- Любовь – соревнование между мужчиной и женщиной за то, чтобы доставить друг другу как можно больше счастья.
Война. Когда слышишь это слово, думаешь: "Господи, какой ужас, как это страшно!" Так вот. Да, это страшно. Но весь этот ужас не уместится в одной простой фразе. Да и брошена она, скорее всего, была из-за давящего молчания. Оно сдавливало глотку и одновременно заставляло что-то сказать. Нельзя было сидеть в молчании. Сойдёшь с ума. А вот в её глазах уместился. Весь ужас, который был тщательно замаскирован под накидкой из ледяного спокойствия и напускного сарказма. Странно, но мне с самого начала показалось, что ты не такая. Не может нормальный человек плеваться сарказмом, между тем наступая на руку и ногу убитого человека. Бог с ним. Даже если это фриц - он всё равно человек. Но он может убить тебя за монету. А уж Родина для него и подавно ничем не является. Он человек, но таких нужно давить. Так думает Святоша, когда стреляет. Так начал думать я, когда смотрю, как стреляешь ты. Рука не дёргается. Стоишь прямо и непоколебимо. Вся в грязи, ранах и ссадинах, но живая. И на том спасибо Богу. Поворачиваешься и смотришь в глаза командиру. Он ничего не отвечает. Лишь так же смотрит тебе в глаза. Меня всегда поражало то, как вы можете общаться без слов. Взглядами. Глазами. Я так не смогу, наверное. Не смотря на то, что ты показываешь себя хладнокровным солдатом, в душе ты добрая. Я убеждался в этом не раз. Когда мы попали в дом Эммы и её кузины. Это я помню ярче всех. Когда за завтраком Тревис облизал блин Эммы ты незаметно дёрнулась. Я удивился. Ты никогда не позволяла себе быть слабой при всех. Ты же заместитель командира. Я долго думал, почему столь юная и хрупкая девушка работает в армии среди неотёсаных мужланов, таких, как Тревис. Хотелось тебя ото всего сберечь. Но я сразу прикусил себе щёку, когда узнал, что ты старше меня на пять лет и когда увидел, как ты отметелила какого-то парнишку из нашего танкового взвода, который к тебе приставал. Экипаж нашей "Ярости" только рассмеялся и захлопал. И вот, ты посмотрела на Эмму, которая вот-вот сейчас заплачет. Ты опять кинула взгляд на Дона и дождавшись, пока тот тебе кивнёт, встала из-за стола. Взяв свою тарелку с кусочком жареного яйца, ты подошла к Эмме. Я в первый раз увидел, как ты улыбаешься. Правда, улыбкой поднятые уголки губ вряд ли можно назвать, но всё же. Ты протянула руку и погладила по щеке Эмму. Как свою младшую сестрёнку. Она улыбнулась тебе и доверчиво прижалась к твоей ладони. Ты отдала ей свою тарелку, а её тарелку взяла и пошла на своё место, но остановилась около стула Тревиса. Тот непонимающе на тебя посмотрел. А ты взяла и со всего размаху заехала этой тарелкой ему по лицу так, что он свалился со стула, а блин, который он облизал, припечатался к его роже. Ты нагнулась и взяв Тревиса за волосы, посадила обратно на стул. Запрокинув его голову, больно держа за волосы, ты схватила со стола нож и, покрутив его между пальцев, быстро провела лезвием по шее Тревиса, оставляя тонкую красную полосу. Лучше бы ты ему глубоко порезала, так как не глубокие раны самые болезненные. - Ещё один гудок с твоей платформы в её сторону и твой зубной состав тронется, - сказала ты тогда своим слегка низковатым для девушки голосом. Меня всегда будоражил твой голос. В хорошем смысле. Внутри меня всё замирало. Когда я его слышал, я понимал, что вот, ты здесь. Рядом. Почти совсем близко. Ещё чуть-чуть и коснусь тебя. А ещё, приходило самое радостное осознание. Ты жива. Ты рядом, как и всегда. Ещё одно яркое воспоминание это то, когда я первый раз выстрелил из револьвера. Дон просто сунул его мне в руки и сказал убить фрица. Я не мог. Я чистый человек. Я понимал, что из меня хотят сделать мужчину, но я не мог. А ты подошла к Дону и коснулась его пальцев своими. Он сжал твои пальцы, что вызвало во мне неприятную вибрацию. Но потом ты подошла ко мне и взяв револьвер, встала позади меня, но чуть правее. И тут, даже сквозь толстую армейскую одежду я почувствовал тепло твоих рук. Одна твоя рука вложила в мою правую револьвер и сжала, а вторая обняла под курткой и прижала к себе, то-ли успокаивающе, то-ли ещё зачем-то поглаживая меня по животу. Я, наверное, стоял красный как рак. Я чувствовал жар твоего тела. Даже сквозь твою и мою одежду. И тут, ты, незаметно для других столпившихся здесь солдат, но так, чтобы видели наши из "Ярости", поцеловала меня под мочкой и в щёку. Я думал, что расплавлюсь прямо там, в твоих прекрасных руках, которые были все в шрамах. Меня не смущало ничего. Ни два шрама у тебя на лице - на правой и левой щеках - ни искалеченное, но быстрое, ловкое и поджарое тело, ни пронзительный взгляд зелёных потускневших глаз. Я так хотел, чтобы ты улыбалась. Меня не смущало в тебе ничего, я хотел любить тебя. И было плевать на разницу в пять лет во времени и в пять сантиметров в росте. Да, не самое лучшее сочетание, но я нуждался в тебе. Ты хранила моё спокойствие и душевное равновесия. С недавних пор ещё и сердце, но ты пока об том не знаешь. Хотя, возможно догадываешься. И вот, мы стоим, нас окружили любопытные сослуживцы, перед нами на коленях и спиной к нам сидит фриц и что-то бормочет на своём родном. Странно, но я не чувствовал страха. Я не боялся убить человека. Тем более, что перед нами был не человек. Такое ощущение, что ты забирала все грехи, всю грязь, оставляя меня чистым. Никто ведь так и не заметил, что на курок нажала ты, а не я. Но твои слова и твой голос до сих пор будоражат во мне всё самое сокровенное и заставляют дрожать от приятной истомы: - Ты не должен бояться. Это не человек. Я прикрою тебя, если что. - и тут, она сильнее прижала меня к себе и выстрелила в фрица. Никто этого так и не понял, но пока стоял шум от выстрела, ты приблизилась ко мне ещё и на самое ухо полупрошептала-полупроговорила своим низковатым голосом, который я так любил, - чуть что - иди ко мне. Я тебя не оставлю. Я ведь тогда только к тебе и начал приходить. Изливал душу, как маленький пацанёнок. Но мне становилось легче, а ты улыбалась как умеешь только ты: уголками губ. Они приподнимались и насаживали меня на себя как гармошку. Я прилип к тебе. И пока не нашёл такого растворителя, который мне помог бы отлипнуть. Да мне, в принципе, это и не нужно вовсе. - Садись, Норман. Тебе нужно успокоиться, - проговорила ты, когда я в очередной раз пришёл к тебе. И вот сейчас, война закончилась и нам дали отдых на два дня в штабе перед тем, как мы вернёмся домой и я не переминул воспользоваться этой возможностью. Я пришёл в твою комнату, выделенную тебе штабом. Точнее, выгрезенную Доном. Ты стояла передо мной в одних армейских штанах и ботинках, с распущенными волосами, которые ты всегда собирала в толстую косу. Грудь была перемотана бинтами. Я испугался и спросил, не ранена ли ты и бегло осмотрел тебя, наплевав на все нормы приличия. Ты лишь улыбнулась, как улыбаешься только мне и Дону, и взяв меня за руку, потянула в глубь комнаты, закрыв дверь. Усадив меня на кровать, ты села на пол рядом, хотя места на кровати было предостаточно. Сказав, что ты таким образом стягиваешь грудь для удобства, ты сразу же перевела тему разговора. Спрашивала, как я себя чувствую. Пыталась помочь. А я выговаривался. Меня колотило. Ты вздохнула и встала передо мной. Неожиданно, ты начала разматывать бинт, а я сидел, будто парализованный, с какой-то жадностью наблюдая за твоими движениями. Ты сняла бинт и моему взору предстала красивая, упругая, точёная грудь. Я и не думал, что ты можешь так стянуть её бинтами, что она будет казаться плоской. Ты медленно подошла и нагнувшись, поставила колено между моих ног, чуть раздвигая их. Я сглотнул, переводя взгляд с твоих глаз на твою грудь и обратно, не в силах решить, что прекраснее. - Тебе надо выпустить пар, - проговорила ты своим низковатым голосом, который будил во мне древние инстинкты. - я помогу тебе, малыш. Стянув с меня куртку и свитер, ты провела руками по моему обнажённому телу, вызывая взвод мурашек и заставляя прикрыть глаза от удовольствия. Ты подошла ещё ближе и прямо у меня перед глазами стала медленно растёгивать ремень. У меня перехватило дыхание. Но тут, ты остановилась и посмотрела на меня. Я понял, что ты хочешь, но не мог в это поверить, лишь преданно смотря тебе в глаза. Ты опять улыбнулась, вопреки всем мифам, которые вокруг тебя летают, и взяв мои руки в свои, положила на ремень штанов, погладив мои ладони большими пальцами. Руки дрожали от критической близости с тобой, но я всё таки расстегнул ремень и в нетерпении стянул с тебя армейские штаны. Ты сняла ботинки и выступив из штанов, нагнулась ко мне и провела ладонями по моим бёдрами и их внутренней стороне. И тут, ты села на меня, коленями сжимая торс. Я думал, я задохнусь от переизбытка чувств и сжал твою талию пальцами. Ты лишь ласково улыбнулась, как улыбаешься только мне, и медленно перенесла мои руки с твоей талии на ягодицы. Я выдохнул сквозь зубы, понимая, что ты очень нужна мне. - Дилан... - простонал я тихо, утыкаясь носом тебе в ключицы и неосознанно прижимая ближе к себе. Я первый раз назвал тебя по имени. Не "Сержант Крафт", не "Мисс Крафт" а именно Дилан. И это мне очень понравилось. Возможно потому, что это прозвучало собственнически. Повалив тебя на кровать, я стал покрывать твоё искалеченное, но прекрасное тело поцелуями. Я хотел, чтобы ты плавилась в моих руках. Потому что я горел. Ты зажмурилась и выгнулась другой, а я оставлял на твоей шее всё новые и новые мокрые поцелуи и свои следы. Я, наконец, решился прикоснуться к твоей груди. Водя дрожащими руками по твоим изгибам, я целовал, прикусывал и облизывал соски, прижимаясь к ним лицом, будто к святыне. Но тут, ты перевернулась и встала на колени на постели. - Иди сюда, малыш. - произнесла ты, поманив меня пальчиком. Я завороженно подчинился. - Иди ко мне. Тоже встав на колени напротив тебя, я поморщился от дискомфорта: ремень сдавил торс, в штанах было неприятно, ширинка сильно топорщилась. Но моё тело теперь не могло по-другому реагировать на тебя. Ты взяла мою руку и поднеся к лицу, облизала указательный и средний пальцы, смотря мне в глаза, заставив меня резко выдохнуть. Потом, ты опустила мою руку вниз и ввела в себя два пальца. Я чуть не задохнулся от ощущений, за секунду захлестнувших меня. Ты смотрела мне в глаза, твой приоткрытый ротик иногда издавал томные вдохи, одной рукой ты выворачивала свой сосок, безоговорочно забирая этим зрелищем всё моё внимание. Ты насаживалась на мои пальцы и от этого у меня сносило крышу. Но тут, ты поднесла к моим губам свои пальчики и я без раздумий, плохо соображая затуманенной головой, начал их посасывать, чувствуя, как внизу живота тугой болезненный узел напрягся, а на штанах появилось большое пятно. Но вдруг, ты убрала свои пальчики и резко поцеловала меня, выбивая землю из под колен. Повалив меня на кровать, ты села сверху. Я много раз называл тебя по имени в момент любви. Видимо, пытался обозначить, что теперь ты - моя территория. По крайней мере, я этого очень хотел.***
Проснуться, понять, что война закончена, а твоя душа сейчас стоит и преспокойно чистит зубы в твоём свитере - непередаваемое ощущение. - Я думала, ты до вечера спать будешь, - ты подошла к кровати, присела совсем близко ко мне и как-то необычно на меня посмотрела. - как себя чувствуешь? - Сержант Крафт, Вы... - начал я, не помня себя, любуясь на её расслабленное лицо. Я не знал, как мне обращаться к тебе после того, что было. Но клянусь "Яростью", то, что произошло между нами сегодня ночью - поистине волшебно. - Сержант Крафт осталась на войне, то есть, только в памяти, - перебила ты меня и подняв взгляд с постели, улыбнулась и улеглась мне на грудь, забившись под руку, как под крыло. Мне тогда стало так приятно... - давно мечтала почувствовать себя защищённой. Вот так своеобразно ты призналась, что нуждаешься во мне? Чтож. Я этого ждал.