Почему так далеко была от центра взрыва? Почему ушла с конференции прямо перед случившимся? Почему одна? Кого видела? Что произошло?
«Зато кормили хорошо, как на убой», — ухмыльнулась эльфка и всё-таки достала сигарету из пачки: покрутила в свободной руке и сунула меж губ. Затяг. Выдох. Нервное покусывание губ. Из обвиняемых — в свидетели. Да и серьёзно, долийская дикарка, случайно попавшая на какую-то важную встречу шишек разной величины? Но это всё, что у них было. Хотя и они знали наверняка, что варвары с татуировками на лице, язычеством и странными обычаями не взрывают кучу народа. Такие прячутся, чтобы их не достали. Такие гордо убегают. И Лавеллан так же пыталась убежать от всего того, что упало на её хрупкие эльфийские плечи. Получалось хреново. Она теперь верила во всех эльфийских богов, хотя раньше придерживалась не столь популярных среди её сородичей атеистичных взглядов. Её спасение явно промысел божий, иначе подобное везение и не объяснить. Может не зря на её лице в своё время расцвёл валласлин, что посвящен Митал? Может и не зря. Сигарета потушена, кофе допит — по дну кружки катается растаявший сахар. Шум воды в ванной утих. Тяжёлыми шагами, оставляя мокрые следы за собой, на кухню ввалился громадный коссит, который выглядел невероятно нелепо на мелкой кухне, что явно «заточена» под мелкую эльфячью ладошку. — Ты б хотя бы оделся, — с легкой наигранной ухмылкой сказала Эллана, складывая руки на груди. В противовес излому губ, глаза девушки были похожи на стекляшки от разбитой пивной бутылки. — Оденусь, только что-нибудь мне на стол организуй, — легко бросил коссит, ставя руки на бока. Лавеллан никак не могла понять, чего он так красовался перед ней? Нет, она не против любоваться литыми мышцами, которыми он так и любил поигрывать, кидая недвусмысленные взгляды на эльфку. Просто почему-то она себя чувствовала себя крайне неуютно в такие моменты. Наверное, даже краснела. — Сначала лампочку поменяй. Кажется, ты за этим изначально пришёл, — потупивши взгляд, сказала Эллана, пытаясь рассмотреть сахарные подтёки в кружке, старательно делая вид, что это явно интереснее, чем массивное мужское тело перед глазами. Ой, да кому она врёт? — Как скажешь, босс, — со смешком ответил коссит, скрываясь в коридоре. Железный Бык. Новый сосед по лестничной площадке. Громкий, пошлый, юморной, с подвешенным языком, рукастый. От таких молодым эльфиечкам советуют держаться подальше. Но вот у неё кран потёк, то замок заклинило, то ещё невесть что. Сначала было неудобно просить помощи, потом это перешло в «Что ещё нужно сделать, босс?». Эллана так и не уловила момент перехода. Она так до сих пор и не понимала какого чёрта происходит: в её съемной квартирке огромный коссит с чуть ли не похрюкивающим низким смехом, порой мерзкими шутками из ряда «ниже пояса», а пальцы у него способны ей шею свернуть без особых усилий. И вечерами от него несёт пивом. Да. Это определённо не её типаж мужчин. Не об этом она грезила в своих девичьих мечтах. Да и как можно грезить об этом?! А как можно получать удовольствие от порки? От тянущего ощущения удушья, что словно патока обволакивает легкие? Зачем давить на наливающиеся синяки, сидя в чуть тёплой ванной в полнейшем одиночестве? Зачем из раза в раз ждать его прихода?Потому что Эллане становилось легче.
Всепоглощающая вина за то, что она осталась жива после того рокового дня, подобно болоту затягивала в пучины отчаяния, но каким-то образом исчезала из виду на время после достаточно жёсткого секса. Девушка сама не понимала, как это работает, да и работает ли вообще? Наверное, ей стоило бы обратиться к психотерапевту, но откуда у долийской девчонки-студентки деньги на подобную роскошь? Она и так с трудом привела съёмную квартирку в порядок с помощью подработок, которых не шибко много для «долийского отребья». Хорошо, что с Железным Быком не надо тратиться на сантехника и слесаря. Зато тональник у Элланы расходуется чаще, ведь ходить с синяками на запястьях и укусами на шее — как-то не особо прилично. Лавеллан кажется, что есть нечто сексуальное в том, как тщательно она пытается скрыть порочную и больную связь с соседом. Особенно грязным во всей этой истории кажется то, что она не знает о Быке практически ничего. Он вроде как тоже. Может именно поэтому она даёт ему себя так лапать, шлёпать тяжёлой ладонью, терпит похабные словечки и крепко связанные руки за спиной? Кажется, что ему довериться проще, чем кому-либо ещё, несмотря на все странности ситуации. Она не знала никого, кто ещё мог бы так жёстко хватать её челюсть пальцами — грубый жест для Элланы, для Быка лишь действие. Её это только раззадоривало... Контраст мозолистых рук и нежной кожи спины. Терпкий запах пота в комнате смешивался с женскими духами на основе дурмана. Лавеллан была уверена — такая смесь явно вносила свою лепту в их сексуальное безумие. Из раза в раз силки становятся туже, а голоса — ниже. И чем дальше они заходили, тем Эллана сильнее ощущала разрастающееся спокойствие после каждой такой встречи. Потому что боль в рамках «здесь и сейчас» фиксирует на себе лучше, чем куски шемленских потрохов на том самом пепелище. Боль заставляет дышать, бежать, существовать и нестись куда-то вперёд. Железный Бык и был её болью, тем спасательным кругом, что давал ей возможность держаться на плаву. Из размышлений Эллану вывел громкий хлопок входной дверью — характерный звук. Коссит ушёл, как всегда оставив девушку перед накрытым столом. Ушёл, не попрощавшись. Эльфийка почему-то каждый раз надеется, что именно сегодня он останется. Но он уходит. Каждый раз. Насколько легко представить их разговоры до секса, настолько же сложно представить их после. Лавеллан недовольно хмыкнула и потянулась за очередной сигаретой. Она знает, что он придёт в ночь с пятницу на субботу. Но до этого времени ещё нужно каким-то образом дожить.