***
Новый пациент кажется ему болезненно здоровым для всей этой ненормальности. У него почти фарфоровая кожа, которая едва ли не сливается со стеной, и яркие кляксы татуировок, расползающихся по рукам. Руслана ведёт от такого количества цвета. Когда они узнают имена друг друга, Тушенцов сгибается пополам и не может прекратить ржать ещё несколько минут после, вспомнив небезызвестного говорящего коня. Юлик терпеливо выжидает, наблюдая за смеющимся парнем, слегка приподняв одну бровь. — Бля, я знаю-знаю, это очень тупо, — Руслан утирает слезы, скопившиеся в уголках глаз. Живот, как и щёки, сводит приятной болью. — Тупо, но очень смешно. Он выпрямляется, откашливается и пытается принять серьёзный вид. Выходит плохо. Смешки так и норовят вырваться наружу. — Пошли, устрою тебе лучшую экскурсию в твоей жизни, — Руслан хлопает того по плечу. Онешко фыркает в ответ и показывает тому средний палец: — Придурок. — Я тоже рад знакомству, чувак.***
Руслану впервые хочется говорить с кем-то о случившемся. Рассказывать, вороша прошлое, очерчивать забытые границы казалось бы не очень важных деталей. Ковыряться в едва заживших ранах, чувствуя странное, едва ли не мазохистское удовольствие. Онешко не прерывает его. Лишь внимательно вслушивается в сбивчивую речь.***
— Иногда… Иногда я вижу их, — Руслан на секунду отводит взгляд и будто бы осматривается, проверяя: не смотрит ли кто. — Вижу, как парень лежит на полу моей кухни, вижу его стеклянный взгляд, направленный в никуда. Вижу, как под ним расползается кровавое пятно, пачкая линолеум. Чувствую во рту этот металлический привкус. Будто монетка на языке. Или это липкое, непонятное ощущение на твоей коже. Напряжение внутри позвоночника. Галлюцинация на периферии твоего сознания. Будто кто-то наблюдает за тобой, замерев в дверном проёме. Краем глаза ты цепляешься за тень, созданную твоим сознанием. А в следующую секунду чувствуешь дыхание, что щекочет шею. Ещё, я вижу их ночью. Они будто трогают тебя своими глазами. Смотрят-смотрят-смотрят, стоя в темном углу. Они будто смиренно выжидают нужный момент. И я чувствую… Чувствую, что они ждут меня. Голос Руслана ломается на последних словах, и парень замолкает. Юлий смотрит внимательно, не произнося ни слова. Тушенцов не видит в глазах напротив страха или отвращения; не видит того взгляда, которым на него обычно смотрят врачи; не видит родительской жалости; не видит осуждения. Он видит в глазах напротив понимание. Юлик редко говорит с ним при других. Обычно они просто сидят в тишине рядом друг с другом, едва соприкасаясь локтями или острыми коленками. Они смотрели телевизор в главном зале, читали книги, сидя на кровати Руслана. Бывало, конечно, что Онешко говорил что-то при других пациентах, но чаще всего это больше походило на монолог, который Руслан внимательно слушал. — Я тоже набью себе несколько, когда выйду отсюда, — произносит Тушенцов, закончив разглядывать узоры на чужих руках. Юлик довольно хмыкает. Руслан видит в этом одобрение.***
Руслан не говорит, как это случилось, но Онешко будто бы уже знает. Звуки выстрелов оглушают. — Вот же блять, я всего лишь хотел забрать карту. Всё происходит как-то скомкано и слишком дебильно. Как в кино, из которого кто-то не удосужился вырвать кадры с самыми кровавыми и оглушающими своими эффектами моментами. Руслан дергается. На его глазах маленькой девочке всаживают пулю из пистолета прямо в голову. Потом стреляют в кричащую от боли мать. Три раза стреляют в грудь парню, который кинулся на грабителей в попытке сделать хоть что-то. Руслан пытается не захлебнуться паникой и страхом.***
— Один раз я видел девушку. Банковского работника. Она сидела за соседним столиком в кафе. Сквозь дыру в чужом виске можно было разглядеть барную стойку. Её алые губы очень сильно контрастировали с бледным, почти синим, лицом. Я слышал голос у себя в голове. Она шептала что-то похожее на молитву. Как тогда, перед смертью. Мне казалось, что она молилась о моём упокоении.***
Юлик смотрит внимательно. Он всегда смотрит внутрь тебя, сканируя взглядом. Иногда, когда Руслан обрывает предложение, чтобы перевести дух, Онешко щурится и слегка склоняет голову в бок, дожидаясь пока парень придёт в себя. — Они говорят, я убил свою мать, — совершенно обыденным тоном произносит Юлий посреди обеда и продолжает жевать безвкусный резиновый рис. — А ты правда сделал это? — Руслан не смотрит на собеседника, изучая паутину трещин на тарелке. Онешко в ответ лишь пожимает плечами. Больше они не говорят об этом. Руслана не смущает, что он практически ничего не знает об этом таинственном парне. В общении есть лишь спокойствие и беспрекословное доверие. Будто я уже знал тебя когда-то. Мы точно никогда не встречались?***
— Я вижу всех. Вижу каждого из них. Они приходят ко мне во снах. Шепчут, говорят, оглушают криком. Просят о помощи. Умирают. Спрашивают, почему я не ушёл вместе с ними. Почему не умер там. Поначалу, таблетки заглушали весь этот шум. Я говорил семье, своему психологу, что всё прекрасно. Что я в полном порядке. Жизнь налаживалась. Чужие тени меркли на задворках сознания. — Руслан облизывает пересохшие губы. Онешко следит за каждым его движением. У Тушенцова приятно тянет внизу живота. Они сидят на кровати, прислонившись к прохладной поверхности стены. Холод помогает оставаться в реальности. Руслан ведет вниз по худой руке, переплетая свои пальцы с чужими. Лучи заходящего солнца путаются у Онешко в волосах. — Они начали давать мне какие-то новые таблетки, видя, что старые мало помогают. Из-за них я перестал видеть сны. Вместо них теперь сплошная пустота. Будто кто-то взял баночку с чёрной гуашью, большую кисть и просто закрасил все мои сны. Но они никуда не ушли. Они всё ещё здесь, — шепчет Руслан, стуча пальцем по виску и наклоняясь ближе к лицу Юлика. — Здесь, в моей голове. Они ждут, зовут меня. Тянут ко мне свои руки.***
Юлик травит ему очередную байку из своей жизни. Руслан смеется искренне и очень громко. Смех отскакивает от стен и обволакивает их. Онешко смотрит на него с щемящей нежностью в глазах и тоже не может перестать улыбаться. — Знаешь, — Руслан пытается отдышаться и перевести дыхание. — Иногда мне кажется, что ты ненастоящий. Юлий замолкает и перестаёт улыбаться. Руслан задыхается. Чужие глаза изучают. Смотрят внимательно. Ждут. Руслана охватывает непонятное чувство тревоги. В его глазах виден болезненный блеск. Острые скулы сильно выделяются на осунувшемся лице. Юлик тянет к нему свои длинные пальцы. Тушенцов не уходит от прикосновения. Чужая кожа обжигает. Онешко ведет от ногтей, по тощим пальцам и выше. Его прикосновения ощущаются будто фантомные боли. Слишком нежно, но острыми лезвиями под рёбра. — Скажи мне. Скажи, что ты сейчас чувствуешь, — Юлик придвигается ближе. Одеяло под ним мнётся ещё сильнее. Он обхватывает чужие тонкие запястья своими большими ладонями, болезненно сжимая. У Руслана плывёт перед глазами. — Я чувствую жар твоей кожи. И твой запах. Тушенцов вдыхает едва уловимый запах сигарет и ещё более незаметный аромат духов, где явно можно распознать сухие травяные ноты. Это не кажется странным, но тревога едва заметно скрежещет внутри черепной коробки. Онешко засчитывает это как правильный ответ. Руслан скользит пальцами по чужой шее, притягивает его ближе и целует. Граница между реальностью и галлюцинациями затирается ещё больше. Краем глаза он замечает, как начинает плыть окружающее их пространство. Сумасшествие захватывает обоих.***
Онешко исчезает так же внезапно, как и появился. Руслану начинает казаться, что его никогда и не было здесь. Что он ел, спал, гулял и читал в полном одиночестве. Чужой голос не может воспроизвестись в его голове. Сознание заполняет лишь белый шум, шуршание которого не покидает парня даже во сне. Тушенцова ломает, когда часы в холле говорят о том, что уже почти полдень. Его опутывают верёвками, словно ядовитыми змеями, и заливают в вены двойную дозу успокоительного. Руслан засыпает. Ему снится смеющийся Юлик.***
Руслан стоит на остановке, разглядывая новые белоснежные найки. Свежий рисунок на предплечье всё ещё немного зудит. Автобусы проходят мимо, набитые людьми, словно спички в коробке. Августовское солнце припекает, асфальт под ногами ощущается огненной лавой. Краем глаза Тушенцов замечает движение на периферии. Парень улыбается мягко и немного робко. — Простите, но мне кажется, я знаю вас. Мы случайно не знакомы? Руслан задыхается.