Мой Андрей Миронов

Как я его нашла? Нет, не так, я его не искала. Да и как что может искать 5-ти летний ребёнок?! Он нашёл меня. Как сейчас помню: лето, комната полна того солнечного света, который бывает только в детстве. Я сижу на спинке дивана и ем колбасу с картошкой. По телевизору идут «Невероятные приключения Итальянцев в России». Я смотрю как заворожённая…  — Катя, ешь аккуратно, — восклицает мама, видя, что колбаса норовит упасть на красный ковёр.  — Мама, а кто это? — всё так же заворожено спрашиваю я.  — Андрей Миронов.  — А хочу его увидеть! — безапелляционно заявляю я и сползаю с дивана.  — Не получится. Он умер… Прошло пару дней, и по телевизору показали «Бриллиантовую руку»…  — Катя, твоего Миронова показывают… — окликнула меня мама.  — Мам, но ведь он же вот. Он жив. Я хочу его увидеть! — начала капризничать я.  — Этот фильм снять очень давно, тогда он был жив.  — Как давно? — не унималась я.  — 20 лет назад. -Ого! А выглядит как новый… Ночью мне приснился Андрей. Я бежала за ним и кричала, что хочу его спасти… Шёл 1989 год… мне не посчастливилось с ним встретиться, но я всё же его увидела… Потом помню «Сказку странствий»… я её не смогла посмотреть до конца — стало страшно. Ночью снились кошмары. Помню пластинку «Голубой щенок». Я не любила щенка, но мне нравились Кот и пират. Очень нравились… *** Заканчивался 1998 год. Декабрь. Проходя мимо книжного развала, в окружении детективов и слезливых романов, а увидела книгу Висловой «Андрей Миронов».  — Мам, а сделай мне подарок на Новый год. Подари мне эту книгу… Мама подарила. Кто же мог знать, что теперь это навсегда… Я читала книгу и плакала. Ревела в 3 ручья. Почему? Я не понимала… В сознании возник тот самый сон детства! Чувство, что что-то в этом мире пошло не так, что программа сбилась, что его смерть была ошибкой. Непоправимой и жестокой. Следующей книгой, которую я до сих пор берегу и лелею была книга под редакцией Б.М. Поюровского «Андрей Миронов. Сборник воспоминаний». Я заглатывала её огромными кусками. Мне было мало. Мне нужен был он живым, и я зачитывалась воспоминаниями друзей и знакомых. Собирала цитаты. Перерывала старые подшивки газет и журналов, с целью найти хотя бы строчку… Со всех концов Москвы, от верных друзей, стали ко мне стекаться вырезки фото и интервью его и о нём. Друзья определились с подарками… Театр Сатиры… Я в нём была ещё совсем маленькой, на спектакле «Карлсон, который живёт на крыше». А теперь, в сознательном возрасте я сижу в этом самом зале, для которого ОН блистал всего каких-то 15 лет назад. В зале, где его энергетика… до сих пор… Счастливцев-Несчастливцев». Ширвиндт и Державин. Закадычные друзья. Он тоже там, на сцене. Их трое. Я чувствую… «О чём твоя песня, певец незнакомый…» Плачу… Плачу от того, что я чувствую его. Его присутствие. Он ушёл, не дожидаясь аплодисментов. И как в детстве захотелось крикнуть «Я хочу тебя спасти!». Кажется, я это даже шептала, пока по щекам текли слёзы. Ваганьковское кладбище. Время стоит на месте. Нет, не так, времени нет вообще. Тишина. Стою, смотрю на гранитный монумент. Слёз нет. Плакать не могу. Его здесь нет. Я его не чувствую. Я чувствую боль утраты миллионов людей, которые здесь были до меня. Я чувствую непроходящую, даже подчас фанатичную любовь, но я не чувствую его. Здесь только физическая суть, а шара души здесь нет… Издалека вижу Машу Миронову… Как же она похожа на отца… вот частичка его души… Дом-музей на малом Власьевском переулке. Не похож на музей… Он — дом. Иду знакомой дорогой уже во второй раз. На сей раз экскурсия всего для двоих посетителей. Поднимаемся на четвёртый этаж. Волнуюсь. Полное ощущение того, что я иду в гости, а не на экскурсию… Переступив порог я начинаю глупо улыбаться. Они здесь. Они все здесь. Гостеприимные, строгие, родные, ушедшие из земной суеты, они здесь. Заглядываю в комнату Марии Владимировны… Говорю ей спасибо. Шепчу и текут слёзы. Я уже не обращаю на них внимания. Они чистые, они радостные, они светлые. Я разворачиваюсь, чтобы выйти из комнаты и вдруг скрипнула икона. Она меня услышала! Эмоции переполняют. Я как во сне. Меня не покидает чувство, что сейчас в замке повернётся ключ и в квартиру, весело смеясь, зайдут её хозяева. Они просто уезжали на гастроли, а мы тут себе всякие глупости напридумывали… Он всегда в моём сердце. Я у него прошу совета… я говорю ему спасибо за меня такую, какая я есть сейчас. Именно он, сам того не зная, уберёг меня от множества кривых тропинок, которые подстерегают молодую неокрепшую душу в самом начале пути. Голос, взгляд, улыбка… моя юношеская охранная грамота… я не люблю, когда его называют моим кумиром. Он мой учитель. Ведь, нельзя чему-то научить, можно только научиться… Научиться любить и уважать родителей и друзей. Научиться выбирать свет. Научиться думать и мечтать. Январь 2008 года. Сон. Я смотрю в его синие глаза… потом я увижу этот самый взгляд в фильме «Грустить не надо»… 10 лет прошло… Это теперь навсегда… *** Свидание с вечностью состоялось! Я так же волновалась, ноги были ватные, в голове обрывки мыслей. Не нужны сейчас мысли, нужно только ощущение. Ещё по пути, на Площади Революции, я погладила нос легендарной собаки и загадала желание "Пусть он будет дома"... Уже много лет для меня нет различия между Тоналем и Нагвалем. Они оба для меня реальны. Я живу в них одновременно. Старюсь жить в силу моих скудных возможностей. Мы зашли. Не было ни дрожи, ни смущения. Мы пришли в гости с чистыми помыслами. В гости... Слушаем рассказ об истории создания музея, а меня все тянет обернуться. По спине бегут мурашки. Он стоит, прислоняясь к дверному косяку. Почти по Пастернаку, которого он так любил. Которого теперь люблю я. Которого мы любим. Нет, он больше не искал в далёком отголоске, что случится на его веку. Он теперь знает все- прошлое, настоящее и будущее. Я слышу его любопытство. Узнал. А я, сквозь года и ворох всего напускного, вновь, услышала его зов. Он научил меня жить импульсами. Без анализа и попытки разложить по полочкам. Сначала делаем, потом думаем. Прохожу мимо костюма Фигаро- того самого, последнего. Кольнуло где-то в позвоночнике. Ему... им всем... очень горько до сих пор. Это лишняя вещь. Она напоминает о смерти. Все остальное в этом доме- это жизнь. Состояние транса... состояние пограничности. Состояние, когда не нужно объяснений и доказательств... В полусне идём в кафе- чтобы вынырнуть. Молчим. Говорить можем только о том, что было час назад. Все остальное- серое... От Библиотеки Ленина до Третьяковской много светофоров. Попадаем в зеленую волну. Смешно и трогательно. Провожают. Сидим на мокрой скамейке рядом с Третьяковской галереей и смотрим записи 1978 года. Время замедляется. Нет людей. Нет дождя. Только мы и "Любовь- не картошка, не бросишь в окошко"... выхожу из метро... дождь. И небо... фантастическое, глубокое. Желтое, красное, синее. Явь, Навь и Правь. Та точка, где они соединяются и возникает мир. Здесь и сейчас. Чудный день... Оголенный провод моей души..