-1-
Тэхёну нравится новый дом. Он не вычурный и уютный, двухэтажный, а небольшой задний двор превращён предыдущими хозяевами в сад. Там только цветы и сакура, которая по весне наверняка устилает газон розовыми лепестками, но шатен всё равно пару минут сверлит деревья недовольным взглядом. Наверняка присматривать за этим «хозяйством» придётся ему. Зато радуют качели. Да, по-детски, но чувство невесомости и бьющего в лицо ветра непередаваемо. Если закрыть глаза, можно представить себя абсолютно свободным хотя бы на секунду, на мгновение. - Тэхён? Не собираешься помочь мне распаковать вещи? Голос негромкий, бархатный, приятно ласкает слух. Тэхён частенько пытался придумать материальные аналоги тому, что слышал или чувствовал. На что был бы похож голос Юнги? На шёпот кроны деревьев в парке? Или на лёгкий гул в ушах, когда с головой уходишь под воду? А, может быть, это касание шёлка по обнажённой коже в часы перед рассветом? Тэхён не знал, не мог сосредоточиться, когда слышал этот голос, но осознавал, что материальный аналог наверняка также восхитителен. - Уже иду, хён. Много работы предстоит по дому? - Прилично. Но мы справимся, верно? - Разумеется. Не в первый раз. Внутри дом самый обычный, какой и должен быть у большой семьи, которая вскоре птицами разлетелась по всему миру, оставляя в гнезде лишь родителей. Множество фотографий и грамот в рамках на стенах, толстые альбомы, пылящиеся на полках, изящные статуэтки и магнитики на дверце холодильника, шепчущие о дальних странах. Всё вокруг буквально кричит об обитавшем здесь когда-то счастье, но теперь оно испарилось. Тэхён не знает, что за семья здесь жила, почему вещи оставлены после продажи дома. Всеми этими вопросами всегда занимался Юнги, а потому младший просто следовал его указаниям, которые чаще всего были одинаковы - собрать всё в коробки и выкинуть в мусорные контейнеры чуть дальше по улице. - Тэхён, ты уже выбрал себе комнату? Голос слышится откуда-то сверху, и Тэхён откладывает один из альбомов, направляясь к лестнице на второй этаж. Там небольшой коридор с настенными светильниками и несколько дверей, одна из них точно должна принадлежать ванной. Юнги находится в самой дальней комнате. Видимо, она принадлежала родителям семейства. Ничего не осталось, кроме большого шкафа из светлого дерева в самом углу и жутких обоев в розочку. Мин кривится, глядя на них. - Думаю, мне и уточнять не нужно по поводу ремонта, да? Всё здесь будет переделано? - интересуется шатен, проходясь по комнате и выглядывая в окно, выходящее на задний двор. - Сменю обои, а в целом ничего больше меня не волнует. Мебель привезут через три дня, нужно успеть управиться, - отзывается Юнги. - Ты помнишь о том, что сам занимаешься своей комнатой? - Разумеется. Ремонт при переезде на новое место - привычное дело. Избавиться от старой мебели и барахла, от жутких салфеток и ковриков, от штор и, самое важное, тошнотворных обоев. Чёртовы завитки, розочки, мордочки и прочий бред вызывали головную боль. Пройдясь по дому, Тэхён выбрал комнату с окнами на передний дворик. Всю мебель отсюда уже вывезли, осталось только заняться обоями и люстрой, которая всё ещё болталась под потолком, вызывая кровь из глаз своим внешним видом. На самом деле Тэхён с радостью свалил бы ремонт на Юнги, но в прошлом жилище они постоянно цапались из-за того, что Мин со своей страстью к синему цвету и его оттенкам почти весь дом в эту гамму окрасил. Так что Тэхён поклялся не дать этой ситуации повториться, за что сейчас и придётся расплачиваться. - Ну ничего, я ведь уже всё продумал, - приободряет себя Тэхён и выходит в коридор. Дом ему нравится. И сам по себе, и район, в котором тот находится. Тихо, мирно, спокойно. Много зелени, дальше по дороге и вовсе огромный парк. До магазина, правда, на машине ездить придётся, но это не столь важно, ведь человеческая еда не так уж и важна организму. Спустившись в гостиную, Тэхён принялся вновь укладывать вещи по коробкам, размышляя о том, что будет дальше. Схема одна и та же обычно, но всё равно внутри всё крутит от какого-то странного волнения, как будто двенадцатое чувство сообщает о надвигающихся проблемах. Но что может пойти не так? Дом уже куплен, документы в институт приняты. Единственная проблема, оставшаяся неразрешённой - питание. Может быть, поэтому внутри и скулит маленькая клыкастая тварь? Боится загнуться от голода? - Опять накручиваешь себя. Перестань. Юнги как всегда появляется бесшумно, и Тэхён вскидывает на него взгляд, замирая. На мгновение ему кажется, что они вновь перенеслись в заснеженный лес, где вокруг ни души, и лишь Юнги в длинной белой сорочке собирает ладонями снег с ветвей деревьев, касаясь его раскрасневшимися губами. Тэхён помнит каждое мгновение того сказочного вечера. Интересно, в каком веке это было? Такие данные в мозгу не отпечатались, зато морозный румянец на бледных щеках Ким помнит прекрасно. - Извини, ничего не могу с собой поделать. Сколько бы времени не прошло, не могу привыкнуть, что рано или поздно приходится начинать всё с начала. Мин кивает понимающе, подходит ближе и заключает в объятия, упираясь лбом в крепкое плечо, скрытое мягкой тканью толстовки. Каким бы сильным он не пытался казаться, он тоже волнуется. Столько всего ещё нужно сделать, о многом позаботиться. Дом, учёба - это всё ерунда. Настоящая волокита начнётся, когда нужно будет разобраться с оплатой счетов вперёд на несколько месяцев, с переводом денег, с покупкой новой машины, потому что старая уже разваливается на части. - Мы со всем справимся, Тэ, - негромко шепчет Юнги. Он как будто уверяет самого себя, хотя и нет особой надобности. Может быть, всё дело в том, что и его предчувствие нашёптывает о том, что грядёт что-то нехорошее? Но что это может быть? Юнги не знает. Единственная его существенная забота - быть рядом с Тэхёном, оберегать его, защищать. Они всегда были рядом, и если Тэхён исчезнет, Мин просто с ума сойдёт. - Конечно, хён. Тэхён кивает согласно, трётся щекой о чужой висок и прикрывает глаза. Разумеется, они справятся, иначе и быть не может. И ведь справились. Или хотя бы положили начало, когда в доме был наведён порядок. Теперь ничто не напоминало о прежних жильцах. И дело не только в том, что новые вещи сменили старые. Дело в атмосфере. Слишком тихо в стенах дома, слишком пусто в комнатах. Нет больше кучи излишнего хлама, лишь то, что необходимо для комфортной жизни, нет множества безделушек, наполняющих дом воспоминаниями. Пустынно и одиноко, немного мрачно. Идеально. Юнги любит, когда много свободного места. Тэхён любит отсутствие ярких цветов. Им бы подошёл заброшенный готический замок или что-то вроде того, но в нынешнем веке почти все замки являются тщательно охраняемыми музеями, так что пожить в них точно не получится, что на самом деле очень расстраивало сумасбродного Тэхёна. Зато его радовало отношение соседей. Негативное, к слову, и не то чтобы это не было виной шатена. Просто он терпеть не мог любопытных людей, а ещё ненавидел с этими незнакомыми людьми быть вежливым, хотя вопрос о том, заслуживают ли эти посторонние хоть какого-то уважения в принципе, весьма спорный.- Вы - наш новый сосед? А откуда вы приехали? Вы один? Где ваши родители? - тарахтит престарелая аджума, налегая всем телом на калитку, ведущую в чужой двор. - Не ваше дело, - холодно припечатывает Тэхён, окидывая её холодным взглядом. - Что здесь происходит? - интересуется Юнги, выходя из дома и закрывая дверь на ключ. - Такой невоспитанный мальчишка! А я всего лишь поинтересовалась, что вы за люди, - возмущённо ответила аджума. - Не ваше дело. А теперь, пожалуйста, слезьте с нашей калитки, она не титановая, - ответил старший.
После этого разговора Юнги просто отпихнул застывшую тучную женщину в сторону, чтобы не мешала выйти на тротуар. Следом за хёном вышел и Тэхён, не удостаивая соседку даже взглядом. Он знал, что не должен был отвечать столь резко, но ничего не мог с собой поделать. Впрочем, Юнги, видимо, на его стороне. Да и не было у них времени на чинные разговоры, ведь Мин договорился с каким-то автомобильным салоном о просмотре нескольких машин, нужно было поспешить. А на обратном пути парни планировали заехать в торговый центр за новой одеждой. Да и просто удовлетворять чьё-то любопытство Тэхён не собирался. Юнги, разумеется, тоже. А вечером вновь навалилась апатия. Забредя в комнату Юнги, Тэхён нашёл того лежащим на кровати с ноутбуком на коленях. При виде младшего Мин тут же убрал технику, маня к себе. Через секунду Тэхён уже лежал у него под боком, положив голову на грудь и обнимая крепко. - Хён, а ты ведь не любишь людей. Кривишься каждый раз, когда в толпе оказываешься, так почему… - Почему снова пойду с тобой в институт? Это какое-никакое занятие, а ещё я смогу за тобой присматривать. Помимо этого будет неплохо узнать о том, что в мире делается, какие сейчас нравы, желания и стремления. Мы с тобой достаточно отсиживались, чтобы я потерял связующую нас с обществом нить. - А я не хочу. Не хочу снова общаться с этими людишками, не хочу снова выполнять миллионы заданий и проектов, не хочу пресмыкаться и постоянно играть. Я хочу на свободу. - Ты знаешь, что это невозможно. Мы не должны ничем отличаться, слышишь? Мы должны быть, как все. Юнги говорит как никогда серьёзно, а Тэхёну хочется схватить хёна в охапку и сбежать туда, где этих чёртовых «всех» не будет. Только он и его любимый хён, вечность на двоих. - Слышу…-2-
Разумеется, их появление вызвало ажиотаж. Не сильный, в начале учебного года прибыло много новых учеников, но не каждый из них приехал на новеньком не самом дешёвом джипе. На самом деле Тэхён в машинах мало что понимал, но о стоимости гадать не приходилось, в современном мире дорогое всё, даже коробок спичек. Впрочем, их ещё отыскать нужно, ведь на смену давно пришли зажигалки. И да, на них пялились. Зная о причине такого внимания, Тэхён не прятал взгляд, шёл с высоко поднятой головой и холодно смотрел на каждого, кто осмеливался заглянуть ему в глаза. - Не выделывайся, - негромко приказывает Юнги, идущий рядом. Тэхён на это лишь фыркает. Он и не выделывается. Просто бесят все эти людишки вокруг, бесят шепотки и переглядывания. Такое ощущение, словно он и Юнги - диковинные звери или причудливые уродцы из цирка. И почему? Из-за необычного цвета глаз? Ооо, эти людишки просто не видели, что ещё оба парня могут. На губах расползается усмешка, а тычок локтём под рёбра от Юнги игнорируется. Тэхён просто мечтает о том, чтобы кто-нибудь нарвался. А это непременно случится, потому что пусть они и новенькие, но начинают не с первого курса, разумеется. Тэхён идёт сразу на второй по «переводу», Юнги - на третий. По документам у них разница в один год, так что волей-неволей, а учиться придётся на разных курсах. А новеньких обычно всегда недолюбливают. - Думаешь, нам нужно зайти к директору? Или сразу пойдём на пары? - интересуется Тэхён. Юнги останавливается перед картой с корпусами института и задумчиво пожёвывает губу. На самом деле он понятия не имеет, стоит ли. С директором все вопросы решены, да и не школа это, чтобы идти отчитываться и получать форму. Скорее всего, кураторы групп толкнут речь, и всё будет в шляпе. Об этом парень и сообщает, фотографируя на телефон расписание своей группы. Часы, висящие в холле, сообщают о том, что пара начнётся через несколько минут, и парни направляются к лестнице. Первое занятие у них в одном корпусе, а дальше придётся разойтись. - И запомни. Не выделываться, Тэхён, - смотрит серьёзно Юнги в чужие глаза. - Хорошо, хён, - послушно отвечает Тэхён и заходит в кабинет, где у него первая пара. В целом день проходит скучно. Однокурсники косятся и шепчутся, девушки осматривают с ног до головы и глупо хихикают, разбившиеся на компании парни не обращают внимания. Куратор группы, чья пара была у них первой, даже не уделила должного времени новому ученику. Просто по списку журнала назвала его имя и фамилию, представила всем как нового ученика, пожелала успехов и продолжила проверять явку. Нескольких человек не было, опаздывали к началу учебного года, задержавшись у родителей, а остальным пожилая женщина посоветовала не расслабляться и сразу браться за ум, чтобы не было проблем с сессией. Разумеется, все покивали согласно, игнорируя её слова, и принялись дальше заниматься своими делами. Со своего места на самом дальнем ряду Тэхён видел, как многие сидели в мобильниках или просто рисовали в тетрадях. В первый учебный день никто ничего не хочет делать, это норма. На обед Тэхён не пошёл, потому что не хотел есть, да и вряд ли в этом заведении есть хоть что-то вкусное. Радуясь тому, что аудитория опустела на целых сорок минут, парень раскрыл окно нараспашку, впуская тёплый ветер, и распластался по парте, прикрывая глаза. Наверное, он задремал на какое-то время, потому что когда открыл глаза, то был уже не один. Юнги сидел рядом, поглаживая по волосам. Старший немигающим взором смотрел в окно, за которым виднелся стадион. Там была куча народа. Кто-то валялся на траве, наслаждаясь солнцем, кто-то был уже переодет в форму, видимо, пара как раз на этом стадионе и должна была проходить, а кто-то сидел в кругу друзей, опустошая контейнеры с едой. - Как всё прошло, хён? - негромко спрашивает Тэхён и приоткрывает один глаз, осматривая старшего. - Как обычно. Тихо, нудно, скучно, - пожав плечами, Юнги улыбнулся и взглянул на чужое лицо. Безмятежное выражение вмиг сменилось настороженным. Обхватив лицо шатена ладонями, Юнги дёрнул его на себя, заглядывая в распахнутые глаза. Если Ким и хотел возмутиться, то промолчал, видя нахмуренные брови старшего. - Сколько уже прошло, Тэ? Больше недели? - взволнованно спрашивает Юнги и придвигается ближе, заглядывая вновь в чужие глаза. Тэхён понимает, о чём речь, но не может ответить, потому что и сам не помнит. Пожёвывая нижнюю губу, шатен чуть склонил голову на бок, моргая часто-часто от волнения. - Очень заметно? - Пока что нет. Тэхён знает, что старший видит в его глазах. Наверняка тёмно-каряя радужка пронизана льдисто-голубыми жилками, свидетельствующими о голоде. Сам парень его не чувствует, но это только пока. Если радужка начала менять цвет, значит недолго осталось. А вот радужка Юнги совсем тёмная, темнее только кайма. А ведь сколько сам Юнги не ел? Две недели, три? - Всегда поражался твоей выдержке, - улыбается слабо Тэхён, и Юнги усмехается. - Я всё же старше. - Что будем делать? - Не волнуйся. Я решу этот вопрос в кратчайшие сроки. Сможешь потерпеть ещё несколько дней? - Вполне. Я ничего не чувствую. - Это ненадолго. Тэхён знает. Это уже случалось с ним. Действительно, вначале ничего необычного, только внешние изменения, а потом… Всё происходит так резко, что уследить не получается. В один момент ты сидишь и спокойно смотришь телевизор, а в другой - подрываешься с места и начинаешь метаться по комнате, потому что изнутри душит жар, от которого избавиться можно лишь одним способом, и речь не о холодном лимонаде. - Тогда поторопись, хён.***
Время бежит быстро, незаметно. Одни и те же лица, помещения, пары, задания. Шум и гам, смех и сотни запахов, мешающихся меж собой во что-то невыносимо отвратительное. Особенно Тэхёна бесят девушки, поливающиеся духами в таком объёме, словно те - родниковая вода. И всегда что-то сладкое, с примесью цветов, ванилина, шоколада, клубники или дыни. Преподаватель, как назло, не разрешает во время занятий открывать окна, чтобы никого не продуло. Тэхёна не продует, Тэхён умрёт от недостатка свежего воздуха. И пусть обоняние у него не как у собаки, но это не значит, что в этой «газовой» камере можно нормально дышать. - Ким Тэхён, сделайте лицо попроще, это всего лишь одна из вводных лекций, - требует преподаватель и смотрит тяжело. Наверное, он принимает это на свой счёт, но Тэхёну плевать. От сидящей перед ним Соён, одной из размалёванных красавиц группы, несёт чем-то, напоминающим засахаренный лимон, смешанный с отдушкой дешёвого малинового ароматизатора. От этого запаха ломит виски, а внутри вскипает раздражение. Внимание рассеивается, не уловить смысла и единого слова, все чувства сконцентрированы лишь на этом тошнотворном запахе и желании высказать девчонке кучу мерзостей по поводу её умения выбирать духи. Карандаш в руках хрустит от сильного сжатия пальцами, а после девушка оборачивается и, как все, принимается пялиться, только ещё и кокетливой улыбкой одаривает. Это становится краем. - Чего лыбишься, как умственно отсталая? - зыркает на неё раздражённый всеобщим вниманием Тэхён. Улыбка с лица девушки тут же пропадает, а сама она отворачивается. Рядом сидящие подружки охают и ахают, парни смотрят с усмешками, ожидая продолжения шоу, а преподаватель громко хлопает журналом по столу. - Ким Тэхён, если вам здесь так скучно находиться, можете покинуть помещение. Наверное, он не ожидал, что через секунду за Тэхёном захлопнется дверь. Не ожидал этого и сам Тэхён, не желавший наживать себе проблемы, но поздно. Внутри всё кипит и на самом деле хочется врезать кому-нибудь по роже. Тэхён не сразу, но понимает, что что-то не так. Срываясь с места, он несётся в сторону мужского туалета, где откидывает сумку на подоконник и подлетает к зеркалу. Так и есть. Радужка почти полностью стала голубой, время истекает по секундам, а Юнги всё ещё не вернулся домой.«Хён, началось. Пожалуйста, возвращайся, ты нужен мне».
Сообщение уходит на чужой номер, телефон отправляется в карман джинс, а Тэхён - на улицу. Свежий воздух немного проясняет сознание, но ненадолго. Гул машин, лай собак, смех и гомон людей на улице, толкающаяся толпа. Разумеется, Юнги уехал на машине, и Тэхёну приходится добираться до дома на автобусе. Вот только сейчас парень совершенно точно не собирается толкаться в душной жестянке на колёсах. Поэтому он просто добирается до парка и падает на первую же свободную скамейку, закрывая глаза и стараясь абстрагироваться. Хмурые тучи не пропускают лучи солнца, ветер становится всё порывистее, холоднее, и парень чувствует, что скоро начнётся дождь. И дождь начинается. Даже не дождь, настоящий ливень. Слышатся вопли разбегающихся людей, ещё более противные вопли детей, которым во что-то там не дали доиграть. А через несколько минут пространство вокруг заполняется шелестом крон деревьев и стуком дождевых капель по асфальту. Наверное, если бы Тэхён был котом или собакой, то его уши сейчас дёргались бы во все стороны, улавливая звуки вокруг. - Эй, с вами всё в порядке? - слышится обеспокоенный голос, на плечо ложится горячая ладонь.«Тэхён, где ты? Ответь сейчас же, я заберу тебя».
Сообщение от Юнги приходит как раз в тот момент, когда Тэхён распахивает льдисто-голубые глаза и резко подаётся вперёд, цепляясь за чужую руку. Единственное, что он успел увидеть, это огромные испуганные глаза. А после всё вокруг просто перестало существовать.***
Из-за пелены дождя за окном в доме стало ещё темнее, чем обычно, но Юнги не решается включать свет. Сидя на краю постели, он пристально наблюдает за Тэхёном, не зная, чего ожидать, что делать, как поступить. У Кима подбородок и губы в чужой крови, одежда, как и волосы, полностью мокрая, но Юнги не может себя заставить раздеть парня и укрыть тёплым одеялом, потому что… Ступор. Оцепенение. Гложущая вина. Чёрт возьми, Юнги ведь знал, что нельзя младшего оставлять надолго одного, особенно в таком состоянии, но оставил. Казалось, самая главная их проблема была решена, как в центре по сбору крови возникли непредвиденные трудности, пришлось улаживать. - Нужно было запереть тебя дома, - негромко замечает Юнги и наконец-то поднимается со своего места. Раздев младшего, Юнги подхватывает его на руки и несёт в ванную комнату. Усадив парня на дно ванны, Юнги настраивает тёплую воду и берётся за губку. Кажется, в последний раз он ухаживал за бессознательным телом Тэхёна так давно, но руки словно живут своей жизнью, обладают собственной памятью. Вскоре тело младшего согрето водой и вымыто начисто. На лице больше нет отвратительной багряной корки, и Юнги кутает Кима в полотенце, вновь беря на руки и неся уже в свою комнату. Вытереть и одеть безвольное тело - задача непростая, но Мин справляется и накрывает младшего одеялом. Удостоверившись, что всё в порядке, Юнги направляется в чужую комнату и сгребает мокрые вещи, унося в ванную, где запихивает их в стиральную машину. Следом отправляется и собственная одежда. Мельком взглянув на своё отражение, Мин забирается в душевую кабину и включает горячую воду, разбавляя её холодной лишь тогда, когда из-за пара дышать становится сложно. Секунда, две, пять и кулак с силой врезается в плитку. Нервные окончания прожигает болью, а из груди рвётся стон отчаяния. «Не доглядел», - пульсирует в голове одна единственная мысль. Да, не доглядел. И чёрт знает, чем всё это кончится. Юнги давно позабыл, что такое голод. Он питается по строгому графику и вполне способен контролировать себя, держать в узде даже тогда, когда «пища» не поступает в организм вовремя. Тэхён не такой. Тэхён никогда не соблюдал рацион, питаясь от балды, когда вспомнит случайно или когда начнёт припекать. Были срывы, Юнги с точностью помнит последние два, но они были так давно. И, казалось бы, всё взято под контроль, но нет. Нет. Получив сообщение, Юнги тут же сорвался в институт, но Тэхёна там уже не было. Никто из одногруппников не знал, куда тот ушёл, лишь одна из девчонок сообщила о том, что произошло на паре. Зная о том, что в подобном состоянии Тэхён далеко не уйдёт, Мин метался по территории всего института, пытаясь разыскать младшего, а после решил проверить находящийся рядом парк. Отправленное сообщение дошло до адресата, но прочитано не было, это заставляло нестись со всех ног в сторону зелёного уголка, лелея надежду найти Тэхёна там. Но чего Юнги не ожидал увидеть, так это два бессознательных тела, валяющихся на асфальте. Запах крови так резко ударил в нос, что Мин пошатнулся, застывая на мгновение. «Что же ты наделал?», - в панике думал он тогда, подхватывая Тэхёна на руки и возвращаясь к машине. Проверять состояние парня, лежащего с окровавленной шеей рядом с Тэхёном, Юнги не собирался. Вряд ли тот выжил. А если и выжил, то ему недолго осталось, полежит ещё немного, и всё закончится. - Не нужно было оставлять тебя одного, - шепчет негромко Юнги и выключает воду. Кутаясь в халат, парень выходит из ванной и останавливается, глядя на прикрытую дверь, ведущую в свою комнату. Хочется вновь оказаться рядом с Тэхёном, но слишком много всего произошло, нужно разложить мысли по полочкам. Поэтому Мин спускается на первый этаж и бредёт на кухню. Подойдя к столу, парень пододвигает к себе небольшую сумку-холодильник и открывает её. Пакеты, наполненные густой багряной жидкостью, не вызывают никаких эмоций, лишь усталость наваливается сильнее на плечи. Разорвав уголок одной из упаковок, Юнги выпивает всё до последней капли и кривится. Отвратительно. Остальные пакеты отправляются на верхние полки холодильника, оттесняя баночки с любимым клубничным творожком Тэхёна. Смотрится дико на самом деле.-3-
Чонгук ненавидит свою жизнь, но вряд ли внятно сможет объяснить, почему. Наверное, дело в том, что его выпнули из родного гнезда, отправляя учиться в Сеул, не интересуясь его мнением. Меньше всего Чонгук хотел провести «лучшие годы» в чужом городе в попытках не вылететь с учёбы и хоть как-то прижиться. Разумеется, родители его не бросили, присылали денег, но что толку от этого? Чужой город, чужие люди, отсутствие друзей или хотя бы одного близкого человека, способного поддержать и помочь. Чонгук хотел учиться в Пусане вместе с друзьями, встречаясь с ними на выходных, ходя в кафе и кино, гуляя по городу. А что в итоге? Учёба, отнимающая всё время, потому что иначе вылетишь, подработка, за которую копейки платят, но без неё совсем туго будет, ведь присылаемые родителями деньги Чонгук не тратит, а откладывает. Повезло только в одном - сосед по комнате в общаге тихий и спокойный парень, часто где-то пропадающий и не мешающий своим присутствием.«Чонгукки, хён скоро возвращается, затаривайся вкусняшками».
Куча бесполезных смайликов вызывает желание закатить глаза, что Чонгук и делает. Он на самом деле всё ещё не верит, что смог завести хотя бы одного друга. Впрочем, они учатся на разных курсах, а свела их случайность. Тогда Чонгук ходил на подготовительные курсы для поступления, а Намджун пришёл по каким-то своим делам. Пересеклись в столовой, разговорились, и как-то так сложилось, что сошлись характерами.«Именно. Хён возвращается, значит хён и должен привезти гостинцев». «Не вредничай, мелкий. Завтра буду, вали в магаз и не забудь про маршмеллоу».
Чонгук бы с радостью ещё «повредничал», если бы не сладкое предвкушение. Завтра приедет Намджун, впереди два выходных. Можно будет завалиться к хёну домой с ночёвкой и провести время совершенно бессмысленно, смотря фильмы и поедая всякую дрянь. Мечта, а не выходные. Именно поэтому Чонгук подрывается с постели и принимается одеваться. Захватив ключи, кошелёк и мобильный, парень покидает общежитие и направляется в магазин. Можно было бы и завтра по пути в магазин заскочить, но зачем тратить бесценные минуты свободы, когда Чонгуку сейчас заняться нечем? Именно, незачем. Вот только Чонгук не ожидал, что на обратном пути попадёт под дождь. Да, было пасмурно, но солнце проглядывало, ничто не предвещало беды. Зонтика, разумеется, под рукой не было, как и капюшона. Бежать было бессмысленно, как и пережидать где-то. Чёрные тучи тонко намекали на ливень до утра, а сплошная стена дождя редеть не собиралась. Поэтому парень и шагнул под дождь, тут же промокая до нитки и начиная замерзать под порывами ветра. «Я точно тебе это припомню, хён», - про себя ругается Чонгук и сворачивает в сторону парка, желая сократить дорогу. Там пусто совершенно, только на одной из скамеек развалился одинокий парень. Чонгук мимо проходит, желая быстрее в общежитие вернуться, но слышит сдавленный стон и останавливается, разворачиваясь. У незнакомца лицо пылает, на щеках болезненный румянец, а одежда полностью промокла. Мысль о том, что парню может быть плохо, заставляет вернуться обратно. Подойдя ближе, Чонгук улавливает в чужом лице что-то знакомое, будто виделись уже где-то, и тянется нерешительно вперёд. - Эй, с вами всё в порядке? Когда незнакомец распахивает глаза, Чонгук отшатывается непроизвольно. И дело не в том, что глаза того напоминают два куска льда, а в том, что они как будто пустые, мёртвые. Но это только на мгновение, а после лицо незнакомца преображается, в нём проступает что-то жуткое, пугающее, и Чонгук хочет сбежать, но его резко хватают за руку и тянут на себя. Пакет падает в лужу возле скамьи, сам Чонгук под громкое и напуганное «отпусти» пытается вырваться из захвата, но не получается. А после происходит что-то совершенно невразумительное, потому что незнакомец рычит и подаётся вперёд, вгрызаясь в его шею. Жгучая боль пробивает с головы до кончиков пальцев, и Чонгук кричит, дёргается, но от этого чужие зубы лишь сильнее впиваются в податливую плоть. По коже бежит что-то горячее, и с подступающей к горлу тошнотой Чонгук понимает, что это, скорее всего, его кровь. А после новая вспышка боли, и в голове ни одной мысли. Зато появляются картинки. Старая кинолента с поблёкшими кадрами, от каждого из которых веет холодом, отчаянием, страхом и паникой, мелькает перед глазами, заставляя вспоминать. Слушая чавкающие звуки рядом с ухом, чувствуя, как подкашиваются колени, Чонгук падает на асфальт и дёргается конвульсивно, когда сверху наваливается чужое тело. Изнутри заполняет холодящий ужас, а в голове эхом мамин голос, которая кричит громко, а после отвешивает пощёчину в воспоминаниях. Кажется, Чонгуку тогда было пять? Мир постепенно начинает угасать, глаза закрываются, и последнее, что Чонгук видит, это торчащий из валяющегося рядом пакета яркий уголок упаковки с чипсами. Кажется, завтра с хёном он не увидится.***
Когда Юнги просыпается, часы показывают начало десятого. Гаснет дисплей на телефоне, поставленном на беззвучный режим. Наверное, староста звонила поинтересоваться, где Юнги пропадает. Он отпросился у куратора по «семейным обстоятельствам» на несколько дней, чтобы решить проблему с питанием, а сегодня должен был появиться на парах. Кто же знал, что всё так сложится. Дождь всё ещё идёт, мерный стук капель по подоконнику успокаивает, навевает дрёму, но Юнги знает, что больше не уснёт. Слушая мерное дыхание, доносящееся со стороны соседней подушки, парень радуется тому, что Тэхён ещё дышит, но проблема остаётся. - Я убил его? Голос тихий, но звучит чётко, ясно. Кажется, Тэхён проснулся давно, просто не желал подниматься с постели. Перевернувшись на бок, Юнги подсовывает одну ладонь под подушку, чтобы было удобнее наблюдать за младшим. Тот не открывает глаз, но нахмуренные брови и опущенные уголки губ говорят сами за себя. А после, когда Юнги не отвечает, Тэхён всё же медленно открывает глаза, перехватывая чужой взгляд. Теперь пришла очередь Юнги хмуриться. Чужая радужка окрасилась тёмно-красным, почти багрово-коричневым. - Хён? - Не знаю. Скорее всего, да. Ты ведь разодрал ему горло, помнишь? Юнги не видит смысла врать. Вряд ли у того паренька был хоть шанс. И даже если Тэхёна терзает совесть, Мин не будет давать ложных надежд. - Не помню, - слабо качает головой Тэхён и переводит взгляд на окно. - Ничего не помню, кроме его напуганного взгляда. Юнги, видя разбитое состояние младшего, придвигается ближе и обнимает тут же прильнувшее к нему в поисках тепла тело. Тэхён жмётся котёнком и утыкается носом в шею, затихая, и Юнги закрывает глаза, расслабляясь. Для него главное, что Тэхён пришёл в сознание и чувствует себя хорошо, а тот мальчишка… Жаль, конечно, но чужая смерть приносит лишь облегчение. Не хватало ещё, чтобы между Тэхёном и случайной жертвой возникла связь. - Я сделаю кофе, а ещё у нас пончики есть. Будешь? Тэхён кивает согласно и отстраняется, переворачиваясь на спину. На его лице больше нет никаких эмоций, и Юнги не знает, хорошо это или плохо. Зато теперь парень понимает, почему предчувствие вопило об опасности. Получите, распишитесь.***
В квартире у Намджуна всегда было тепло и уютно, но сейчас Чонгук чувствует себя так, словно заново родился. И даже валяющийся по углам хлам и груды раскиданной одежды не вызывают в душе никакого негативного отклика. Раньше парень непременно прошёлся бы по неумению старшего содержать собственное жилище в чистоте, но не в этот раз. Не сейчас, когда Намджун сидит напротив и пилит тяжёлым взглядом. - Ты можешь сколько угодно заливать мне, что тебя так потрепала собака, но врач, который тебя промывал, зашивал и обкалывал лекарствами, заявил, что это совершенно точно не укус собаки. Во что ты вляпался, пока меня не было, мелкий? Намджун смешной, когда хмурит брови, и Чонгук улыбается слабо и отводит взгляд. Делает глоток кофе и тянется к желейной конфете, за что получает по пальцам. Ким ждёт ответ, сверлит пристальным взглядом, но что Чонгук может сказать, кроме того, о чём уже рассказал? Да, он соврал, когда наплёл, что на него со спины набросилась большая собака, которая укусила его за шею, раздирая там всё к чертям, но не мог же он сказать правду? Да он сам всё ещё не верит в произошедшее. - Лучше скажи, хён, как ты там оказался? Я думал, ты сегодня к вечеру только приедешь. - Сюрприз сделать хотел. Знал же, что в магазин потащишься, а потом дождь ливанул. Я и решил тебя с зонтом встретить. Чёрт, мелкий, ты хоть понимаешь, что не будь меня в городе, ты бы там и загнулся? Глупый ребёнок! Возмущения по поводу «я уже взрослый» застревают в горле, когда Намджун обнимает порывисто и треплет по волосам. Чонгук просто не может съязвить сейчас, когда друг так волнуется о нём, а потому обнимает в ответ, упираясь лбом в широкое плечо. Но всё равно не говорит правды, потому что даже в голове она звучит бредово. Как это вообще будет? «Человеку было плохо, я его хотел растрясти, помочь, а он вдруг укусил меня за шею, начиная хлестать мою кровь, как газировку. Забавно, правда?», - прокрутив один из вариантов ответа в голове, Чонгук скривился и отстранился от друга. - Хён, я серьёзно. Не знаю, какие там могут быть зубы у собак, но я уж точно в состоянии понять, что четвероногое рычащее существо, воняющее мокрой псиной, ею и является. Если только у нас в городском парке вдруг не появился голодный волк, но в таком случае он бы шеей не ограничился. Намджун хочет возразить, это видно по его лицу, но парень так ничего и не говорит, потому что нечего сказать. Доводов не осталось, Чонгук не признаётся, да и мысли о том, что это какая-то шпана решила мелкого за что-то проучить, отваливаются, как несостоятельные. Если бы прицепились какие-нибудь придурки, то избили бы просто. Если совсем больные на голову, то отделали бы кастетами, может и ножевое могло бы быть, но уж точно не покусанная шея. Но всё равно в этой истории Намджуну что-то не нравится, о чём он и причитает целых двадцать минут, пока на ноутбуке грузится фильм, а где-то по улицам города к ним несётся курьер с пиццей. - Кстати, староста тебе звонила, пока ты в отрубе валялся. Напиши, что на больничном сидишь и в общаге не появишься до среды. - Почему до среды? - уточняет Чонгук, отыскивая взглядом свой мобильник. - Потому что больничный у тебя до среды, поживёшь у меня пока, а то снова найдёшь приключения на задницу, - отрезает Намджун и удаляется на кухню.-4-
Монотонный бубнёж преподавателя располагает к самоанализу и погружению в собственное «я» точно так же, как и стучащий по стеклу дождь. Погода не радует тёплыми деньками, а возмущающихся особо тщательно поливает из небесной лейки. Тэхён любит дождливую погоду, потому что от солнца и просто яркого света очень быстро устают глаза, а ещё в такие дни на улице мало народа. Подперев щёку ладонью, парень рассеянным взглядом скользил по всему, что было видно через оконное стекло, и в который раз обдумывал произошедшее несколько дней назад. Мысли роились в голове постоянно, мешая спать по ночам, и Тэхён с радостью поделился бы переживаниями с Юнги, если бы не стыдился произошедшего. Всё на самом деле сложно, быстро разложить мысли по полочкам не получается, но Тэхён старается, очень старается. И чем больше он прислушивается к себе, тем страшнее ему становится. Таких, как они с Юнги, называют вампирами. Но это слово, по мнению Юнги, ужасно вульгарное и пошлое. Мин плюётся и кривится каждый раз, когда видит рекламу очередного фильмеца про вампиров по телевизору или красочную обложку книги с клыкастым красавцем на витрине магазина. Сейчас это целый тренд, которому поклоняются миллионы людей. Вечная жизнь, красота и молодость, успех и, разумеется, неземная любовь. Девушки просто помешаны на этой теме, мечтая о своём Эдварде, от которого Юнги мутит. И это не просто слова, Мин проспорил Тэхёну и вынужден был посмотреть целых двадцать минут фильма. И его действительно вырвало после. Клыки, гробы, плащи - всё это такой бред. Впрочем, вряд ли люди встречали хоть когда-то настоящих вампиров. Тэхён не знает, откуда вообще пошло увлечение подобной нежитью, но зато знает, что они с Юнги родились в те времена, когда люди, сжигая красивую женщину на костре, искренне верили, что она - ведьма. С тех пор много воды утекло, и Тэхён кем только не считал себя. Отродьем Сатаны, ведьминским ублюдком, дитём тьмы. Он не помнит, как стал таким, не помнит, как рядом оказался Юнги, но через века они шли вместе. И никогда они не прятались от солнца, никогда не чурались церкви, в которой проводили всё своё свободное время, поэтому парень и не может понять, откуда эти предрассудки. Единственное, в чём есть доля правды, это в том, что периодически он и Юнги пьют кровь. В век развитых технологий и медицины многие тайны перестают существовать, обнародованные перед всем миром, и Тэхён, изучая многочисленные статьи учёных и врачей в интернете, уверовал в то, что состояние его организма - всего лишь патология. Есть ведь «вампирская» болезнь, имя которой - порфирия. Возможно, ею и болели в древние века, из которых брали своё начало россказни об оборотнях и вампирах. Но Тэхён знает, у них с Юнги совершенно другая болезнь. Да и болезнь ли это? Возможно, просто какая-то очень редкая мутация организма? Они не стареют, обладают прекрасной памятью, имеют несколько острых зубов, скрытых в маленьких чехольчиках дёсен, а ещё слюнные железы выделяют вместе со слюной вещество, помогающее крови свернуться моментально. «В очередной «следующей» жизни нужно будет идти учиться на врача или учёного», - проскальзывает в голове дельная мысль. Изучать самого себя, конечно, странно, но, может быть, хоть тогда Тэхён поймёт себя и свою природу полностью? Пока что в голове крутятся лишь догадки о том, что с собственной кровью какие-то неполадки, раз организму нужна чужая, чтобы восполнить баланс или вроде того. Помимо этого осознаёт Тэхён, что в чужой крови есть что-то, что по-особому действует на его мозг и глазную систему, иначе как объяснить, что при голоде мозг отключается, а радужка сменяет цвет? Да и в целом потребность в чужой крови является свидетельством того, что организму чего-то не хватает. Вот только чего?«Тэхён, ты в порядке? Всё хорошо?».
Тэхён знает, что Юнги волнуется и нужно что-то ответить, но врать не хочется. Нет, он не в порядке. Он убил человека. Он напился человеческой крови, что было категорически запрещено. Собственно, по каким причинам, Тэхён и не знает, ведь Юнги просто запретил когда-то давно, не объясняя причин, а Ким просто послушался, как и всегда. Помимо этого Тэхён никак не может выкинуть из головы то, что увидел. Он не знает, как так вышло, но в тот момент, когда не мог оторваться от чужой шеи, он видел что-то. Смутные образы, размытые воспоминания. Там была женщина, она ругалась громко, а после ударила маленького мальчика. Но Тэхён точно знает, что родителей у него не было, его нашли в лесу у заснеженных гор. Собственно, из-за этого его и считали «подарком» Дьявола. Тогда кто были те двое? Если это не из головы Тэхёна, значит из головы того парня? Но почему Тэхён видел всё это?«Нам нужно поговорить, хён».
Как только сообщение отправляется на чужой телефон, слышится противная трель звонка. Все тут же подрываются со своих мест, собирая вещи и гурьбой выкатываясь из аудитории. Тэхён неторопливо собирает вещи и спускается как можно медленнее, чтобы не толкаться со всеми. Вскоре он уже пересекает холл и выходит на улицу. С крыльца тянется вереница разноцветных зонтиков, девушки громко возмущаются, жалуясь на мерзкую погоду, из-за которой ноги постоянно мокрые, и Тэхён проходит мимо, нарочно шлёпая кедами по лужам, из-за чего в новые туфли одной из его однокурсниц заливается вода. Та верещит, дёргает ногами, будто током ударили, и Тэхён усмехается, выходя за ворота и отыскивая взглядом машину хёна. Джип тормозит прямо перед ним, и в который раз Ким думает о том, как всё-таки круто Юнги смотрится за рулём.***
За городом тихо и спокойно. По пустующей трассе лишь изредка проносятся машины, но чем ближе ночь, тем меньше их становится. Зато звёзд на небосклоне всё больше и больше, отчего Тэхён прибывает в эйфории, рассматривая светящиеся точки. В городе такой красоты не увидишь, только здесь, где свет многочисленных фонарей и витрин не затмевает величие проглядывающего сквозь атмосферу космоса. Но долго любоваться на эту красоту не получается, вскоре со стороны города приплывают тучи, принося с собой морось. Куски звёздного неба ещё виднеются то там, то здесь, но завораживающая картина потеряла своё волшебство, и Тэхён шмыгает носом, забираясь в салон автомобиля. Юнги какое-то время стоит на улице, а после вдыхает влажный воздух глубоко в лёгкие, как перед погружением, и тоже забирается в машину. - Ты хотел поговорить, - негромко замечает он. Тэхён кивает и скидывает кеды, подбирая под себя ноги и устраиваясь лицом к старшему. Какое-то время он изучает пристальным взглядом чужое лицо, а после жмётся боком к сиденью и прикрывает глаза, расслабляясь. - Я вспомнил, хён. Не то, как разодрал чужое горло, а что видел в тот момент. Голод застил мне глаза, но после… После я вспомнил. Знаю точно, это не мои воспоминания и не моя боль, но я видел и чувствовал, будто всё это случилось со мной. Женщина в нарядном платье, которая громко кричит, а после заносит руку для удара, маленький мальчик, который получает пощёчину. Я как будто был этим мальчиком. Почувствовал боль от удара, как слёзы начали собираться в глазах, как изнутри наполняли обида и непонимание. Что это было? Когда Тэхён сообщил, что хочет поговорить, Юнги как чувствовал, о чём пойдёт речь. Он даже заранее подготовил подробный ответ, но сейчас в голове была лишь какая-то каша. Сумбурные мысли и воспоминания, чувства, эмоции - всё смешалось в один клубок, который затем превратился в улыбающееся лицо с глазами-щёлочками и румяными щеками. От этого образа в сердце словно иглу воткнули, и Юнги зажмурился, растирая лицо подрагивающими ладонями. - Хён? - взволнованно позвал Тэхён и спустя секунду получил вымученную улыбку в ответ. - Это связь. Я называю это так. Когда ты пьёшь человеческую кровь напрямую, то каким-то образом залезаешь ему в голову. Думаю, ответ кроется в той дряни, что скрывается в нашей слюне. Но у всех подобное проявляется по-разному. Я помню только двух нам подобных, и один из них при высасывании крови доводил жертву до нирваны, при этом тоже впадая в подобное состояние. К нему из-за этого постоянно таскались девушки. Ты, видимо, можешь видеть прошлое человека или, возможно, болезненные моменты. Думаю, второе, раз ты не просто видел, как женщина ударила ребёнка, ты прочувствовал его боль и обиду. Эмоциональная связь, завязанная на негативных моментах. Юнги старался говорить спокойно, отстранёно, но Тэхён видел, как пальцы хёна всё сильнее впивались в руль. Он понимал, что не должен спрашивать, не должен лезть не в своё дело, да и весь вид Юнги просто кричал, умолял не развивать эту тему, но… - Хён, а какая у тебя связь? Что ты чувствуешь, когда пьёшь человеческую кровь? - на грани слышимости спросил Тэхён. Кожаная обивка руля скрипнула под пальцами хозяина, а повисшая тишина была такой напряжённой, что хоть ножом режь. Тэхён уже успел пожалеть, что спросил, хотел пойти на попятную, как Юнги улыбнулся натянуто, болезненно, а после уткнулся лбом в скрещенные на руле руки. - Я ничего не чувствую. Совершенно ничего. - А… Любопытство борется с тактичностью, и Тэхён решает замолчать, кусает губы, но Юнги услышал его немой вопрос. Повернув голову, парень поймал чужой взгляд, а после перевёл его на окно, по стеклу которого стекали ручьи воды. Дождь усилился. - Он не помнит. В смысле, человек. Человек не помнит. Ни меня, ни как я пил его кровь. Ничего. В это же время за окном слышится гул грома, а небо разрезает яркая разветвлённая молния. Погода начинает бушевать, завывает ветер, и Юнги заводит мотор. Им до дома добираться почти два часа. Самое то, чтобы привести мысли в порядок. Тишина давит на уши, и Мин включает радио, заодно включая и печку. Тэхён кутается в плед, стащенный с заднего сиденья, и вскоре слышится его тихое сопение. Уснул.«Среди глубокой ночи твоё пение приближает алеющее утро. Шаг, затем ещё один - наступает рассвет. И когда луна засыпает, синий свет, что был со мной всё это время, исчезает. Шаг за шагом наступает рассвет, и луна засыпает».
Слова песни набатом звучат в голове, и Юнги переключает волну. Там визгливая женская группа поёт о вечной любви к очередному принцу на белом коне, заставляя морщиться. Вспыхнувшее раздражение заставляет выключить радио вообще, а мысли улетают очень далеко. Туда, где горы, скрывающие водопад и небольшую деревушку. Туда, где на краю посёлка красуется ухоженный домик с уютными креслами на веранде. Там под навесом сушатся душистые травы, а у калитки красуется маленькая статуя белого лиса с пушистым изогнутым хвостом. Интересно, помнит ли его тётушка Мэй? Готовит ли она всё ещё чай с мятой? Наверное, будет долго ворчать, если Юнги приедет погостить на пару деньков. Старушка всегда ворчит, что уже не молода, что можно было бы и почаще проведывать, и Юнги каждый раз чувствует себя виноватым, каждый раз обещает, что будет заглядывать почаще и… Каждый раз врёт. «Простите, тётушка Мэй. Простите меня», - в который раз посылает безмолвное послание Юнги и сжимает руль крепче. Огни города показываются нескоро, из-за плохой видимости приходится сбавить скорость. На часах начало третьего, когда Юнги паркуется возле дома и глушит мотор. Тэхён сладко причмокивает, и Мин не решается его будить. Сначала он открывает калитку и входную дверь, а после возвращается за парнем, планируя донести до постели, но Тэхён вылезает из машины сам, потирая слипающиеся глаза. - Хён, милашка, хотел меня на руках нести? - подмигивает старшему парень и улыбается шкодливо. - Иди уже, - усмехается Мин, закрывая машину и ставя её на сигнализацию. Но ложатся они не скоро. Сначала принимают душ по очереди, пьют горячий шоколад и только после маленького ритуала отправляются спать. Тэхён скрывается ненадолго в своей комнате, чтобы вскоре вернуться переодетым в пижаму. Ничего нового, они часто спят вместе, так спокойнее. Но чего Юнги не ждал, погружаясь в дрёму, так это продолжения разговора. - Хён… Ты прости, что я тебя пытаю, но мне просто нужно понять, разобраться во всём. Скажи, ты… Ты поэтому запрещал мне пить кровь людей? Потому что между мной и человеком возникает такая связь? Потому что я вижу то, чего не должен? Голос Тэхёна звучит сонно, Юнги надеется, что если помолчать немного, тот просто уснёт, но Ким настырный, тычет пальцем в бок, давая понять, что не отвяжется, и старший решается. - И поэтому тоже. Связь, действующая на обе стороны, может быть опасна. Ты вот пьёшь кровь человека и заставляешь его испытывать уже ранее пережитую боль, но при этом и сам её чувствуешь. Не думаю, что ты у меня скрытый мазохист. Но помимо этого… Связь не исчезает после того, как ты прекращаешь пить кровь, если только человек не умирает. Это не на уровне организма, это что-то другое, животное. Знаешь, как волк воет, когда теряет свою пару. Привыкание проходит быстро, и после ты уже не сможешь пить обычную кровь из пакета. Тебе нужна будет кровь этого человека, чтобы выжить. Со слюной ты заражаешь его, процессы в организме меняются, и этот человек, как и мы, перестаёт взрослеть, стареть. Он застывает в одном временном промежутке, сохраняя долголетие. Так природа, видимо, заботится о том, чтобы мы с голоду не подохли. - И что же в этом страшного? Разве это не хорошо, что человек будет рядом с тобой всегда? - помолчав, интересуется Тэхён. - А что в этом хорошего? Кто тебя такого примет? Раньше тебя бы на костре сожгли, сейчас обзовут монстром и сдадут на опыты. Сами люди уже не те, что раньше, в них не осталось ничего человеческого, и ты… ТэТэ, я не думаю, что ты найдёшь такого человека. Поэтому не стоит и пытаться. Не отравляй свой организм, перестроиться будет сложно. Когда кровь того человека из тебя выведется, когда голод снова подступит, ты выпьешь обычную донорскую кровь. - Потому что ты не хочешь потерять меня, хён? Как того человека, о котором говорил? - робко спрашивает Тэхён и приподнимается, заглядывая в чужие глаза. Ну, разумеется, он всё понял тогда в машине, когда старший рассказывал ему о связи, заметил заминку при упоминании того, как связь действует на человека, отдающего кровь. Сейчас это осознал и Юнги, который не желал больше вопросов по этой теме, а потому тепло улыбнулся. - Разумеется. Мы были с тобой вместе целую вечность, и без тебя… Я просто умом тронусь, серьёзно. Тэхёну такой ответ нравится, парень тут же наваливается на любимого хёна, оплетая конечностями и вскоре проваливаясь в сон. Рассеянно поглаживая его по пушащимся волосам, Юнги рассматривает тени на потолке и кривит губы в болезненной гримасе. На самом деле всё намного проще, и причина, по которой Юнги кормит Тэхёна пакетной кровью, банальная и проста. Мин просто не хочет, чтобы Тэхён мучился всю жизнь так же, как мучается он сам.-5-
Они встречаются месяц спустя на площадке возле института. Тэхён прогуливал неинтересную пару и как раз возвращался обратно в учебный корпус, когда почувствовал, как кто-то сверлит его взглядом. Обернувшись, Ким принялся осматриваться в поисках Юнги, который имел привычку просверливать ему дыру меж лопаток, но того не было. И когда парень уже хотел продолжить путь, то увидел его. Точнее - знакомые чёрные глаза, что сейчас были так же широко распахнуты, как в тот злополучный вечер в парке. Помимо глаз Тэхён сумел рассмотреть чужое округлое лицо, тёмные взлохмаченные ветром волосы и судорожно впившиеся в лямки рюкзака пальцы. В этот момент всё вокруг словно замерло, превращаясь в безликие тени. Остались только Тэхён, застывший статуей самому себе, и тот незнакомый парень, бледнеющий с каждой секундой. Шаг назад, ещё один и ещё. Наверное, незнакомец ожидал, что Тэхён кинется к нему, чтобы закончить начатое прямо посреди институтского двора, иначе объяснить удивление на его лице было невозможно, когда Тэхён начал отступать, а после и вовсе развернулся и бросился бежать. Но шатен совершенно точно не был готов к этой встрече. Не после того, как смирился с тем, что убил человека. Не после того, как Юнги рассказал ему про связь и все тонкости, с нею связанные. Не после того, как выдал свой истинный облик простому смертному. «Что делать, что делать, что делать?!», - загнанной птицей билась мысль в голове. Ноги сами принесли в полюбившийся в последнее время парк. Разгар рабочего дня, народа не так уж и много. Такие же прогуливающие студенты, как Тэхён, редкие мамочки с колясками, более частые пожилые пары, окружённые внуками. В конце улицы небольшой ларёк с мороженым, там вообще постоянно люди крутятся в тёплое время года, так что Ким просто отходит подальше, выбирая относительно тихую аллею и самую дальнюю скамью. Сложно. Сделать выбор, принять решение очень сложно, но Тэхён знает, какие могут быть последствия у его поступка. Одно дело, если человек мёртв, другое - если остался жив. И на первый план выходят не проблемы крови и связи, а самые обычные, общественные, так сказать. Этот парень его узнал, они, видимо, учатся в одном институте. Парнишка вполне может подать на него заявление в полицию. А если у него богатые предки, то вообще проблемы не оберёшься. Переживал Тэхён не за себя, переживал он за Юнги. Старший делал для него слишком много. Защищал от напастей, вытаскивал из заваренных Тэхёном же каш, оберегал и обеспечивал спокойную комфортную жизнь. Но случившееся - не простая заварушка, как раньше. Это серьёзная, очень серьёзная проблема, с которой даже Юнги не справится, если та разрастётся. Они ведь только осели, только прижились, и вот, пожалуйста. - Не зря интуиция вопила о грядущих проблемах, - горькие слова в никуда подхватывает и уносит налетевший ветер. Взъерошив волосы, Тэхён откидывается на изогнутую спинку скамьи и закрывает глаза. Ему нужно решить, что делать. Можно подкараулить мальчишку и завершить начатое, вытянув из него всё до последней капли. Можно попробовать договориться, предложить денег за молчание или что там обычно делают, чтобы подкупить? А можно рассказать обо всём Юнги, который решит проблему. Тэхён не знает, каким методом, но что старший разберётся быстро и без лишнего шума, уверен. И рука уже тянется к карману джинс, чтобы достать мобильный и во всём сознаться, когда рядом на скамью кто-то громко плюхается. И Тэхён чувствует. Чувствует чужой запах. Тёплая кожа, немного пота и нотки яблочного геля для душа с примесью дешёвого ароматизатора. Чувствует чужой пульс. Перед глазами как будто кровеносная система человека, в центре которой багрово-красное сердце дёргается конвульсивно, хлюпая клапанами. Чувствует чужие эмоции. Волнение и лёгкая паника, подавляемая на корню. Наверняка у того, кто сел рядом, похолодели ладони, покрывшиеся липкой плёнкой пота. - Привет… Неуверенность и страх, чужой голос дрожит листочком на ветру, и Тэхён открывает глаза. Над головой - небо с мягкими на вид белыми облаками, быстро плывущими по голубой глади, крона растущего рядом дерева, ветви которого почти не пропускают солнечные лучи. Из-за этого, Тэхён уверен, на его лице танцуют причудливые тени. И хотелось бы вновь закрыть глаза, погружаясь в полудрёму, но Ким всё же поворачивает голову вправо, тут же встречаясь взглядом с чужим, отчего кишки будто узлом завязываются. Мальчишка перед ним не такой уж и маленький, просто лицо детское, щёки пухлые, вот тот и кажется подростком. Скорее всего, он ровесник Тэхёна, может немного младше. Если бы они были на одном курсе, то пересекались бы на совмещённых парах или в коридорах возле привычных аудиторий их потока для лекций, но Тэхён его не видел, для третьего курса парень слишком мал, остаётся только первый. Значит, первокурсник. Напуганный, ничего не понимающий первокурсник. Мальчишка только жить начинает, наверняка приехал из другого города, чтобы покорить столицу. Большие планы, мечты, стремления. А тут Тэхён со своими животными замашками. Прекрасно, просто прекрасно. Если парню не снятся кошмары, это будет просто чудом после всего произошедшего. - Привет, - заторможено отвечает Тэхён спустя несколько минут молчания. Голос не слушается, хрипит, приходится прочистить горло. На самом деле шатен с радостью бы сбежал, да только ноги не слушаются, в коленках чувствуется онемение, и Тэхён уверен, что если попробует сейчас подняться, то просто грохнется на задницу. - Меня зовут Чонгук. Чон Чонгук. Тэхёну нравится чужое имя. Оно самое обычное, но всё равно отдаёт внутри каким-то теплом. Это-то и пугает. Разумеется, Юнги говорил о том, что связь устанавливается сразу, но Тэхён не думал, что будет чувствовать всё так. Наверное, это из-за того, что прошло много времени. Возможно, если бы он пресёк её на корню, то не испытывал бы сейчас бурю эмоций. - Что тебе от меня нужно? Лучшая защита - нападение. С учётом того, что вокруг много людей, приходится обходиться лишь словами, хотя ради защиты собственного спокойствия Тэхён не прочь бы зажать чужую тушку в тёмном переулке, ударяя кулаком рядом с кукольным лицом для большего эффекта. Но они посреди парка, ярко светит солнце, а чужие эмоции каким-то неведомым образом отпечатываются внутри, поэтому Тэхён может лишь развернуться всем корпусом к незнакомцу, который Чон Чонгук, и начать сверлить его тяжёлым взглядом. А Чонгук и сам не знает, что ему нужно. Когда он увидел парня, который не так давно чуть не загрыз его, посреди институтского двора, то перепугался так, что даже шагу ступить не смел. Стоял, как придурок, и пялился на спину незнакомца. Он даже не особо понял, как узнал его, просто увидел лохматый затылок шоколадно-золотистого цвета и как по голове ударили. А после незнакомец обернулся, и Чонгук на самом деле даже дышать перестал, ожидая увидеть дикие ледяные глаза, но вот чего он не ожидал увидеть, так это страха на чужом лице. Незнакомец не выглядел угрожающе или самодовольно, не делал никаких жестов вроде ребром ладони по горлу, что могло значить только одно. Нет, незнакомец был напуган даже больше Чонгука, а после и вовсе бросился бежать прочь. Может быть, из-за чужого «нетипичного» поведения Чонгук и рванул следом. На подходе к парку Чон остановился на секунду, тут же теряя незнакомца из виду. Было страшно вновь зайти в зелёный уголок, в котором не так давно Чонгук чуть с жизнью не расстался, но… Вокруг люди, солнышко светит, птички поют, радужные пони скачут по белоснежным облакам. Безмятежность и счастье, яркие шарики и смех детей. Атмосфера самая располагающая, чтобы набраться смелости и сделать шаг вперёд. И Чонгук сделал, а потом ещё очень много шагов, пока обходил аллеи, пытаясь найти того, от кого вообще-то должен был бы бежать на край света. И, разумеется, нашёл. Вот только незнакомец выглядел так, словно готов прыгнуть с крыши, будь она под ногами. И вроде бы поза расслабленная, лицо подставлено тёплому солнцу, но Чонгук почти физически ощущает чужое волнение, загнанность. Может быть, от этого и становится легче. Не один Чонгук боится и волнуется, а потому и подходит ближе, садится рядом и даже здоровается. Снова первый, как и в тот раз, но на этот раз уверенный, что ничего ему не сделают. Когда они встречаются взглядами, Чонгук мышью перед котом застывает, а в груди всё скручивает от неясного чувства. Чужая радужка красивого насыщенного цвета кофейных зёрен, перемолотых в порошок. Тёмная кайма с чёрными точками вкраплений, янтарные жилки. А ещё бирюза. Тонкие жилки бирюзового цвета переплетаются с янтарными, образуя причудливый узор. Это красиво, но настолько необычно, что скорее пугает, нежели завораживает. - Я хотел поговорить… - О чём? - О том, что произошло тогда. Ты… Слова застревают в горле, язык прилипает к нёбу, не желая ворочаться. Страшно произнести это вслух, словно то будет подтверждением произошедшему. Всё это время Чонгук пытался убедить себя, что произошедшее ему померещилось, что на него действительно напал пёс, но теперь всё иначе. Только мозг отказывается принимать действительность, ведь перед Чонгуком совершенно нормальный парень, спокойный и сдержанный, напуганный и нервничающий из-за их встречи. Он не похож на маньяка или больного на голову психа, но разве не многие психопаты такие? Кажутся добрыми и ласковыми, а потом запирают в подвале и издеваются. - Я сделал то, что сделал. Но почему ты пошёл за мной? Разве ты не должен был убежать в ужасе, чтобы заявить на меня в полицию? Я ведь… Ты мог умереть тогда. Голос незнакомца окутывает вуалью, и Чонгук даже не сразу замечает, что пялится на пухлые губы. Низкие ноты в чужом голосе заставляют мурашки носиться по спине, а вопрос кажется таким… Нелепым? Да, Чонгук был испуган. Да, Чонгук был серьёзно «ранен», швов прилично наложили. Да, большая потеря крови и несколько ночей наедине с кошмарами, но… Чонгук ведь выжил. И, помимо этого, после незапланированного сеанса кровопускания ему как будто стало легче. Парень не знает, в чём дело, ведь вроде бы и без того живётся не так уж и плохо, но кажется, что всё это время на плечах была невидимая гора, которая стала чуточку меньше. Может быть, всё дело в психике? Чонгук ведь мог умереть, но выжил, а потому прочие проблемы и неприятности теперь воспринимаются проще, хотя раньше из-за них парень долго бы грузился и впадал в уныние. - Зачем ты это сделал? Ты был под действием наркотиков? - робко спрашивает Чонгук и вздрагивает, когда чужой взгляд тяжелеет. Тэхён хочет съязвить, но замирает, переосмысливая чужой вопрос. Наркотики, разве это не прекрасное оправдание? В смысле, да, хреновая причина, чтобы кидаться на людей и грызть их горло, но ведь можно всё списать на действие этой дряни. Мало ли, какие галлюцинации он мог словить, кем себя возомнить и далее по списку. И он почти готов ответить согласием, как смотрит вскользь выше головы Чонгука и выпрямляется резко, проглатывая невысказанные слова. Разумеется, Чонгук его реакцию улавливает, оборачиваясь и осматривая аллею. Взгляд скользит по чужим лицам, а после замечает одно знакомое. - О, хён. Намджун-хён! Когда Чонгук привстаёт и машет рукой кому-то, привлекая окриком всеобщее внимание, Тэхён едва сдерживает порыв свернуть мальчишке шею. Потому что Юнги, о чём-то спорящий с незнакомым Тэхёну парнем гоповатой наружности, резко оборачивается. Через секунду их взгляды встречаются, а после Мин переводит взгляд на сидящего рядом Чонгука. У Тэхёна нет сверхъестественных способностей, как у многочисленных вампиров из книг и фильмов, но он почти физически чувствует чужую ярость. А вот незнакомец рядом с хёном улыбается широко и приветливо, являя миру очаровательные ямочки, и направляется в их сторону. - Привет, Чонгукки. Опять прогуливаешь пары? А это кто, твой друг? Повисшая тишина в высшей степени нервирующая. Незнакомец, оказавшийся Намджуном, улыбается и смотрит с любопытством. Чонгук растерянно открывает и закрывает рот, смотря на Юнги, точнее - в его глаза. Мин же окатывает его ледяным презрением и принимается сверлить взглядом Тэхёна, который крайне заинтересовался своими кедами. Вон, шнурок перекрутился, нужно бы поправить, это ведь очень важно, чтобы шнурки ровно лежали поверх языка. - Тэхён, ты почему пары прогуливаешь? - сурово хмурит брови Юнги и пихает того ладонью в плечо. Тэхён вздыхает тяжело и поднимает взгляд на старшего. Юнги зол, очень зол. Шатен видит пульсирующую радужку и раздувающиеся от поверхностного дыхания ноздри. Краем глаза он замечает и сжатые до побелевших костяшек кулаки, но всё внимание приковано к глазам Юнги, потому что те разного цвета. Один - привычного тёмно-карего цвета, другой - лазурного с тёмно-синими прожилками. - Я собирался на занятия, а после встретил знакомого. Случайно. Такая неожиданная встреча, вот и… Тэхён всеми силами пытается показать, что был не в курсе, что эта встреча действительно случайна, и Юнги понимает его. Взгляд его не очень сильно, но теплеет, кулаки разжимаются. Тут же парень вспоминает о том, что они не одни вообще-то, и переводит взгляд на Чонгука, протягивая ладонь. - Мин Юнги, сводный старший брат этого оболтуса, - сухо сообщает Мин, внимательно осматривая сжавшегося мальчишку. - Чон Чонгук, приятно познакомиться, - заикаясь, отзывается Чонгук и всё продолжает рассматривать чужие глаза. Юнги это не нравится, и он переводит взгляд на Намджуна. Тот выглядит сбитым с толку, чувствуя повисшую гнетущую атмосферу, но не понимает, в чём дело. Впрочем, он и не успевает ничего спросить, потому что Юнги дёргает его за рукав ветровки, привлекая внимание. - Проект обсудим в другой раз, на пары я не вернусь, нам с братом нужно съездить в одно место. - Эй, но ведь ты только что был свободен, - возмущается Намджун, на что Юнги хмыкает. - Если я покинул институт, направляясь в парк, это не говорит о том, что я свободен. Бывай. Тэхён распрощаться не успевает, его хватают за руку и тащат за собой как на буксире. Чонгук что-то кричит в спину, но Ким не слышит, не понимает, в ушах гудит шум собственной крови. Так всегда бывает рядом с Юнги, если тот зол или раздражён. Видимо, его аура начинает давить. До парковки они добираются в тишине, и на попытку начать разговор по дороге домой Мин отвечает ледяным «не сейчас». Тэхён замолкает послушно и принимается за тщетные попытки слиться со спинкой кресла воедино. Почему-то разговаривать ему уже и самому не хочется.***
В общажной комнате как никогда тихо и спокойно. Сосед вновь где-то запропастился, в соседней комнате наконец-то установилась тишина после мини-вечеринки по поводу празднования чьего-то дня рождения, и Чонгук забирается в постель с толстенным конспектом, намереваясь как следует подготовиться к завтрашней зачётной работе. Вот только взгляд прилип к восклицательному красному знаку, нарисованному на полях, а мысли улетели в дальние дали. Раз за разом прокручивая сегодняшнюю встречу, Чонгук пытается разобраться в себе, что не получается от слова «совсем». Во-первых, после встречи с этим загадочным Тэхёном возникло желание подружиться. С учётом того, что этот закрытый молчаливый и довольно странный, в общем и целом, парень не так давно уподобился голодному волку и пытался его загрызть, желание довольно странное. Во-вторых, Чонгук почему-то вместо возмущения и негодования, злости или желания набить парню морду чувствует лишь непонятное сочувствие и жалость. Впрочем, возможно это из-за того, что вера в адовое действие наркотиков крепчает с каждой минутой. Вряд ли парень был пьян, от него совсем не пахло тогда алкоголем, но вот наркотики… Скорее всего, он принял что-то тяжёлое, раз были такие последствия. В-третьих, всё равно какое-то неясное чувство выедает изнутри, и связано оно с чужими глазами. В первую встречу у Тэхёна были совершенно дикие глаза прозрачно-голубого цвета, в этот раз - тёмно-коричневые, кофейные, но с чёртовыми бирюзовыми жилками. И можно было бы всё списать на линзы, но после… После появился этот Мин Юнги. И Чонгук готов на свою едва спасённую жизнь поспорить, что изначально второй глаз парня не был другого цвета, становясь таким лишь под конец небольшой «беседы». Чёрт возьми, его радужка просто сменила свой цвет. Разумеется, бывает так, что цвет глаз человека меняется, становится темнее или светлее, но не столь кардинально и не за считанные секунды. «Чон Чонгук, прекращай. У тебя завтра важный зачёт, возьмись наконец-то за учёбу», - приказывает внутренний голос. Чонгук откладывает конспект на тумбочку и откидывается на подушку, устраиваясь поудобнее и закрывая глаза. Почему-то не получается разложить всё по полочкам, в голове полная каша. Вроде бы фактов полно, но все они отрывочные, не связанные между собой. И почему-то просыпается желание узнать всё и связать наконец-то мысли в единую сеть. Очередной простой вопрос. Зачем? Зачем Чонгуку это надо? Кажется, Тэхён дал понять, что желанием общаться не горит, да и после произошедшего Чонгук и сам не должен лезть на рожон, но почему-то лезет. И опять же, почему? «Держись от него подальше», - умоляет инстинкт самосохранения. «Завтра же найду его на большом перерыве», - решает для себя Чонгук.***
Юнги смотрит так тяжело, что Тэхёну хочется прогнуться под этим взглядом, сворачиваясь в клубок. На кухне царит тишина, свет горит только в гостиной и в полумраке чужое лицо плохо видно, но это и не обязательно, когда обострены все чувства. Да и глупо было надеяться, что по возвращению домой они просто разойдутся по комнатам, занимаясь своими делами. Нет, сначала так и было. Юнги влетел в дом, поднялся в свою комнату и громко хлопнул дверью, давая понять, что сейчас к нему соваться не стоит. Тэхён даже обрадовался этому, переводя дух. Отведённого времени ему хватило, чтобы принять душ, переодеться, поесть и прочитать пару конспектов, попутно отвечая старосте, что он не обязан перед ней отчитываться за свои прогулы. Вообще-то обязан, но девушка всегда смотрела на всех свысока, считая своё положение чуть ли не королевским, из-за чего знатно бесила. Тэхён знал, что всё равно получит нагоняй от куратора, потому что прогуливал слишком часто, но это будет потом, а пока можно и не думать ни о чём. «Да уж, ты в последнее время частенько головой не пользуешься», - ехидно подмечает внутренний голос. Самоанализ и внутренние разговоры с самим собой давно вошли в привычку, но в этот раз подумать о произошедшем Тэхён не успел, услышав хлопок дверью. Он ждал, что Юнги заглянет к нему, но тот прошёл мимо прикрытой двери, спускаясь вниз. Может быть это и не было никаким знаком из серии «следуй за мной», но Тэхён всё равно пошёл, из-за чего сидит напротив старшего за кухонным столом и тщетно пытается слиться с обстановкой. - Твои глаза вновь нормального цвета... Намджун ничего не сказал по поводу их цвета? - решается начать разговор первым Тэхён. - Я сказал, что это линзы, меняющие цвет. Редкие и дорогие, заказанные из Японии. Он поверил. А если и нет, то мне плевать, - сдержано ответил Юнги. - Как ты встретился с Чонгуком? - Возвращался в корпус и почувствовал, как кто-то затылок сверлит. Думал, это ты, а встретился взглядом с ним. Не знал, что делать, решил сбежать и позвонить тебе, рассказать обо всём, но он следом пошёл. - Хочешь сказать, что чудом выживший мальчишка просто взял и пошёл за тем, кто его чуть не убил? - Да. Тэхён не видит смысла врать, не тот случай, но при взгляде на побледневшего Юнги думает о том, что стоило бы. Мин выглядит встревоженным не на шутку, подрывается с места и открывает холодильник, доставая оттуда пакет с кровью, который вскоре шлёпается о столешницу напротив Тэхёна. - Пей. Сейчас же. Тэхён не чувствует голода и не особо понимает, зачем ему кровь, но послушно надрывает пакет и мелкими глотками выпивает всё до последней капли. Неловко вытерев испачканные губы, шатен смущённо смотрит на нависшего над ним тенью Юнги. Процесс питания для него всегда был чем-то личным и немного пошлым что ли, из-за чего Тэхён предпочитал делать это в одиночестве, но в этот день всё идёт наперекосяк. Юнги же не смущается, выкидывает пустой пакет в мусорку и тянет парня за собой в гостиную, где обхватывает чужое лицо ладонями, заставляя податься ближе к себе. Вскоре он отстраняется, матерится негромко и отходит, нервно зарываясь пальцами в волосы. - Что ты чувствуешь к этому мальчишке? - резко спрашивает он, оборачиваясь. - Ничего, - растерянно отвечает Тэхён и непроизвольно делает шаг назад, когда чужой взгляд тяжелеет. - Не ври мне, Тэхён. Ты не можешь ничего не чувствовать, потому что между вами чёртова связь. И не смей говорить, что это не так, твои глаза тебя выдают! Тэхён растерян, совершенно растерян, но на автомате подходит к висящему на стене зеркалу, заглядывая в глаза своего отражения. Сначала он не замечает ничего странного, а после присматривается и каменеет. Янтарные прожилки переплетаются с бирюзовым, что свидетельствует о голоде, но ведь Тэхён только что выпил целый пакет. - Это глупости. Минута, нужна всего минута, и всё будет в норме, - испуганно лепечет Тэхён. Но часики тикают, проходит пять минут, десять, Юнги успевает навернуть три круга по гостиной, а цвет глаз не меняется. Отойдя от зеркала, Тэхён опускается на диван, прижимая колени к груди и упираясь в них лбом. Он знает, что происходит, Юнги объяснял подробно и не один раз. Если между Тэхёном и человеком возникнет связь, даже на начальной стадии простой крови уже будет недостаточно, чтобы утолить голод. Но то были слова, а сейчас в своих глазах Тэхён увидел живое подтверждение. Цветные жилки не пропали. Голод не отступил. - Что будет дальше, хён? Юнги останавливается рядом и хочет съязвить, но младший сейчас как беззащитный котёнок, пнуть которого нога не поднимается. Сев рядом, Мин притягивает младшего к себе и крепко обнимает, чувствуя мгновенно ответные объятия. Тэхён прижимается очень близко, цепляется руками за плечи, скребёт ногтями по лопаткам, просунув руки под футболку старшего, и тычется носом в ключицу, дыша тяжело. Ему страшно, Юнги понимает это, начинает перебирать мягкие каштановые пряди. - Всё по привычной схеме, я думаю. Между вами установилась связь, тебе с каждым разом потребуется всё больше крови, чтобы утолить голод, который будет подступать с каждым разом чаще и чаще. После донорская кровь будет для тебя как вода для дико голодного человека. Ничто, пустышка. Единственное, что сможет тебя насытить, это кровь связанного с тобой. - Но ведь можно что-то сделать? Оборвать связь? - в голове Тэхёна прорезаются нотки зарождающейся истерики, и Юнги коротко целует его в висок. - Можно, конечно можно. Достаточно лишь свернуть ему шею, что я сделал бы незамедлительно, даже если была бы куча свидетелей, но… Скажи, что ты чувствуешь к нему? И Тэхён рассказывает. Признаётся честно, что в эту самую минуту не испытывает ничего, но тогда в парке всё было иначе. - Я чувствовал его всего, хён, - шепчет, заикаясь, шатен. - Чувствовал его запах, слышал, как кровь бежит по его венами, улавливал эмоции, словно они принадлежат мне. Это было всего на мгновение, но мне показалось, что я его насквозь вижу чуть ли не в самом прямом смысле. Он… Он действительно сам пошёл следом за мной. Я сбежал, хён, я не знал, что делать, ведь думал, что он не выжил той ночью, и… Он подошёл ко мне первым, поздоровался, спрашивал что-то о наркотиках. Кажется, он решил, что я набросился на него под дозой. Я не хотел этого всего, хён, не хотел… Голос срывается, и Юнги чувствует, как ему на кожу капает что-то горячее, наверняка солёное. Разбитое состояние младшего передаётся и ему, из-за чего на душе скребут кошки, а желание продолжать разговор отпадает, но Мин должен знать всё, поэтому встряхивает головой, пытаясь вернуть ясность мышления. - Прислушайся к себе хорошенько, Тэ. Если бы я сказал, что прямо сейчас найду его, отвезу на какой-нибудь заброшенный склад и убью, ты бы расстроился? Разозлился, попытался бы мне помешать, отговорить? Ты бы почувствовал хоть что-то, зная, что через пару часов этот мальчишка будет мёртв? Тэхён замирает на пару секунд, каменеет всем телом, а после отстраняется. Глаза на мокром месте, нос хлюпает, но сквозь общую разбитость видно, как парень пытается взять себя в руки и понять, что творится у него в душе. - Наверное… Не знаю, я просто… Если это будет на благо нам, если от этого зависит наше мирное будущее, если от этого тебе станет спокойнее, то я не буду препятствовать. Мне жаль его, жаль его семью, но… Я смирился с фактом его смерти заранее, так что не уверен, что мне есть до этого дело. Он должен был тогда умереть в парке, а если бы ты проверил его пульс и понял, что он жив, то наверняка добил бы. То, что он выжил, случайность. Приятная - для него, досадная - для нас. Да, мы связаны, но я не чувствую ничего особенного. - Хорошо… Это хорошо, Тэхён, - Юнги улыбается и треплет младшего по волосам. - Мне нужно уехать на несколько дней, а когда я вернусь, то улажу проблему. Тебя я хочу попросить только об одном. Сидеть дома не получится, иначе из института вылетишь, но прошу, не общайся больше с этим парнем, хорошо? Ваша связь очень слабая. Пока ты не чувствуешь к нему ничего, помимо голода, я сумею помочь, но если вы свяжетесь на эмоциональном уровне, это будет концом. - Я понял, хён. Ты только возвращайся поскорее, хорошо? Мне без тебя одиноко. Тэхён похож на потерянного щеночка, не обнять его невозможно, и Юнги притягивает младшего к себе, попутно включая телевизор. А ведь когда-то в их жизни царили тишина, мир и покой. Наверное, Вселенной стало скучно, раз на их головы посыпалось столько проблем.-6-
Наверное, только избранные знают о том, что в этой глуши есть небольшой древний храм и крупная деревушка неподалёку. Буйство зелени вокруг защищает поселение от чужих глаз с одной стороны, с другой же защищают горы. Небольшой водопад, находящийся минутах в двадцати от крайнего домика деревни, разбавляет тишину мерным гулом падающей воды, разбивающейся об округлые камни небольшого озера, превращающегося в небольшую речку, теряющуюся в зарослях леса. Юнги всегда здесь нравилось. Тихо и спокойно, можно о многом подумать или и вовсе погрузиться в себя, абстрагируясь от окружающего мира. Уголок умиротворения, где покой нарушить может лишь плещущаяся в воде рыба или прыгающие по деревьям белки. Пение птиц, шелест листвы и лучи тёплого солнца - всё, что нужно для обретения внутреннего равновесия. «Давай же, Юнги, не трусь», - сам себя подгоняет парень, неторопливо направляясь вперёд. Машина осталась далеко позади, дальше проехать невозможно, приходится идти пешком. Того, что автомобиль могут угнать, Мин не боится. Во-первых, кто будет красть, белки? Во-вторых, в глубине души он мечтает о том, чтобы остаться здесь навсегда. Но лишь мечты, несбыточные мечты, и единственное, что может делать Юнги, это изредка приезжать и заново коробить подзажившую рану, которая никогда не затягивается полностью. Дорога не занимает много времени. Вскоре вдали показывается знакомый деревянный дом, огороженный низким заборчиком, выкрашенным в оранжевый. Виднеется надстройка над колодцем, рядом с которым всё та же покосившаяся скамейка. Вековой клён всё ещё красуется пышной кроной, шелестом лаская слух и удерживая на своей ветви качели. Крепкая верёвка удерживает деревянную перекладину, которая сейчас пустует. Пройдя мимо, Юнги внимательно осматривается, подмечая малейшие изменения, но их немного совсем, словно время в этой деревушке застыло. Калитка скрипит привычно, а возле неё встречает белый лис с изогнутым хвостом. Каменная скульптура была сделана известным мастером n-ого века, но об этом никому знать не обязательно. Достаточно того, что об этом знает сам Юнги, презентовавший этого лиса в подарок хозяйке дома. Пройдя по дорожке к дому, выложенной каменными плитками, поросшими по краям травой, Мин остановился. В горле образовался ком, мешающий дышать, в солнечном сплетении кольнуло так сильно, что тошнота подкатила к горлу, заставляя глубоко вдохнуть воздух раскрытым ртом. Налетевший ветер цепляет китайские колокольчики, разбавляя тишину переливчатым звоном, негромко позвякивают спицы в руках пожилой женщины, покачивающейся в кресле-качалке на веранде, и Юнги понимает, что просто позорно расплачется, когда хозяйка дома вскидывает на него свой взгляд. На секунду она замирает, словно глазам не верит, а после откидывает спицы с клубками и недовязанным шарфом в сторону. - Здравствуйте, тётушка Мэй, - здоровается Юнги и кланяется из вежливости. Но кому нужна его вежливость, когда в глазах женщины стоят слёзы? Она низенькая и на вид такая хрупкая, что ветром унести может, но подбегает к нему со скоростью гепарда и обнимает так крепко, словно медведь подарил свою силу. И тогда эмоции скрыть не получается совершенно, слёзы сами собой стекают по щекам, и Юнги было бы стыдно за свою слабость, если бы не по-матерински тёплая и родная рука в волосах. - Выпусти горе, не держи в себе, - нашёптывает женщина и улыбается сквозь собственные слёзы. Они стоят так несколько минут, а после Мин всё-таки берёт себя в руки и отстраняется, растирая слёзы по щекам. Старушка Мэй тоже берёт себя в руки и принимается за привычное ворчание. Пока они идут к крыльцу, женщина в который раз проходится по чужой худобе и болезненному виду, а после переключается на редкие визиты. - Я ведь не молодею, Юнги-я. Имей же ты совесть, приезжай хотя бы раз в пару месяцев, а то когда же ты последний раз был? Так давно, мне и не вспомнить. Чай, не в каменном веке живём, письмецо-то мог и отправить, порадовать старушку, - всё ворчит женщина, заходя в дом и усаживая гостя за стол. - Простите, тётушка Мэй. В последнее время столько всего навалилось, что совсем закрутился, - виновато отзывается Юнги и осматривается. Всё как всегда. Тепло и светло, солнце светит в намытые окна, из-за чего узорчатые короткие занавески отбрасывают на пол причудливые тени. В воздухе пахнет сушёными травами и ванилью, немного корицей и чем-то сладким, свежим. Наверное, это аромат счастья и свободы. Как всегда порядок, как всегда в центре стола вазочка с цветами, как всегда что-то запекается в духовке. - Кексы твои любимые скоро будут готовы. Как чувствовала, что приедешь, - улыбается старушка и заваривает чай. В воздухе пахнет мятой, а Юнги вновь едва сдерживает себя в руках. Он чувствует, что тётушка Мэй ему врёт. Хотя нет, такое грубое слово к ней неприменимо, врёт здесь только Юнги, но он всё равно знает, что не было никакого предчувствия. Старушка начинает печь кексы спустя месяц после каждого его приезда, потому что он всегда обещает, что вернётся под конец следующего. И она ждёт, каждый день ждёт, печёт на всякий случай его любимые сладости, заваривает свежий мятный чай и верит, что он не обманет на этот раз, что приедет погостить. «Ублюдок ты, Мин Юнги, бессердечный ублюдок», - корит себя в который раз Юнги и поднимается с места. На его объятия со спины старушка лишь улыбается, шлёпает по рукам полотенцем и требует не подмасливаться. Святая женщина, понимающая и всепрощающая. Скоро ей исполнится шестьдесят восемь. Человеческий век недолог, Юнги знает об этом, но впервые в жизни ему так хочется кого-то удержать, не дать переступить порог завесы. Что он будет делать, когда эта прекрасная женщина отойдёт в иной мир? Чёрт его знает, но в чём Юнги точно уверен, так это в том, что никогда не сможет смириться с потерей этого человека, принявшего его таким, какой он есть. - Тётушка Мэй, ты не поверишь! Я в лесу нашёл полянку, там столько всего растёт. Мне нужна корзинка, да побольше! Где посм… Голос замолкает, так и не договорив, а Юнги всё не может набраться сил, чтобы обернуться. Старушка Мэй не впервые видит эту картину, а потому спешно кухню покидает, сообщая, что сейчас посмотрит в пристройке, где-то там у неё было много корзинок. Вскоре за ней закрывается дверь, часы тикают слишком громко, а Юнги всё не может обернуться. Он слышит чужое сбитое дыхание, слышит лёгкие шаги по поскрипывающим половицам, а когда меж его напряжённых лопаток опускается тёплая ладонь, и вовсе желает сбежать. - Здравствуй, Юнги-хён… Вдох-выдох. Вдох-выдох. Вдох… Воздух комом встаёт в горле, но Юнги всё равно оборачивается, из-за чего чужая ладошка скользит по его спине, по руке, а после и по груди, замирая в районе солнечного сплетения. Он совершенно не изменился, такой же лохматый и невысокий, с пухлыми щеками и маленькими ладошками. Его глаза всё так же светятся тысячью солнц, а улыбка способна прекратить войну, если та начнётся. Такой родной, совсем не изменившийся. Свой. - Здравствуй, Чиминни.***
«… и если ты завтра же не появишься на учёбе, то поставят вопрос о твоём исключении», - самодовольно заявила накануне староста группы и повесила трубку. Тэхён бы не был сильно опечален, если бы его выперли из института, но он обещал Юнги, что не будет делать глупостей. К тому же, он и так два дня после отъезда хёна отсиживался дома. Страшно было выбираться в свет, а потому Ким решил, что с пользой может провести время и дома. Уборка, стирка, готовка, чуть не закончившаяся ритуальным сожжением кухни во славу Сатане. Да, Тэхён определённо провёл время весело и продуктивно. От скуки он даже перечитал все конспекты, под конец понимая, что с лёгкостью сможет сдать все работы, которые пропустил. Мысль эта вызвала в нём ужас, не хватало ещё ботаном стать, а потому после парень полночи валялся перед телевизором, пересматривая «Интервью с вампиром». Единственный, по мнению Юнги, нормальный фильм с вампирской тематикой. Драма, скорбь, боль утраты и путь в одиночестве через века. Собственно, Тэхён был с ним полностью согласен. Подобное уж куда лучше, чем второсортные фильмецы или сериалы, где одна бабёнка не может выбрать между двумя кровососами или кровососом и мокрой псиной. Почему-то не снимают фильмов, где один вампир или оборотень мечется между двумя или тремя кусками мяса на ножках. А потом ещё удивляются, почему мужчины считают, что у всех женщин внутри живёт шлюха. Как подаётся, так и воспринимается. Но вот звонок от старосты, и Тэхён понимает - больше косить не получится. Весь оставшийся вечер он мечется по дому, пытаясь себя успокоить и не обращать внимания на вновь проснувшееся и громко вопящее предчувствие, но не получается. Один раз он уже проигнорировал «знак», второй раз этой оплошности не допустит. На всякий случай шатен отправил сообщение Юнги, мало ли, вдруг это с ним связано волнение, но Мин минут пятнадцать спустя ответил, что всё у него хорошо, интересуясь так же, как там дела у Тэхёна. Соврав, что всё тихо и мирно, Ким отложил телефон и принялся собирать нужные конспекты в сумку. Хорошо бы в один день сдать все хвосты, чтобы к нему не цеплялись. Учебный день пришёл быстро, настолько быстро, что Тэхён оказался к нему не готов. Всё внутри вопило о том, что не нужно парню сегодня в институт, но Ким всё равно собрался и покинул дом. Вышел он слишком рано, из-за чего решил прогуляться пешком. Пустынные улицы с редкими прохожими и пасмурная погода немного приободрили, даря спокойствие. Нет, ну в самом деле, что может случиться? Но вот ворота, ведущие на территорию института, вот учебный корпус и… - Тэхён-хён! Чонгук появляется словно из ниоткуда, машет рукой, привлекая внимание, и подходит ближе. Тэхён хочет сбежать, что и делает, отворачиваясь и ускоряя шаг. На повторный окрик он не отзывается, а в корпусе срывается на бег. И, казалось бы, опасность миновала, когда он взлетает на третий этаж и плюхается на подоконник в полном одиночестве, но спустя пару минут на лестнице слышатся шаги, а после шатен видит знакомое личико с пухлыми щеками и чёрными глазами. Чонгук осматривает коридор и улыбается довольно, завидев его, подходит ближе. - Хён, ты чего убежал? - Что тебе от меня надо? О да, сейчас Тэхён наконец-то смог взять себя в руки и одарить ледяным взглядом, каким обычно режет без ножа неугодных Юнги. Животное, загнанное в угол, всегда кидается вперёд в отчаянной попытке вырваться из плена. Кидается и Тэхён, попутно думая о том, что поступает как раз как самое настоящее животное, но что поделать, природа у него такая. Вот только Чонгука это не смущает. Он подходит вплотную, вклиниваясь меж чужих ног и одаривая взволнованным взглядом. Когда тёплая ладонь опускается на колено, Тэхёну кажется, что ткань там огнём проедает, который вскоре доберётся и до его кожи. Хочется сбежать, вот только чужое тело преградой высится напротив, и остаётся лишь закатить глаза. А после эти самые глаза чуть из орбит не вываливаются, потому что Чонгук неожиданно подаётся вперёд и обнимает крепко. «Беги, чего ты ждёшь?», - беснуется внутренний голос, но Тэхён его не слышит за гулом в ушах. В памяти проносятся наставления Юнги, проносится дождливый вечер, чуть не ставший последним в жизни Чонгука, по языку гуляет фантомный привкус чужой крови, и Тэхён почти, что физически чувствует, как его глаза меняют цвет. Чонгук, глупый безрассудный Чонгук прижимается теснее, оглаживает по спине, а Тэхён сдвинуться не может, чувствуя, как внутри поднимается что-то тёмное, опасное. Слюна копится на языке, а перед глазами маячит чужая шея с едва зажившими рубцами от швов. - Я просто хочу подружиться с тобой, хён, - негромко говорит Чонгук и отстраняется. Тэхён смеётся. Истеричный смех рвётся из груди, ладонь похлопывает в избытке эмоций по колену. Чонгук хлопает ресницами растерянно, тянется к чужому плечу, но Тэхён вскидывает взгляд, и тот отшатывается. Глаза у Тэхёна дикие, бирюзовых жилок стало больше, из-за чего глаза казались двухцветными. Единственное, о чём успел подумать Чонгук, так это о том, что, кажется, дело было далеко не в наркотиках, а после ни единой мысли не осталось, когда Тэхён схватил его за плечи и дёрнул на себя, меняясь с ним местами и вжимая в подоконник. - А я хочу тебя сожрать, Чон Чонгук, - шепчет в чужое ухо шатен и шумно вдыхает пряный аромат чонгуковского одеколона. - Так что говорю в первый и последний раз. Мы не будем друзьями, слышишь? Никогда не будем. И тебе лучше держаться от меня подальше, иначе в следующий раз врачи тебе не помогут, ясно? Я перегрызу твою шейку полностью, от уха до уха, и никакие переливания крови не спасут твою шкурку. Отстранившись, Тэхён заглядывает в чужие напуганные глаза и замирает. Есть что-то прекрасное в том, как чужие зрачки пульсируют конвульсивно, сжимаются до маленькой точки, а после медленно расползаются, оттесняя радужку. Та у Чонгука чёрная, но Тэхён не был бы собой, если бы не увидел незримую другим границу. Чонгук же не двигается и, кажется, даже дышит через раз. У него губы пересохли, а на щеках расплылся румянец. Пальцы судорожно впились в подоконник, сминая его до лёгкой боли в суставах, и Тэхён чувствует чужой страх, но Чонгук не убегает. Парень сто раз мог оттолкнуть его, врезать, пнуть по ноге и сбежать, но Чонгук не двигается с места и смотрит, смотрит, смотрит. Как будто в самую душу. «Если вы свяжетесь на эмоциональном уровне, это будет концом», - шепчет память голосом Юнги. - А теперь брысь отсюда. Ещё раз подойдешь, и никто тебя больше не увидит, - припечатывает Тэхён и отстраняется. Чонгук наконец-то отмирает. Моргает часто, дышит сбито, а после вцепляется в лямки рюкзака, болтающегося за спиной, и уходит. Как только его макушка исчезает из виду, Тэхён вздыхает тяжело и вновь садится на подоконник, доставая телефон и заглядывая в экран. И полноценного зеркала не нужно, чтобы увидеть состояние своих глаз. Хреново. Всё очень хреново.***
Три дня - ровно столько длилось в этот раз счастье Юнги. Возможно, он бы остался ещё на пару деньков, если бы не Тэхён с его новоявленной проблемой и не институт, в котором его дожидается орава злобных преподов, но выбора не было, нужно было возвращаться. Вот только не хотелось. Кто бы знал, как не хотелось. Потому что сердце навсегда в этой небольшой деревеньке, бережно хранимое руками маленького белого лиса с глазами-полумесяцами и румяными щеками. - Хён, пожалуйста… Пожалуйста, останься ещё на одну ночь. Всего на одну, - шепчет на ухо Чимин и жмётся всем телом. Юнги лишь горько улыбается, поглаживая прижавшегося парня по обнаженному плечу. Чимин рядом такой горячий, кожа бархатная, её хочется касаться, целовать, оставлять на ней метки. Но хватит, и так живого места почти не осталось. Воцарившееся молчание длится недолго, Чимин, не дождавшись ответа, поднимается и забирается на чужие бёдра. В предрассветных сумерках его кожа окрашивается приятными пастельными цветами, и Юнги не отказывает себе в удовольствии, протягивает ладонь, к которой Пак ластится котёнком, оглаживает мощную шею, большим пальцем скользя по дёрнувшемуся кадыку, подушечками пальцев касается выпирающих ключиц. - Я люблю тебя, Чиминни. Если бы ты только знал, как сильно я люблю тебя, но… Я не могу остаться, - с горечью шепчет Юнги. Чимин больше не задаёт вопросов, нутром чувствуя, что увещевания бесполезны. Поёрзав, парень накрывает чужое тело своим, просовывая ладони под чужую спину и обнимая крепко. Поцелуй похож на полынь, покрытую мёдом. Горькая сладость, приправленная отчаянием и предчувствием скорой долгой разлуки. И в какой-то мере Юнги даже завидует Чимину, который после долгого крепкого сна всё забудет. Хотел бы Мин тоже иметь возможность запереть все болезненные воспоминания за титановой дверью памяти. - Я тоже люблю тебя, хён. Всегда буду любить. Обхватив чужое лицо ладонями, Чимин пристально смотрит в окрасившиеся полностью бирюзовые глаза, легко целует в последний раз, а после устраивается на чужом плече и жмурится, не желая показывать свои слёзы. Но пара капель всё же срывается с ресниц, падает на кожу Юнги, и тому кажется, что каждая слеза - капля серной кислоты, разъедающая плоть. Он не торопится, наслаждается чужим теплом ещё несколько минут, обнимая крепко прижавшееся беззащитное тело любимого, а после вдыхает глубоко, набираясь сил и… Чимин не кричит и не стонет, лишь скулит жалобно, впиваясь ногтями в кожу спины, когда острые проступившие клыки впиваются в его шею. Наверняка парень до крови закусил губу, лишь бы не перебудить диким воплем боли всю деревню, и Юнги про себя извиняется тысячу раз, пока по горлу стекает горячая горько-солёная жидкость. Глоток, два, три, пять, семь, а после чужое тело обмякает, переставая дёргаться и издавать хоть какие-то звуки. Это как сигнал, и Юнги отстраняется, тут же зализывая оставленные рваные раны в кожном покрове. Не сразу, но постепенно кровь перестаёт идти. Раны не затягиваются за секунду, но через сутки не останется даже шрама. - Прости меня, Чиминни, прости… Осторожно переложив парня на пустующее место на постели, Юнги поднимается и принимается одеваться. Попутно он собирает разбросанную одежду Чимина, складывая её на стул возле небольшого письменного стола, а после смачивает заранее подготовленное полотенце в воде из кувшина и принимается обтирать тело Пака, уделяя особое внимание покрытой кровавыми разводами шее и бёдрам, на которых уже начинают проступать синяки от его слишком сильной хватки. После Мин поднимает сползшее на пол одеяло и укрывает им Чимина, попутно оставляя поцелуй у того на щеке. Достав из ящика стола общий ежедневник, Юнги оставляет его на краю постели и, в последний раз рассмотрев чужое лицо до последней морщинки и сфотографировав чужую мордашку на телефон, покидает комнату. На улице прохладно, трава укрыта росой, по земле стелется туман. Вокруг царит тишина, даже ветер затих, не тревожа деревья, и Юнги хочет громко закричать, выплёскивая свою боль, но он лишь кусает щёку изнутри и направляется к колодцу. Наполнив ведро холодной водой, парень умывается и полощет рот от остатков крови, а после принимается чистить зубы. За этим занятием он и не замечает, что уже давно не один, а потому вздрагивает всем телом, когда оборачивается и видит тётушку Мэй, кутающуюся в плед. Она смотрит тепло и ласково, но с затаённой печалью, прекрасно понимая, что они теперь не скоро свидятся. - Береги себя, Юнги-я, а я сберегу для тебя Чимина. Ты только приезжай почаще или хотя бы пиши. А это тебе в дорогу, а то знаю я тебя, будешь гнать без остановок, желудок намучается, - протягивает пожилая женщина цветастый пакет. Юнги знает, что в нём. Его любимые кексы и термос с горячим чаем. В груди щемит больно, но парень держится и подходит ближе, обнимая старушку крепко и попутно забирая пакет. - И вы себя берегите, тётушка. У меня ведь никого нет кроме вас и Чимина. - Да уж куда мы денемся. Юнги уходит, не оборачиваясь, потому что знает - один взгляд, и уйти не получится. Поэтому он заранее машет рукой на прощание, а после смотрит лишь перед собой, прижимая к груди пакет с едой. В какой раз он уже уходит вот так? Уже и не сосчитать. Наверное, число перевалило за двадцатку так точно, ведь когда Юнги вместе с Чимином объявились в этой деревеньке, тётушке Мэй было всего-то около сорока пяти. Всё тогда произошло сумбурно, непонятно, и Юнги до сих пор не может понять, почему эта женщина их не выгнала, почему приняла такими, какими их сделала природа? Она никогда не спрашивала, почему они не стареют, никогда не интересовалась, почему у Чимина бывают проблемы с памятью. Она не знала, да и сейчас не знает и сотой части всего, что происходит буквально рядом с ней, но никогда не попрекала, никогда не лезла в душу, лишь дарила тепло и заботу, которую Юнги и Чимин пытались возвращать сторицей. Так происходит каждый раз, когда Юнги приезжает повидаться. Он остаётся на какое-то время, помогает по хозяйству, рассказывает, как живёт, интересуется чужой жизнью, а после уезжает. И этой замечательной женщине не обязательно знать о том, что на самом деле Юнги приезжает, чтобы напитаться кровью человека, с которым повязан вечностью. С человеком, который даже не помнит об этой связи, забывает каждый раз после очередного укуса, чтобы после восполнить промежутки в памяти из дневника, который они ведут вместе. Там их воспоминания, клятвы в любви, рисунки и фотографии. Оттуда поутру Чимин узнаёт, что в его жизни незримой тенью присутствует такое существо, как Мин Юнги. И к каждому его приезду Пак не вспоминает, но выучивает историю их отношений. После в дело вступает связь, через которую Чимин вспоминает позабытые чувства любви и привязанности, которая помогает им вновь стать ближе, роднее, а затем… Затем очередной укус, и Чимин вновь забывает. - Хотел бы и я забыть, - шепчет Юнги и забирается в машину, припорошенную мелкими ветками и принесёнными ветром листьями. Но кто-то должен помнить, нести это бремя, и кто, если не сам Юнги, который выбрал такой путь? Ведь это было его решением. Это он выбрал такой путь - оставить Чимина и уехать, прихватив с собой Тэхёна.-7-
Чонгук не уверен, что поступает правильно, но остановиться не может. Он и помыслить не мог, что когда-нибудь станет сталкером, но вот она, жестокая реальность. Наверное, всё дело в бараньей упёртости и нежелании подчиняться чужим приказам. Чонгук и так всю жизнь пресмыкался перед матерью, для которой был недостаточно хорош, перед старшим братом, который к нему с детства родителей ревновал, перед отцом с его нотациями о том, каким должен быть настоящий мужчина. После родители без его на то согласия решили, что парню будет лучше всего учиться в Сеуле. С учётом того, как мать любила контролировать каждый шаг младшего из сыновей, это было настолько шокирующим заявлением, что к тому моменту, как Чонгук отошёл и решил возмутиться, он уже сидел в вагоне поезда, отъезжающего от платформы. - Чонгук, на выходные завалишься ко мне или как? Намджун обладает потрясающим даром находить Чонгука всегда и везде. Обычно парня это очень радует, но не сейчас, когда он занят самоанализом и самокритикой. Но ссориться с любимым хёном не хочется, а потому Чонгук натягивает улыбку и пододвигается, чтобы старший мог сесть рядом на прогретый солнцем поребрик. - Ещё не знаю. Хочется, конечно, но грядёт очередной зачёт по экономике, а циферки - это не моё, как и трёхэтажные формулы, в которых одни буквы и жутковатые символы. Придётся сидеть над конспектами, а то провалившие будут в одиночку сдавать, а там уж точно не спишешь. Так хоть какие-то шансы будут. Но в воскресенье, думаю, можно будет погулять. Намджун смеётся и тянется взъерошить чужие волосы, а после подставляет лицо солнцу и жмурится. - Растёшь в моих глазах, мелкий. Тогда буду тебя в воскресенье ждать. Спишемся, если что. К тому же, мне тоже нужно пару статеек прочитать, у меня проект совместный с Юнги на носу. Знакомое имя заставляет встрепенуться, и Чонгук придвигается поближе к старшему, пихая его плечом. - Хён, а что ты знаешь про этого Юнги? И какой у вас может быть проект, вы же на разных курсах, разве нет? - Ты забываешь о том, что я слишком умный, чтобы отсиживаться на втором курсе, - сверкает самодовольной улыбкой Намджун, за что получает тычок в рёбра. - А Юнги… Ну, он нелюдимый и неразговорчивый, смотрит порой так, словно голову откусить собирается. Собранный и внимательный, редко сидит на парах в телефоне, относясь к тому редкому типу людей, которые слушают, о чём там трещат эти старикашки у доски. Но это только если не засыпает под монотонный бубнёж. О семье его я ничего не знаю, мы не лучшие друзья, чтобы подобным делиться, но из редких разговоров я узнал, что он из Тэгу. О том, что у него есть сводный брат, я понятия не имел, пока в парке с вами не столкнулся. А ты чего это им интересуешься? И почему у меня обо всём спрашиваешь, если можешь спросить Тэхёна? Вы же, вроде, приятели. - Мы не приятели, хён, просто случайно разговорились, вот и всё, - на ходу сочиняет Чонгук и отводит взгляд. Почему-то от своих же слов становится как-то неприятно. Чонгук вообще не понимает, что в последнее время с ним творится. Тэхён же ясно дал понять, что не горит желанием общаться, но… Чонгук не может отступиться. Даже зная о том, что со старшим что-то не так. Даже чувствуя, что чужие угрозы - не пустой звук. Собственно, из-за этих угроз любопытство лишь разгорается сильнее, и это наводит на определённые мысли. - Хён, как думаешь, я могу быть адреналиновым наркоманом? - вновь пихает старшего Чон и получает в ответ удивлённый взгляд. - Ты? Адреналиновый наркоман? Намджун вскидывает брови, а после заливается смехом. И смеётся он долго, громко и очень обидно, за что и получает в очередной раз по рёбрам, приходя потихоньку в себя и всё продолжая ехидно посмеиваться. - Не думаю. Ты же трусишка. Пускаешь слюни на байки, но обходишь их десятой дорогой, потому что опасно, можно разбиться. Говоришь, что любишь, когда ветер свободы бьёт в лицо, но когда я повёз тебя за город и разогнался, ты, увидев показатель спидометра, заверещал девчонкой, что в окно выпрыгнешь, если я не сброшу немного. В парке аттракционов ты заявил, что свободное падение - это, конечно хорошо, но без тебя. При взгляде на катапульту тебя чуть не вырвало. - Я был пьян, ты же сам меня пивом накачал, - возмущённо заметил Чонгук, но стыдливый румянец на щеках разгорелся лишь сильнее под насмешливым взглядом друга. - Ага, думал, градус в крови тебе смелости прибавит, а он прибавил благоразумия. Кажется, ты ещё домой тогда ушёл в девятом часу, потому что на пары рано вставать, а если ты пойдёшь шататься со мной и моими друзьями по городу, то обязательно найдёшь приключения на свою задницу. Так что уж поверь мне, своему верному другу. Адреналин - не твоё от слова «совсем». Намджун ещё о чём-то говорит, но Чонгук уже не слушает, вновь погружаясь в себя. Всё-таки друг прав, Чонгук не самый смелый парень, но он на кубок за первое место в рейтинге самых смелых и не претендует. Тогда в чём же дело? В том, что ему просто скучно и хочется поиграть в детектива? Да, может быть и так, ведь кроме Намджуна у него друзей нет, только приятели, с которыми нет особого желания общаться. А тут Тэхён, весь такой загадочный и опасный, ну чем не подарок? Людей кусает, глазами разноцветными сверкает, угрозами раскидывается и смотрит так тяжело, так голодно, что коленки подкашиваются. Кстати, о последнем. Чонгук ведь прекрасно помнит каждое слово, которое Ким прорычал ему на ухо, так почему же? «Почему ты сегодня глаз с меня не сводил?», - проносится в очередной раз в голове. Да, Чонгук заметил. Сначала он решил, что это из-за того, что он про Тэхёна расспрашивал чуть ли не всех, кто на пути попадался. Он ведь даже до старосты чужой группы добрался, включая своё очарование и благодаря сладкому «нуна~» получая чужой номер телефона. Мол, институт большой, встретиться срочно надо, а «ТэТэ-хён» куда-то запропастился, а его номера у несчастного Чонгука нет, а дело такое срочное, что просто грань между жизнью и смертью. Серьёзно, записывая диктуемый номер, Чон думал о том, что в нём загубили прекрасного актёра, потому что староста так расчувствовалась, что до последнего сверлила его сочувствующе-понимающим взглядом, пока он не сбежал от неё. Поэтому, когда в столовой Чонгук встретился взглядом с сидящим в дальнем углу Тэхёном, он первым делом подумал о том, что девушка Киму передала о том, что его разыскивал первокурсник, которому она сообщила его номер, чтобы быстрее было. Но Тэхён просто пилил тяжёлым взглядом какое-то время, а после воткнул наушники в уши и отвернулся к окну, принимаясь за кусок ягодного пирога. Этим Чонгук и воспользовался, чтобы бессовестно пялиться. Тэхён выглядел не очень-то хорошо. Явно уставший, а может просто не выспавшийся, раздражённый, что понятно по тяжёлым взглядам, которые он бросал на каждого, кто проходил мимо, громко переговариваясь или смеясь. А ещё у него глаза вновь сменили цвет, становясь того непонятного льдистого оттенка. Не то голубые, не то бирюзовые, не то лазурные. Как будто все эти цвета смешали вместе, а сверху покрыли росчерками чёрно-синего цвета, какой имели жилки на радужке. И да, Чонгук не обладал настолько хорошим зрением, он просто прошёл мимо, ловя на себе злой взгляд этих самых непонятных глаз с расширившимся зрачком, тогда и успел рассмотреть. Правда, вблизи оказалось, что радужка сменила цвет не полностью, были ещё пятна привычного карего, но что-то подсказывало Чонгуку, что это ненадолго. «Говорю в первый и последний раз. Мы не будем друзьями, слышишь?». Эти слова крутятся в голове постоянно. Чонгуку на самом деле немного обидно, ведь их столько всего «необычного» связывает, кому расскажешь - не поверят. Но разве Чонгук не заслужил хотя бы толику чужого внимания как раз за то, что никому ничего не рассказал? «Чон Чонгук, ты сходишь с ума. Какое внимание, какая обида? Окстись, включи мозги, займись учёбой», - вопит голос разума. Но Чонгук не слушает, Чонгук всё сильнее погрязает в болоте, название которому «Ким Тэхён». Его к старшему как магнитом тянет, парень на автомате подмечает чужие взгляды, жесты, выражения лица и тембр голоса в зависимости от того, приятен Киму разговор или собеседник или нет. Чонгук действительно превратился в сталкера. Серьёзно, осталось только проследить за Тэхёном до дома, чтобы достигнуть дна. Впрочем, Чонгук не настолько больной на голову, чтобы заниматься подобным. Или дело в том, что домой Тэхён ездит на автобусе, а там вероятность спалиться равна ста процентам. - Ладно, мелкий, мне пора. Если что, звони, пиши, я всегда на связи. Намджун улыбается, поднимается и удаляется, попутно отряхивая зад. Чонгук тоже поднимается, потягиваясь и привставая на носки. Мышцы в спине приятно ноют, из-за чего на лице расползается блаженная улыбка. Впрочем, она гаснет, как только парень вспоминает о зачёте и толстенном конспекте, который придётся сотню раз прочитать от корки до корки. Жаль, откосить не получится. Раздумывая об этом, Чонгук непроизвольно в который раз вспоминает слова Тэхёна и фыркает. - Сожрать он меня хочет… Ну так и сожрал бы. - Правда? Тогда, может, поедем ко мне? Крик подавить получается, а вот дрожь в теле унять - нет. Чонгук разворачивается так резко, что мир на секунду распадается на пиксели, и нос к носу сталкивается с Тэхёном. Тот улыбается совершенно очаровательно, и только сейчас Чонгук замечает, как забавно чужие губы растягиваются прямоугольником. Этакая изюминка, завораживающая, привлекающая внимание, и парень подвисает ненадолго, засмотревшись. - Что? - смущённо переспрашивает он, когда понимает, что чужие губы двигаются, но слова пропущены мимо ушей. - Я говорю, ты так сильно хочешь познакомиться со мной, что не чураешься шпионажа и выведывания моих контактных данных у старосты. И раз угрозы тебя не отпугнули, то, наверное, мне лучше смириться с происходящим и пригласить тебя на чашку кофе, пока ты не начал копаться в моих вещах, пока я принимаю душ после урока физической культуры, - со смешком тянет Тэхён и склоняет голову к плечу. - Так что, идёшь? А то за два дня голову почти потерял. Страшно подумать, как ты дальше будешь чудить. От осознания факта, что игры в шпиона мимо внимания старшего всё же не прошли, горят щёки и уши. Стыдно неимоверно, настолько, что хочется откреститься важными делами и сбежать, но Чонгук почему-то уверен, что отказа старший не примет. Да и разве это не прекрасный шанс удовлетворить своё любопытство? - Да, конечно. С радостью, - запоздало отзывает Чон и вновь подвисает от очередной подаренной ему улыбки.***
Тэхён замечает, конечно замечает. Он, может, и не обладает орлиным взором, но не заметить крутящегося рядом Чонгука не может. И дело даже не в том, что красная худи младшего сама по себе очень заметная. Дело в связи. Тэхён не понимает, как и когда, по какой причине, но чувствует, что та усилилась, стала прочнее. Не настолько, чтобы чувствовать своего донора постоянно, но если Чонгук в радиусе метров пяти-десяти, то Тэхён вполне способен уловить его присутствие. Ничего нового, всё, как тогда в парке. Ким слышит стук чужого сердца, может выделить аромат тела, уловить даже нотки одеколона, что само по себе удивляет, ведь в толпе столько запахов, начиная от приятных и заканчивая тошнотворными. Но запах Чонгука чувствуется так сильно и явственно, словно тот стоит рядом. Словно Тэхён вновь водит кончиком носа по его шее чуть ниже уха. «И какого чёрта ему нужно? Адреналина в жизни, что ли, не хватает?», - крутится в голове, когда Тэхён замечает пялящегося на него Чонгука в столовой. Он бы посмеялся, узнай о том, как схожи его мысли с тревогами Чонгука, который тоже не понимает, какого чёрта ему так важно крутиться рядом со старшим. А может быть и испугался, ведь это в который раз подтвердило бы, что процесс связывания уже запущен. Но Тэхён не знает и чувствует лишь постоянное раздражение из-за чужого внимания, а ещё злость, ведь мальчишка увивался ради его номера за старостой, а та теперь распускает сплетни о том, что просто нравится этому первокурснику, но он не знал, как к ней подойти, вот и попросил номер Тэхёна. Мол, имя где-нибудь услышал, вот и ляпнул первое, что в голову пришло. «И тебя это не должно волновать», - сам себе говорит безмолвно раз за разом Тэхён. Да, не должно. Но волнует. Бесит до дрожи, что эта напомаженная курица серьёзно считает, что на неё кто-то может обратить внимание. Тем более, Чон Чонгук, который кроме своих конспектов и одного единственного друга в лице Намджуна не замечает никого. Тэхён не в счёт, он давно понял, что является объектом мании младшего. Но и от этой курицы был толк. Она на одной из пар зачем-то обернулась и, разумеется, первым делом посмотрела на Тэхёна. - Ты опять нацепил эти ужасные линзы. Серьёзно, они отвратительны, - со слащавой улыбкой выдала девушка. Да, отношения у них не заладились с тех пор, как Тэхён прыгнул в лужу, грязная вода из которой залилась в туфли этой зазнайки. Но сейчас она, сама того не зная и наверняка не желая, сделала доброе дело. Тэхён в кои-то веки обратил внимание на свои глаза, которые стремительно меняли цвет. Голод. Чёртов голод подкрадывался всё ближе, вот и причина постоянных перепадов настроения. Не прибавляло плюсов к ситуации и то, что холодильник стремительно пустел из-за невозможности насытиться одним пакетом. И под конец случилось то, чего Тэхён боялся. Голод стучится в двери, Юнги пропал с радаров, потому что «абонент вне сети», а в холодильнике остались последние пакеты с кровью, толку от которых как от быка молока. - Хён, как думаешь, я могу быть адреналиновым наркоманом? Тэхён вообще-то собирался просто срезать путь до остановки, чтобы поскорее добраться домой и попробовать в очередной раз дозвониться до Юнги, когда услышал знакомый голос. И тогда разум отключился. Подобравшись ближе, Ким прислонился к одному из деревьев, скрещивая руки на груди и внимательно слушая чужой разговор. Когда Чонгук стал расспрашивать про Юнги, Тэхёну в голову пришло простое и логичное решение проблемы. Чонгук ведь его связанный, верно? Значит, ничего страшного не случится, если он поделится своей кровью. Чего Тэхён не ожидал, так это согласия. Серьёзно, сталкерить - это одно, а идти в логово потенциального маньяка - другое. Но Чонгук, видимо, действительно латентный адреналиновый наркоман, раз согласился. И теперь они сидят в гостиной с кружками кофе в руках и сверлят друг друга взглядами. Точнее, Тэхён сидит и сверлит, Чонгук же бродит по комнате, осматриваясь и суя свой любопытный округлый носик в каждую вазу с цветами. Расслабленный, спокойный, немного волнующийся. Чужие эмоции оставляют приятный осадок в сознании, заставляя расслабиться, и Тэхён отставляет пустую кружку на столик и откидывается на мягкую спинку. - Нравится наш дом? - интересуется он, вслушиваясь в чужие шаги и дыхание. - Не знаю. Вроде бы просторный и обжитый, но какой-то пустой что ли. Если бы он принадлежал моей матери, она бы увешала стены картинами и заставила все полки бессмысленными статуэтками и прочим хламом, - отзывает Чонгук откуда-то со стороны лестницы. - Предыдущие хозяева так и сделали. Статуэтки, шкатулки, ракушки, сувениры, рамки с фотографиями, декоративные пепельницы и бокалы, подсвечники и миниатюрные вазочки с искусственными цветами. Я испытывал непередаваемое удовольствие, когда сгребал это с полок в мусорные пакеты, чтобы затем выкинуть, - смеётся коротко Тэхён и блаженно улыбается, вспоминая процесс избавления от этих пылесборников. На какое-то время повисает тишина, а после вновь раздаются шаги. Чонгук обходит комнату ещё раз, шумно допивает чай и отставляет кружку на столик, опускаясь рядом с Тэхёном. Тот чувствует чужое напряжение, но двигаться не спешит, как и открывать глаза. Гость ёрзает, устраиваясь поудобнее, а после замирает. Ким пытается представить, как выглядит Чонгук, и воображение рисует кусающего губы парня, прижимающего к груди подушку. Ни на что не надеясь, шатен всё же садится нормально, одаривая гостя взглядом и улыбается. Чонгук сидит именно так, как он и думал. - Итак, начнём то, зачем мы здесь. По одному вопросу с каждой стороны, идёт? Я же должен тоже знать хоть что-то о своём сталкере. Тэхён ожидал увидеть смущение и бегающий взгляд, но Чонгук лишь придвигается чуть ближе и смотрит заворожено. - Расскажи о своей семье. - Отца и мать я не знал, меня подбросили в приют, откуда забрала чета Мин. Вообще-то они думали, что их сын не оправится после болезни, вот и подбирали замену, а я был сущим ангелом. Но судьба распорядилась иначе. Юнги поправился и встал на ноги, а его нерадивые родственички отправились на тот свет прямо из горящей машины, слетевшей в овраг, - с безразличием выдаёт Тэхён. - Поэтому мы и переехали сюда из Тэгу. На лице Чонгука огромный спектр эмоций, внутри кипит не меньше, и он просто не может слов подобрать, чтобы выразить сочувствие. Но не только потому, что сложно представить, через что прошли эти двое, но и потому, что внутри скребёт странное чувство, которое Чонгук не может проигнорировать. Почему-то ему кажется, что Тэхён врёт. Для этого нет никаких причин, но чувство стойкое, чёткое. - А твоя семья? - выдёргивает его из мыслей Тэхён, заметивший заминку. - Они все в Пусане. Мама, отец и старший брат. Отношения у нас в целом терпимые, но только раздражает, что всё всегда решают без моего участия. Я собирался отучиться в Пусане, там же жить и работать, а меня в итоге отправили сюда. И это, кстати, стало ещё одним поводом для ссоры с братом. Он всей душой рвался в Сеул, но его родители не отпустили в своё время, а меня пинком под зад отправили. - И как, тяжело в чужом городе без поддержки? - Очень. Ни родственников, ни друзей, ни знакомых. Города не знаю, денег в запасе не так уж и много. По приезде меня, разумеется, никто не встретил, пришлось блуждать в метро, потом по городу. Институт тоже едва смог найти, город - один огромный лабиринт, даже указатели не помогают ориентироваться. Подружиться ни с кем так и не смог. Вроде бы времени не так уж и много прошло, но большинство ребят - местные, у них и без меня друзей в избытке. Не могу представить, как жил бы, если бы не познакомился с Намджуном-хёном. Он один и не даёт отчаяться, в институте частенько забегает проведать в перерывах между пар, на выходные к себе забирает. Повезло хёну, ему квартира от каких-то там родственников осталась, вот и кайфует. - Хм… Понятно. Значит, друзей у тебя кот наплакал, родственников здесь нет. Ты поэтому за мной таскаешься? Скучно жить стало? Игра в гляделки, кажется, стала уже привычной. Но если Тэхён наблюдает и считывает эмоции, то Чонгук просто в очередной раз зависает. Глаза у Кима стали такими же, как в тот вечер в парке, и надо бы паниковать, прощаться и бежать прочь из этого дома, но Чонгук лишь ещё чуть-чуть вперёд подаётся, пытаясь рассмотреть их получше. Мозг запоздало обрабатывает чужой вопрос, и щёки снова окрашиваются румянцем. Чонгук чувствует, как скулы горят, из-за этого поднимается раздражение. Он сам себя не понимает в последнее время. Вроде бы взрослый парень, нужно бы уже о жизни задумывать, девушку себе искать или что там ещё адекватные люди делают, а он за полузнакомым парнем таскается, да ещё и краснеет при нём каждый раз, как влюблённая девчонка. «Который, между прочим, пытался тебя убить», - напоминает услужливо память. Пожав плечами, Чонгук отводит взгляд и ерошит волосы, пытаясь набраться смелости. На самом деле ему хочется спросить о многом, но он не уверен, что Тэхён будет удовлетворять его любопытство. А ещё несмотря ни на что не хочется показаться грубым или навязчивым, нетактичным. Глупость в такой ситуации, но Чонгук сюда пришёл, чтобы узнать старшего получше и попытаться с ним подружиться, а не оскорбить намёками или ещё хоть чем-нибудь. Вот только любопытство - порок, который заставляет ёрзать и облизывать раз за разом губы, прикусывая их в попытках сдержаться и не ляпнуть чего-нибудь лишнего. А Тэхён забавляется. Чонгук выглядит таким очаровательным в попытках быть вежливым, старший едва сдерживается, чтобы не рассмеяться. Но всё же растягивать игру не стоит, голод уже дерёт горло, а взгляд всё чаще скользит по чужой шее и выпирающим венам на крепких подкаченных руках. Да, руки у Чонгука - загляденье. Широкие запястья, в меру длинные пальцы с аккуратными пластинами ногтей, крепкие мышцы, выпирающие узоры вен. Тэхёну с его телосложением только мечтать о таких. - Это были не наркотики, - всё же решает разбавить затянувшееся молчание Ким и поднимается плавно, потягиваясь. - Что? Обернувшись, Тэхён вскидывает бровь, осматривая непонимающего Чонгука, сверлящего его растерянным взглядом. - Тогда в парке ты решил, видимо, что я был под действием дозы и в припадке немотивированной агрессии набросился на тебя. Но ты не прав. Я не был под кайфом и не был пьян, если это твои варианты причин моего поведения. Кстати, как ты выжил? Хён сказал, там всё было кровью залито. - Намджун-хён пошёл встречать меня и нашёл, - растерянно отвечает Чонгук, с трудом переваривая услышанное. - Но… Если ты не был… Зачем? И почему… Юнги знал об этом? Знал о том, что случилось? - Разумеется. Хён был тем, кто отвёз меня домой. Ты был в плачевном состоянии, мы думали, ты тогда умер. Людям это свойственно, знаешь ли. Поэтому я и был удивлён, когда увидел тебя тогда возле корпуса. Не каждый день всё-таки оживших мертвецов встречаю. - Ты не был удивлён. Ты был напуган. Очень, очень сильно. Тэхён от удивления даже не огрызается в ответ, услышав такое громкое заявление. Признавать свои слабости никогда не было его сильной стороной, но куда больше Тэхёна заинтересовала чужая злость. Чонгук был зол, очень зол. В одно мгновение из стесняющегося полусталкера он превратился в разозлённого чёрного кота, у которого шерсть дыбом. Выпустил коготки, на ноги подскочил, сверля тяжёлым взглядом. Такой Чонгук понравился Тэхёну куда больше. Настолько, что держаться на расстоянии больше не представлялось возможным. - Что тебя так разозлило? - сладко улыбнувшись, поинтересовался Тэхён, подходя к парню вплотную. - Удивлён, что Юнги-хён не бросился тебя латать прямо там? Или что он не повёз тебя в больницу лишь потому, что не хотел пачкать салон только недавно купленной машины твоей кровью? Так я тебе больше скажу, он даже не стал проверять, есть у тебя пульс или нет, не хотел пачкать руки. Я в тот момент волновал его куда больше. Впрочем, поверь, если бы хён знал, что ты выжил после моего перекуса, он бы тебя добил. Интересно, как… Думаю, свернул бы шею. Наблюдать за тем, как кто-то медленно закипает, всегда интересно. Но сейчас Тэхёну в разы интереснее, потому что доводит он не кого-то там, а Чон Чонгука. Тот злится как-то по-особенному, красиво, что ли. Есть что-то завораживающее в сверкающих яростью глазах, в поджатых до побеления губах, в том, как он бросается вперёд, опрокидывая шатена на спину и занося кулак для удара. Как в итоге не бьёт, а хватает за футболку, притягивая к себе и шипя проклятия сквозь стиснутые зубы. - Так вот что произошло тогда? Ты, чёртов психопат, с цепи сорвался, а твой брат даже не соизволил человеку помочь? Так может вы и из Тэгу уехали, потому что ты себя в руках не сдержал и там тоже на людей кидаться начал? Больной ублюдок. Ты, блять, больной ублюдок! Слова Тэхёна не задевают совершенно, но вот удар, обрушившийся болью на челюсть, он проигнорировать не может. Вывернувшись всем телом, он с силой отталкивает от себя Чонгука и наваливается сверху, отвешивая смазано по скуле. Тот в долгу не остаётся, лупит по животу коленом, выбивая на секунду весь воздух из лёгких. В отместку Ким изворачивается и припечатывает острым локтём меж чужих рёбер. И на самом деле это напоминает какую-то детскую возню, когда дети катаются по полу и дёргают друг друга за волосы, потому что как только один из них собирается подняться, второй бьёт по колену или и вовсе толкает, заставляя завалиться на бок или спину. Кофейный столик отъезжает в сторону под напором влетевшего в него Тэхёна. В отместку за разодранную ладонь, проехавшуюся по острому углу, Чонгук почти получает пультом по голове, но в последний момент успевает увернуться. Пульт влетает в стену, разлетаясь на части, и громкий звук на секунду отрезвляет. Обернувшись на шум, парень застывает на секунду, а после резко разворачивается, хватая Тэхёна за грудки. - Ты, блять, ёбнулся? А если бы ты попал?! - Я и планировал. Тэхён смеётся сумасшедше, хлюпает разбитым носом, кровь из которого заливает губы, и резко подаётся вперёд, отпихивая Чонгука ногами. Тот отлетает на спину и теряется на секунду в темноте, принесённой ударом затылка об пол. Всего пара секунд, но этого достаточно, чтобы Тэхён оказался сверху, вновь занося руку. Дёрнувшись в сторону, Чонгук злорадно скалится, заслышав чужой стон боли от соприкосновения кулака с ламинатом, а после перекатывается, подминая юркое тело под себя. В который раз он заносит руку для удара, но Тэхён вдруг обвивает его руками и притягивает к себе, крепко обнимая. - Хватит. Хватит, Чонгукки, - сладко тянет Тэхён и подаётся бёдрами вперёд, сталкиваясь ими с чужими. - А то дело кончится не так, как должно. И тут появляется ступор. Открывает дверь с ноги, снимает цилиндр и чинно присаживается на перевёрнутый в пылу борьбы диван, с удобством поставив ноги на мягкую персикового цвета обивку. Но он секундный, и когда Чонгук понимает, в чём дело, то начинает вырываться из чужого захвата. Да только не получается. Тэхён обвивает ещё и ногами, виснет на нём всем телом и каждый раз, когда бёдра случайно сталкиваются, громко и совершенно похабно стонет на ухо. Чонгук знает, тот делает это намеренно, но из-за этого лишь сильнее вскипает раздражение. - Что такое, Чонгукки? Ты чего так дёргаешься? Тебе достаточно лишь успокоиться, и я тебя отпущу, - издевательски тянет Тэхён и дует в чужое ухо, за что получает боднувшей головой по лицу. Разбитый нос тут же отзывается болью, вспыхивает раздражение, но найден новый рычаг давления, и Ким просто не может остановиться. - Ох, а может ты потому и следил за мной? Не из-за всего произошедшего, а потому что я тебе просто понравился? Ведь как иначе я могу объяснить то, что ты всё ещё продолжаешь на мне ёрзать? Ох, ай! Чонгукки, нежнее, я не люблю, когда грубо! - Если ты меня сейчас же не отпустишь, я… - Ну что ты? Врежешь? Ну так попробуй. Чонгук рычит злобно, дёргается ещё раз, но из-за этого лишь вновь толкается непроизвольно в чужие бёдра. И в этот раз чёртов Ким Тэхён стонет уже совершенно не наигранно. Громко, протяжно, грудным басом. От этого звука мурашки по спине бегут, а в штанах предательски дёргается собственный член. Перед глазами в очередной раз мелькает чужая шея, и мысль, пришедшая в голову, кажется совершенно сумасшедшей. Именно поэтому Чонгук не думает, а просто делает. Подаётся вперёд и со всей силы кусает взвывшего белугой от боли Тэхёна за шею. Хватка тут же ослабевает, и Чонгук ликует, резко отстраняясь, но в последний момент его за футболку хватают цепкие пальцы. Тогда-то Чонгук и понимает свою оплошность, ведь у Тэхёна взгляд больше не игривый, а совершенно дикий, как тогда в парке. - Кусаться вздумал, щеночек? - скалится Ким, и Чонгук бледнеет, замечая выползающие прямо из дёсен мелкие острые клыки. - Ну так я тоже могу, если ты забыл. Давай-ка освежим твою память.-8-
Подъезжая к дому, Юнги как знал, что ничего хорошего его за закрытой дверью не ждёт. То ли дело в хвалёном шестом чувстве, то ли в злопамятной соседке, которая прошла мимо, одаривая высокомерным взглядом и ворча о том, что жили тихо-мирно, а теперь понаехали здесь всякие, шумят, покоя не дают. Поставив машину на сигнализацию, Юнги неторопливо направляется к входу в дом. Наверное, Тэхён будет злиться и долго обижаться из-за того, что Мин так долго не выходил на связь, но у парня сел телефон, а подзарядник, как оказалось, остался дома, а не лежал привычно в бардачке. И в этом, собственно, виноват Тэхён, который опять взял чужую вещь без разрешения, а на место не вернул. - Тэхён, я вернулся! Хлопок дверью и щелчок замка в тишине дома звучат слишком громко. На часах десять утра, и на самом деле Юнги надеется, что младший давно сидит на паре, но надежды его рушатся, как только нога ступает на порог гостиной. Бедлам небольшой, но перевёрнутый диван и опрокинутый стол в обломках разбитых кружек уже как бы намекают, что спокойствия в этот день не предвидится. Добавила напряжения ситуации и размазанная кровь на полу. Перешагнув валяющиеся осколки чёрного пластика, когда-то являющегося пультом, Юнги прошёл на кухню, где порядок нарушен не был, но две вещи всё-таки были примечательны. В холодильнике пропал месячный запас крови, а мусорное ведро заполнилось пустыми упаковками. Дело - дрянь. Обойдя весь дом, Юнги так никого и не нашёл. Сумка младшего валялась на полу возле кровати, давая понять, что её владелец совершенно точно на учёбе сегодня не появлялся. Телефона мобильного нигде не было, скорее всего, Тэхён взял его с собой, но абонент вне зоны, дозвониться Мин так и не смог. В голове масса мыслей мешается с отборным матом, а на периферии сознания крутится очередное «это я виноват, его нельзя было оставлять одного». После этого вся нега, что теплилась где-то в солнечном сплетении после поездки к тётушке Мэй, пропала бесследно. Страх, лёгкая паника, переживания, холодеющие стремительно кончики пальцев. Юнги понятия не имеет, где может быть Тэхён, если не в институте. Каких дел он мог наворотить? И чья кровь на полу? Видимо, была драка, но с кем? У Тэхёна нет друзей, которых можно было бы пригласить в гости и в пылу спора, переросшего в ссору расквасить друг другу носы. Допускать мысли о том, что без его ведома Тэхён под действием голода мог заманить к себе Чонгука, Юнги не хочет, но та упорно проползает червяком сомнения в мозг. И раз в доме никого нет, то стоит ли радоваться? Значит ли это, что ничего страшного не произошло или Тэхён вернётся ещё не скоро, потому что под покровом ночи поволокся закапывать чужой труп? Из сумасбродных мыслей вырывает хлопок двери. Слышатся шаги, и Юнги тут же выходит в гостиную, застывая на месте. Тэхён не сразу замечает его, скользя рассеянным взглядом по осколкам кружки, и только после поднимает голову. Юнги успевает заметить огромный синяк под глазом, ещё один - на скуле, разбитые губы и разодранный подбородок, прежде чем Тэхён влетает в него, крепко обнимая. Судорожно обняв дрожащее, кажущееся сейчас таким хрупким тельце, Юнги утыкается носом в чужой висок и выдыхает тяжело, оглаживая нервно напряжённую, как каменная доска, спину младшего. - Всё хорошо? - негромко интересуется он и чувствует, как младший отрицательно качает головой. - Ладно. Тэхён, посмотри на меня. Посмотри. В голосе прорезаются стальные нотки, и Тэхён послушно отстраняется и поднимает виноватый взгляд. Обхватив его лицо ладонями, Мин внимательно осматривает все синяки и ссадины и вновь выдыхает тяжело. - Так… Вот как мы поступим. Мне нужно съездить за кровью и заодно заехать на мойку, чтобы привести машину в надлежащее состояние. Это час максимум. Пока меня нет, ты приводишь дом и себя в порядок, выносишь мусор и дожидаешься меня, никуда больше не выходя. Всё ясно? - Хорошо, хён. И на самом деле не надо бы оставлять младшего наедине после всего, что Юнги увидел, но ему нужно привести мысли в порядок и остыть. Им поможет только продуктивный разговор, крики и ругань сейчас совершенно точно ни к чему. Поэтому Юнги поднимается в свою комнату, собирает необходимые вещи, прихватывает с кухни сумку для крови и покидает дом, забираясь в машину. Первым делом он связывается со своим человеком, если можно так сказать, из банка крови, который за приличную взятку заполняет ему контейнер под завязку и не задаёт лишних вопросов, потому что размер взятки чуть больше его двухмесячной зарплаты. Договорившись обо всём и сообщив, через сколько приедет, Юнги направился по привычному маршруту, попутно заезжая на мойку, где с его джипа нескончаемыми потоками моющих средств и воды смыли все упоминания о бездорожье. После он заехал в медицинское учреждение, в котором ему украдкой в подсобке сменили пустую сумку-холодильник на новую, доверху забитую пакетами с багряной жидкостью, а на обратном пути припарковался возле торгового центра, из которого вернулся с двумя пакетами продуктов. К тому времени, как Юнги переступил порог дома, там уже царили порядок и чистота. Из распахнутых окон веяло свежим воздухом, сквозняк носился по коридорам, выгоняя затхлый воздух, а с кухни доносился аромат кофе. Тэхён сидел за столом, подобрав под себя ноги, и через раскрытую дверь, ведущую на задний двор, наблюдал за котом, дремлющим в пятне света на лужайке. Вода с кончиков влажных волос капала на висящее на шее полотенце, растянутая футболка с короткими рукавами не скрывала нескольких синяков на руках. На шум он обернулся и попытался улыбнуться, но лишь добился того, что разбитая губа вновь треснула, пачкая сухую кожу рубиновыми бисеринками. Тут же влажный язык прошёлся по ранке, смачивая слюной. К вечеру, скорее всего, уже всё затянется и заживёт бесследно. - Разбери пакеты и сумку и приготовь что-нибудь поесть, пока я в душе, - сухо отдал приказы Юнги, опуская пакеты на пол возле холодильника и покидая кухню. Краем глаза он отметил поникшие плечи младшего, но на этот раз не собирался играть роль заботливой матушки. Перед отъездом он оценил состояние младшего и положение дел, взвесил все «за» и «против», чуть ли не графики и диаграммы расчертил, пытаясь вычислить, сколько у него есть времени, сколько Тэхён продержится. И тому нужно было делать только одно - держаться подальше от Чонгука. Но, видимо, это оказалось слишком сложным. Разумеется, Мин не знал наверняка, но задницей чувствовал надвигающиеся проблемы, а те могли быть связаны только с одним фактором. - Глупый ребёнок. Господи, ну почему же ты у меня такой глупый? - раз за разом спрашивал у пустоты Юнги, подставляя лицо горячей воде, бьющей из душа. Он так надеялся, что всё будет хорошо, что он вернётся, а здесь послушный Тэхён, который не усложнил им жизнь, сидя на попе ровно. Чёрт возьми, Юнги мечтал приехать, принять душ, выпить кофе и завалиться отсыпаться после долгой дороги, прижав к себе любимого дорогого человека, но нет. Вселенной, видимо, слишком скучно, раз она решила посмотреть, как два её чудесатых выкормыша будут справляться с очередной засадой судьбы. Поэтому вместо того, чтобы отдыхать, Юнги одевается и идёт на кухню, где младший послушным щеночком дожидается его за столом, где уже стоит приготовленная еда. Ничего сверхъестественного, манты и салат, но после длительной голодовки желудку кажется, что изысканнее и вкуснее блюда нет и быть не может. «Всё хуже некуда», - с безысходностью понимает Юнги, когда Тэхён спешно готовит ему кофе и открывает плитку шоколада. За секунду грязная посуда со стола исчезает, Тэхён её вымывает и убирает в шкаф. Попутно младший интересуется, не слишком ли горячий кофе, может молока подлить или шоколадку другую достать. Много глупых вопросов и ненужной суеты. Чтобы Тэхён и переживал о том, понравится Юнги сделанный им кофе или нет? Пф. Не нравится - вали и сам себе готовь, выпекай, покупай, очищай и далее по списку. Но сейчас Тэхён шёлковый, весь такой услужливый, и Мин заранее готовится к тому, что совершенно точно ничего хорошего не услышит. - Хён, ты… Я звонил тебе много раз, но ты не брал трубку, - неуверенно пытается начать разговор Тэхён. Его нервирует воцарившаяся на кухне тишина и тяжёлый взгляд старшего, поэтому он и пытается вывернуться, но Юнги облегчать его состояние не собирается, сам виноват. - Разумеется. Ведь поездка дальняя, заряд в телефоне не вечный, а ты снова взял мой подзарядник и не вернул на место. Я тебе миллион раз говорил не трогать мои вещи, но тебе ведь плевать на мои слова. Так чего же ты удивляешься? - Хён… - Замолчи. Замолчи, Тэхён, я ничего не хочу слушать. Сейчас я хочу лишь добавить ещё пару синяков твоему лицу. Кружка с громким стуком опускается на столешницу, бьётся о керамический бок находящаяся внутри ложка, а тишина становится звенящей, такой громкой, что в ушах пищит противно. Тэхён хочет оправдаться, хочет сказать хоть что-нибудь, но Юнги смотрит яростно, так, словно едва сдерживается от того, чтобы схватить его за волосы и приложить головой о стол. - О чём ты, мать твою, думал? - шипит змеёй Юнги и подаётся вперёд, щуря яростно глаза. - Я оставил тебя всего на несколько дней, а ты уже влип в неприятности. Наверняка прогуливал, хуи пинал, сидя дома, а после что? Гостиная перевёрнута, пол кровью залит, соседи жалуются на шум и грохот. Какого чёрта ты устроил? Тебе давно не пять лет, чтобы вести себя, как безмозглый ребёнок. Ох, о чём это я? Ведь в пять лет ты был намного смышлёнее, чем сейчас. Что такое, Тэхён, с веками мозги отсыхать начали? Чего Юнги не ожидал, так это того, что Тэхён взбеленится. Снесённая кружка разлетается вдребезги, остатки кофе уродливыми кляксами расползаются по дверцам тумбочек и холодильника, стекая мутными потоками на пол. Вскочив на ноги, Ким всем телом перевешивается через стол, хватая старшего за футболку и дёргая на себя. - Не строй из себя невинность, хён. Всё произошедшее - твоя вина. Это ты пропадаешь каждый раз в неурочный момент, бросая меня наедине с природой. Это ты тогда в парке даже не удосужился проверить, сдох покусанный мной мальчишка или нет! Это ты никогда не рассказывал мне о чёртовой связи, обо всех этих ощущениях и чувствах, которые накроют с головой, если только попробовать кровь человека. Ты никогда не рассказывал, ты не учил меня, ты только раз за разом смотришь на меня свысока и делаешь вид, что являешься моим ангелом-спасителем, который подчищает за непутёвым человечишкой. Резко отпихнув от себя Юнги, Тэхён выпрямился и сделал шаг назад, сжимая кулаки. - Ты не понимаешь, да? - оскалился он. - Разумеется, не понимаешь, ведь жрёшь только из чёртовых пакетов! Что ты можешь знать о настоящем голоде? Что ты можешь знать о том, что я чувствовал, когда по твоей указке продолжал ходить в этот ебучий институт и чувствовал его? Я слышал стук его сердца, даже когда мы были на разных этажах, и никакая донорская не помогла утолить голод. За первые же два дня, что тебя не было, я потерял себя и натворил дел. Хочешь знать, что я сделал? Я позвал его в гости, я его вывел и нарвался на драку, а после в очередной раз разгрыз его шею. И, поверь, это было незабываемое ощущение. Его кровь, такая горячая, терпко-металлическая, такая сладкая для меня, желанная. Я бы выжрал его до последней капли, если бы не грёбаные воспоминания, накрывшие с головой. Я видел всё. Как его избивали, как родной брат подставлял в школе, как не раз отвешивала затрещины мать, как отец выдрал его ремнём на восемнадцатилетние за то, что он пришёл домой слегка пьяным. Я чувствовал его боль, стыд, обиду, ненависть, ярость, бессилие, от которого внутри взвивалось желание запереть эту ебучую семейку в квартире и поджечь к чертям. Громкую речь прервала пощёчина. Хлёсткая, звонкая, она опустилась на щеку Тэхёна, оставляя на ней отпечатки пальцев. В ту же секунду вновь повисла тишина, но на этот раз она была уже иной. Ледяная, наполненная презрением и яростью. Ким только сейчас осознал, что наговорил много лишнего, но было поздно. Юнги смотрел на него, как на последнее ничтожество, как на пустое место. - Только не плачь, бедняжка Тэхён, больно ударенный судьбой, - скорчил жалостливое личико Юнги, картинным жестом стирая воображаемые слёзы. - Столько всего наговорил, бедняжка, как же тяжко тебе живётся. И как же это удивительно, ведь ты для своей жизни не делаешь нихрена. Негромкий вскрик, и Тэхён распахивает в испуге глаза, когда его одним рывком опрокидывают на столешницу, сжимая пальцами за горло, из-за чего лёгкие тут же заныли от невозможности наполниться воздухом. Но Юнги и не думал ослаблять хватку, наклоняясь к самому лицу и с садистским удовольствием наблюдая, как бледнеет чужое лицо. - Кажется, ты зажрался, Тэхён-а, - ласково шепчет Мин в чужие губы. - Совершенно зажрался. Ты не делаешь ничего, только приезжаешь на всё готовенькое, а ещё и рожу кривишь в недовольстве. Жильё? Вопросы решаю я. Кровь? Вопросы решаю я. Документы, паспорта, кредитки, банковские переводы накопленных денег? Решаю я. Вопросы с жизнью, с поступлением и работой, с историей для прикрытия? Решаю я. Ты же не делаешь ничего. Ах, нет, как же это я забыл? Ты ведь ноешь. Ноешь постоянно, что ненавидишь толпу, что тебе не нравится подчиняться устоям общества, что тебе не хочется учиться. Тебе бы лишь в поле валяться, бабочек ловить да на звёзды любоваться. Ты не думаешь о том, откуда берутся деньги, одежда, еда, кто оплачивает счета. Ты не думаешь, Тэхён, и ты не чувствуешь благодарности, принимая это всё как должное. Слегка ослабив хватку, парень замолчал ненадолго, наслаждаясь тем, как беспомощно смотрит на него Ким слезящимися глазами, а после перевёл взгляд на сумку-контейнер. Вспомнились слова Тэхёна о донорской крови, и Мин оскалился, вновь ловя взгляд напуганных глаз. - Говоришь, я не понимаю? Это ты нихрена не понимаешь, Тэхён. Ты не знаешь ничего о чувствах, эмоциях, простых радостях жизни. Ты понятия не имеешь, каково это - любить человека, связанного с тобой человека, который помнит тебя только по заметкам в дневнике. Ты и представить себе не можешь, как больно, как отвратительно становится на душе, когда в один момент ты радуешься чужим улыбкам, а в другой этот человек смотрит на тебя испуганно, плачет, умоляя не трогать, отпустить. Говоришь, я пью только из пакетов? Да что ты обо мне знаешь вообще? Ничего. И да, я не рассказывал тебе, потому что ты такой идиот, что даже не поймёшь. Никогда ты не сможешь понять, каково это - видеть страдания и испуг любимого день за днём, каково это - решиться оставить его ради его же спокойствия и счастья. Каково видеть его раз в три или четыре месяца, наслаждаясь его крепкими объятиями, чтобы через секунду впиться клыками в шею, зная, что у тебя есть минут двадцать, чтобы убраться и не напугать его до фантомного сердечного приступа. Когда чужие руки перестают держать, Тэхён не может найти в себе силы, чтобы сдвинуться. Внутри всё колотится, он так сильно напуган, а ещё с каждым чужим словом понимает, что нужно прервать, нужно попытаться обнять и вымолить прощение, но Юнги не смотрит на него, отходит к двери, ведущей на задний двор и устремляя пустой взгляд в никуда. - Скулишь, жалуешься, что голод гложет, что чужой пульс в ушах стучит. Боже, боже, ужас-то какой, - язвит Юнги и вновь оборачивается. - А представь, каково жить на расстоянии тысячи километров и слышать чужое сердце. Чувствовать эмоции, ощущать чужое счастье, делить горе. И знать, что я сижу на диване в этом чёртовом доме и держусь лишь потому, что помню его нежные взгляды, а он где-то там даже не вспомнит моего лица, если не взглянет на фотографию. И это не год и не два, Тэхён. Я живу так уже несколько веков. Живу один, потому что так ему будет лучше, и держусь за тебя, потому что не даёшь мне опустить руки. В каком-то смысле я выбрал тебя, уехал вместе с тобой, чтобы дарить тебе любовь, пусть и немного другую, которую не могу подарить ему, но… Всё в пустую. За три дня, что я был с ним, я получил намного больше, чем за последние годы, проведённые с тобой. Капризничаешь, выделываешься, упрекаешь, умничаешь, хотя ни черта в этой жизни не знаешь и не понимаешь. Я так устал от этого. Юнги не слушает чужих окриков, не обращает внимания на руки, пытающиеся схватить его и не дать уйти. Из-за этого лишь вскипает глухое раздражение, и Мин отталкивает младшего с такой силой, что тот падает на пол, проскальзывая по ламинату и врезаясь в диван. И всё равно внутри что-то ёкает, когда слух улавливает болезненный скулёж и сдавленный всхлип, но Юнги не позволяет себе остаться. Надоело. Тэхёну давно пора снять розовые очки и повзрослеть. Поэтому он покидает дом, даже не удосужившись нормально дверь закрыть. Забираясь в машину и заводя мотор, парень краем глаза видит, как на крыльцо выбегает Тэхён, но и не думает останавливаться. Машина срывается с места, и Мин даже не думает сбавлять скорость. Он не знает, куда едет. Наверное, просто вперёд.***
«Чонгук, ты куда запропастился? Эй, возьми трубку!».
Это уже восьмое сообщение от Намджуна, но Чонгук не реагирует. На набережной на удивление пустынно, хотя обычно даже пасмурная погода не мешает многочисленным влюблённым парочкам прогуливаться вдоль реки. Оно и к лучшему, Чонгуку сейчас чужие косые взгляды точно не нужны. Помятый, избитый, потерянный. Парень совершенно точно не желает отвечать на чьи-то банальные вопросы о том, всё ли с ним хорошо и не нужно ли позвонить его родственникам. Интересно, почему всегда так? Когда тебе действительно нужна помощь, люди тебя десятой дорогой обходят, а когда ты хочешь побыть один, то все так и липнут. Сейчас Чонгук совершенно точно хочет побыть один. После всего произошедшего накануне нужна перезагрузка, и он бы даже напился в хлам от безысходности и неспособности понять, что происходит в его жизни, если бы не отсутствие денег, паспорта и незнание этого района. Чёрт знает, где здесь можно накидаться хотя бы пивом. Да и разве алкоголь решит проблемы? Нет. Поэтому по-хорошему нужно добраться в общежитие, привести себя в божеский вид и… Что дальше делать, Чонгук не знал, но хотя бы начальные пункты неоконченного плана выполнить был в состоянии. Поднявшись со скамьи, парень неторопливо побрёл вперёд, надеясь найти где-нибудь остановку. Не желая придаваться мрачным мыслям, он даже начал свои шаги считать, да только это не помогало. Раз за разом он вспоминал, как пришёл к Тэхёну, их разговор и драку, а после - болезненный укус. И если раньше Чонгук мог списать всё на наркотики или психическую нестабильность, то теперь это будет сделать сложнее, ведь парень видел, точно знает, что своими глазами видел появляющиеся у Тэхёна клыки. Чёрт возьми, это если и можно списать на протекающую крышу, то только на свою собственную. Но больше этого парня волновало то, что он чувствовал в тот момент. Да, было больно, да, было очень страшно, по-настоящему страшно, когда Тэхён вцепился клещом и под ухом раздались эти мерзкие хлюпающие звуки, чавканье, жадные судорожные сглатывания. Но дело не столько в боли, сколько в том, что Чонгук опять видел то, о чём успел позабыть. Много разных воспоминаний, все болезненные, мерзкие, которые он давно запер где-то глубоко внутри себя, не желая вспоминать. Самым отвратительным было то, в котором отец его бил. Чёрт возьми, Чонгуку в тот день исполнилось восемнадцать, он праздновал с друзьями, всё было так хорошо, а после он пришёл домой, и отец как с цепи сорвался. Выпорол его, как сопливого малолетку. Кажется, именно тогда Чон и возненавидел его. Это не было чем-то явным, не было ссор и скандалов. Та самая тихая ненависть, страшнее которой нет ничего. Не потому, что человек, на которого она направлена, может рано или поздно «случайно» исчезнуть с лица земли, нет. Просто это чувство отравляет, разъедает изнутри, уничтожает всё хорошее, что связывало когда-то с тем, кого ненавидишь. Обида всегда сильнее привязанности, плохие моменты отпечатываются в памяти ярче, чем хорошие. Чонгук нашёл способ жить с этим. Он просто старался подавить эти воспоминания, зацикливаясь только на счастливых моментах, но их с годами становилось всё меньше и меньше. И именно сейчас, в эту самую минуту, пока он бредёт по пустой узкой улице меж частных домов, он вдруг понимает, что отправка его в Сеул не была подарком родителей, которым что-то в голову ударило в очередной раз. Нет, они просто от него избавились. Он же такой плохой, непослушный, унылый, ничем не интересующийся. А вот его брат - совсем другое дело, такой весь из себя успешный, активный, имеющий многочисленные хобби. И в этот момент ревность брата кажется совершенно идиотской. Боже мой, да если бы его хотя бы любили, то был бы смысл подставлять его всё детство, сваливать на него свои косяки, но вот сейчас Чонгук вдруг понял, что, кажется, был и вовсе просто случайностью. Мать ведь всегда говорила, что желала одного единственного ребёнка. А ещё она была ярой противницей абортов. - Ты - неудачник, Чон Чонгук, - с усмешкой говорит сам себе Чонгук и осматривает улицу, на которую вышел. Да, он неудачник. И ведь жил же всю жизнь в своих иллюзиях, всё было хорошо, а теперь… Теперь в его жизни один сплошной беспорядок, который не желает подчиняться своему хозяину и утихать. Вот так за одни сутки жизнь перевернулась с ног на голову, жестокая правда ударила по лицу. Ты никому не нужен, Чонгук, ты всего лишь папина осечка, мамина оплошность. И никто не желает с тобой дружить не потому, что у них своих друзей навалом, нет. Просто ты им не интересен. Скучный, унылый, жалкий. Да кто бы захотел с тобой общаться? Намджун? Так он всегда был доброй душой, у него же чуть ли не каждый месяц дома появляется подобранная бездомная зверюшка, которую он выхаживает перед тем, как сдать в приют для животных. И ты для него такая же зверюшка. И что с тобой будет в конце заранее известно. - Хён, стой! Хён, пожалуйста, остановись! Когда слышится голос Тэхёна, Чонгук даже не сразу понимает, отчего тот так знаком. Вскинув голову, парень наконец-то осмысленным взглядом окидывает местность и понимает, что набережная, куда он сбежал из чужого дома около пяти утра, как только пришёл в сознание, находится не так уж и далеко от этого района. Вот та самая остановка, на которой накануне вечером они с Тэхёном вышли из автобуса. А вон и дом, в котором живут Юнги и Тэхён. Вот только, кажется, у них этим утром тоже всё наперекосяк пошло. Чонгук видит, как Юнги спешно обходит машину и забирается в неё, заводя мотор. В этот же момент крик повторяется, а на пороге появляется Тэхён. Парень срывается с крыльца, умоляет не уезжать, но машина срывается с места. И отчего-то внутри всё узлом скручивает, а в солнечном сплетении зарождается боль, когда Чонгук видит срывающегося за машиной Тэхёна. Тот в одной растянутой футболке и домашних штанах, лохматый, зарёванный, босой пробегает за машиной несколько метров, после падая на колени. Тишину улицы разбивает его громкий плач, переходящий в какой-то звериный вой, и Чонгук хочет уйти, хочет развернуться и сбежать, как сделал это утром. Но не может. И он идёт вперёд, не думая ни о чём, игнорируя громкие возмущения выкатившейся на крыльцо из соседнего дома престарелой аджумы. Подойдя к Тэхёну, который и не думал подниматься с асфальта, заливая его слезами, Чонгук без лишних слов подхватывает тщедушное тельце старшего на руки, прижимает к груди и направляется к распахнутой калитке. - Он оставил меня, оставил, - заикаясь, повторяет раз за разом Тэхён. И жмётся всем телом. Обвивает руками за шею, утыкается в неё распухшим от слёз лицом и всё шепчет, шепчет, шепчет. И эта беззащитность, эта разбитость и открытость не позволяют Чонгуку оставить старшего, не позволяют даже мысль допустить о том, чтобы уйти. Он разувается и проходит в гостиную, садится на знакомый диван, вернувшийся на своё место, и усаживает старшего к себе на колени, не желая отпускать. Тэхён и не думает сопротивляться, он вообще, кажется, не понимает, что происходит. Замолкает, перестаёт лить слёзы, но жмётся так близко, словно хочет слиться с чужим телом воедино. Чонгуку в какой-то момент кажется, что старший не дышит, и он наклоняется, заглядывая в чужое лицо. У Тэхёна глаза вновь привычного карего цвета, но они как будто поблёкли, покрылись мутной плёнкой. Пустой взгляд устремлён в пол, и в целом он напоминает большую бездушную куклу, которая послушно подчиняется рукам своего кукловода. - Эй… Тэхён, посмотри на меня, - просит Чонгук. И Тэхён смотрит. В глазах его проблеск осмысленности, а на губах - горькая улыбка. Губы дрожат, но глаза сухие, только покраснели сильно и веки опухли. Осторожно, словно боясь спугнуть, Тэхён поднимает руку и опускает ладонь на чужую щёку. - Это так забавно, Чонгукки. Я дважды чуть не убил тебя, второй раз даже осознанно, но ты всё равно переживаешь за меня. Я чувствую твоё волнение, твой страх и желание закутать меня в плед и никуда не отпускать. Интересно, ты просто добрый безрассудный человек или это всё действие связи? Наверное, всё-таки связь. Юнги-хён, наверное, от души посмеялся бы, говоря, что это моя расплата за всё. Я ведь не понимал его, никогда не понимал и считал, что ему всё даётся легко и просто, но… Теперь я смогу понять. Ты ведь уйдёшь, Чонгукки, ты не будешь жить рядом с таким, как я. И тогда я пойму, что чувствует хён, ведь наша с тобой связь окончательно и бесповоротно вступила в действие. Это только моя вина. Прости? Я не хотел. Чонгук не понимает совершенно ничего, но знает, сейчас не время для расспросов. Поэтому он лишь теснее прижимает к себе старшего, а после и вовсе ложится на диван, притягивая не сопротивляющееся тело к себе в объятия. Тэхён послушен, как тряпичная кукла, жмётся к боку, устраивает голову на чужом плече и утыкается холодным носом в шею. От этого мурашки бегут по спине, но Чонгук не отодвигается, лишь сильнее обнимает того за плечи, чувствуя, как и его самого обнимают поперёк груди. - Я ничего не понимаю, хён. Совершенно ничего. Почему ты сторонишься меня? Почему меня к тебе так тянет? Почему тебя так и тянет прогрызть мне шею и почему, несмотря на осознание этого, я всё равно вернулся в этот дом, хотя изначально собирался просто сбежать обратно в Пусан? И почему рядом с тобой я вспоминаю то, что так стремился забыть? Почему в памяти то и дело проступают картинки из прошлого, от которых вновь больно и обидно? И почему я нашёл тебя в таком разбитом состоянии? Куда уехал Юнги и кто он для тебя на самом деле? У меня столько вопросов, что голова просто лопнуть готова. И всё это из-за тебя, Тэхён, из-за того, что ты появился в моей жизни. Так объясни мне, чёрт возьми, что происходит. Пожалуйста. И Тэхён объясняет. Рассказывает обо всём, что знает сам, объясняет сумбурно и сбивчиво, повторяется часто и запинается, потому что волнуется, боится, что Чонгук не дослушает до конца и уйдёт, заявив, что Тэхён - псих, которому лечиться надо. Но Чонгук не уходит, Чонгук лишь поглаживает по плечу и иногда по волосам, слушает внимательно, хмурится и задаёт вопросы, когда что-то непонятно. В голове всё это не укладывается, мозг отказывается воспринимать полученную информацию, но в то же время Чонгук понимает, что верит. Не умом верит, а тем, что скрыто за солнечным сплетением. Он просто чувствует, что на этот раз Тэхён честен, как чувствовал его ложь, когда Ким рассказывал об их с Юнги родителях, об усыновлении и автокатастрофе. И это тоже ему совершенно непонятно, но он и не на паре по экономике, чтобы мозгами шевелить. Когда Тэхён замолкает, часы показывают начало шестого вечера. В голове обоих всё ещё полная каша. Тэхён не верит, что Чонгук поймёт и примет, а ещё переживает сильно из-за того, что Юнги его бросил. Да, Мин не сказал этого, но ясно дал понять, и Тэхён не может винить его в этом. Он сам виноват, сам довёл старшего до края. Но в то же время Ким чувствует небывалое спокойствие и лёгкость. Они не его, принадлежат Чонгуку, который всё ещё не может поверить до конца, но зато смог примерно понять, какого чёрта у него в жизни творилось в эти дни. - Получается, мы с тобой связаны из-за того, что ты пил мою кровь, - неуверенно произносит Чонгук и растерянно рассматривает потолок. - Значит, если я правильно понял, тебе теперь через какой-то промежуток времени постоянно придётся меня кусать? - Ты не обязан это терпеть, - так же тихо и неуверенно отзывается Тэхён и отстраняется. - Какое-то время я смогу пить донорскую кровь, просто в большем количестве, чем обычно, а потом… Я не знаю. Юнги-хён не рассказывал о том, что случается, если отказаться от крови. Наверное, с голода я вновь наброшусь на кого-то в бессознательном состоянии. Будешь кофе? Не дожидаясь ответа, Тэхён поднимается с дивана и направляется на кухню. Чонгук не сразу, но присоединяется к нему, садясь за стол. Наблюдая за тем, как шатен крутится возле плиты, доставая кружки и насыпая в них сахар и кофе, Чон понемногу успокаивается. Главное, что они оба всё ещё живы и находятся в относительно здравом уме и трезвой памяти. Для того чтобы всё устаканилось, Чонгуку нужно всего лишь побыть одному, чтобы всё обдумать и взвесить, решить, что он просто с ума сошёл, раз верит психоватому Тэхёну, а после признаться самому себе, что и своя крыша тоже, видимо, протекает. Но это будет чуточку позже, а пока… - Тебе молока побольше или поменьше? - Побольше. И ещё одну ложку сахара. … пока они просто выпьют кофе.-9-
Юнги возвращается спустя две недели. Две долгие недели он мотался по городам и пригородам, ночуя в машине и питаясь фастфудом, пытаясь выкинуть все мысли из головы, забыть и забыться. И ведь получилось. Гуляя по незнакомым местам, часами просиживая в традиционных чайных домиках, предаваясь воспоминаниям о прошлых жизнях, посещая местные достопримечательности, Юнги наконец-то смог полностью остыть, переосмыслить почти все аспекты своей жизни и решить, что делать дальше. Вот только ничего нового он не придумал, возвращаясь обратно в Сеул. Часы показывали начало одиннадцатого вечера, когда Юнги припарковался возле дома, не решаясь сразу покинуть салон автомобиля. Свет в окнах давал понять, что Тэхён дома, отчего на душе стало спокойнее, вот только следом пришли воспоминания о том, как младший заливался слезами, как бежал за машиной, умоляя не оставлять его. О чём Юнги вообще думал? «Ты всегда оставляешь меня тогда, когда больше всего мне нужен», - нашептали воспоминания голосом Тэхёна. Юнги тогда разозлился, но из-за чего? Не потому ли, что Тэхён был прав? Да, Мин делал это не специально, так складывались обстоятельства, но тогда… В тот день он был нужен Тэхёну, как никогда раньше, но оставил его намеренно. И что теперь его ждёт за закрытой дверью? Будет ли Тэхён ему рад? Или одарит безразличным взглядом? Расплачется или врежет? Спросит о чём-то или промолчит? Гадать бессмысленно, из-за этого лишь сильнее разрастается паника, и Юнги решается, открывая дверцу и покидая салон. Несколько шагов до калитки, ещё несколько - до крыльца. Дверь как всегда оказывается закрыта на ключ, и в душе просыпается надежда на то, что Тэхён ждал его, надеялся, что старший вернётся, а потому и закрывался на ключ, а не на щеколду и цепочку. Может быть, он сможет простить? В доме ничего не изменилось, всё так же прибрано и тихо. Но это только на первый взгляд, потому что после Юнги замечает разбросанную обувь в коридоре и слышит звук работающего телевизора. Пройдя в гостиную, он видит полупустую коробку с пиццей и большую бутылку колы. Один из стаканов перевёрнут, лужа подбирается к краю стола, намереваясь начать стекать на пол, а со стороны кухни слышится какая-то возня. Без задней мысли Юнги пересекает гостиную и заглядывает в арочный проём, застывая тут же. По возвращению он ожидал увидеть, что угодно, но только не Тэхёна, обнимающего и целующего сидящего на столешнице Чонгука, обнимающего его в ответ. - Мы за этим столом вообще-то едим, - непроизвольно срывается с губ. Парочка тут же отлипает друг от друга, Чонгук смотрит испуганно, Тэхён - как будто глазам не верит. Но вот он дёргается с места, и Юнги почти чувствует, как кулак прилетает в живот, а после может только охнуть и подхватить под зад неугомонного Кима, который с разбега запрыгнул на него, оплетая всеми конечностями и обнимая так сильно, что рёбра затрещали. Тэхён не говорит совершенно ничего, уткнулся лицом в чужую шею и сопит громко. И Мин бы попытался разрядить атмосферу, отпустив очередную глупую подколку, если бы не горячие слёзы, начавшие капать ему на кожу. - Я… Колу там разлил, пойду вытру, - заикаясь, сообщает Чонгук и сбегает, прихватив тряпку. Как только он уходит, Юнги позволяет себе расслабиться. Подойдя к столу, он пересаживает на него Тэхёна и отстраняется, тепло улыбаясь, когда видит зарёванную опухшую мордашку младшего. Ким не отпускает, цепляется за его плечи и вновь притягивает к себе, крепко обнимая и громко хлюпая носом. - Я так боялся, что ты не вернёшься, хён. Прости меня, прости. Я не хотел, чтобы так вышло, - шепчет судорожно младший, и Юнги гладит его по голове, по плечам и спине, прижимая крепче к себе. - Это я должен просить прощение. Мы много чего наговорили друг другу, но я не должен был уезжать. Ты как никогда нуждался во мне, а я тебя бросил. Впрочем… Кажется, у тебя не так уж всё и плохо? - с улыбкой замечает старший и усмехается, видя чужие покрасневшие уши. Они забывают обо всём на свете, устраиваясь за столом с кофе и шоколадом и рассказывая друг другу о том, что произошло за прошедшее время. Мин рассказывает о местах, в которых побывал, а Тэхён - о том, как рассказал обо всём Чонгуку, как тот избегал его какое-то время, а после сам же завалился в дом и заявил, что им нужно вместе подумать о том, как быть дальше. Чонгук всё ещё отказывался верить в то, что в его жизни появилось что-то «сверхъестественное», но связь делала своё дело, постепенно привязывая парней всё сильнее друг к другу. Было сложно, разумеется, но потихоньку они притирались друг к другу. На этих словах Юнги заявил, что видел уж, как они тут притираются прямо на кухонном столе. Тэхён раскраснелся и, смущённо отводя взгляд, признался, что ничего не смог с собой поделать, его к младшему тянет, а тот вроде как не особо-то и сопротивлялся, хотя вначале ещё пытался как-то отпихнуть, а после сам с головой пропал. - Первый поцелуй, а я всё испортил. Так вам и надо, - поддел Юнги, пряча улыбку за поднятой кружкой и залпом допивая кофе. Они бы так ещё несколько часов просидеть могли, если бы не заглянувший Чонгук, о котором оба успели позабыть. Парень заявил, что у него последний автобус уезжает через пятнадцать минут, так что он уходит. Тэхён мигом растерял свои улыбки, смотря растерянно то на Чонгука, то на Юнги, и последний закатил глаза. - Оставайся, мелкий, куда ты на ночь глядя. Но чтобы ночью не шумели, мне выспаться надо, завтра тяжёлый день, - со смешком произнёс старший и покинул кухню, поднимаясь к себе. Пусть он и переживал за Тэхёна и за то, как будут развиваться их отношения с Чонгуком, но препятствовать не собирался. Кажется, в кои-то веки Ким счастлив, действительно счастлив, а ещё настроен серьёзно. А Чонгук… Ну, не самый худший вариант с учётом того, что парень не убежал с криками и воплями, а остался и даже поддерживал Тэхёна всё то время, что Мин шлялся, непонятно где. Да и чего кривить, Мин прекрасно видел, какие взгляды мальчишка кидает на Тэхёна, пока тот не видит. Может быть, Чон и сам ничего ещё не осознаёт, но нежность из него так и прёт, когда Тэхён рядом. «Лишь бы всё у вас было хорошо», - загадывает небольшое желание Юнги, развалившись звездой на своей любимой огромной мягкой постельке. И он почти засыпает, когда в коридоре слышатся шаги, а после дверь открывается, пропуская Тэхёна. Тот бесшумно пересекает комнату и осторожно забирается на постель, подкатываясь по привычке под чужой тёплый бок. - Не боишься, что Чонгук заревнует? - смеётся негромко Юнги и принимается перебирать мягкие каштановые пряди. - Мы ещё не в тех отношениях, чтобы он имел на это право. Но мне было бы приятно, - с улыбкой в голосе отзывается Тэхён, а после приподнимается, пытаясь разглядеть в темноте чужое лицо. - Хён, я… Я ему всё рассказал, совсем всё. И про твоего человека тоже… - Чимин. Его зовут Пак Чимин, - глухо сообщается Юнги и выдыхает тяжело. - Хён, Чонгук сказал… Он долго думал о том, в чём прикол всех этих видений, а потому и начал расспрашивать про тебя, сравнивать ситуации. Мы с ним… Мы говорили о том, что если это из-за нашей слюны в мозгу человека такой сбой происходит, то можно попробовать пить чужую кровь другим способом. Например, собирать её постепенно. Доноры ведь приходят в больницу и сдают определённую норму, у них берут кровь из вены. И Чонгук сказал, что, возможно, если ты так будешь брать кровь у своего связанного, то тот не будет ничего забывать, ведь вы не будете входить в контакт. Юнги не сразу понимает, о чём говорит Тэхён, но когда до уставшего мозга доходит весь смысл, Мин резко садится на постели. Чёрт возьми, почему он никогда об этом не думал? Тэхён тоже садится ровно, в темноте плохо видно его лицо, но не заметить сверкающую улыбку невозможно. На какое-то время повисает тишина, а после Юнги падает прямо на Тэхёна, крепко его обнимая. Ким смеётся негромко и обнимает в ответ, закрывая глаза. Кажется, только что он смог хоть немного отплатить хёну за его любовь и заботу. А на следующий день мир будто окрашивается новыми красками. Чонгук с утра выглядит не выспавшимся и пилит Юнги недовольными взглядами. На дне его зрачков плещется ревность, отчего в неописуемый восторг приходит Тэхён, который каждые пять минут ненавязчиво обнимает младшего или ерошит его волосы. Мин же наслаждается чужим недовольством, потому что всегда любил подбешивать людей, а тут такой экземпляр, недовольный тем, что его «не парень», ведь они не встречаются, ничего подобного, провёл эту ночь в постели с Юнги, который вообще-то Тэхёну никакой не брат по факту. После они все собираются в институт, где Мина тут же тащат в деканат. Из него парень выходит спустя сорок минут и озаряет коридор счастливой улыбкой. Тэхён тут же оказывается рядом, спрашивая, в чём дело, и Мин честно сознаётся, что был поставлен вопрос о его отчислении, а он попросил вернуть ему документы прямо сейчас. Сначала Тэхён не понимает, после смотрит потерянно и заламывает пальцы, а затем ерошит волосы и улыбается. Слегка натянуто, не очень-то радостно, но… - Ты только напиши, как доедешь, ладно? И если ничего не получится, то… А даже если и получится, ты всё равно обязан вернуться, чтобы взять меня и Чонгука на смотрины. Должен же я познакомиться с твоим связанным, - в самое ухо шепчет Тэхён и крепко обнимает. И Юнги уезжает снова. Заглядывает по пути в больницу, приобретая всё необходимое и консультируясь с одним из специалистов, как и что правильно сделать, а после гонит без остановки, лишь пару раз останавливаясь на заправках, чтобы пополнить запас бензина и подремать пару часов. В деревеньку он приезжает в разгар дня, и в который раз удивляется тому, как же мирно в этом месте. Яркое солнце, голубое небо и буйство зелени вокруг. Здесь хоть когда-нибудь бывает плохая погода? Бросив машину, парень срывается на бег и несётся вперёд с такой скоростью, словно за ним волки гонятся. Вскоре впереди показывается знакомый заборчик и колодец. Взгляд скользит по небольшому огороду и цепляет соломенную панамку. - Чимин! Мальчишка отрывается от грядок и поднимается, растерянно смотря на перепрыгнувшего забор Юнги, несущегося прямо на него. У парня на щеке след от земли, во рту огромная клубничина зелёным хвостиком торчит наружу, а шорты такие короткие, что можно было и не надевать. И, кажется, он сказать что-то хочет, спешно прожёвывая ягоду, но не успевает, потому что налетевший Юнги подхватывает его на руки и кружит, кружит, кружит до тех пор, пока Чимин смеяться громко не начинает. - Юнги-я? Юнги! Вернулся, проказник! Тётушка Мэй всё такая же прыткая, рядом оказывается через мгновение, обнимает крепко. Чимин приглядывается, склоняет голову к плечу и улыбается солнечно. - Хён? Юнги-хён, это ведь ты? - с любопытством спрашивает мальчишка и дарит очередную тёплую улыбку. От неё ком в горле встаёт, и Мин лишь кивнуть может, улыбаясь в ответ. А после покраснеть, когда младший вдруг целует его в щёку. Тётушка Мэй тут же хлопотать начинает, подхватывает корзинку с собранной клубникой и уносится в дом, сообщая, что сейчас чай сделает и варенье достанет вкусное, как раз хлеб испекла. Но для Юнги сейчас нет ничего важнее Чимина, который, как только старушка скрылась в доме, крепко его обнял, повисая на шее. - Я совсем тебя не помню, хён… Но сейчас, когда ты рядом, я почему-то очень счастлив, - шепчет мальчишка, жмурясь довольно от пальцев, зарывшихся в его волосы. Юнги ничего не отвечает, лишь прижимает Пака к себе крепче и целует в макушку, не скрытую больше упавшей на землю шляпой. Да, Чимин его не помнит, но это не беда. Если всё получится, они создадут новые воспоминания, а если нет… Впрочем, такого и быть не может. У Тэхёна ведь получилось заграбастать себе Чонгука? Получилось. Вот и у Юнги тоже всё получится.***
В тот момент, когда Мин садится за стол и делает первый глоток мятного чая, где-то в Сеуле Тэхён и Чонгук в очередной раз прогуливают пару, сбегая в парк. Усаживаясь на скамейку, Тэхён всё не может перестать улыбаться, из-за чего на него пялятся проходящие мимо девушки. Но когда к нему подбежала маленькая девочка и, краснея щеками, протянула конфету, Чонгук не выдержал и сгрёб парня в охапку, прижимая к себе. - Перестань лыбиться, как идиот, на тебя все пялятся, - шипит недовольно Чонгук, но Тэхён лишь улыбается ещё шире, а после тычет его пальцем в щёку. - Чонгукки, ты становишься таким милым, когда ревнуешь. И перестань меня так прижимать к себе, мы не встречаемся, - дует губы Ким и давится воздухом, когда Чонгук вдруг подаётся вперёд и коротко его целует в уголок губ. - Значит, с этого момента встречаемся. А теперь перестань раздаривать свои улыбки. В своём воображении Тэхён уже взорвался, осыпая всех вокруг конфетти и серпантином, но он может лишь прижаться к покрасневшему Чонгуку и уткнуться ему лицом в шею, пряча улыбку от уха до уха. - Это так странно на самом деле, - шепчет он спустя какое-то время. - Даже несмотря на то, что мы связаны, я всё ещё не могу поверить, что ты готов терпеть боль, делиться ею со мной, переживая детские кошмары заново, лишь бы не дать мне умереть. - Я тоже в это не могу поверить. Кажется, я не только латентный адреналиновый наркоман, но ещё и латентный мазохист, - усмехается Чонгук, но тут же становится серьёзным. - На самом деле это делает мою жизнь легче. Не знаю, почему, но переживая эти моменты снова, я как будто прощаюсь с ними, отпускаю. Просто всю жизнь копил это внутри, а теперь как будто выплёскиваю, освобождаю место. И пусть каждый раз это неприятно, пусть все эти эмоции обрушиваются, как цунами, становясь в стократ сильнее, чем были тогда, когда я их испытал впервые, мне всё равно после становится легче. Все мозгоправы как один говорят, что не надо ничего держать в себе, это угнетает, а я вот держал. Но ты помогаешь мне от этого всего избавиться, и даже дышать как будто становится легче. Отстранившись, Чонгук обхватывает чужое лицо ладонями, заглядывая в завораживающие глаза. Тэхён смущается поначалу, ведь люди кругом, но вскоре сдаётся и ловит чужой взгляд, тепло улыбаясь. Поцелуй выходит мимолётным, лёгким и таким сладким, что внутри легко становится, словно в живот гелия напустили, и Ким улыбается в чужие губы. Может быть, потом эйфория схлынет, появятся проблемы, но это будет потом, а сейчас… Сейчас Тэхён счастлив.|End|