Идеал для Тикки

Тикки с упоением смотрит за метаниями Маринетт. Как же, сам Адриан Агрест пригласил её в кино. Правда, он пригласил еще и Алью с Нино, но этот факт мозг Маринетт не успел обработать. Тикки, не сумев сдержаться, тихонько хихикает, но чуткий слух профессионального сталкера улавливает его. — Тикки, я думала, ты мне поможешь, а не будешь издеваться! — Маринетт даже останавливается, чтобы отчитать свою маленькую подружку. — Ох, Маринетт, ты сейчас и вправду смешная. Адриан предложил своим друзьям сходить завтра в кино, а ты делаешь из этого такую эпопею, будто он тебя замуж позвал. Ты лучше выбери, что ты наденешь, и иди на патруль, — Тикки нарезает круги вокруг своей подопечной, смешно передёргивая усиками. Лицо Маринетт сияет. — Спасибо-спасибо-спасибо, Тикки! Что бы я делала без тебя? — Девушка радостно кружится по комнате, обнимая свою квами. — Дай-ка подумать… — Тикки хитро щурится, выбравшись из плена цепких пальчиков Дюпен-Чен. — Бегала по комнате, обдумывая список гостей на свадьбу, или паниковала, в спешке создавая эскиз свадебного платья? Вот прямо и не знаю! — Тикки засмеялась, вторя Маринетт. — Спасибо, Тикки. Ты — лучшее, что случалось со мной. Маринетт оставила малышку в покое, а сама с головой залезла в шкаф, лихорадочно роясь в вещах. Тикки с мечтательным выражением уселась на большую тарелку с печеньем и предалась воспоминаниям.

***

Тикки, сколько она себя помнила, была в поисках. Постоянно спешила, боялась не успеть, искала её — идеальную Божью Коровку. Но никак… Они были хороши, действительно, но… не идеал. Одной из лучших, но все же не идеалом, была Метит. Она стрелой неслась по пескам Египта, на пару с Кемнеби, с ним же она побеждала многочисленных врагов, созданных злым владельцем Талисмана Лисы, Бомани. С Кемнеби она бесстрашно бросалась в бой под звуки ритуального систра и палящий зной Древнего Египта. А после спешно стремилась в храм, дабы успеть на ритуальные подношения богам — негоже танцовщице пропускать такое событие. Она бежала по разогретым каменным полам храма, на ходу превращая красно-черный калазирис в привычный белый. Красный в черную крапинку систр растворялся в воздухе, оставляя непривычную пустоту на руках, а уставшая Тикки, мечтая о медовой лепешке, спешила спрятаться в длинных волосах Нафрит — так звали её без маски. Метит звали «воплощением Маат» и «дочерью Хатхор», Нафрит брала в руки обычный систр и танцевала ритуальные танцы пред алтарем Бастет. Метит часто промахивалась в бою, ведь систр изначально не предназначен для боя, у Нафрит такой привилегии не было — исключительно точные, выверенные движения и ритмичные звуки систра. Только так и никак иначе. Метит могла позволить себе ответить на флирт «пантеры-переростка», как она порой называла Кемнеби, Нафрит тихо вздыхала, смотря на мускулистую спину хмурого садовода Табита, приносящего лучшие фрукты для богов. Табит был понятен, но он был недоступен. Весельчак Кемнеби был доступен, но непонятен. Жаркие бои Метит с систром, потом не менее жаркие пляски Нафрит с тем же систром, только другого цвета, пляски Кемнеби вокруг пятнистой девушки, бои Табита с самим собой при виде хрупкой фигуры танцовщицы из храма… И финальный бой с Бомани. Красный калазирис порван в нескольких местах, систр выпал из обессиленных рук — Бомани подтвердил своё имя, оказавшись прекрасным воином, впрочем, чего еще ожидать от фараона? Серьги сняты, но калазирис остался красным, только черные пятна исчезли. Табит смотрел знакомым взглядом Кемнеби, когда Метит мчала в самое пекло, спасая жизни египтян — смесь ужаса и понимания. Нафрит не была Метит, так она считала. Но когда фараон собирался принести в жертву невинную девушку или молодую женщину — для Метит разницы не существовало, он был обречен. Метит для спасения кого-либо сделает все возможное и невозможное. Дрожащее тело в белом калазирисе, красным от крови, систра нет, равно как и маски, но мрачная решимость в глазах горела ярко, подписывая приговор фараону. И она сделала это. Она спасла жертву страшного ритуала, призванного воскресить умершую жену фараона. Ценой жизни самого фараона. И своей. Метит исчезла, как и Кемнеби. Табит вернулся к привычной жизни, из храма богов исчезла танцовщица богини Бастет Нафрит, а талисманы Божьей Коровки и Черного Кота заняли свои места в шкатулке Чудес. И никто никогда так и не узнал, что случилось с обожаемой героиней или талантливой танцовщицей.

***

Тикки вздыхает и отмахивается от этих грустных воспоминаний. Но тут же вспоминает еще одну владелицу талисмана.

***

Этой дали при рождении имя Атхильд. Четвертый ребенок в семье мельника, но первая девочка. Её мать погибла, давая ей жизнь, а потому Атхильд выросла в окружении четырех особей сильного пола, что не могло не отразиться на её характере. Первой её игрушкой стала не тряпичная кукла, а деревянный меч, вместо сказки на ночь о рыцаре и прекрасной принцессе, отец рассказывал страшилки про то, как страшный дракон съедал этих самых принцесс, а рыцари гибли легионами в тщетных попытках убить злого ящера. Потому Тикки не стоило бы удивляться, когда Атхильд при первой встрече швырнула в неё небольшой топор, но увы, квами не знала о тонкостях воспитания дочерей галлов, а потому здорово перепугалась. Но потом все образумилось и на всю Галлию прозвучало имя новой героини Хильдельм и её напарника — Нантвин. Нантвин был примером галла — бесстрашный воин, который, сломя голову, несся в самый центр битвы. Потому неудивительно, что, победив очередного врага, Нантвин стал настоящим рыцарем для Хильдельм, которого и дракон-то обойдет стороной. Умом она понимала, что стоило бы обратить внимание на веселого сыровара Сигрима, который так мило с ней заигрывал и за которым не бегали с вилами её братья — уже показатель. Но сердце, глупый орган, трепетало лишь рядом с Нантвином, и Атхильд ничего не могла с этим поделать. Проблему решил глупый случай. Хильдельм тренировала свои метательные способности — ей в качестве оружия выпала праща и десяток метательных дротиков, вот и приходилось выкручиваться. Она даже немного завидовала Нантвину, у него-то был меч, который при желании превращался в копье, но исправно тренировалась в таком непростом деле как меткость. Камень удобно лег в пращу и Хильдельм уже начала крутить его над головой, как услышала веселый голос Сигрима, разглагольствующего о красоте жизни. Она бы пожала плечами, но праща над головой мешала, поэтому она без лишних телодвижений запустила камень в скалу. Чего она точно не ожидала, так это того, что камень отрикошетит и полетит обратно, практически не снижая скорости. Сигрим вышел из-за поворота, идя задом вперед. Камень приближался к нему. Хильдельм не кричала, ведь смысла не было — за те несколько секунд, которые были необходимы для анализа ситуации камень бы уже убил его. Но вот чего действительно не могла предугадать девушка, так это того, что сыровар за пару секунд до попадания снаряда чуть присядет и исполнит идеально сальто назад, а приземлившись, потянется к правому бедру, где у Нантвина, обычно, висел меч. Пазл сложился. Через месяц они сыграли свадьбу, а еще через столько же талисманы вернулись на место в шкатулку. Они были хороши. Но не идеальны. Метит погибла, а Хильдельм сложила оружие. Разве идеалы такое бы сделали? Тикки металась в размышлениях, запертая в серьги. Плагг всегда умудрялся находить общий язык со своими подопечными, несмотря на его несносный характер. Наверняка у него был идеал Черного Кота. Должен был быть. Тикки твёрдо решила поговорить с черным квами. Но у Судьбы были иные планы. Она так и не смогла пересечься с Плаггом на долгое время, по крайней мере, дольше пяти минут. А тем временем, шла история. Города исчезали с карт, разрушенные войнами, горели костры Инквизиции, чума собирала свой кровавый урожай — тёмные времена для людей, какие уж тут герои? Запланированный разговор с Плаггом отложился на полтора тысячелетия. — Плагг, вот скажи, что я делаю не так? — жалобно простонала Тикки после долгого и подробного рассказа. Плагг ответил не сразу. — Думаешь ты не так. Ты хоть знаешь, какой должна быть эта идеальная Божья Коровка? — издевательски протянул котенок, примеряясь как бы приступить к поеданию круга камамбера. — Как я могу знать, если идеальной Божьей Коровки еще не было. Плагг, меня хотя бы это волнует. Тебе, похоже, плевать на поиск идеального Кота, лишь бы тебя кормили камамбером, — божья коровка села на подоконник, смотря на медленно падающие листья — осень в Лондоне вступила в свои права. — А тут ты не права, просто все мои Коты идеальны, — Плагг наконец-то принялся за сыр. — Они все разные! Как они могут быть идеальными, если они все разные! — Тикки не выдержала — она полтора тысячелетия ждала этого разговора — не так уж и много для бессмертного существа, но можно же хотя бы не издеваться?! — И тем не менее, они идеальны. Каждый Кот был другим, но это было даже интересно. К каждому нужен был свой подход, но это же классно. Люди разные, невозможно найти двух абсолютно одинаковых, как ни ищи. И, самое главное, идеальных людей не существует. У каждого человека найдется свой недостаток, но это и к лучшему, ведь сложно жить в мире, где есть идеал, — Плагг заткнулся сыром, пока Тикки пыталась понять, осознать и принять его слова. — Ты говоришь, что твои букашки не идеальны. Во имя камамбера, они люди, а люди никогда не будут идеальными. Они всегда будут разными, и недостатки у них будут разные. Но это не помешает им стать идеальной Божьей Коровкой, — Плагг доел сыр, но запах по-прежнему оставался. Тикки же смотрела на пестрые осенние листья, но понять его не могла. — Как бы тебе объяснить? — Плагг сделал пару кругов по комнате, но помощь пришла, откуда не ждали. Со второго этажа, перепрыгивая несколько ступенек сразу, спустилась Алиса — шестнадцатилетная обладательница серёжек Божьей Коровки. — Ей, Плагг, а где Том? — вышеназванный парень являлся братом Алисы и паралельно владельцем кольца Кота Нуара. Пожалуй, впервые владельцы этих талисманов были родными, но все ведь случается впервые, так ведь? — Этот олух забыл меня, когда уходил в школу, — Плагг откуда-то достал еще кусок камамбера и приготовился пировать. — Опять? Вот уж действительно олух. Ладно, в таком случае, помогай мне ты. Какие ленты в косички мне лучше вплести — белые или розовые? — Лучше те коричневые с золотистым узором, которые вчера тебе подарили родители. — Спасибо. Я тебе завтра еще камамбера куплю, — Алиса быстро убегает на второй этаж, а Тикки неверяще выгибает бровь. — И зачем? — Что зачем? Камамбер зачем? Тикки, что за глупые вопросы? Много моей прелести не бывает. — Зачем ты ей подсказал? После первого же боя ленты будут бесполезны. Ты можешь быть серьезнее? — Ленты… Да не в лентах дело, Тикки. Это жест заботы. Ты ищешь идеальную Коровку, не замечая идеала рядом. Алиса… Святой камамбер, сложно представить еще более взбалмошную Божью Коровку. Да еще и с такой плохой фантазией! Нет, Том хотя бы назвался Котом Полуночи. Твоя же назвалась Милой Букашкой! Я до сих пор не могу на это адекватно реагировать! Про внешний вид и заикаться не стоит — пижама с рюшами и детская погремушка, стреляющая бубенчиками! Тем не менее, она идеальная, о, камамбер, не верю, что говорю это, Милая Букашка. Она смелая, решительная и умная. Лучше не сыскать! — Сотни других Божьих Коровок подойдут под такое же описание. — Да, но они будут иметь сотни разных недостатков. Они никогда не будут идеальными, так, как ты это понимаешь. Они будут идеальными по-своему. Они будут живыми, а не бездушными машинами, не способными на ошибку. Ты… ты мыслишь, как квами, но ты хотя бы попробуй понять их или мыслить, как они. Это весело. Ты слишком серьезная и педантичная, Тикки. Будь проще. На, вот, на память, — он протянул ей печенье с шоколадной крошкой, сделанное утром Алисой. И, удивительная штука, Тикки действительно вспоминала этот разговор, стоило её взгляду упасть на печенье. Она прекратила свои поиски идеала Божьей Коровки, она теперь искала идеальную Божью Коровку в каждой из них и находила. Метит стояла на своем до конца — чем не пример для Божьей Коровки? А Хильдельм знала истинную ценность семьи и не сдавалась перед трудностями, пусть порой и шла напролом — это тоже достойно уважения. Милая Букашка не умела унывать, а каждое поражение воспринимала как веселую шутку и очередной урок — честь и хвала! И пусть Метит без маски была слишком стеснительная и набожная, Хильдельм предпочитала дать в глаз, а потом уже разговаривать, а Милая Букашка была невероятно непредсказуемой — они были идеальными Божьими Коровками.

***

— Тикки, помоги! Какой ремешок лучше надеть? — от воспоминаний маленькую квами отрывает вопрос Маринетт. — Голубой. Он подчеркнет твои невероятные глаза, — С широкой улыбкой отвечает малышка. — Спасибо, Тикки! Что бы я без тебя делала? — Не смогла бы превратиться в ЛедиБаг, опоздала бы патруль и свела с ума Кота. — О, нет! Кот! Патруль! Так, я еще не опоздала. Тикки, давай! Перед тем, как её затягивает в талисман, квами бросает взгляд на улицу. Небо безоблачное, а в Париже царит весна, но на мгновение ей кажутся тяжелые низкие облака Туманного Альбиона, вихрь огненно-рыжих листьев и запах свежего печенья с шоколадной крошкой.