… Я должен был раньше тебя разыскать… — сам того не понимая, оправдывался, но всё без толку. Ты никому ничего не должен. — после каждого слова она выдерживала паузу. Заметив, что клиент у Поли задержался слишком долго, девушка пошла на выручку. Она быстро оказалась с ними в одной комнате. Полина, это и есть тот самый мужчина, от которого у тебя должен был родиться ребенок, но ты сделала аборт? — ухмыляясь, спросила подруга. Как? — Лепс побледнел. Потом покраснел, как рак. Вам плохо? — встревожилась та же и усадила его на стул. Гагара стояла как ни в чем не бывало, сложив руки на груди, испепеляя очами несчастную девушку, которая помогала Лепсу. Девочка моя, что я наделал? — он спрятал лицо в ладонях, — как же я виноват перед тобой…