***
Последние минуты моего пребывания в двадцатом веке. Старый заколоченный дом. Ребята шестого «В» прощаются со мной. Юля Грибкова встала в стороне и тихонько плачет. — Не плачь. Всё будет хорошо, — утешаю я её. Хотя самой не больно-то верится в это «хорошо». — А я и не плачу. Просто мне всегда хотелось иметь сестрёнку такую же как ты, — несмотря на драматичность момента мы обе усмехнулись. «Инцест — дело семейное» — подумала я. О чём думала она, мне остаётся только догадываться. — Я тебе обязательно напишу, если сумею. Дальше я что-то сочиняла про то, что каждый из их класса станет известным специалистом в своём деле. Ну, может, не сочиняла. Приукрасила. Всё равно они обещали не верить. Юлька стояла такая задумчивая-задумчивая. Даже не слышала, что я говорила про неё. По её скуле опять скатилась крупная капля и упала на пол. Чувствую, как сжалось сердце. Я подошла к Грибковой и поцеловала её. В щёчку, разумеется. А то шестиклассники в двадцатом веке уж больно впечатлительные. — Мы с тобой скоро увидимся, — прошептала я Юле на ушко. — Обязательно…***
Я обещала ей.
Тогда я и сама верила в то, что говорила. Но очень уж эти временщики ушлые люди. Бюрократы несчастные. Не пустили. А я ведь поведала им душещипательную историю о дружбе с ребятами из прошлого. «Это противоречит установленным правилам. Ты и так уже там набедокурила.» — тьфу! И без разрешения я пыталась. Четырежды. Но всё без толку. На записки, которые я передавала через Полину, которая летает в то время, ответа не было. Полина утверждает, что всё передала, но Юля не посчитала нужным ответить на на них. Я ей не верю. Уж я-то Юльку знаю, она бы точно написала хоть что-нибудь. Взрослые всегда безбожно врут. Даже в 21 веке… В шесть утра я встала с кровати. В углу в террариуме копошились аделобазилевсы — милейшие зверьки, которые водились на Земле в позднем триасе. Размером они приблизительно с мышь, только лапы побольше, а мордочкой больше походят на землероек. Я клонировала парочку, взяв материал из найденных останков, в качестве практики на каникулах. Каждая кухарка должна уметь управлять государством, а каждый школьник — клонировать аделобазилевсов. Вот так. Живность надо покормить. Кого они там ели в триасовом периоде учёные до сих пор спорят, но я кормлю их дождевыми червями и насекомыми. Как ёжиков. Покормив базилевсиков, я пошлёпала на кухню. За окном было ещё темно. Я поставила чайник и включила телевизор, чтобы посмотреть новости. С экрана сошла дикторша Нина, села за стол напротив меня и принялась вещать. В это время появился робот-домработник и стал варить овсянку. «…состоится мероприятие, посвящённое дню студентов…» — бла-бла-бла. Заметив, что я не слушаю, дикторша замолчала. Я выключила телевизор, ибо была не в состоянии воспринимать информацию.Я обещала ей.
И, к сожалению, не могу сдержать обещание. — Доброе утро, — на кухню зашёл папа. — С днём рождения, Алиса! — он посмотрел на меня и тут же переменился в лице. — Почему у тебя такое опухшее лицо? Ты плакала? — Не, просто зачиталась допоздна и немного не выспалась. Сейчас умоюсь и приду в норму. Как настроение? — Лучше всех. Сегодня пойдём с тобой на фестиваль культуры системы Сириуса. Ты рада? — Безумно, — с улыбкой ответила я и направилась в ванну. Идти мне, конечно, никуда не хотелось. Ни в школу, ни на фестиваль. Но ведь бороться с унынием как-то надо? Надо. Всё-таки влюбиться в девочку из прошлого — уникальный опыт. Исключительный. И сколь он исключительный, столь же и глупый. Наверное, это моя самая большая ошибка.