***
— Не трогай, — командует Матвиенко серьёзно, оттеснив Антона от задыхающегося друга. И в карих глазах сквозит рычащее «моё», от которого у Шаста по спине бежит табун мурашек. — Да я просто помочь… — пытается оправдаться блондин. — Я сам. Так Антон впервые узнает, что Арс и Серёжа не просто дружат. Бледный, как смерть, Попов тянется к Матвиенко, обнимает его, сжимая так крепко, как только может, и, кажется, позволяет поцеловать себя? Антон не уверен, что всё правильно понял, он спешит удалиться, убедившись, что с Арсением всё будет в порядке и без его помощи. История повторяется после одного из концертов. Точнее, во время автограф-сессии, на которой Попов держится нервно, дёргано и часто хватает Серёжу за плечо. Шастун щурится и пытается понять, что не так. — Тебе плохо? — он протягивает Арсу бутылку воды, когда Серёжа на минуту отлучается для фото с фанатами. — Всё нормально, устал, — отнекивается мужчина, буквально отдёргивая руку, когда их пальцы случайно встречаются, — спасибо, Тох. — Давай отведу тебя на улицу? Выглядишь паршиво. — Не надо, — ещё тише отвечает Арс, и Матвиенко поспевает вовремя, протягивая ему руку. Антону открывается картина, которая если и не повергает его в шок, то уж точно не оставляет равнодушным. Арсений переплетает дрожащие пальцы с пальцами Серёжи, стискивает их и выдыхает, вскоре приходя в норму. Этому нет никакого логического объяснения. Даже если эти двое встречаются. Не может же Попов ревновать, как пятнадцатилетняя девочка, чтобы вот так вцепляться в своего мужика только потому, что тот отошёл для фото! Это не в его духе. С тех пор Антон наблюдает. Тщательно, выверено и осторожно, дабы не быть застуканным за своим постыдным занятием. Чаще всего всё спокойно, тихо и незаметно. Чаще всего Арс смеётся и ведёт себя расслабленно и спокойно. Чаще всего. Однако почти каждая встреча с фанатами заканчивается тем, что Серёжа оказывается рядом с Поповым и либо обнимает его, либо просто держит за руку, успокаивая. Всё происходит тихо. И любая попытка помочь пресекается Матвиенко на корню. Порой хватает красноречивого взгляда. Одного.***
— Я ничего не хочу сказать, Антон, — Дима потягивает пиво и смотрит на друга с прищуром, — но это уже не нормально. — Ты о чём? — Антон отрывается от телефона и хлопает глазами удивлённо и озадачено. — О твоей безумной слежке за Поповым, конечно. Сколько можно уже тянуть кота за хвост? — Чего?! — Да ничего. Я не дурак, вижу, как ты на него смотришь, постоянно рядом крутишься. Так что ты уже не соберёшь свой тощий зад в кулак и не позовёшь его куда-нибудь? М? — Поз, ты совсем того? — парень крутит пальцем у виска, присвистнув многозначительно, — Не нравится он мне вовсе. И я за ним вообще не слежу! — Ага, как же. То-то после каждого концерта или на съёмках ты с него глаз не сводишь. Ну как же. Да. — Бля, да не в этом дело. — А в чём же тогда? Антон мнётся, кусает губы и задумывается на добрых пару минут. А можно ли такое обсуждать? Не будет ли это слишком? — Ты ничего странного не замечаешь? — всё же решается заговорить он, — Ну… как Арс реагирует на чужих, например? Как быстро сбегает после фотосессий. И вообще не очень-то любит фоткаться, хотя при всём этом, в сети он просто душка общительная. Отвечает фанатам, болтает с ними и всё такое. — Не вижу ничего странного. Просто человек ценит своё личное пространство. Сеть это сеть, там всё просто и понятно, болтай себе, развлекайся, никакого напряга. А тут — живые люди. Он же актёр, тонкая натура. Суеверный ещё до чёртиков. Так что всё вполне адекватно и логично. — Нет. Тут что-то не то, Дим. Как-то раз он от меня как от огня шарахнулся, бледный был, как смерть и глаза такие испуганные. Как будто не знаю… ну… похоже на панику что ли. — Ой, я когда тебя в первый раз увидел, тоже долго крестился и плевал через левое плечо. Забей, Шаст, не выдумывай проблем на пустом месте, ну?***
— Шаст, принеси воды, пожалуйста, — просит Серёга взволнованным голосом, — только быстро. — Что с ним? — Антон протягивает свою, только что открытую, но ещё не тронутую бутылку, нахмурено глядя на то, как трясутся у Арсения руки, — может врача? — Не надо! — резко вскидывается уже сам Арс, вздрагивая, вцепляясь в Серёжу, словно в спасательный круг, забирая бутылку с водой, — Всё в порядке, сейчас пройдёт. — Да что блять за хуйня?! — Антон не очень понимает, почему так злится, почему сейчас готов наорать на них обоих, — После каждого концерта одно и то же. Что происходит? — Ты мне блять ещё поори тут, — зло фыркает Сергей, сверкая глазами, но Арс останавливает его жестом, шепча что-то на ухо, закрывая глаза и носом утыкаясь в его плечо. — Что с вами не так? Я наблюдаю уже месяца три. История повторяется. А если вдруг тебя, рядом не окажется, Серёг? Что тогда? Сидеть и смотреть, как Арс загибается. — От этого не умирают. Максимум — он просто сбежит, и вы хер его найдёте, пока приступ не отпустит. У нашего нарцисса гаптофобия. — Гапточто? — выразительно поднимает бровь Антон, сощурившись при этом. — Боязнь прикосновений, — вместо Серёжи отвечает Арсений, усмехнувшись, поднимая на коллегу глаза, — предупрежу твой вопрос, медикаментозно это не лечат, только в самых запущенных случаях и при наличии сопутствующих состояний, типа депрессии или неврозов. Терапия мне не помогает в должной мере. Так что есть так, как есть. И, я надеюсь, ты не станешь слишком об этом распространяться. Спасибо. — Но… а… — Шастун моргает удивлённо и закусывает губу, переводя взгляд на Сергея в немом вопросе. — Не знаю, — пожал плечами Серёжа, — как-то само собой у нас это работает. Поэтому, если меня вдруг нет рядом — иди и ищи меня, ори, звони, зови, тащи силой, но сам не лезь. Может стать хуже, вплоть до панической атаки, или же Арс тебе такого леща пропишет, что мама не горюй.***
Антон понимает, что что-то не так. Нет, не с Арсом. С ним самим. Антон понимает, что даже узнав причину, не перестаёт следить. Только теперь он следит, потому что… волнуется? Боится? Он проштудировал интернет от корки до корки, он перечитал все доступные статьи, включая самые бредовые. Он в самом деле пытался выяснить и запомнить, как действовать в подобных ситуациях. Дима уже даже не пытается прикрывать свои подколы. Он прямо талдычит другу, что тот поехавший педик. И хихикает. — Да ну тебя! — фыркает Антон, отмахиваясь, но задумываясь с каждым разом всё крепче над тем, что Позов и в самом деле прав. Антон ловит себя на мысли, что он бы хотел оказаться на месте Матвиенко, хотел бы хоть раз почувствовать эти цепкие пальцы на своём локте или плече. Чтобы понять, каково это — быть причиной чьего-то комфорта, спокойствия. Быть для кого-то надёжным щитом и опорой. В статьях говорится, что гаптофобы плохо переносят контакт с любым человеком, но как же тогда Сергею удаётся преодолевать это барьер? — Видимо, я не человек, — смеётся Матвиенко, когда Шаст всё же решается спросить его снова, — Антох, ну правда не знаю, почему так. Мне он позволяет прикасаться к себе, а во время паники так и вовсе не отдаёт себе отчёта, просто вцепляется в меня. Мы пробовали подсунуть ему кого-то другого — закончилось фингалом. Да и просто вещи он не воспринимает. — Я читал, в статье было написано о шоковой терапии. Когда человека насильно бросают в толпу, так сказать. — Ну ты же видел, что с ним бывает после наплыва фанатов. Хочешь, чтобы он совсем поехал? — Но ведь так тоже нельзя, представляю, какое это мучение. — Просто не лезь. Он и так старается. Потому и развозит футболки эти дурацкие сам. Заставляет себя контактировать с людьми. Сначала переписывается с ними от лица менеджера, так сказать, привыкая немного. А потом идёт на встречу. Правда, перед этим долго и нудно настраивается. Это немного помогает. Он уже так не шугается от тех же фанатов в толпе, может выдерживать фотосессии. — Это ведь лечится, — задумчиво выдаёт Антон, прикусывая губу, а с языка слетает вопрос, который мучил его так давно, — а как же секс? Ну в смысле это же не минутный контакт… Звучит пошло и слишком любопытно, Матвиенко вскидывает бровь и замирает, переводя взгляд на коллегу. — Ты серьёзно считаешь, что я буду обсуждать это с тобой? — Ну бля. Ну мне интересно! Вот просто как? Если его даже от касаний фанатов косоёбит. — А я и не фанат, Шаст, — в голосе Матвиенко столько власти, что Антон затыкается, второй раз замечая в карих глазах яркие блики собственнической натуры. И почему-то именно в ту же самую минуту он вдруг всё понимает, складывает в своей голове один плюс один. И охуевает с себя самого окончательно. Антон влюблён в коллегу. Антон влюблён в коллегу, который занят ещё одним их коллегой. Антон влюблён в коллегу, который занят ещё одним их коллегой и при этом ненавидит касания людей. Заебись!***
— Ты ещё не устал от меня? — темноволосая макушка покоится на груди Матвиенко, пока сам Арсений с интересом выводит узоры на смуглом животе своего мужчины. — Дурак. Хотя, раз спрашиваешь, значит тебе полегчало, — он слабо улыбается, поправляя на спине Попова одеяло. Очередной проваленный вечер, очередная попытка побыть нормальными. Банальный поход в клуб, о котором твердил психолог, закончился разбитыми бокалом и носом наглеца, посмевшего этот самый нос к ним сунуть. Благо обошлись без ментов. — Каково тебе всё это терпеть? — Арсений смотрит в любимые, карие глаза и ловит себя на мысли, что ближе у него никогда и никого не было. — Страшновато. Я опасаюсь, что могу не справиться в какой-то момент. Или что однажды утром ты проснёшься и шарахнешься от меня, как шарахаешься ото всех. Арс вздыхает и обнимает крепче, закрывая глаза. Он и сам этого боится. Боится, что в какой-то момент исчезнет последний луч тепла и спокойствия. Боится, что потеряет возможность касаться того, кого действительно любит. — О чём вы сегодня говорили с Шастом в курилке? — вдруг вспоминает Попов, поднимая голову и заинтересованный взгляд, — его после этого как будто мешком пыльным по башке огрели, а у тебя такой взгляд был… даже мне страшно стало. — Он интересовался, как мы с тобой сексом занимаемся, — Сергей почти смеётся, вспоминая любопытного мальчишку, — ей-богу, я ему поражаюсь. А ещё мы с ним пришли к выводу, что я не человек.***
Арсений смотрит на Антона прямо, не скрывается, не прячется и вообще не собирается отрицать, что он наблюдает. Это не нравится Серёже. Да и сам Антон не очень-то в восторге. Ибо выглядит картина жутковато, особенно, если учитывать особенности Попова. Особенно, если учесть, что где-то рядом с Арсом всегда обитает его верный телохранитель. Антону не по себе. Арсений смотрит на Антона. И, впервые за много лет, ловит себя на мысли, что хочет узнать, какая у него кожа на ощупь. И какой температуры пальцы. И отличается ли табачный дым в момент, когда ты куришь, от дыма, который въедается в одежду. Антон оказывается первым, к кому Арсений действительно хочет прикоснуться. Просто прикоснуться. И его психолог почти подпрыгивает от восторга. Свершилось! Новый уровень, новый шаг. Сергею эта мысль не слишком нравится, но он засовывает свою ревность куда подальше, понимая, что должен радоваться. Они на шаг ближе к выздоровлению. Это только с виду всё выглядит таким романтичным, милым и похожим на любовь из книжек. Это только с виду всё так… А по факту… Сергей постоянно, каждую минуту словно бы на цепи, каждую секунду он ждёт подвоха. Он не знает другого Арсения, но он бы руку на отсечение отдал, лишь бы тот смог избавиться от этого ада. Лишь избавить их обоих от этого въевшегося под кожу страха. И если для этого нужно вытерпеть касание к кому-то, он вытерпит. Просто ради них, ради того, чтобы его мужчина действительно был в норме. — Ты правда не злишься? — Я буду рядом, если что-то пойдёт не так. Думаю, ты всё правильно рассчитал и касаний на съёмках будет более чем достаточно. Я рад, что есть улучшения. — Серёж, скажи, что ты не злишься? — Арс, я тебя люблю. — Прости. Я тоже тебя люблю. И это всё… это всего лишь часть лечения. Я не воспринимаю это иначе.***
Каждый раз после съёмок история повторяется: Арсений бежит к Серёже, описывая свои эмоции, рассказывая, на что это похоже и что он ощущает. Матвиенко хмуро улыбается, постепенно смиряясь с фактом того, что его мужик лапает ещё кого-то. Антон торопливо скрывается в курилке или в уборной, скидывая стресс и напряжение. Арсений не стесняется, трогает Шаста везде и всюду, порой забывается, делая это даже вне камер. Серёжа улыбается и почти не ревнует, потому что теперь приступы повторяются реже, потому что Арс не выглядит больше таким загнанным и разбитым. Антон готов провалиться сквозь землю, когда Дима с усмешкой кивает на нехилый такой стояк, который не прикрывают даже свободные брюки. Это уже не похоже на просто эксперимент, на просто терапию. Все трое понимают, что что-то тут пошло не так. Особенно после брошенной Шастуном фразы о том, что он вовсе не манекен бесчувственный. Антон избегает их обоих. Серёжа окончательно перестаёт ревновать. Арсений чувствует себя беспробудно виноватым. Но… значит так надо.***
Арсений настолько привык за последние полгода к спокойствию, что когда его вдруг передёргивает, а на коже появляется стойкое ощущение боли и ползающих пауков, он всерьёз пугается. Старается сдержать себя, старается улыбаться и всё же сделать нормальный снимок. Старается не сорваться с места. Серёги нет, он ушёл договариваться насчёт корпоратива, а телефон, как на зло, сел. Арсений чувствует себя отвратительно беспомощным, слабым. Арсений шарит в воздухе пальцами в поисках своего привычного источника тепла. И уже почти не видит ничего, когда ныряет в кулису, стараясь выровнять дыхание. Пальцы натыкаются на что-то холодное и при этом такое мягкое. Попов вцепляется в это нечто, вдруг отчётливо понимая, что это поможет, это его вытащит. Он ещё не видит ошарашенный взгляд Антона, он ещё не до конца осознаёт, за кого так крепко держится. Но ему, вроде как и не нужно. Паника и стеклянный взгляд сменяются частым дыханием и дрожью. А Шастун не знает, что делать, как поступить? Серёжа ведь запрещал вмешиваться, но сейчас Арс так крепко вцепился в него, обнимает, дышит загнанно, исполняя дурацкую мечту мальчишки. Позволяет Антону почувствовать себя нужным. — Арс, — тихо, осторожно зовёт он, на пробу касаясь плеча коллеги ладонью, не получая отпора и сопротивления, — Арс, пойдём я тебя посажу и принесу воды. — Давай, — согласно кивает мужчина. Он прекрасно осознаёт, что это не Серёжа. И этот факт тоже не остаётся для него незамеченным. Это не Серёжа, но ему заметно легче. Ровно до того момента, пока Шаст не оставляет его одного на пуфике, отлучаясь за водой. Ровно до того момента, пока пауки не возвращаются на кожу. Оксана тихо шепчет Матвиенко на ухо короткое «Там Арс…», и этого достаточно, чтобы армян сорвался с места, извинившись перед заказчиками. Он проклинает себя за неосмотрительность, за опрометчивость. Но, занырнув в нужную кулису, замирает: Арс обнимает тощие плечи Шаста, прижимается так, словно от этого зависит его жизнь. В какой-то степени так и есть… Арсений обнимает Антона так, как раньше обнимал только его — Сергея. И брюнет почти уже собирается уйти, почти смиряется с мыслью, что в этот раз обойдётся без него, когда их с Поповым взгляды встречаются, когда Арс вздёргивает ладонь в привычном жесте, шепнув одними губами: «Серёжа…». — Всё хорошо, Арс, я здесь, — кивает Серёжа, переплетая их пальцы, обнимая своего мужчину, — что случилось? Но Арс говорить не хочет, а Антон как раз собирается встать и оставить парочку в покое, даже открывает рот, чтобы быстро рассказать мужчине, что знает сам. И всё бы ничего, но он вдруг ощущает, что никто и не собирался его отпускать. Даже наоборот. Попов так отчаянно хватается за них двоих, прячется за ними, лицом утопая в чужих плечах. Попов стискивает в своих ладонях две ладони совершенно разных людей. Своих людей. Становится очевидным — он не отпустит ни одного, ни второго. — Что это с ним? — шепчет блондин, который видел подобное лишь в отношении одного человека, того самого, в чьи глаза сейчас смотрит. — Кажется, — армян грустно усмехается, ответно глядя в глаза Антона, — ты теперь тоже больше «не человек».