Пять с половиной

05:30. «Только идиоты встают в такое время». Знаю, но мне не уснуть из-за роя мыслей в больной голове, которую «поцеловал боженька» - «плюнул и потёр, лысая бошка». Я осторожно выскальзываю из постели, оставляя тебя недовольно сопеть во сне и обнимать что попало – подушку, одеяло, Багиру. О, терпеливая Багира. Я устраиваюсь в тёмной гостиной, которую теперь заливает лишь свет маленького ноутбука (достался тебе благодаря голосованию The Flow, а пользуемся вместе) и огни вечно неспящего города. Кто знал пару тройку лет назад, что Москва полюбит его, а он полюбит Москву какой-то совершенно своей любовью главным образом потому, что Москва соединяет. Друзей, родственные души, неровные кусочки пазлов, которые так тщетно пытались сложиться в единое целое совершенно не там и совершенно не с теми. Я сажусь в позу лотоса и натягиваю наушники, погружаясь в те потоки и в те миры, которые не доступны многим. Я создам идеального человека, начну с костей, а закончу причудливыми узорами родинок и родимых пятен, чтобы преподнести своё творение к твоим ногам. «Чтоб спал сегодня до часу дня!» Будет исполнено, но может, в другой раз. Сейчас я играюсь со звуками, пробуя их на вкус и касаясь кончиками пальцев, пытаясь почувствовать в них тебя. Кто знает, сколько я так сижу, из-за наушников ничего не слышно, я даже не замечаю, как ты заходишь в гостиную, а после вздрагиваю, ощутив твои мягкие волосы у себя на коленях, их касания дарят щекочущие ощущения пузырьков от кока-колы в носу. Ты что-то говоришь, но я не понимаю ни слова – читать по губам не моя суперспособность («бля, вы знаете мою дикцию»). Я снимаю наушники и не сдерживаюсь, прохожусь достаточно грубыми пальцами по твоим мягким волосам, касаясь седой прядки. «Чего не спишь?» - читаю я во всём твоём виде, но ты не злишься, нет, ты сидишь рядом, опустив голову на мои колени, только потому, что я не сплю. Твоя забота ни с чем не сравнима. Я просто передаю тебе наушники и врубаю пробный бит с самого начала, наблюдая за тем, как ты постепенно начинаешь качать головой в такт и практически мгновенно просыпаешься, загораясь от услышанного. «Я обожаю то дерьмо, что ты делаешь» и «я твой самый преданный фанат», они спасают нас обоих, эти фразы, даже в самые сложные времена депрессии и неуверенности в собственных силах. Но мы верим друг в друга, без зависти, без косых взглядов. «Что за трек?» «Друг попросил.» «Нифига ты его любишь, чувак…» «Очень люблю.» Мои пальцы касаются сияющего экрана, обращая твоё внимание на название. For Rickey. Боже, твоя улыбка стоит всех самых бессонных ночей и миллиона попыток написать что-то годное. То, как ты прячешь лицо в мои колени от смущения. Разве существует на свете ещё что-то настолько же очаровательное и родное? Едва ли. Я слышу это «люблю тебя» в каждом твоём вдохе и выдохе, я вижу это в каждом твоём взгляде. Впервые нам хоть в чём-то не нужны слова. Я чувствую тебя. Чувствую.