Из дневника Б.

      Он нервно постукивал пальцем по мягкой поверхности кушетки. Его напрягала ситуация. Темный кабинет доктора угнетал молодого человека. В помещении сегодня было до одури душно. Плотные темно-зеленые шторы, казалось, приобрели болотный оттенок. Шкафы с многочисленными книгами по психологии, поставленные «раз и навсегда», в это утро пугали своими габаритами, угрожая падением. «Эта развалина упадет мне на ноги и я не смогу уйти»: думал рыжий, тяжелым взглядом прожигая деревянного гиганта. Еще один глубокий вздох. Рука сама потянулась к рыжей челке, но, остановившись на пол пути и нервно дернув пальцами, опустилась обратно на бархатную обивку. — Итак… — протянула пожилая женщина, протирая очки белой тряпочкой. Казалось стекла окуляров должны уже скрипеть от этого дурацкого действия, — Мы с тобой, Григорий Александрович, работаем уже как два года и… — Ни к чему не пришли, — закончил фразу молодой человек.       Женщина повела плечом от холодного тона Григория Александровича. В кабинете вновь воцарилась тишина. Рыжий снова начал стучать указательным пальцем по зеленому бархату. Он старался не смотреть ни на одну вещь в кабинете. Везде был этот приевшийся зеленый цвет. Зеленые книги, папки, шторы, обивка дивана, ковер… Этот цвет уже не напоминал о растениях и жизни. В голову лезла только картинка с болотом в каком-нибудь далеком сибирском лесу.       Григорий поморщился. Он поднял голову и стал смотреть в потолок. Постукивание участилось. — Гриша, что тебя беспокоит? — спросила женщина, наблюдая за пальцами пациента, — Ты же понимаешь, что компульсии выдают тебя с головой… Как часто ты считаешь? — Постоянно, — твердо ответил молодой человек. Рыжий снова поднял руку, чтобы поправить мешающуюся челку, но вновь одернул себя — Я постоянно поправляю волосы… — протягивает он — Ну, они мешают. Я купил резинки и дома завязываю хвост… Ммм… если это можно так назвать, — он начинает нервничать, поджимая губы. Заметив это женщина решила сменить тему. — Хорошо. Как часто ты гуляешь? — На этой неделе уже три раза выходил, — он поправил очки и свел к переносице темно-рыжие правильные брови. Казалось, он что-то начал вспоминать. Лицо его помрачнело и чуть вытянулось. — Так, а эта девушка… Саша? Ой, прости, Соня?.. — женщина навалилась на темную крышку стола грудью и немного прищурилась. — Она существует, — ответил Григорий. Он был обижен. Женщина ему не верила — Она занята. Не приходит.       Женщина усмехнулась, откидываясь на спинку кресла. Еще раз окинув взглядом пациента, она почувствовала как жалость тугой веревкой стеснила грудь. Такой высокий поджарый молодой парень с очень правильными чертами лица уже как два года не мог справиться с социопатией. Нервные подрагивания длинных бледных пальцев, тяжелые взгляды ярко-голубых глаз, постоянное желание поправить то очки то непослушную рыжую челку — все могло казаться просто проявлением сложного характера. Но на самом деле это попытка сдержать ненависть к окружающим. Попытка скрыть обиду на всех и вся. Григорий Александрович, понимая, что на него смотрят уже слишком долго, снова нахмурился и повернулся к женщине.       Как он и думал… Дарья Сергеевна смотрела на него из-под полуприкрытых век. Она покусывала дужку своих очков. Снова не здесь. «Ей уже пятьдесят, почему она не успокоится? Зачем смотреть на меня так? Может что-то не то с волосами?»: думал Григорий Александрович, буровя психиатра тяжелым взглядом. Сразу одернул руку. — Так! — резко, будто опомнившись, сказала Дарья Сергеевна — Ты принес мне то, что я просила? — наклонив голову набок, сказала она. — Мм… — протянул молодой человек, дернув свою сумку за ремень. Открыв ее, он достал три толстых ежедневника с пожелтевшими страницами, — Вы мне не объяснили, зачем вам мои дневники? — Гриша, мы с тобой работаем два гола и ты научился, конечно, держать себя в руках… Но мне кажется, что я лечу только поверхностно. Не разбираюсь в проблеме достаточно глубоко. Мне нужно знать точно, в чем причина твоей болезни. Как глубоко она сидит. Тогда мы сделаем больше. И ты будешь спокойно гулять, общаться, учиться в конце концов… Когда ты сделал последнюю запись в дневнике? — Дарья Сергеевна говорила спокойно, не отводя взгляда от молодого человека. — Последнюю сделал вчера. — ответил Гриша и поджал губы. — Хорошо. Давай, — она протянула руку к книжонкам. Григорий Александрович подал дневники, — Так… Тогда на сегодня мы с тобой закончим. И пожалуй встретимся в четверг…       Пациент ничего не ответил. Он лишь неопределенно кивнул и поднялся с кушетки. Поморщился. Потом лишь пробубнив скромное «До свидания» вышел из кабинета, попутно устраивая ремень сумки на плече удобнее, одергивая темно-синий джемпер.       Как только дверь за молодым человеком закрылась, Дарья Сергеевна усмехнулась каким-то своим мыслям и, сняв ужасно неудобные туфли, взяла самый толстый дневник. На обложке неровная запись, будто сделанная на скорую руку:

«2011–2014 г. Дневник Бесстужева Григория".