Freedom

Молодой омега сидел за столом перед ноутбуком. Рядом с ним устроился малыш и с интересом смотрел на экран, по-детски застенчиво улыбаясь и прижимаясь к своему папе. Стенли ласково коснулся рукой круглого живота. — Знаешь, он начал чаще пинаться! Наверняка будет очень активным малышом, ох и набегаюсь я с ним! — омега тихо рассмеялся. Кисточка русых волос, заплетенных в косичку, чуть коснулась живота. — Ну да. Как дела у Роба? — Он все работает. Теперь расходы возрастут, так что он совсем в офисе пропал. Я с трудом уговорил его приезжать к нам на обед. Все-таки он никогда не мог устоять пред моей стряпней. Я улыбнулся. У моего братца определенно был талант кулинара. Я и сам в наши встречи не мог оторваться от тарелки, если он готовил. — Робби, — Стенли заглянул куда-то за экран ноутбука, — я разговариваю с Остином. Поздоровайся! Я услышал тихий, исковерканный динамиками окрик: «Иду, Солнышко!». Стенли вернулся к экрану. — У нас сейчас как раз время обеда!.. — омега хотел сказать что-то еще, но тихий ребенок вдруг радостно закричал и, перегнувшись через папины ноги и чуть не снеся стол с ноутбуком, умчался в сторону. Через секунду в кадре появился молодой широкоплечий альфа, малыш сидел у него на руках и счастливо улыбался. Альфа опустил его рядом с папой, чмокнул омегу в макушку и повернулся ко мне. — Привет, Ости! Рад тебя видеть! У тебя все хорошо? Я подавил резкое желание скривиться, никогда не любил, когда он так меня называет. — Да, все хорошо, я тоже тебя рад. Альфа посмотрел на часы: — Я уже совсем опаздываю! Жаль, что мы не успели поговорить! Ну ничего, еще встретимся! Ости, пока-пока! Я не успел вставить свое «Пока», как Роб уже развернулся к своему омеге. Нагнувшись, он коротко, но со всей любовью чмокнул того в губы, опустив руку на круглый живот. Малыш смущенно воскликнул, прикрывая лицо ладошками: «Ну хватит вам уже!». — До вечера, родной! — шепнул Роб красному, как рак, Стенли. Потрепав сына по голове, он вышел из кадра. — До вечера! — ответил омега уходящему мужу. Вот оно, настоящее «омежье» счастье. Я глубоко вздохнул, ожидая братца из розового мира, в котором есть только любовь и обожание его пары. Рассеянный взгляд Стенли блуждал по комнате, а рука машинально потянулась к губам, не остывшему прикосновению мужа. — Хорошо, а как у тебя дела? Я сразу оживился. — Всё супер! Я вдруг очень сильно захотел научиться кататься на сноуборде, и вот! Мы в Австрии! Знаешь, так круто собираться не целый месяц, а один вечер! Мы взяли по отгулу на понедельник, и с выходными три дня будем кататься! Я поднял с колен ноутбук и развернул его на сто восемьдесят градусов, показывая братцу снежный пейзаж за окном машины. Припорошенные снегом ели и сосны проносились мимо, скрывая за собой подножья высоких седых гор, вершины которых серебрились на белом зимнем солнце. Узкая дорога, петляя, уходила за поворот. За первым рядом деревьев можно было успеть ухватить взглядом темно-зеленые снизу тяжелые еловые ветки, спрятанные в их тени пушистые сугробы. Стенли блаженно вздохнул. «Красота!» — послышалось из динамиков. Я повернул ноутбук обратно. — Вы с Генри? — Стенли сиял. Зато я как-то тут же помрачнел. — Нет, я с Адамом, как и всегда, — глухое раздражение царапнуло в груди, я дернул плечом, стараясь не менять доброжелательного выражения лица. Неужели он так и не собирается запомнить, что я выбрал себе партнера мозгом, а не задницей? Я развернул ноутбук в другую сторону. Сидящий за рулем и до этого момента не мешающий разговору Адам взглянул на экран, приветственно махнул рукой и снова вернулся к дороге. — А… — Стенли осекся. — Ну… Адам вроде бы хорошо катается, да? — Конечно, — воскликнул он. — с детства еще! Буду учить Остина. Я вздохнул: — О, мы, кажется, подъезжаем уже. Сейчас неудобно будет говорить, так что пока! Омега улыбнулся: — Удачно вам покататься, позвони еще потом. — Конечно, позвоню, — я захлопнул крышку ноутбука. На секунду Адам повернулся ко мне. — Зачем ты его обманул? По навигатору надо ехать еще миль шесть с половиной, — спросил он, входя в поворот и чуть наклоняясь, выглядывая на дорогу сбоку. — Пропало настроение разговаривать, — я перегнулся назад через сидение, чтобы убрать компьютер в чехол. Адам понимающе вздохнул. Откинувшись на спинку, я посмотрел на него. На водительском сидении он выглядел шикарно, я часто пускал его за руль, чтобы посмотреть, как он водит машину. Правильная линия осанки почти не касалась спинки сидения. Быстрые руки уверенно крутили баранку, при повороте шурша тканью спортивной куртки. Тонкие пальцы с обкусанными ногтями обхватили руль, большим пальцем с серебряным колечком Адам настукивал свой ритм. Короткие осветленные волосы торчали из-под шапки, а еще две недели назад они были ярко-розовыми. Слишком маленький нос, из-за которого Адам постоянно комплексовал, и внимательные серые глаза, следящие за дорогой, за которые я готов отдать многое. Я впервые встретил Адама в пабе, я уже не помню название группы, которая в тот вечер выступала, но именно она попросила разрешения использовать стихи Адама в качестве текстов для нескольких песен. Пели они, конечно, отвратительно, но слова мне понравились. После концерта я нашел Адама и попросил показать другие работы. Адам оказался… Невероятным. Бешеный, он готов ввязаться в любую авантюру, которая может разбавить скуку. В тот же вечер мы с ним успели попасть на встречу поэтов, покататься на байках, которых, кстати, нет ни у меня, ни у него, где-то найти травку, забраться в клуб, в который пускали только по приглашениям, даже поубегать от полиции. С того дня Адам стал центром всего моего движения, и я вертелся по его орбите, успевая за ним и не имея ни желания, ни возможности отстать от него. Адам буквально заставлял восхищаться собой. А после того как мы обменялись номерами, наши судьбы окончательно переплелись. Ему понадобилось совсем немного времени, чтобы из статуса «знакомый» перейти в статус «друг», а потом в статус «парень». Все-таки, Адам тоже нашел что-то особенное во мне. И, хотя ни меня, ни его, ни наших ближайших друзей не смущал факт того, что наши отношения однополые, мне пришлось пережить очень много долгих неприятных разговоров с родственниками, чтобы они поняли или хотя бы приняли эти отношения. — Думаешь, я быстро научусь кататься? Мне кажется, это сложно… — Почему ты спрашиваешь? Тебя что-то смущает? Адам быстро взглянул на меня, и я заметил в его глазах предвкушение и жуткое нетерпение. Он закусил губу, улыбаясь, вернулся к дороге. Адам еще дома загорелся идеей научить меня кататься, а вот у меня на этот счет были небольшие сомнения. — Вообще-то, да. Я смотрел крутые ролики со сноубордистами и, знаешь, они все такие собранные и сильные, а я какой-то не такой… Адам рассмеялся: — Это ты о том, что ты высокий дрищ без мышц? — я тоже усмехнулся. — В целом — да. Перехватив поудобнее руль, он опустил одну руку мне на колено и, чуть наклонившись, доверительно прошептал: — Не волнуйся, я научу тебя правильно падать, а больше тебе бояться нечего. Я улыбнулся. И правда, не станет же Адам учить меня тому, что я не смогу сделать! Я откинулся на спинку сидения и расслабился. Даешь хорошие выходные! В голову почему-то совсем не кстати полезли мысли о Генри. Потому что братец о нем напомнил. Вообще так получилось, что Генри, красивый, подкаченный, уверенный в себе самец, — моя «пара». По сути тот, с кем я должен провести свою жизнь, от кого должен быть без ума и на кого должен молиться. Во всем мире так мало людей встречает свою «пару», и так много об этом мечтает; но именно мне, кому это было совсем не нужно, удалось ее найти. Однако, я счастлив, что моя жизнь сложилась таким образом, что нас с этим альфой практически ничего не связывает. Я уже был вместе с Адамом, когда познакомился с Генри. Мы были записаны на прием к одному стоматологу. Я помню, что, когда зашел в холл клиники и увидел Генри, меня будто молнией поразило. Какая-то электрическая волна пронеслась по всему позвоночнику, отозвавшись на секунду тяжестью в паху, и я понял — это он. Мою первую адекватную мысль после этого можно сформулировать так: «Я должен оказаться с ним в одной постели!». А потом меня прошиб холодный пот. Как? Зачем? Я же живу Адамом!.. Я, как одержимый развернулся, схватил Адама за руку. Ладони ужасно вспотели, сердце билось как бешеное. Я заглянул ему в глаза, боясь не почувствовать горячего подъема и восхищения, которые всегда бушевали внутри, когда я всматривался в его черты. Нет, все на месте… Но меня прожигало изнутри присутствие незнакомого альфы. Меня трясло, у меня дрожали колени… Я был не в себе. Не выпуская руку Адама из своей, я вылетел из клиники, хотя он пытался сопротивляться и спрашивал, что со мной не так. Да, я испугался. Испугался, что животный инстинкт поведет меня, заставит отбросить все принципы, которые я воспитывал в себе многие годы, заставит забыть все, что может отдалить меня от «пары», заставит желать только этого альфу в постели. Я оперся о стену здания спиной, обхватил себя руками. Я боялся поднять на Адама глаза. Нет, только не так… Шумно выдохнув, я сполз по стенке на корточки. — Остин, что случилось?! От стоматологов нельзя так шарахаться! Ты ведь даже с парашютом прыгал, а это гораздо страшнее и опаснее! Адам сел рядом, и, схватив за подбородок, заставил поднять на себя взгляд, ему хватило пары секунд, чтобы понять — не все так просто. Он тихо спросил: — Дело не в стоматологе, верно? Рассказать о случившемся я смог только вечером. Остальное время я думал. О Адаме, альфе из клиники, своей жизни, приоритетах, выдержке, преодолении животных потребностей. Я понял, что не хочу отдавать свою нынешнюю жизнь даже за лучшего альфу на свете. От Адама я не скрыл ничего. Он слушал и не перебивал меня. И, хотя большую часть времени я нес бред о своих чувствах, а не говорил по делу, Адам дал мне выговорится. Он сказал, что поддержит меня, что бы я ни выбрал. Меня сначала царапнуло то, что он так просто готов отказаться от наших отношений, но уже потом Адам признался мне, что сказал так только потому, что я принял решение остаться с ним, а он не упустил шанса показаться чуть благороднее, чем есть на самом деле. Мы приняли решение найти номер того альфы и передать ему, что я не пойду на поводу у животных инстинктов и не стану заводить с ним отношения. Однако альфа позвонил первым. Конечно, он заметил меня в клинике и сразу же узнал у секретаря, кто я. С моим заявлением Генри согласился отчасти. Он и сам был рад, что не обременял себя романтическими отношениями, которые, по его словам, истощали бы все его ресурсы, но он предложил периодический секс безо всяких обязательств. И, когда я был готов бросить трубку, понимающий Адам оказался не против. Он, сам являясь омегой, прекрасно представляет иногда появляющееся жгучее желание оказаться в постели альфы или медленное мерзкое мучение во время течки, избавить от которого другой омега может не всегда. Так, у меня появилась приятная возможность без каких-либо последствий переспать с альфой. И, кстати говоря, мне далеко не каждую течку хочется приглашать к себе Генри; а еще в наши достаточно редкие моменты близости несколько раз к нам присоединялся и Адам. Пообщавшись с Генри поближе, я понял, что принял правильно решение. Меня многое раздражает в нем, а его бесконечная апатичность и лень обязательно загубили бы мою жилку авантюриста, если бы я остался с ним. Не поняли меня только родные, которые, узнав, что Генри — моя «пара», едва ли не обвенчали нас. Стенли же, нашедший свое счастье в объятиях мужа и воспитании сына, до сих пор не потерял надежду на создание наших с Генри отношений. За прокручиванием у себя в голове воспоминаний я не заметил, как мы приехали на гору.

***

— Ну что ты творишь? В каких облаках застрял? Я встрепенулся. Справа от меня на деревянной скамье сидел Адам и, наклонившись вперед, смотрел на то, как я шнурую ботинки, и чуть ли не лопался от возмущения. — Ты разве на летнюю прогулку собрался, почему ты их как босоножки затягиваешь? — Адам вздохнул, опускаясь передо мной на одно колено, придавливая им мою ногу. Плотнее спрятав язычок ботинка, он перехватил шнурки и с силой затянул их. — Не туго? Я качнул головой. Обращаясь ко второму ботинку, он продолжил: — Тут главное — слишком сильно не перетянуть, иначе тоже плохо будет. Но лучше туже, чем слабее, так что внимательно смотри. Если что, я перевяжу. Но в следующий раз — сам. Я улыбнулся. Адам так забавно пыхтел, затягивая ботинки. В здании проката он снял шапку, не стал тратить время на приглаживание волос, и сейчас они так растрепались, что едва не спутывались в колтуны. Он не любит обращать внимание на такие мелочи, а я опустил руку, расправляя самые запутавшиеся пряди. Адам поднял на меня блестящие глаза, и на секунду мы встретились взглядами; его теплый, лучистый, предвкушающий, и мой. У меня внутри все перевернулось от восторга этого личного и абсолютно не физического, но взаимопроникающего прикосновения. — Хватай доску, и пойдем, — Адам говорил чуть тише, чем обычно. Да, он тоже прочувствовал интимность момента. — И застегнуться перед выходом не забудь! Он уже топал по коридору со своим сноубордом в руке. На кассе, пока мы стояли в очереди за покупкой подъемов, я попытался обнять Адама, но он, легко вывернувшись из-под моей руки начал рассказывать об управлении доской. Облокотившись о перегородку плечом, он гладил пальцем крепление и вкрадчиво говорил о центре тяжести. — Здравствуйте, молодые люди! Вы здесь одни? Вам случайно не нужны инструкторы? — рядом со мной к перегородке прислонился молодой альфа, вместе с ним был еще один. Оба широко улыбались. Достаточно симпатичные, они были явно в нас заинтересованы. Наверное, они были откуда-то с юга или недавно там бывали — золотистый загар на руках и лицах выглядел очень приятно. Первый альфа был немного повыше и поувереннее, мне определенно понравилась его яркие куртка и штаны, на шапку он натянул защитные очки. Особенно взгляд зацепляла небольшая темная бородка под нижней губой. Второй был русым и кудрявым, он держал в руке ярко-красную шапку и придерживал оба сноуборда. — Мне кажется, вы новичок на доске? Я мог бы вас научить? Отлично. Они видели, как я воевал со своими ботинками. — Нет, знаете, мне кажется, вам будет скучно со мной возиться. Меня научит мой друг. Мы ведь договорились уже, — я улыбнулся парням и повернулся к Адаму. Тот усмехнулся и вместо того, чтобы согласиться со мной, спросил: — А вы сколько берете за обучение? Первый альфа заулыбался еще шире: — О, нисколько! Мы не профессиональные инструкторы. Считайте это порывом души. Однако, в знак благодарности вы могли бы, например, составить нам вечером компанию в ресторане? Мы посидим, славно поболтаем. Мне кажется, это хорошая идея. Я раздраженно закатил глаза. Ну конечно! Вечером. Составить компанию. А потом они вообще ни на что не рассчитывают. — Нет. Мы сами справимся. До свидания. Я толкнул в спину к освободившейся кассе удивленного моей резкостью Адама, который, похоже, еще не планировал заканчивать разговор с парнями. — Ты чего творишь? — зашипел на меня Адам, расплачиваясь. — Это было очень грубо! Ребята были забавными, а ты их послал! Я замер от возмущения. Он разве не понял? Или решил попровоцировать их? Или, может быть, меня?! Адам только сердито на меня смотрел, он чуть дернул руками, разводя их в стороны, показывая, что я виноват. — Ага, а ты, судя по всему, радостно побежал бы с ними ужинать! — я раздражался сильнее с каждой секундой. Что-то нашло на меня. Может быть, это была ревность, а, может, накопившееся за неделю раздражение, но мне резко захотелось сделать Адаму что-нибудь плохое. И двум альфам тоже. Я крепко сжал кулаки, сдерживая себя. — Ну давай, беги к ним, раз так хочется! — развернувшись, собрался выйти на улицу, как Адам схватил меня за руку. — Быстро успокойся! — шепотом закричал на меня Адам. Он раскраснелся от возмущения, его глаза едва не метали молнии. — Что ты завелся на пустом месте? Ты извратил всю мою шутку. Естественно, я бы никуда с ними не пошел. Но ты поступил некрасиво. Эти ребята ни в чем не виноваты. Иди, извинись пред ними и скажи все, что ты сказал им только что, только нормально. А потом мы пойдем кататься. Я дернул плечом, сбрасывая руку Адама, и развернулся к альфам. Они были в замешательстве и, хоть и стали свидетелями нашей небольшой ссоры, все равно, скорее всего, мало что смогли услышать. Я немного замялся. — Ребят… Вы извините за мою грубость. Я немного… Погорячился, да. Но мы все равно, пожалуй, покатаемся одни. Я остановился, ожидая их ответа. Первый альфа криво улыбнулся, сказав: — Э… Хорошо. Надеюсь, у вас все в порядке? — он посмотрел на Адама. Тот кивнул. — В общем, если будут проблемы… И если вы тут вдруг нас найдете, обращайтесь. Да, кстати, я Джексон, а это Трой. — Я — Адам. — Остин. Ну, пока, удачи вам. Когда мы вышли из здания, Адам взял меня под свободную руку и примиряюще сказал: — Ну вот видишь, все хорошо. И ведь можно было так с самого начала! Постарайся не кипятиться так по пустякам, хорошо? — Я кивнул, сглатывая вязкую слюну вместе с прошедшей обидой.

***

Склон был потрясающим. Белое солнце, ветер и холодные хлопья снега — тоже. Я несся по трассе вниз, восторженно и от этого максимально остро чувствуя все проходящее вокруг: от поворота головы солнечный луч резанул по глазам, а ветер неглубоко забрался под куртку, заставляя полоску мурашек пробежаться по позвоночнику. Серебрящийся снег укутывал весь склон до самого подножия горы, прячась за темными елями; укатанный на трассе, ровными следами от досок разрезал ровное белое полотно. А наверху было ярко-голубое зимнее небо. Мне было видно всю землю внизу. И даже город, и все его окрестности, и извилистую серую ленту дороги, иногда ныряющую в лес. В животе у меня что-то взорвалось и взлетело вверх, едва ли не утягивая меня за собой. Захотелось громко и долго кричать. Восторг от полета захватил меня полностью, эйфория застилала глаза, я дышал полным ртом, жадно хватая холодный воздух. Все было невероятно. Было невероятно буквально несколько секунд, ровно до того момента, как доску не понесло и я, крутанувшись, не упал носом в снег. Лицо тут же свело от холода, я замычал и оперся на локти, отплевываясь. С усилием я развернул ноги на сто восемьдесят градусов, садясь на задницу. Через мгновение передо мной мелькнула фигура и, резко затормозив, она подняла волну снежных брызг, взорвавшихся за ней. Адам, наклонившись вперед, встал передо мной. Он громко смеялся. — Ну и куда ты собрался? Это не так работает, Остин! Тебе еще рано кататься! Ну… Налопался снега? — он отстегнул сноуборд и, взяв его под руку и поглядывая наверх, схватил меня за руку, поднимая. Адам плавно потянул меня к краю склона, уже там он опустил свой сноуборд и встал передо мной. — Зато теперь ты понял, как делать не надо. Так, теперь я научу тебя по-нормальному. А дальше сплошной чередой полились странные и не самые интересные упражнения от Адама, которые, как он заверял, помогут мне научиться управлять доской. Со снегом я поздоровался за день еще не один раз, с каждым новым падением вызывая взрыв дикого хохота и восторга Адама. Он любит, когда я страдаю. Но каждый раз он помогал мне встать, подсказывая мне и внимательно следя за каждым моим движением, готовый прийти на помощь. На свой сноуборд он даже не смотрел, хотя мне кажется, он бы очень хотел потратить все время, что возился со мной, на нормальное катание. Когда солнце начало клониться к горизонту, но воздух еще не начал густеть и темнеть, Адам остановил меня. — На сегодня хватит уже. Во-первых, ты устал. Может, не чувствуешь еще, но ты стал хуже делать упражнения. А во-вторых, я все-таки хочу скатиться пару раз. Он вернулся к своей доске. — Пока что спускайся потихоньку, как я тебя учил! — крикнул он, натягивая защитные очки. — Мы сейчас поменяем склон, и я прокачусь разок. А ты внизу пока постоишь! Для тебя трасса слишком сложная будет… Да и ни к чему она тебе пока, ты еще не катаешься. А заодно еще посмотришь, как я переношу центр тяжести и поворачиваю! Когда Адам договорил, я поднялся и стал спускаться. Медленно, едва ползя на заднем канте. Наверняка, это выглядело достаточно убого. Через несколько секунд мимо меня пронесся быстрый, пластичный, красивый и невероятно счастливый Адам. Его фигура так гармонично слилась с доской и так легко скользила по снегу, что я невольно залюбовался. А сразу после этого чуть не свалился на небольшом бугре. Тихо ругнувшись, я продолжил внимательно следить за своими движениями. Адам ждал внизу, руками уперевшись в край доски и опустив на них подбородок. Убранные очки слегла съехали в сторону. — Идем. Да, все-таки, с доской Адам смотрелся идеально. Она как будто стала продолжением его самого. Быстрый, Адам на широких круглых поворотах разрезал снежное полотно так, что снег взрывался за ним, разлетаясь на несколько метров вверх и в стороны, а опускался на склон неровным слоем уже далеко за ним. Фигура Адама расслабленная, но энергичная и собранная, я будто бы чувствовал, что он состоит из одних мышц, уверенно управлявших телом, спуском с горы. Он несся так быстро, и не дергался, как дергался бы я, а плыл сквозь морозный воздух, скользив в нем. Я не мог оторвать взгляд от Адама и завороженно смотрел, как он приближается ко мне. Меня отвлек человек, резко появившийся передо мной и закрывший собой Адама. Это тоже был сноубордист. Он поднял руку и быстро махнул мне, не сбавляя скорости, пронесся мимо куда-то в сторону проката. Я в замешательстве скорчил сам себе странное лицо. Это кто вообще? Это мне он помахал? Точно! Через секунду до меня дошло — сноубордист был в знакомой красной шапке. Трой! Это был он. И зачем ему сдался именно этот склон? Есть же много других. Я хмыкнул. Надеюсь, это, все-таки, простое совпадение. Не станут же они тратить целый день на слежку? Зачем им это? Да, что-то я стал много параноить с недавнего времени. В этот момент Адам остановился рядом со мной. Он не видел Троя и ничего не спросил, потом я и сам забыл про него. Когда мы вернули мое снаряжение в прокат, солнце уже добралось до рваной кромки леса и опускалось за нее. Начинало темнеть. Мы вернулись в машину. Адам снова вызвался сесть за руль, и, когда я опустился на сидение, почувствовал, как медленно ноют все мышцы. Завтра-послезавтра начнут жутко болеть. Главное, перетерпеть и продолжить кататься. Я понимал, что должен жутко устать, но сознание, взбудораженное непривычным занятием, отказывалось это подтверждать. Где-то внутри я чувствовал азартный подъем и скрытую бурлящую потоком энергию. Кажется, это состояние должно скоро пройти, и тогда я не смогу даже встать с кресла и сделать несколько шагов до гостиницы, чтобы тут же рухнуть спать. Сейчас важно не раскиснуть раньше времени Адам выруливал с парковки, он отвлекся на дорогу. Где-то здесь проходил ремонт — меняли дорожное покрытие и бортики на пешеходных дорожках, которые вели к автобусной остановке. — Ну? Расскажи, как тебе? — спросил Адам. Он улыбался. Довольный, был рад, что я наконец-то разделил одно из любимых его увлечений. — Волшебно! Это так круто! И такие виды!.. И ветер!.. — Я усмехнулся, накручивая прядь волос на палец. — Правда, было бы круче, если бы я умел кататься. — Это все приходящее, скоро научишься, — Адам бросил на меня быстрый взгляд. — Будешь, как я кататься. Или даже лучше. Мы подъехали к месту ремонта. Пришлось прижаться вплотную к правому бортику — нам на встречу ехал грузовик. Мы разошлись в нескольких дюймах друг от друга, но Адам все-таки шаркнул правым колесом по развороченному бортику. — И ты был неподражаем! — я продолжил, вдруг вспоминая свое восхищение. — Ты спускался… Очень красиво! Как будто всю жизнь только катался! Я никогда раньше не видел, чтобы ты так двигался! И почему я забыл заснять на камеру? — Успеешь еще, — я заметил, как Адам немного смутился. Он очень любит, когда его хвалят, но при этом не умеет правильно принимать похвалу, всегда теряясь. Довольно изогнутые уголки губ были напряжены, и я видел, как Адам пытается перестать глупо улыбаться. Но через мгновение он посерьезнел: — Ты ничего не чувствуешь? — я мотнул головой. — Машину как будто ведет. Он наклонился чуть вперед, стараясь понять, что не так. Я попытался услышать или увидеть то, что смущало Адама, но ничего не почувствовал. — Знаешь, машину даже не ведет… Но я чувствую, что она не так едет… — тонкая складка легла между напряженных бровей. Адам закусил губу. Его взгляд стал внимательным. Он выпрямил спину и все время пытался чуть выглянуть и посмотреть из окна. Подождав еще, Адам выругался и остановил машину: — Я так не могу. Что-то не так. Посмотрю снаружи. Он вышел; напряженно оглядывая машину, он пошел вокруг. Адам остановился рядом с правым передним колесом. Через стекло окна я услышал приглушенное: «Сука!». — Я пробил колесо! — воскликнул Адам, когда я вышел из машины. — Как?! Когда успел? — Я растерялся. Эта новость была очень неожиданной и неприятной. Внизу, сбоку на колесе была подрана резина. Колесо кисло сдавалось, будто хотело расплыться по асфальту. Такой вид надежды не внушал. Я вздохнул и потер лоб. — Кажется, я порвал его, когда мы стройку проезжали… — голос Адама стал тихим, совсем слабым и виноватым. Он начал грызть ноготь на большом пальце, обхватив себя другой рукой. Взгляд бегал от колеса, к дороге и обратно. И дольше смотря на машину, Адам чуть ли не уменьшался в размерах. Он совсем потерялся. За растерянностью пришло раздражение. Черт! Ну надо же было так талантливо закончить день! И машина еще не наша, а прокатная! Да здравствуют дополнительные проблемы! Я почувствовал, как начали гореть щеки. Не поворачиваясь ко мне, Адам спросил: — И что будем делать? Я хмыкнул. — Дай-ка подумать? Наверное, возьмем машину на руки, и понесем! Адам! Колесо менять, конечно! Он прерывисто кивнул, а потом замер: — А ты умеешь? Я — нет. Я выругался. Действительно. Я раньше никогда не менял колеса. Новая волна раздражения накатилась сразу же. Я почувствовал себя невероятно глупым, злясь из-за этого еще сильнее. Внутри что-то клокотало. Меня начало трясти, и захотелось хорошенько что-то долбануть. Я зарычал и со всей обидой пнул по пробитому колесу. — Поищи в интернете, — процедил я сквозь зубы. Адам торопливо полез в машину за телефоном. Когда он вернулся, он был бледным и глухо сказал: — Здесь связи нет. — Ну так найди ее! Шаг влево, шаг вправо, связь где-то же должна появиться! — я взорвался, вырвал телефон из рук Адама и пошел вдоль дороги. Связь не появилась. Я всунул телефон в руки Адама и отошел в сторону. Так, нужно успокоиться, успокоиться! Я стянул шапку и провел ладонью по голове. Развернулся. Адам прислонился к машине спиной, опустив плечи и голову. Он чувствовал за собой вину, но именно сейчас его совсем не хотелось утешать. Лишь бы не сорваться. Я подошел: — Давай посмотрим, что есть в багажнике, может, что-нибудь придумаем. Где у этой машины вообще лежит запаска? Адам тут же рванул к багажнику. — Надо его, наверное, поставить? — спросил Адам, достав знак аварийной остановки. — Естественно! Или водителей озарить должно, что мы с тобой на повороте застряли?! — Я устало потер виски. Так. Домкрат. И запасное колесо. Домкрат я достал легко. А вот с колесом пришлось повозиться. Пока я катил его, то придавил себе ногу. Я отшвырнул колесо, запрыгав на одной ноге. Это было больно. В груди загорело от обиды и на секунду стало тяжело дышать. Адам пытался мне помочь, но только мешал и раздражал. Я помню, как громко кричал на него и просил не лезть, раз помочь нормально он не может. Он отошел в сторону. Оказавшись на коленях перед поломкой я вдруг осознал, что моя голова — абсолютно чистый лист. Я не помнил вообще ничего. Повернулся — Адам чуть за мной, опустив голову, смотрел на машину и грыз ногти. Да, он тоже ничего не помнил. — Да что ж такое, а?! — закричал я. Ярость вернулась. Вырвалась, насильно спрятанная сознанием. Я вскочил на ноги, заметался вокруг машины. Лицо снова начало гореть, я оскалился, пиная снег у обочины. Уже темнеет! А я нихрена не могу! Я же машину сломаю, если что-то не так сделаю! Адам отскочил от меня в сторону и не решился подойти сейчас. И правильно! Вдруг меня ослепили яркие в сгущающихся сумерках фары выехавшей из-за поворота машины. Я прищурился и прикрыл глаза рукой, развернувшись к ней. Адам тут же вытянул в бок руку, прося остановиться. Помогут? Не спеша шурша мелкими камушками под шинами, машина замедлилась и остановилась сбоку от нас. Фары перестали слепить, и я смог разглядеть ее профиль. Стекло опустилось вниз, и я увидел двух человек. Альфы. Один, чуть перегнувшись, выглянул из окна и, окинув нас взглядом спросил: — О, это снова вы! Не ждал вас увидеть. Все-таки, это судьба, да, мальчики? Что у вас тут случилось? На альфе за рулем я заметил красную шапку. Ну отлично. Джексон и Трой. Их то здесь и не хватало! Зато Адам тут же оживился. — Мы пробили колесо! Видели, здесь недалеко ремонт идет? Вот где-то там я зацепился. И представьте, оказывается, ни я, ни Остин, не помним, как менять колеса! Ребята, вы нам поможете? Пожа-луйста! Мы будем вам должны. Двое переглянулись. Перепарковались и тут же с готовностью вылезли из машины. Я громко, чтобы Адам услышал, хмыкнул. Тот, оттеснив меня плечом, пропустил парней к пробитому колесу. Я стиснул зубы, сложив руки на груди. Они нам помогут, не смей их выгонять! Кинув быстрый взгляд на колесо, Джексон усмехнулся и повернулся к Трою: — Ну что, поможем бедолагам? — Конечно! Но… В таком случае бедолаги все-таки, может быть, поужинают с нами? Не случайно ведь мы здесь встретились? Это судьба! Трой заискивающе посмотрел на Адама. Сжав кулаки сильнее, я почувствовал, как ногти больно впиваются в кожу. Я шумно сглотнул и отошел на несколько шагов в сторону, чтобы не взорваться и не прогнать «помощников», которые, стали единственными, кто может нас вытащить. Но я все равно слышал каждое слово, и от этого каждого слова я бесился все сильнее. Адам стал ломаться, пытаясь отказать парням так, чтобы не обидеть их: — Ребята, у нас были планы… Знаете, мы здесь на отдыхе, и у нас каждая секундочка расписана. Так бы мы с Остином обязательно встретились с вами… Ну да. Адам слишком вежливый. Я с надеждой вздохнул, когда увидел, что Трой скис после отказа. — Тогда поделитесь своими планами? Знаете, мы тоже на отдыхе, но у нас есть свободное время, поэтому мы могли бы составить вам компанию в вашем деле? — сказал Джексон. Меня передернуло. Адам мялся рядом с этими парнями и не знал, как заставить их отвалить, чтобы они починили нам колесо, а те или не замечали этого или отлично делали вид. На мгновение у меня потемнело в глазах. Через секунду я уже рядом с ними, оттаскиваю одного из них от колеса так далеко, на сколько хватает сил. Он вскакивает, пытается что-то спросить. — Слушайте! Вы! Вы!.. Или помогайте нормально или валите отсюда! Адам хватает меня за плечо, но я скидываю его руку: — Мы сами разберемся! Я не собираюсь принимать помощь от двух озабоченных самцов! — Я развернулся к парням так, что волосы хлестнули по щеке. — Мы не заинтересованы в вас, понятно?! И не нужен нам с вами никакой вечер! — Послушай, — вступился Трой. — Мы всего лишь… — Нет, это ты послушай! — меня понесло. Я не мог остановиться, слова сами лились, подгоняемые нестерпимо горящей в груди яростью. — Я знаю, к чему вы оба клоните! И запомните — мы не будем с вами спать, какие бы вы песни нам тут не пели. Ах, да, я совсем забыл сказать: Адам — гей! И я тоже. И нам до лампочки, есть у вас свободное время или нет! Можете не напрягаться, и, если вы не хотите нам помочь, а рассчитываете на перепих из благодарности, то валите далеко и надолго! А если хотите нормально помочь, то не выделывайтесь, а помогайте! Закончив, я глубоко дышал. Повисла густая страшная тишина. Я чувствовал, как от тяжелого дыхания раздуваются ноздри, а горло ссаднит от внезапного монолога. Холодный воздух остудил разум, и вдруг на меня накатились опустошение и усталость. Да, я сказал этим двоим все, что хотел, выплеснул на них всю дрянь, что липла ко мне целый день, ни оставив в себе ни капли силы. Я опустил плечи — теперь на меня накатило понимание. Парни сейчас уедут. Я развернулся. Адам смотрел на меня осуждающе. Да, я не сдержался. Теперь я чувствовал себя виноватым, а Адам, когда мы останемся вдвоем, получит полное право, сказать все, что думает о том, что я сделал. Я развернулся и шагнул за его спину. — Воу, — растерянный оклик заставил меня остановится. Говорил, кажется, Джексон. — Я даже не ожидал такой развязки. Он неловко усмехнулся. Замялся, оценивая мои слова. — Остин, конечно, нас насквозь видит… Мы, правда, рассчитывали на секс, но… Мы не озабоченные самцы и умеем контролировать свои желания! И раз уж так получилось… — он снова усмехнулся, возвращая себе уверенность. — Ну и почему вы тогда сразу это не сказали? Остин! Раз уж ты нас понял? Я не знал, что сказать. Все слова застряли в глотке, а мысли оказались в тупике. Что? Он не плюнул мне в лицо и не ушел? Адам тоже пребывал в замешательстве. Я мог только стоять и смотреть на Джексона, открывая и закрывая рот, не зная, что ответить. Нервно дернул плечами. — Мы бы вам и раньше помогли. Трой тоже кивнул. — Давайте сюда домкрат. Я вас сейчас научу менять колесо.

***

Новое колесо уверенно поддерживало машину со своей стороны, старое было убрано на место, домкрат лежал в багажнике. Джексон и Трой стояли напротив меня, и в рассеянном свете фар я видел, как они улыбаются, щуря в полутьме глаза. Я и сам широко улыбался, и на душе у меня было так легко, что хотелось обнять их и Адама, и всех остальных в этом мире. — Спасибо вам, — слова давались легко, и слетали с языка, принося правильное умиротворение. — И извините меня еще раз. Я был неправ, и зря вас обидел. Если бы не вы, мы бы тут всю ночь сидели… Или решили бы починить все сами и тогда бы сломали еще что-нибудь. Вы нас спасли! Адам радостно кивал всем моим словам. Джексон даже немного засмущался, но все же, собравшись, спросил: — И тем не менее… На счет свободного времени мы не соврали. Знаете, нам нечего делать этим вечером, а проводить его в гостинице не хочется. А ты что-то там говорил про планы, кажется?.. Я не знаю, увидел ли Джексон мои изумленно поднятые брови, сам понял, что его слова можно понять неправильно или просто продолжил свою мысль, но он тут же добавил: — Я о дружеском вечере говорю, конечно. Ведь с вами общаться приятно, и я подумал, почему бы не продолжить наше знакомство? Завести новых приятелей или друзей в Австрии было бы круто. Я выдохнул. И услышал вдохновленный голос Адама: — Честно говоря, на самом деле у нас не было никаких планов, но сегодня я видел в городе рекламу какого-то вечера поэзии в одном кабачке. Если мы поедем, думаю, я вспомню, где он находится. Можно пойти туда? — Отлично! Тогда вы езжайте вперед и вспоминайте дорогу, а мы за вами!

***

Я сижу в теплом салоне машины, едем в город, рядом Адам трясет головой под дикую песню, гремящую на максимальной громкости, и то ли кричит, то ли поет текст, не попадая ни в одну ноту. На этот раз за рулем я. Кидаю быстрый взгляд на зеркало заднего вида и вижу желто-белые глаза следующей за нами в город машины.