***
Когда через десять минут звучит звонок в дверь, Малик искренне удивляется. Он, конечно, ожидал, что проститутка прибудет быстро, но не настолько же! Подойдя к двери, парень даже не смотрит в глазок, желая сохранить интригу хотя бы на несколько секунд. Годы обучения на драм факультете не прошли зря. Зейн с силой сжимает свой стояк сквозь ткань черных джинсов, сдерживаясь, чтобы не распахнуть дверь и не трахнуть паренька прямо в прихожей. И, когда он, наконец, открывает дверь, время застывает. Зейн не может двинуться с места, оставаясь стоять в проеме и пялясь на проститутку. Проститута, точнее. Невысокий парень с блондинистыми волосами и темными корнями, ровным носом, пухлыми аккуратными губами, заостренными на концах ушами и глубокими, словно внутренний мир героев из его любимых книг, глазами. Голубыми, совершенными. Парень тоже казался очарованным, но он точно не пялился так открыто, как Малик. — Тебя прислали довольно быстро, можешь проходить, — брюнет отходит от дверей и проходит внутрь квартиры, игнорируя то, как открылся рот блондина в попытке что-то сказать. Он слышит тихие шаги позади себя и оборачивается, смотря гостю в глаза и медленно облизывая губы. — Не думал, что ты окажешься настолько красивым. Кажется, о вашем агентстве не врали. — Прости, но… — Нет, не говори ничего. Ты можешь сделать своим ротиком что-то более полезное, — Зейн ухмыляется и начинает расстегивать ремень, смотря на шокированное лицо парня. — Что ты… — Ах, ты хотел сделать это сам? Прости. Ты можешь расстегнуть молнию своими зубами, став передо мной на колени. Давай, можешь мне отсосать. — Да ты охуел! — орет блондин и хватает первую подушку с дивана, с силой бросая ее в хозяина квартиры. — Ты, больной извращенный ублюдок, я твой новый сосед, я, блять, познакомиться хотел! — Ох, — Зейн выдыхает с раскрытым ртом, и через несколько секунд соображает и застегивает свой ремень под вздохи и тихую ругань гостя на заднем плане. — Мне так чертовски неловко, я просто принял тебя за проститутку и… — Какого черта?! — казалось, громче прежнего орет блондин, бросая в брюнета вторую подушку. И Зейн понимал, хорошо понимал, что поступил как мудила, но он ведь… не знал. Неловко. Чертовски неловко. Иисусе. — Я к тебе что, в чокере пришел или с презервативом во рту?! Какого черта ты меня за проститутку принял? Они к тебе так часто заглядывают?! — Я просто… я просто заказал мальчика, и ты подходишь под его описание, — пытался оправдаться брюнет, чувствуя, как краснеют кончики его ушей. Мать вашу, он никогда не краснеет. Что за вечер то такой?! — Серьезно? Настолько обреченный, что заказываешь проституток? Не боишься, что и они не дадут? — Очень остроумно, — фыркает Зейн, смотря на уже менее злого блондина. — Мне просто было скучно, понимаешь? И мне все еще неловко, что так получилось, и… ты ведь мой новый сосед, да? Очень приятно познакомиться, я Зейн. — О, да, очень приятно, — фыркает блондин, скрещивая руки на груди. Он сверху вниз осматривает Малика изучающим прищуренным взглядом, и Зейн от неловкости кусает губы, стараясь отвлечься. — Что же, кажется, нам иногда, по глупому стечению обстоятельств, придется видеться на лестничной клетке, так что, я Найл, — блондин делает несколько шагов вперед, и протягивает хозяину квартиры руку для рукопожатия. — Знаешь, а ты не хотел бы выпить чаю? У меня довольно большая коллекция чая, на любой вкус и цвет, как говорится, — Зейн старается улыбнуться как можно шире, прекрасно зная, что иногда улыбка могла спасать его даже из самых неловких ситуаций. — С условием, что ты не будешь рифмовать мое имя со словом «проститутка», — Зейн громко смеется, и когда уже собирается пойти на кухню, но отвлекается на яркую улыбку солнечного парня. А потом звонок в дверь. — Оу, я уже и забыл о настоящей проститутке. Я, наверное, пойду, ладно? — Нет, из-за твоих воплей у меня упал, — Найл шокировано раскрывает глаза и третья подушка летит куда-то на юг, а Зейн снова смеется, уворачиваясь. — Кухня там, иди, я разберусь с проституткой. — Звучит угрожающе, — смеется Найл и убегает в указанном Зейном направлении. Брюнет не может сдержать улыбку, но игнорирует какое-то глупое теплое чувство в груди. — Привет, — здоровается парень на лестничной клетке и, ну, Зейн считает, что он был довольно красивым, хоть и совершенно не таким, как Найл. — Да, привет, прости, но я уже не нуждаюсь в твоих услугах, деньги можете оставить себе, — рот парня открывается в попытке ответить, но Зейн бесцеремонно захлопывает дверь прямо перед его носом, закрывая ее изнутри. Хоть парень стоил не дешево, но завтра Зейн отработает свои деньги за час или около того. Нет, Зейн не проститутка, хватит говорить об этой древней профессии. — Как ты тут? — спрашивает Малик, заходя на кухню. Он замечает Найла возле столешницы с небольшим чайничком, насыпающего туда несколько видов чая, сахар и мед. — Да ты хорошо освоился. — Да, прости, нашел чай у тебя на полке. Это ведь ничего? — Конечно, нет. Пока закипает вода, ты можешь рассказать мне, где жил до переезда в этот дом. Если хочешь, конечно. — Ну, в борделе я не работал, — выдыхая, отвечает Найл, а затем смеется одновременно с закатывающим глаза Зейном. — Я родом с Маллинграда. Полгода назад закончил юридический факультет, и вот мне предложили хорошую работу в одном лондонском адвокатском агентстве. Вчера я прошел собеседование, и с понедельника выхожу на работу. Всего 4 дня, и я начну работать адвокатом, представляешь? Хотя, уверен, около года я буду разбираться с бумагами, потом стану подносить эти бумаги более опытным адвокатам, еще через года два меня допустят в зал суда, и вот тогда, спустя пять лет от моего первого рабочего дня у меня будет мое первое дело. — Ну нихуя себе, — выдохнул Зейн, откидываясь на спинку стульчика. Он был шокирован тем, как этот парень смог на словах расписать свою жизнь, поэтому и принялся шутить. — А что, если агентство сгорит через 3 года? — Ну, тогда привет McDonalds, ведь это то, что я люблю, — с улыбкой отвечает парень, так, словно готов к любым препятствиям, которые могут стать на его жизненном пути. — Парапапапам, — поет Малик, и парни смеются на своих местах. — Так ты в Лондоне только неделю? — Ага, — беззаботно отвечает Найл, наливая в маленький чайник недавно закипевшую воду. — Познакомился уже с кем-нибудь? — Зейну хотелось узнать об этом парне как можно больше, над чем он и работал прямо сейчас. — Да, с бабушкой Миртой, она чудесна, — Зейн, смеясь, кивает, тоже чувствуя к их соседке только положительные чувства. — Еще в баре с парнем Лиамом, он очень хороший и дружелюбный, сегодня еще приходил ко мне в гости. — Как так получилось, что за целую неделю мы не встретились? — Малик задает почти что риторический вопрос, но Найл решает ответить, поставив на стол чайник с заваркой и садясь напротив. — Глупое стечение обстоятельств, не считаешь? — улыбка Найла еле заметная, и Зейн широко улыбается этому вечеру. — Уже почти десять часов, и мы сейчас будем пить чай. Звучит как прекрасная традиция, правда? — Зейн кивает, кусая губу и улыбаясь. Если бы его сейчас спросили, что он чувствует в данный момент, ни одними словами он не смог бы описать, насколько приятное тепло разливалось в его груди из-за этого светловолосого парня и темного вечера за окном. — Ну, обо мне ты узнал не так уж и мало. Теперь поведай мне историю о своей жизни. — Ну, как ты мог заметить, мои корни не чисто британские. — Я так и знал, что ты кореец! — вскрикивает блондин и Малик застывает, с шоком смотря на него. — Найл! — почти что кричит он и громко смеется, настраиваясь на продолжение рассказа, пока Найл разливает чай в чашки. — Секунду, — он поднимается с места и около минуты шарит по ящикам, пока не находит коробку своих любимых конфет. — Угощайся, — Найл благодарит, и брюнет улыбается ему. — Мой отец пакистанец, а мать с Британии, и так получилось, что вплоть до совершеннолетия я прожил в Брэдфорде. 3 года я учился на драматическом факультете, я любил это, но актером я так и не сумел стать. Несколько раз я участвовал в абсурдном театре, о сценариях этого театра лучше умолчать, — Зейн смеется, вспоминая весь тот бред, в котором ему так нравилось участвовать. Это было безумие, и Зейн стал его частью. — Но как-то меня заметил мужчина по имени Саймон Коуэлл, и предложил взять участие в модельном кастинге. Я был немного уведомлен, что нередко на таких кастингах модели попадают в бордели, о Господи, снова о проститутках, — парни смеются, а потом Зейн отпивает чаю и продолжает. — Но все же любопытство взяло верх, и я не пожалел, когда прошел кастинг, вскоре начал участвовать в фотосессиях и показах. И, знаешь, я неплохо продвинулся за два года. Как оказалось, моя не совсем обычная внешность довольно востребована, и это я не хвастаюсь, если что. — Черт, это очень круто, Зейн! Мне сразу показалось, что я тебя знаю, как только ты открыл дверь. Черт… ты же Зейн Малик, точно, осенняя коллекция в какого-то дизайнера, я вспомнил. Это так офигенно, я рад за тебя, — Зейн посмеялся на словесный поток блондина, улыбаясь и мягко благодаря его. — Хотел бы я увидеть тебя на подиуме. — Да без проблем. Я всегда достаю билеты своему другу Луи, могу и тебе достать. — О Господи, ты серьезно? Это было бы здорово. Я уверен, что ты будешь выглядеть лучше самого дизайнера. — Найл, — лишь ответил Малик, смеясь в который раз за этот вечер. Он уже и не помнил, кто так сильно смешил его помимо Луи. — К тому же познакомлю тебя с Луи и его парнем Гарри. Гарри тоже модель, мы познакомились в агентстве. Он был чертовски высокомерным при нашей первой встрече, а потом Луи приехал ко мне на одну фотосессию и совершенно случайно заприметил себе Гарри. И каким-то образом член Луи излечил Стайлса от высокомерия, — блондин засмеялся так, что чуть не пролил на себя весь чай, из-за чего начал смеяться и Зейн. И, казалось, все вокруг тогда улыбалось.***
Стрелка на часах показывала 11 вечера, когда чай, заваренный уже во второй раз закончился, а коробка из-под конфет опустела. — Господи, я сожрал столько калорий. Меня убьют, и мертвого заставят бегать 20 километров, — Найл засмеялся словам брюнета, обувая свои кеды. — Если хочешь, я могу провести тебя до дома. Найл засмеялся в ответ, но все же поблагодарил за такое любезное предложение. — Глупо это говорить, спустя полтора часа со знакомства, — начинает блондин, и Зейн застывает, желая, чтобы он сказал то же, о чем думал он сам. — Но я понял, что мы можем быть чертовски хорошими друзьями. Даже в Маллинграде я не чувствовал ни с кем такой связи, — Зейн улыбнулся, но… это было не то. — Господи, ты читаешь мои мысли, Найл, — парни еще полминуты стояли молча, втыкая в пол, пока Найл не подпрыгнул к Зейну и не поцеловал его в щеку, оставляя руки на его шее. — К черту дружбу. Пригласишь меня как-то на свидание, — и Зейн кивает, а Найл кусает губу в улыбке и выбегает из его квартиры, скрываясь в своей. Совершенно глупое стечение обстоятельств.***
Когда вечером в понедельник Найл возвращался домой, будучи лишь немного уставшим, он хотел развалиться на диване, выпить две-три бутылки темного пива и посмотреть какой-нибудь футбольный матч, но судьба в который раз решила все за него. — Привет, Найл, — блондин слышит знакомый красивый голос, когда выходит с лифта и смотрит вперед, замечая возле дверей в сороковую квартиру высокого брюнета с идеальной укладкой и такой же улыбкой. — Как первый рабочий день? — Привет, знаешь, все прошло довольно неплохо. Коллектив хорошо принял, я немного пошутил и все почти что влюбились в меня, — Зейн засмеялся, поправляя на своем плече черную спортивную дизайнерскую сумку. — А ты куда-то идешь? — Нет, я только что пришел с фотосессии, днем была очередная репетиция показа, так что я решил отдохнуть немного. Не хочешь сходить куда-нибудь прогуляться и поесть? — Найл сощурил глаза, потом оттянул свой галстук и махнул рукой, в которой находился портфель. — Ты, наконец, решил пригласить меня на свидание? — Малик ничего не отвечает секунд 5, а потом кивает, выглядя смущенным. Найл широко улыбается и подходит к своей квартире, доставая из кармана ключи. — Тогда минут 20 ты можешь подумать о том, куда меня сводишь, пока я приму душ и переоденусь. Я постучу. И блондин пропадает в своей квартире раньше, чем Малик успевает моргнуть. Этот ирландец казался чудесным.***
— О, мистер Наглость собственной персоной, — протягивает брюнет и снова исчезает в своей квартире, оставляя возмущенного Найла на пороге. Тот без разрешения (а оно разве нужно?) шагает внутрь и закрывает дверь, наблюдая за тем, как Зейн сидит на низкой тумбочке, обувая на ноги черные короткие сапожки. — В смысле мистер Наглость? — с наглым выражением лица спрашивает блондин, и Малик смеется, застегивая молнию на ботинке. — Сам пригласил себя от моего имени, завалился ко мне в дом, так еще и сказал придумывать, куда я тебя поведу, — рот Найла был приоткрыт, а брови с силой нахмурены, чему Зейн мысленно не мог не умиляться. — На минуточку: я спросил свидание ли это, ты ответил, что да. Так что не нужно меня тут обзывать наглым! — Господи, Хоран, я же пошутил! — восклицает Малик и смеется, пряча в карманы кожаной куртки телефон и кошелек. — Кажется, я не говорил тебе своей фамилии, — знакомый прищур появляется на лице блондина, и Зейн кусает губу, решая не обманывать парня с первого же свидания. — Я погуглил. Зашел в твой Instagram и Twitter, хорошие фото, кстати. Любишь фотографировать? И Зейну удается отвлечь блондина разговором о фотографиях, фотоаппаратах и знаменитых фотографах, ведь это так нравилось Хорану.***
— Ну, так в какой из изысканных ресторанов ты меня поведешь, Мистер Модель? — с ухмылкой спрашивает Хоран, обнимая одной рукой высокого брюнета за бицепс, пока они прогуливались по полуосвещенной аллеи парка. Вначале блондин был не голоден, но за время прогулки его желудок начал капризничать. — McDonalds, — с легкой улыбкой ответил Зейн, заставляя себя не повернуть голову, чтобы не посмотреть на реакцию Найла. Он старался казаться невозмутимым, так, словно говорит самую обычную вещь. И она ведь и в правду самая обычная. — И пока ты не начал издавать свои наглые вопли, я сделаю так, чтобы ты сказал «aww». Того вечера на моей кухне, когда мы пили чай и разговаривали, ты сказал, что мог бы работать в McDonalds’е. — Я… — Найл глотает слова, затем останавливается, и на этот раз Малик не сдерживает себя в желании посмотреть на блондина, — aww. Зейн взорвался громким смехом, прижимая руку Найла бицепсом к своему телу, пока милый ирландец хихикал рядом. — И ты купишь мне хэппи мил с чизбургером, картошкой фри и морковными палочками? — спрашивает Найл, прикусив губу, смотря прямо в глаза Зейна, что при полумраке казались глубже любого каньона. — И игрушку с принцессой Дианой, — ласково улыбается брюнет, не отводя взгляда от улыбающегося Хорана. — У тебя уже есть одна принцесса. Мне не нужны конкуренты, — фыркает парень, и они поворачивают к выходу с парка, и ирландец вдали может увидеть большую и яркую вывеску одного из ресторанов быстрого питания крупной корпорации McDonalds. — Так боишься конкуренции? — посмеивается пакистанец, хоть и не сомневается в стопроцентной принцессности блондина. — Не хочу ломать стереотип о том, что принцессы не убивают, — сухим юмором отвечает Найл, и Зейн давится кашлем как раз перед тем, как смех ирландца заполняет казалось всю улицу. — Пошли уже, чизбургеры долго ждать не будут.***
Когда Зейн сидел за ярких цветов столиком в McDonalds’е, стрелка его наручных часов перешла отметку девяти часов вечера, а Найл отошел в туалет, и спокойная музыка совершенно не заглушала тот шум, что исходил от зала, где двадцатью процентами посетителей были дети (разве им не пора спать? родители, куда вы смотрите?). Напротив брюнета лежал поднос со стаканом диетической кока-колы на нем и пачкой морковных палочек, а еще много ничего. Малик не был Эллен с фильма «До костей», но профессия модели не давала ему права употреблять высококалорийную еду в любое время суток, тем более — вечером, когда все это с легкостью может отложиться в его плоском животе. Зейн делает глоток холодной колы с помощью трубочки, когда замечает напротив себя человека, направляющегося к нему. И, нет, это не Найл, ведь был бы это Найл, пакистанец не старался бы спрятать лицо за полулитровым стаканом. — Здравствуй, Зейни. Разве твой тренер не предупреждал тебя, что любая еда с McDonalds’а очень калорийна? — Привет, ох, нет, об этом он мне не говорил, как он только посмел, я ведь даже не подозревал, что McDonalds — не вегетарианское кафе! Но теперь, раз я постиг тайну, почетнее знаний братства Кольца, мне стоит рассказать и тебе: дышать в McDonalds’е — вредно. Воздух здесь пропитан калориями и углекислым газом, который выдыхают люди, тяжелее пятидесяти килограмм, — брюнет видит, как сильно закатываются глаза его «собеседника» и победно улыбается, радуясь, что смог еще раз постебаться над этим надоедающим парнем. — Ох, прости, не хотел пугать тебя на ночь. — Никогда не понимал и не пойму, как ты можешь придумывать такой бред на ходу, — русый парень ставит руку на бедро и смотрит на Зейна с приподнятой бровью. Знаете, Малик всегда знал, как много эмоций может вызвать человеческий взгляд: любовь, ненависть, презрение. Но то, каким взглядом обладал его бывший, наталкивало о мысли уничтожении всей планеты, лишь бы избавить все человечество от такого изъяна. — Не переживай, Алекс, просто IQ некоторых людей отличается от показателя на их весах. Но ты можешь не переживать, среди моделей это не распространено. И только рот миловидного высокого парня открывается, чтобы змеиный язык начал шипеть, около столика резко оказывается Найл, закрывая своим телом обзор на Алекса, что заставляет брюнета начать сдерживать смех. — Боже мой, мне так неловко, — начинает блондин и быстро садится, пытаясь скрыть лицо за стаканом с колой. Парень казался чертовски испуганным, поэтому улыбка с лица брюнета мгновенно сошла, заставляя переживанию отразиться на своем лице, а мозгу забыть о пребывании бывшего в помещении. — Расскажи мне, пожалуйста. — Я зашел в туалет, и направился к кабинке, а когда дверь открылась, я увидел маленького мальчика лет семи, который стоял ко мне спиной. Я извинился и уже закрывал двери, — Зейн услышал наигранный кашель, но Найл не обратил на это никакого внимания, продолжая рассказ, — но этот мальчик начал громко плакать. Я зашел и прикоснулся к его плечу, потому что я хотел помочь, но он начал кричать и вырываться, а мне стало чертовски стремно, поэтому я убежал в уборную на том конце зала. Серьезно, это было кошмарно. Я просто не понимаю, как педофилы могут возбуждаться от такого, — Зейн громко засмеялся, падая лицом на твердую поверхность стола и обращая своей истерикой на себя внимание соседних столов. — Извиняюсь, придурок, ты чего ржешь? — Это настолько нелепо, что ты даже не представляешь! — чуть не воскликнул Малик, продолжая смеяться в свою ладонь и разрешая слезам стекать на загорелой коже лица. — Так же нелепо, как перепутать своего нового соседа с проституткой? — нагло спрашивает Хоран, и пакистанец уже почти не смеется, лишь широко улыбается, смотря на обиженное лицо блондина и только сейчас замечая, что Алекса и след простыл. — Я могу сказать о том, как чертовски сильно ты мне нравишься? — с такой же широкой улыбкой спрашивает Малик и видит, как сильно ирландец кусает щеки изнутри, лишь бы не улыбнуться. Хоран не смотрит на парня, прожигая взглядом стену справа, и Зейн пользуется этим, перегибаясь через стол и нежно целуя светлую кожу блондина, там, где оставалось неприлично мало сантиметров к пухлым губам. — Ты тоже мне нравишься, — бурчит Найл и продолжает есть свой чизбургер, стараясь наклонять лицо как можно ниже, чтобы Зейн не заметил его румянца, ведь, черт возьми, ему почти 23. А это не тот возраст, при котором можно краснеть от простого поцелуя в щеку. А Зейн всегда был очень наблюдательным.***
Парни вышли на улицу, и Найл сразу же сжал свои плечи ладонями, отмечая то, что температура воздуха на улице значительно отличается от температуры воздуха в помещении. Зейн молча обнимает его одной рукой за плечи, и они начинают незамысловатый разговор о еде из McDonalds’а, когда Малика отзывает знакомый тошнотворный голос. Брюнет неохотно забирает руку с плеч блондина и поворачивается, желая, чтобы Алекс не наговорил лишнего в присутствии Найла. — Я просто хотел спросить, когда я смогу забрать свои вещи с твоей квартиры? Просто ты не отвечаешь на сообщения, а мне очень нужны мои вещи, — Зейн закрывает глаза и закатывает их, после открывая и отвечая холодным тоном: — Когда тебе угодно. Ты можешь просто позвонить, ведь ты знаешь, что я редко захожу в Инстаграм и прочее. И, черт, тебе так сильно нужна та футболка и очки? — Дорогой, они от Gucci. Эти вещи мне дороже наших отношений, хоть мне и приятно слышать, что ты не забыл о вещах, которые я оставил. Кстати, это твоя новая подстилка? Малик сжимает зубы и поворачивается к Найлу, который вынужден был слушать весь этот разговор. Блондин казался рассерженным и расстроенным всем этим диалогом, но он собрал в себе силы, чтобы высоко поднять голову и гордо ответить: — Зейн не повторяет своих ошибок дважды. С подстилками он распрощался еще тогда, когда бросил тебя. Малик кусает губу и улыбается, с восторгом смотря на уверенного в себе блондина, который спокойно разворачивается и уходит, не забывая прихватить с собой за руку довольного брюнета.***
— Господи, боже мой! Я не могу поверить, что ты терпел его хотя бы день! Я же не смог вынести и пяти минут, пока его огромный рот выпускал наружу столько дерьма! — Найл гневно расхаживал по кухне, закипая одновременно с тем, как закипал электрический чайник. — Ну, когда он уж слишком заебывал, я просто брал и трахал его в рот. Это отличный способ заткнуть человека, ты знал? Хоран смеется, но его тело все еще сковывала озлобленность, а еще ревность, что появилась сразу после полной прокрутки фразы Зейна в голове. — О, значит, тебе нравится трахать таких слащавых мальчиков в голубых футболках от Gucci? — Найл смотрит прямо в корни карих глаз Зейна, и Малик понимает, что любую эмоцию этих глаз он может впитывать с огромным желанием. — Тебе действительно нравится, как их высокие голоса срываются в стонах и чертовых криках, во время того, как ты трахаешь их? Тебя хоть это не оглушает? — Мне нравится, когда парень подо мной громко стонет. Это чертовски заводит, — теперь уже Зейн давит эмоцией своих глаз, загоняя своей возбужденностью ирландца в угол. — А еще мне нравится, что ты ревнуешь меня к моему человекоподобному бывшему, которого я трахал только на протяжении двух недель. — Да? А он говорил так, будто вы были в отношениях год, не меньше, — Найл прикусывает нижнюю губу, чтобы держать все внутри, а Зейн и не пытается сдерживаться, откровенно пялясь на блестящие от слюны губы. «Хочу, чтобы они блестели от смазки и моей спермы. Как бы замечательно выглядело его лицо с белыми каплями на губах и щеках». Малик уже хотел подняться на ноги и прижать парня со всей силой к стене и выцеловать с него душу, но чайник перестал шуметь, а кнопка на его ручке громко выключилась. — Тебе три ложки сахара? — спрашивает модель, подойдя к кружкам с чаем, но Найл не отвечает, не имея сил думать о чем-нибудь еще, кроме большого стояка Зейна и своего собственного, который он так пытался прикрыть своей кофтой. — Я хочу кое-что послаще. Зейн продолжает разливать кипяток в две чашки, после поставив его обратно и начав спокойно размешивать воду ложкой. Найл со сжатой челюстью слушал, как бьется ложка о стеклянный корпус кружки, начиная думать, что он говорил слишком тихо и Малик его не услышал. — Пиздец блять, — рычит брюнет и срывается с места, больно припечатывая ирландца в стену с зеленой керамической плитки и впиваясь в губы с поцелуем, которого оба парня ждали слишком сильно. Найл обводит шею брюнета руками и сильнее прижимается к нему грудью, когда Зейн одной рукой держит его за лицо, а другой за талию, несильно сжимая. Малик слабо кусает и посасывает нижнюю губу Найла, сплетаясь с ним языком и очерчивая им зубы и десна ирландца. И Хорану хочется стонать от того чувства, что это лучший поцелуй в его жизни. — Ты не считаешь, что нам нужно остановиться? — спрашивает Зейн, и Найл представляет альтернативную концовку, где они с болью в губах и членах будут молча пить чай, после чего отрицательно кивает и любуется идеальной улыбкой Зейна. — И я так не считаю. Недолго спустя снятой кофты Зейна и штанов Найла, парни оказываются в просторной спальне, где брюнет оставляет ирландца на несколько секунд на кровати, чтобы открыть шторы и пропустить в комнату лунный свет. И когда парень возвращается к кровати, на Найле уже нет белья, а его маленькая рука движется на его твердом члене. — Какого черта, Найл, — брюнет сжимает запястье блондина так, чтобы не причинить боли, отдергивая его от члена и укладывая парня спиной на кровать, раздвигая худые ноги и ложась между ними, сталкиваясь грубой тканью джинсов с оголенным членом блондина. Найл болезненно стонет, и Зейн подрывается, начиная извиняться и покрывать нежными поцелуями его грудь. — Мне, блять, кажется, или тебе стоит выйти из своих штанов, чтобы войти в меня? — Малик посмеивается, не обращая внимания на серьезность Найла, прежде чем наклониться и подарить еще один умопомрачительный глубокий поцелуй. — Ну, сам напросился. Зейн чувствует, как мужские руки отталкивают его от себя и укладывают спиной на кровать, в следующие секунды видя лишь то, как быстро Найл расправлялся с его штанами и бельем. Блондин бросает возбужденный взгляд на лицо брюнета, прежде чем снимает через голову кофту и остается абсолютно обнаженным возле ног парня. Найл садится совсем близко, и в то же время чертовски далеко, но когда теплая рука касается его твердого члена, Зейн прекращает возражать. Блондин сжимает бедро модели и наклоняется вниз, оставляя лишь несколько поцелуев на головке и один у основания, через несколько секунд вбирая большую головку в рот и играя языком со щелкой, с силой и желанием засасывая нежную кожу. Зейн сжимает простыни руками, а губу зубами, лежа с закрытыми глазами и учащенным дыханием. Найл начинает опускаться вниз, и Зейну кажется, что он потерян в пространстве и времени, когда горячий рот настигает основания его члена. Малик издает подавленный стон, и Найл начинает играть рукой с его яйцами, сильно втягивая щеки и стараясь подниматься и опускать как можно быстрее. Зейн не прекращает стонать и меняет простыни на волосы блондина, сжимая их и двигая одновременно головой парня и своими бедрами. Он не чувствует никакого сопротивления, и начинает трахать его рот еще размашистей, срываясь на громкие стоны и вскрики. Зейн забирает руки, но Найл не прекращает сосать в заданном темпе, когда брюнет приподнимается на руках и начинает наблюдать за тем, какими острыми выглядели скулы блондина и как растянулись его губы на толстом стволе. — Прекрати, — командует Малик и восхищается от того, как красиво выглядело лицо и губы Хорана, когда он выпускал изо рта его член. Брюнет садит парня на свои колени и глубоко целует, мысленно ухмыляясь тому, каким изнеможенным сделался Найл от десяти минут сосания его члена. — Я надеюсь, сейчас ты будешь громко стонать? — Не знаю, у меня еще не было того, кто заставлял бы срывать глотку от удовольствия, — хриплым голосом отвечает Найл, который уже немного отдохнул и был более чем готов продолжать. — Хм, очень жаль. Но спешу тебя обрадовать: мой возбужденный член может творить чудеса, — брюнет ухмыляется, сжимая задницу Найла и оставляя на его ключице космический засос. — Ну, члена-чудотворца у меня еще не было, так что давай продолжать, — Зейн смеется, смотря на улыбающееся лицо блондина и шлепая его по заднице, секундой позже приказывая встать в коленно-локтевую. В первые секунды Найл не подает никаких признаков жизни, но потом он выдает такой красивый стон, что Зейн мог поклясться — лучшие порноактеры такого бы не сумели. Поэтому это становится стимулом для Зейна, активно вылизывающего его задницу и медленно добавляющего к языку один палец. Чем дальше Зейн заходил — тем громче Найл стонал, и Малику уже казалось, что каждая из фаланг его пальцев увеличивает громкость Найла. Когда Зейн надевает презерватив и смазывает их обоих смазкой, Найл находился в полуживом состоянии, сжимая под собой теплые простыни и утыкаясь в них лицом. — Ты готов? — нежно спрашивает брюнет, касаясь губами бледной кожи на лопатках и шее, после нежно целуя в яркие опухшие губы. — Да, — шепчет блондин и закрывает глаза, готовясь к худшему и одновременно лучшему, что может быть в его жизни. Зейн надавливает головкой на вход и медленно раскрывает его, с такой же осторожностью входя внутрь. Занимает около минуты, чтобы Зейн, медленно толкаясь, дошел до конца, прижимаясь так, что с силой задевал простату. Найл думает, что в таком положении он бы в любом случае прижимался бы к простате, ведь он, блять, такой большой. Малик ничего не говорит, когда начинает медленно толкаться вперед и назад, каждый раз попадая прямо по простате. Когда амплитуда толчков увеличивается, когда они становятся более глубокими и размашистыми, Найл цепляется зубами за простыни и считает, что мир вокруг в этот момент просто рассыпался в пепел. — Господи, детка, ты такой идеальный вокруг меня. Как блядски хорошо я чувствую себя внутри тебя, просто, блять, идеально. Тебе нравится это, а? Ответь мне. — Блять, да, — громко выдыхает Найл и срывается на крик спустя несколько секунд, потому что Зейн прижимает его тело к кровати и сильнее раздвигает красивые ноги, прижимаясь грудью к спине и начиная трахать еще с большей жесткостью, чем трахал до этого. — Пиздец, ты меня п…просто, а, аах, блять, убьешь, а! Найл хнычет и стонет в простыни, но Зейн не позволяет ему быть хоть немного тише, сжимая волосы на затылке и отрывая лицо от простынь, трахая так же глубоко и жестко, как и до этого. — Кажется, я не ошибся, когда принял тебя за проститутку. Видел бы ты себя со стороны: возбужденная, наплевавшая на все в этом мире кроме моего члена, совершенно помешанная шлюха, — тихо говорит Малик прямо на ухо разбитому парню, умедляя темп до невозможности, но входя так же глубоко и грубо. — Я чувствую тебя везде, — выдыхает блондин и кусает губу, поддаваясь назад. — О, блять, я тут диктую правила, малыш, — брюнет выходит с Найла и резко переворачивает его на спину, закидывая его ноги себе на плечи и резко входя до самого основания, так, чтобы показать Найлу все звезды до последней. Он сжимает горячую кожу бедер руками, а потом раздвигает ноги парня чуть ли не до шпагата, впиваясь в губы поцелуем, который и довел блондина до края. Зейн продолжил вбиваться в тело Найла глубокими толчками, в погоне за собственным оргазмом, ни на секунду не прекращая наслаждаться стонами Найла, что срывались почти на самой грани. Малик неожиданно выходит из Найла, и тот стонет от потери контакта, но Зейн не чувствует сейчас ничего, кроме непреодолимого желания кончить. Он отбрасывает презерватив и начинает дрочить прямо перед лицом Хорана, желая увидеть то, чего хотел еще более часа назад — перепачканное его следами лицо ирландца. Найл открывает рот и высовывает язык за пару секунд до того, как с возбужденного члена брюнета выстреливает сперма, пачкая и его рот с губами, и щеки с подбородком. Когда ирландец облизывается и открывает глаза, то устало улыбается Зейну, который наклоняется, чтобы поцеловать его, а потом идет в ванную по полотенце, чтобы вытереть блондина от спермы, и когда возвращается — дыхание парня уже было ровным. Зейн ложится в постель и накрывает их обоих теплым одеялом, обнимая Найла со спины, на последок целуя его в еще румяную щеку. — Только подумай меня бросить — хер отрежу. — И тебе спокойной ночи, Найл.***
- Папочка, а как вы с папой познакомились? - спрашивает маленькая белокурая Алиса, и Найл обращает на нее и ее брата свой взгляд. Пятилетняя девочка и семилетний мальчик Питер казались заинтересованными, а их второй отец закрыл рот рукой, чтобы не засмеяться, на что Найл Джеймс Хоран-Малик закатил глаза. - Это случилось десять лет назад. Недавно я закончил учебу в университете, и это была моя первая неделя пребывания в Лондоне. Мы с вашим папой были соседями, так что по совершенно обычному стечению обстоятельств мы встретились на лестничной клетке... - По совершенно глупому стечению, обстоятельств, Найл, - для самого себя прошептал Зейн, с улыбкой смотря на заинтересованные лица своих детей.