***
Позже тем же вечером Энакин сидел за обеденным столом и напряжённо обдумывал слова канцлера. Он пробовал изучить проблему с точки зрения джедаев, но постоянно сбивался: он учился в Храме всего пару лет и не до конца разделял их убеждения. Хоть Оби-Ван всегда подсказывал, как работать над собой, Энакин не всегда понимал, что ему пытались донести. — … Мастер? — позвал он. Обычно ему не нравилось делиться мыслями: он соглашался с Палпатином, что некоторые мысли лучше держать при себе. Но вопрос был важным, и он хотел знать, что может сказать джедай. — Да, падаван? — ответил Оби-Ван, отставляя тарелку в сторону. — Палпатин… — Верховный канцлер Палпатин. — Верховный канцлер Палпатин, — Энакин мысленно закатил глаза. Было побуждение замолчать и выйти из комнаты, но вес на плечах канцлера впечатлил его, и Энакин хотел знать ответ, понравится ли вопрос Мастеру или нет. — Мастер? Что лучше? Контролировать власть или своё желание властвовать? — глубокий вздох, ожидание. Сначала Оби-Ван просто смотрел на него тем самым непроницаемым взглядом, который его так бесил. Потом, заговорил. — Интересный вопрос. Почему ты спрашиваешь? …Никакой сразу лекции? Он, наконец, задал вопрос, который заинтересовал Мастера? Энакин почувствовал, что упивается одной этой мыслью, и не мог стереть с лица улыбку, что сумел вызвать новые эмоции на лице всегда сдержанного Оби-Вана. — Пал– Верховный канцлер Палпатин рассказал мне про одно прошение из Сената, принятие которого ограничит его власть. Он и задал мне вопрос. Оби-Ван кивнул. Выглядел он отрешённо, словно что-то обдумывал. — У тебя уже есть своё мнение? …Почему, почему он всегда отвечает вопросом на вопрос? Это невыносимо! Энакин запустил руку в волосы и сжал пальцы на косичке, выравнивая дыхание. — Я не знаю, — ответил он с безразличием. Оби-Ван поднял бровь. — Ты не спросил бы, если бы не хотел сравнить свой ответ с моим, Энакин. Я хочу развёрнуто ответить, но сперва мне нужно узнать твоё мнение. Энакин недовольно дёрнул плечом — если у Оби-Вана готов ответ, то почему бы просто не дать его? Но он был Мастером, и это значит, что придётся подчиниться. На этот раз. — Я думаю, желание контролировать всё вокруг себя очевидно, — сказал он. Энакин лучше остальных представлял, что значит не контролировать совсем ничего. Жизнь раба была далека от любого контроля вообще, всё диктовал хозяин: от порции еды и воды до количества работы на день и суровости наказания за промах. Уотто был не худшим из хозяев, но и далёким от лучших: он многого требовал от Энакина, и мальчик часто работал допоздна, особенно если до того без разрешения убегал к друзьям. Он видел и терпел побои просто потому, что был рабом, а кто-то имел на то право. Поэтому он всегда стремился к контролю. Сначала это были гонки на подах, то, чем он мог заниматься, а никто вокруг — контролировать. Даже если работу портил Уотто, случайно обнаружив его и грязно ругаясь. Но и сейчас, в Храме, он едва ли обладал властью. Занятия здесь были строго по расписанию, он не контролировал, когда, куда или на какую миссию лететь (и у него до сих пор ещё ни одной не было! Чего они дожидаются?). Каждое утро он узнавал, что будет на завтрак и на день впереди — контроль Оби-Вана. Бывали дни, когда Энакин отчаянно хотел контролировать хоть что-нибудь, и поэтому одна только мысль иметь достаточно власти, чтобы контролировать жизнь вокруг, казалась привлекательной. Если он сможет контролировать всё вокруг себя, то он сделает людей счастливыми. Он будет счастлив сам. Лицо Оби-Вана оставалось непроницаемым и отдалённым. Энакин не стал всё объяснять Мастеру, и не нужно было: Оби-Ван поймёт его в любом случае. Наконец, джедай вздохнул. — Это сложный вопрос, — сказал он, возвращаясь к настоящему и встречаясь глазами с Энакином. Мальчик нашёл в себе силы выдержать взгляд мастера. — Безусловно, есть преимущества во власти над окружением, но я думаю… — он остановился, подбирая слова. — Я думаю, что предпочёл бы контролировать себя. Ну конечно же он даст противоположный ответ! Вспыхнуло раздражение, но Оби-Ван продолжил говорить, а Энакин слушать. — Идея контролировать всё вокруг, определённо, привлекательна. Над многим мы имеем власть уже сейчас, но мы не в состоянии контролировать абсолютно всё, — глаза Оби-Вана странно блеснули, а голос стал особо ровным. — Я не имел власти над событиями, которые привели к смерти Квай-Гона. Я не имел власти и над смертью Серази, хотя я бросил Орден, пытаясь что-то изменить. Брук… — он прикрыл глаза. — В моей жизни было многое, что я не мог контролировать, и ещё больше будет впереди. Видишь ли ты неизбежный конфликт: если бы я имел контроль над всем окружением, это значит, что я имел бы контроль и над тобой. Уверен, тебе бы это не понравилось. — Он слегка улыбнулся, но улыбка не коснулась его глаз, и Энакин задался вопросом, о чём же думал сейчас Мастер. — Быть абсолютно всемогущим невозможно даже с помощью Силы. Однако… Контроль над самим собой, чего мы действительно можем достичь, приведёт к тому, что неконтролируемые нами события… Как бы это объяснить? Он снова остановился, не отводя глаз от Энакина. Его взгляд, казалось, проникал в самую душу мальчика, словно читал самые сокровенные мысли, которыми он не делился ни с кем, даже с Палпатином. — Когда ты контролируешь себя, — наконец, продолжил Оби-Ван, — ты можешь решить, как реагировать на события, которые контролировать не можешь. Ты можешь решить, что делать с трагедиями, которые устраивает тебе жизнь: упасть и не подняться, или скорбеть, но идти дальше. Когда так случается, неподвластные тебе события становятся незначительными, потому что важнее всего то, насколько ты контролируешь себя, а отсюда насколько могут тебя затронуть эти события. Ты контролируешь, как они на тебя повлияют, а это значит, что они не повлияют, пока ты им не позволишь. Оби-Ван сделал паузу, поглаживая подбородок. — Я не совсем уверен, понятно ли я объяснил. Ты понял, что я имею в виду? Энакин кивнул. По правде, он понял далеко не всё и не полностью, и его пугали как те части, что он понял, так и те, что он не понимал совсем. В словах Оби-Вана были глубокие смыслы, до которых ему просто не докопаться, и даже некоторые поверхностные слои выглядели расплывчато. Этот разговор Энакин запомнит на всю жизнь; что-то в словах Оби-Вана тронет его до самого сердца. Позже он будет часто размышлять над ними, но даже взрослым до конца так и не поймёт, почему контроль над собой лучше контроля над окружением. Но как выглядит контроль над собой он знает точно — нужно всего лишь посмотреть на Оби-Вана.Глава девятая, в которой мнения расходятся
29 июля 2017 г. в 10:46
— О, здравствуй, мой мальчик, здравствуй! Проходи, присаживайся, Энакин. Мой бог, я не видел тебя несколько недель. Как твои дела?
Одиннадцатилетний Энакин, как ему и сказали, пододвинул стул и сел напротив самого уважаемого человека в Сенате: Верховного канцлера Палпатина. Он был пожилой человек, хоть и не подходящий под определение «старый», просто пожилой. Почти дедушка ему, он всегда настаивал, что Энакину не обязательно садиться напротив, через рабочий стол, лучше рядом, как с равным; великие люди, говорил он, должны понимать своё положение над другими. Это иногда смущало Энакина, он растерянно почёсывал стремительно темнеющую в последнее время голову. Джедаи всегда говорили, что все, вне зависимости от ранга, способностей или власти, равные. Падаван же понимал, что это не совсем так, потому что никто не обращался с ним-рабом как с равным. Сегодня он просто запрыгнул на стул и начал болтать ногами.
— Ох, ты, кажется, успел вырасти даже за то время, как я тебя не видел.
— Мастер тоже говорит, что я быстро расту, — с нотками гордости ответил Энакин. Он уже был самым высоким падаваном в Храме, и ему нравилось выделяться над остальными. — Мастер Оби-Ван говорит, что я как бобовый росток, что бы это ни значило.
— Это такое растение, Энакин, и я скажу, что Мастер Кеноби, определённо, прав!
— Как дела в Сенате? — спросил Энакин. Палпатин всегда находил, что рассказать интересного в своей серьёзной работе.
Палпатин с заговорщическим видом посмотрел вокруг, поставил локоть на колено и, приложив ладонь ко рту, наклонился к Энакину.
— Можно поделиться с тобой секретом? — спросил он приглушённым шёпотом.
Мальчик подался вперёд, взволнованный от одной только мысли.
— Конечно!
— Очень, очень скучно!
Палпатин откинулся и открыто рассмеялся, в то время как Энакин недовольно нахмурился.
— Прости меня, мой мальчик, но ты выглядел очень забавно! — сказал он, смеясь над уязвлённым достоинством. Он облокотился на спинку, проведя рукой по глазам и массируя виски словно при головной боли.
Энакин прекратил болтать ногами и обеспокоенно взглянул на Палпатина.
— Что-то не так?
Палпатин поднял глаза, на его лице снова появилась улыбка.
— Ничего, о чём стоит беспокоиться, мой мальчик.
— Нет, скажите. Я хочу помочь.
— Ты очень хороший человек, Энакин. Надеюсь, Мастер Кеноби ценит твоё золотое сердце и стремление помочь другим, — Палпатин отнял руку от виска и взял со стола какую-то безделушку, начав бездумно вертеть её в руках. Он нахмурился, словно бы что-то обдумывая. — Скажи мне, Энакин, — медленно спросил он. — Что, ты думаешь, лучше: контролировать всё вокруг себя или себя самого?
Энакин озадачился, руки его начали теребить косичку.
— Я не знаю, — ответил он, наконец.
— Хм, немного, я полагаю, — вздохнул Палпатин. — У меня на столе лежит прошение от некоторых Сенаторов, незначительное, но одним из его пунктов является требование передать часть моих полномочий созванному комитету. Действительно, это не стоит даже обсуждения, но почему-то прошение вызвало жаркие споры в Сенате. Всё вращается вокруг вопроса контроля.
Энакин кивком попросил канцлера продолжать.
— Если я чему-то и научился после кризиса на Набу, в котором ты так героически себя проявил, так это то, что Сенату нужен сильный лидер. Почему-то они считают меня лучшей кандидатурой; и я, конечно, польщён, но это мешает мне определиться, какую сторону в споре поддержать.
— То есть вы тоже не знаете?
— На самом деле это вопрос силы и власти. Тебе нужна сила контролировать себя или сила контролировать своё окружение? Как Верховный канцлер, я наделён правом контролировать события вокруг меня, и, поскольку прежде всего я преследую интересы Республики, я могу любое событие повернуть в её пользу. Правильно ли будет расстаться с такой властью? Или во имя демократии я должен отпустить её и потерять возможность творить добро? Это непростой вопрос. Но, в любом случае, сейчас это неважно. Прости, что нагружаю тебя своими проблемами. Так как у тебя дела?