Свести с ума.

30 04 2017. 02:45. Темнота поглотила все вокруг, делая предметы максимально незаметными и неразличимыми с обыкновенным мраком, что, без всяких сомнений, заставляет сердце колотиться о ребра, словно раненая птица. Страх с каждой секундой захватывает все большую власть над телом Флэнчера: дыхание срывается, руки предательски трясутся, на лбу выступает липкий пот, который мужчина даже стереть не может из-за того что его руки туго привязаны к какой-то трубе. Последнее что он помнит — это как отвез сына на тренировку, а потом — пустота, как будто прямо в его сознание кто-то вырыл огромную пропасть. — Эй! Кто тут? — голос дрожит, даже не смотря на то, что мужчина приложил максимум усилий для того чтобы это прозвучало не так, будто он до смерти напуган, хотя, по сути, так оно и есть. — Зачем я здесь? Из другого конца помещения слышится тихий смешок, заставляющий Флэнчера в очередной раз вздрогнуть и вжаться в холодную стену. — Можешь считать меня своим персональным Анубисом. — металлический голос с нотками насмешки отталкивается от пустых стен и эхо подхватывает последнее слово, вторя хозяину. — или даже самим Аидом. — Что? Что ты хочешь этим сказать? — Что каждому из нас отведен срок, и твой, увы, уже иссяк, Флэнчер МакБроуэр. Здесь по-прежнему преобладает черный, и невозможно разглядеть даже собственных ног, но мужчина почему-то на все сто уверен, что его похититель сейчас ухмыляется. Он чувствует это каждой клеточкой своего обездвиженного тела… А еще он и вправду чувствует на своем плече тяжелое дыхание старухи с косой. Ох, были бы у него сейчас развязаны руки — он непременно бы начал креститься, но в такой ситуации остается лишь взывать к Богу и молиться чтобы обратить на себя его взор, что он тут же и начинает делать. — Черт, заткнись! Заткнись! ЗАТКНИСЬ! — его таинственный собеседник выходит из себя буквально за секунду, услышав строки из Библии. Теперь уже он не кажется таки самоуверенным и спокойным, каким был буквально минуту назад: его грохочущий голос быстро разноситься по всему окутанному мраком помещению, давя на кору мозга. И Флэнч покорно замолкает, буквально испугавшись того, что этот неуравновешенный психопат, притащивший его сюда, может сделать с ним в приступе гнева. — Н-но что я натворил? — шумно сглотнув пролепетал мужчина. — Послушай, мы с тобой совсем не знакомы. — сквозь стиснутые зубы проговаривает незнакомец. — я имя-то твое вычитал у тебя на правах, но это совсем не важно. — на этих словах жертве на плечо резко опускается чья-то тяжелая рука. — потому что безгрешных не существует, Флэнчер. Последняя усмешка и МакБроуэру в глаз вонзается лезвие ножа, входя до упора. Тесное помещение наполняется криком, полным боли и отчаянья, и сладким запахом крови, прежде, чем лезвие касается горла, и безумные крики сменяются на хриплое предсмертное сопение . Тело размякает и сползает по шершавой стене вниз, плюхаясь в лужу собственной крови. Раз. Два. Три мгновения и сквозь зловещую тишину продирается гортанный, быстро нарастающий смех, каким обычно смеются психически нездоровые люди в ужастиках. Наши дни. 23:50. Этот мир обречен. Он погряз во лжи и лицемерии, как в тугом болоте, которое ни за что не сжалиться и не отпустит — лишь затянет сильнее, и в конце концов погубит тебя. Отныне люди рождаются с черной печатью на душе, что со временем вырастает в целую пропасть, в которой кишат демоны. Они питаются нашими грехами, а вы буквально не можете оставить голодными тварей. О которых вам сейчас повествует самый настоящий психопат. Они — лишь плод моего больного воображения, но моя философия до того проста, что каждому придется по вкусу. Согласитесь, намного проще ведь списать все на посланников Аида, приписать им все плохое, что вы когда-либо делали или сделаете еще, а себя вдруг почувствовать абсолютно безгрешным. Люди до смешного тупы и наивны. Но это ни сколько их не оправдывает. Здесь ужасно душно, накурено и слишком уж шумно, даже для такого мест. Рев моторов, звон стаканов, тяжелый металл и гул голосов сливаются в одно адское месиво и давят на мозг… Но просидев здесь часок-другой понимаешь, что ты уже слился со всем этим хаосом и он даже перестал тебя напрягать. Тео опрокидывает в себя очередную дозу спиртного и глубоко вдыхает сжатый тяжелый воздух, насквозь пропитанный таким родным и привычным табаком. Он переводит свой леденящий кожу взгляд на немолодого щупловатого мужчину, который задумчиво и тоскливо пялиться на свой стакан с виски, а затем резко осушает его и морщиться, а после повторяет заказ. Скорее всего у этого бедняги рушиться брак. Затем в поле зрения Рейкена попадает фигуристая блондиночка, с неестественно-длинными ресницами и пухлыми губами. Страшно представить, сколько мужчин уже облизывало их, даже не смотря на то, что девчонке от силы лет 19. Она не пьет, лишь строит глазки в надежде на то, что кто-нибудь угостит ее коктейлем, и после нескольких бокалов отвезет ее к себе и сделает с ее хрупким тельцем все, что только пожелает. Парень тихо хмыкает, ловя на себе ее кокетливый взгляд. Нет-нет, он здесь не за этим. Несколько минут абсолютного затишья и за барную стойку садиться садится темноволосая девушка, обессиленно прикрывая глаза и сразу же делая заказ. Тео замирает. Твердо смотря на брюнетку, пока та не начинает ежиться, почувствовав на себе чей-то взгляд и не оборачивается. Уголки губ Рейкена вздрагивают и расползаются в обольстительной ухмылке, от которой представительницы прекрасного пола просто тают, из взгляда пропадает былой холод, уступая место самоуверенности. На этот жест незнакомка лишь фыркает и отворачивается, грациозно сверкнув своей шавелюрой. — Кто-то сегодня не в духе. — констатирует брюнет, пересаживаясь на соседний стул и подавая девице стакан с бурбоном взамен опустошенному ею. Та смиряет нахального паренька взглядом, и только-только раскрывает рот чтобы послать его на все четыре стороны, как прямо перед ней оказывается стакан, наполненный чудодейственным напитком, и губы смыкаются сами собой. Что ж, ладно, хороший ход. — я бы предположил, что ты только что узнала, что твой бой-френд и лучшая подруга спят вместе… но я здесь не для того чтобы рассказывать тебе о твоей же жизни. Продолжат Тео, таинственно улыбаясь. — Тебя это не касается. — все-таки не удерживается брюнетка, и не успевает моргнуть, как перед ней уже вновь наполненный спиртным стакан. Черт, хоть этот тип и бесит ее с самой первой секунды, но правильный подход к девушкам он точно знает. Он предлагает то, что ей сейчас так необходимо, так почему бы не воспользоваться? Всегда ведь можно просто встать и уйти, в конце концов. — хотя, знаешь, в чем-то ты прав… — подбирая тонкими пальцами очередную порцию выпивки и с видом великого мыслителя начиная гонять содержимое стакана по емкости и вглядываться туда, в самую гущу маленького разбушевавшегося внутри бокала цунами. А он лишь тихо хмыкает и еле заметно закатывает глаза. Конечно, кто бы сомневался. Тяжелый металл резко сменяется рэпом, посвященным какой-то очередной шлюхе, а рев моторов наконец-таки совсем затихает. Неожиданно загорается какая-то дополнительная лампа, которая помогает Рейкену более детально рассмотреть девушку напротив: плавные, аккуратные черты лица, глаза цвета опьяняющего коньяка, слегка вздернутый носик, пухловатые нежно-розовые губы и дерзкий взгляд, за которым, он уверен, она пытается скрыть всю свою боль и отчаянье. Вокруг нее витает целое облако из эмоций, такое густое, что, кажется, почти материальное. Она какая-то другая. Не такая, как все остальные… и по правде говоря, Тео пока даже не знает, как обосновать такое явление. Если честно, то у него даже не возникает желания достать пушку, спрятанную в ремне, под рубашкой и отправить ее на тот свет, это стало участью всех, кто хоть как-то контактировал с ним за последние несколько месяцев. Еще несколько стандартных вопросов, вроде «Какие книги ты читаешь?» или «Нарушала ли ты когда-нибудь закон», еще несколько стаканов виски, плавно растворяющих сознание, и вот, в голове уже крутятся мысли о том, что она, наверное, достойна жизни… Но он из нее теперь уже точно не исчезнет.

Никогда.

В глазах Малии уже пляшут чертики, словно радуясь тому, что разуму наконец удалось освободиться от тяжелого груза проблем и сомнений, и, казалось бы, самое время брать ее в охапку, везти к себе домой и срывать одежду друг с друга под громкие нетерпеливые стоны, но нет. Рейкен достает из кармана кожанки двадцатидолларовую купюру, опускает ее на стол с мраморным рисунком и спрыгивает с высокого барного стула. — Запомни, милая, сильней вина пьянит лишь кровь. — уже стоя у нее за спиной, наклоняясь к ее уху и опаляя кожу вокруг своим горячим дыханием, шепчет Тео, а затем словно растворяется в темноте бара.