Смешать, но не взбалтывать

– Почему всегда здесь? – спрашивает Коуши. Он лениво вытирает вспотевший лоб, подпирая стену в ожидании. – Не знаю, – Даичи снимает офисный пиджак, не особенно расположенный к разговору. – Недорого, вкусно. Недалеко главное. В общем меня, если честно, это устраивает. Эй, Асахи. Асахи позади них натужно завязывает шнурки: волосы из его нелепо собранной в кучу прически выбиваются и падают на глаза – приходится отмахиваться, начинать заново. Сугавара бросает руки в карманы. – Идите-идите, я догоню, – обещает Азумане не своим, раздражённым голосом. Даичи думает, дело в погоде: жарко! Перед ними вывеска с замысловатым французским названием, внутри играет музыка – всегда разная, незнакомая. Дверь стеклянная, и Даичи видит, как управляются молодые официантки в стиранных, крахмаленых фартуках и как глянцевито серебрятся на столиках мытые вазы. Сугавара толкает его локтем, препирается – не по-настоящему конечно, а для вида: жарко! – Впрочем, куда угодно, – не говорит Коуши, а почти молится. – Лишь бы был кондиционер! # Здесь всегда уютно – не по-домашнему, а как-то по-светски. Всюду снующий молодёжный говор, запах мяты и молока, картины модернистов – или кого-то ещё – на стенах, стильно вышитые скатерти со свисающими кистями. И прежде всего – услужливый сервис. – Вы готовы сделать заказ? – спрашивает официант, тоже немного вспотевший, только не из-за жары, а из-за кухонной возни: Даичи чувствует, как от него пахнет бульоном, каким-то соусом и ещё чем-то горелым. Азумане, занятый «деловым разговором» – очевидно, опять звонит мама спросить, что он хочет сегодня на ужин – кивает им, мол, на ваш выбор. Даичи картинно перечитывает открытую страницу меню: он уже знает три его четверти. – Записывайте, – обращается к молодому человеку Сугавара. – Ясай темпура, тамаго-яки, мисо из сои и зелёный чай. – И холодный кофе, пожалуйста, – говорит Даичи с улыбкой. Наверное, с очень придурковатой. – С апельсином. Официант повторяет заказ, говорит, что придётся подождать в течение получаса – они все трое смирно кивают и начинают перетирать о своём (наконец-то не о мировой экономике, инфляциях и «мудаке из четвертого отдела»): о предстоящей золотой неделе, о том, когда и куда бы им собраться, о том, что неплохо было бы выбраться на море, на рыбалку, «а то не станется нам ничего, кроме офисного загара от принтера». Даичи чувствует себя свободнее: аккуратно оправляет воротник, расстегивает верхнюю пуговицу рубашки, вытирая тыльной стороной ладони мокрый затылок и не переставая возмущаться насчёт того, как он не успел выкупить билеты на матч любимой команды. Коуши сидит, закинув одну ногу на другую, и пространно размышляет: о том, стоит ли ему всё-таки покупать лотерейный билет или нет. И что ещё ему нравится секретарша Шимизу Киёко, а он, наверное, всё-таки не из её разряда. Асахи говорит редко, но к месту, иногда шутит и иногда не совсем удачно. Пока они говорят, Даичи – в отличие от Коуши, впрочем – не замечает, как смотрит время от времени в одну сторону. Смотрит и молчит. – Не ешь этого мальчика глазами. Я понимаю, ты хочешь кофе, но надо быть терпеливее. Даичи себя тут же отдёргивает: ну уж дудки! – Что? Нет, я просто смотрю, – он говорит. – И вообще-то я уже действительно долго жду. – Попросишь книгу жалоб и предложений? – Да брось, Сугавара, – Даичи отмахивается. Он не любит, когда из мухи раздувают слона. – Просто когда мы здесь, ты всегда заказываешь кофе. И не то чтобы всегда, а, нет, ты постоянно смотришь в сторону бариста. Даичи пытается парировать или оправдаться, но выходит это как-то совсем по-детсадовски, как будто его мама застала врасплох. Сам он думает, правда ли это: всегда ли он так делает? Может, он правда какой-нибудь кофеманьяк? – Ну, – пытается вставить своё слово Азумане. – Посмотри на него. Он красавец и, наверное, местный талисман, все девчонки на него сбегаются и вытряхивают кошельки. Не усомнюсь, если даже официантки так делают. Заказов много, нужно просто подождать. – Не только девчонки, – Коуши подмигивает Савамуре, и тот его под столом несильно бьёт ногой, вздыхая. То что бариста в этом кафе действительно красивый, Даичи сам охотно признает. Высокий, атлетически сложенный, со смешно стоящими в разные стороны волосами, с обаятельной, очевидно, ловеласной – и вместе с этим притягивающей – улыбкой. Он быстро орудует молоком, сахаром, стаканчиками – и вот он ваш кофе, ещё одна улыбка как обычно в подарок, приходите к нам ещё. Ах да, и трубочка. Вам какого цвета? Вот он ставит на стойку очередной стаканчик с оранжевой прослойкой посередине – с апельсином, значит. Сугавара, сидящий сбоку, это тоже видит и привстаёт, чтобы подойти забрать заказ, пока не видно официанта, но Даичи его останавливает, неудобно вылезая из небольшого узкого столика, огороженного диваном, на котором они сидят. Коуши непонимающе смотрит на него. Остаётся только пальцем у виска покрутить. – Мой заказ, – говорит Савамура, представляя, как он сейчас выглядит, но делать нечего, и переступает через чужие колени, чуть ли не падая. – А ты ешь, ешь. Он подходит к стойке и видит этого человека впервые так близко. Становится совсем неловко, потому что тот смотрит в глаза – и улыбается, наливая в кружку яблочный сок для стоящей рядом милой леди в шляпе. – Это ваш заказ? Извините за ожидание, наш персонал сейчас немного ограничен, – обращается он, а Даичи читает на его бейджике: «Оикава Тоору». – Приятного дня! Оикава Тоору ему тоже улыбается – Даичи хочется думать, что не так, как всем подряд, потому что его улыбка в самом деле усталая и наигранная. Картонная, кажется. Руки у Тоору мелко-мелко дрожат: как долго он работает один в смену? – Спасибо, – спокойно, но всё-таки немного нервно говорит Даичи и забирает стаканчик, выбирая себе трубочку. – Вам тоже. Уже за столом его громко окликает Сугавара. Наверное, так действует на него зелёный чай. Главное, что никто из них не говорит ни об Оикаве, ни о кофе – как будто ничего и не случалось в помине. – Ты чего так долго? Мы же сейчас всё съедим. Азумане пригласительно кивает. – Приятного аппетита, – Даичи усмехается. – Я думаю, я несильно голоден. # В следующий раз они встречаются на станции метро рано утром, спонтанно и неожиданно, но мир тесен, и это пора бы запомнить. Даичи нужно быть в Токио через четыре с половиной часа, и он переживает: давно он не был на официальных встречах, наверное, забыл уже, как выглядят важные шишки. Тот самый парень – Оикава Тоору – сидит недалеко от него и в ожидании рейса играет в телефон. Он по-дурацки что-то напевает, притопывая ногой. У него на носу очки и какая-то соломинка – покки, должно быть – во рту. Ведёт он себя для молодого человека крайне безалаберно и некрасиво, а выглядит, в общем-то, как какой-то потерянный ребёнок-хипстер, но Даичи все равно смотрит на него, понимая, что успокаивается. Несколько лет назад он был таким же беззаботным и теперь скучает по временам, когда можно было спокойно прогулять пару философии, развлечься где-нибудь в центре, не думая ни о чём, кроме предстоящих выходных, пока экзамены ещё за горами. Теперь так не сделаешь. Рейс задерживают, и Даичи постоянно приходится смотреть на часы. Он думает, стоит ли позвонить, предупредить или, всё-таки, просто подождать. Люди вокруг него тоже суетятся, и толпа на перроне начинает расти. Поток телефонных звонков отбивает стаккато в голове, пока не приходит электропоезд. Даичи только и успевает, что заскочить внутрь, схватиться за поручень и дорожный деловой портфель: как бы никто не вытащил кошелёк. Так он даже не замечает, как напротив, ругаясь под нос, встаёт тот самый бариста – «мальчик в кедах с разноцветными шнурками». Он влетает последний, теснится, но – мир точно такой узкий? – встаёт прямо перед Даичи, так что можно увидеть родинку за ухом. Состав трогается, и приходится глубоко вдохнуть: ехать придётся долго. Пять минут, семь, Даичи чувствует руку на своём плече. – Эй, – шепотом. – Мы с вами не встречались? «Нет», – хочется ответить Савамуре. Отвернуться. – В кафе? Вы работаете в следующем квартале, да? Я видел вас, – продолжает Оикава. Даичи чувствует мурашки, бегущие по спине: потому что Тоору говорит так, что слова ударяются теплом в переносицу, и его рука легко падает с плеча – видимо, Тоору решает, что это «слишком» даже для него. – Да, – неловко отвечает Даичи. – Мы с друзьями часто бываем в вашем заведении. Ваш кофе потрясающий. Оикава горделиво усмехается, задирает нос: Даичи, ухмыляясь, представляет, как он ударяется носом о турник. Оикава Тоору – типичный студент: в меру весёлый и в меру уставший из-за постоянной подработки. На первой станции немногим становится просторнее – есть, по крайней мере, куда наступить. На второй даже появляются свободные места, но ни Даичи, ни Оикава не садятся, продолжают стоять рядом, как будто так и нужно. На третьей Оикава забывается и начинает что-то писать в телефоне. Может быть, сообщение, – девушке, думает Даичи – может быть, пост в соцсети, так что когда они снова трогаются, Тоору не успевает опомниться и оступается. Даичи быстро ловит его под руку, но Оикава всё равно ударяется о поручень. Мечты и желания, смеётся Даичи про себя, имеют удивительное свойство сбываться. – Ой, – шипит-говорит Тоору, потирая плечо. Даичи теперь замечает, что на его майке знаменитая рок-группа «Blu-Billion», и переполняется какой-то незнакомой тихой радостью: он их тоже когда-то слушал. – Спасибо… Эм… – Даичи Савамура, – он отвечает. – Оикава Тоору. Даичи хочется сказать: «А я знаю», но он молчит и понимает, что чувствует себя подростком, который впервые находит друга – и от этого чувства невообразимо хорошо. Они пожимают руки. На четвёртой станции Оикаве звонят – и это какая-то ужасно громкая, «тупая» и навязчивая мелодия. Не попса, но очень посредственный хип-хоп. Тоору быстро отвечает, и язык у него заплетается от того, с каким воодушевлением он говорит. Даичи видит, как сияет, как румянеет его лицо, и становится неловко. Он старается не слушать и уходит на свободное место. Только потом вспоминает: ему и самому надо позвонить и достаёт телефон; тогда к нему подсаживается Оикава. Всё ещё довольный, как кот, он потягивается, рассматривая позади себя бегущие здания. – Тебе нравится Гакт*? – зачем-то спрашивает Даичи, глядя на носки своих туфель. Тоору показывает рукой – «ну такой». – Я больше люблю западный рок. – Например, Led Zeppelin. Или Van Helen, – предполагает Даичи, но на самом деле говорит за себя. Теперь Тоору кивает и трясет руками – «да, да, верно!» – Не знал, что ты, ой, то есть, вы этим тоже увлекаетесь! И потом они говорят, может быть недолго, но так пылко и оживленно, что Даичи невольно улыбается, смеётся. Столько общего у них, оказывается, кроме любви к кофе: музыка и кино, спорт и живопись. В одном они только не сходятся – женщины. Оикава любвеобилен, если так можно сказать, и он себя не уважит, если даст милой девушке пройти мимо. – А у тебя есть девушка? – уже всё-таки на «ты» обращается Тоору. – Были. Две. Одна в школе и одна – в университете. Тоору хмыкает. Почему-то больше они об этом не говорят. Рейс прибывает на станцию Токио. Оикава выходит вместе с ним, раззадоренный, как маленький мальчик. Даичи снова вспоминает про встречу и звонок. Второпях он понимает, что потерял слишком много времени и незамедлительно должен попасть в главный офис. Но уходить отсюда ему никак не хочется. – Я приехал к другу. Мы с ним когда-то вместе играли в волейбол в старшей школе, пока я не получил травму колена, – зачем-то рассказывает Тоору, и вид его делается совершенно печальный, и Даичи совсем теряется. Он не может сказать «извини, но я должен идти». – Я плохо знаю Токио, – решает соврать он. – Ты бы не мог помочь мне добраться до центра? Я думаю, мы успеем съесть по мороженому, чтобы развеселить тебя. Тоору пафосно ухмыляется – а значит Даичи совсем не умеет врать, и остаётся только неловко усмехнуться. Уже тогда Савамура знает, что случится с ним в праздничную, выходную неделю. # Погода стоит ясная, и когда преодолев расстояние от Сендая до Токийского залива на машине, в жару, можно выйти, умыться в водой – которая, к несчастью, к этому времени успевает согреться – Даичи начинает думать, что ненавидит лето больше, чем своего начальника. Оикава, успевший отоспаться на заднем сидении, выходит из машины первый – и, словом, как обычно становится весел, чего, кажется, не достаёт остальным. Он говорит, что сходит в магазин – за другой, холодной водой и, может быть, за жвачкой. Сугавара на водительском сидении открывает окно, вытаскивает сигарету и ненадолго закуривает. Асахи уходит достать удочки и спиннинг, предупреждает, что он пройдётся, проверит воду. Даичи остаётся в машине: откидывается на переднем сидении и пытается унять боль в голове. – А вы с ним здорово спелись, – вдруг говорит Коуши, посмеивается. – Я даже не поверил сначала, что он тот самый бариста, за которым ты вёл слежку в засаде. – Он хороший парень, – Даичи как будто выносит постановление. – Дружить с ним так просто, несмотря на нашу разницу в возрасте. – Всего-то четыре года, тьфу ты, старик! Но знай: я немного ревную тебя. – Как это? – Такое бывает, когда у твоих друзей появляются другие друзья, – он снова смеётся и открывает дверь из салона. – Ужасно хочу рыбы! Даичи ещё немного сидит, думая над этим словом – над «друзьями». Думает, чем же он определяет это слово, потому что дружить с Асахи, с Сугаварой – это совсем не то же самое, что дружить с Оикавой. Это вообще не «дружить» – это, наверное, что-то гораздо лучше, и Даичи стыдно за то, что он может это признать. Он открывает окно, вдыхает прибрежный воздух, и, когда выходит, не удивляется тому, что видит – как будто видел это всю свою жизнь. Это Оикава, который делает сэлфи на пристани со знаком «Виктории», и Савамура бы не постеснялся, с разбегу бы опрокинул его в воду – а потом бы и сам прыгнул. Жалко только, вода грязная. – Даичи-ку-у-у-н! – звонко зовёт его Тоору. – Не стой на месте! Только тебя и ждём! Все согласно кивают, и Даичи неуклюже улыбается, почесывая затылок, и спускается по небольшому склону. # Большинство катеров оказываются уже арендованными, поэтому ребята решают разделиться: по двое на пристань. Оикава, конечно, остаётся с Даичи: просто потому, что знает его лучше остальных. Тоору без умолку болтает, размахивая ногами – точно думая, как бы потерять сланцы. Рыбачит Тоору тоже неважно: он даже удочку держит не так! Даичи постоянно приходится его поправлять, но и это не помогает: Оикава просто не может усидеть на месте и иногда то ли просто говорит, то ли угрожает, что прыгнет в воду от такой смертельной скуки. Он переворачивает свою бейсболку козырьком назад и, высунув язык, как послушный пёс, старается подражать Савамуре – сосредоточенно наблюдать за гладью тёмной воды. Между тем у Азумане и Коуши появляется первый улов: небольшой проворный тунец. – Мы им не проиграем, – самохвальничает Тоору, и Даичи приходится дежурно кивнуть. Проходит немного времени, прежде чем поплавок начинает дёргаться, а вода вокруг него – мало-помалу расходиться. Тоору заворожено смотрит и только потом что-то заговорщически нашептывает – вскакивает, но никакой рыбы на крючке не оказывается. Оикава смотрит и не понимает. – Долго выжидал. Нужно сразу брать, – как старший брат, хохлиться Савамура, смотрящий до смехоты нравоучительным взглядом. Оикава надувает губы и становится похожим на утку. – Чего же ты сразу не сказал, Даичи-кун! – Всё приходит с опытом, – он разводит руками, улыбаясь в насмешку, и Тоору его обидчиво тычет кулаком в плечо. – Хочешь, просто посмотри. – Ну уж нет! Тоору находит мелкие камушки на пыльной пристани и по одному кидает в воду – как бы в отместку, а потом по-турецки садится с удочкой, на этот раз с опарышем в качестве приманки. Он старательно высматривает поплавок, временами вытирает со лба пот, говорит о том, как жаль, что он забыл солнцезащитные очки. Он ещё много о чём говорит – кажется, будто он уже прожил целую жизнь наперёд, и теперь, чтобы не забыть об этом, постоянно её повторяет. У Даичи рыба тоже не идёт, поэтому он слушает; Оикава говорит что-то о подачах, о пасах, о приёмах – и невольно начинает казаться, будто бы он пьян, озабочен до мозга костей этим волейболом. Он говорит, что верит в пришельцев, что он любит социальную психологию и что в идеале он хотел бы быть астрофизиком или космонавтом. Пахнет от Оикавы даже теперь кофе – и это одновременно странно и приятно, как будто он купил какие-то дорогие особенные духи, настолько сильные и сладко-горькие, что они могут перебить природный, родной с детства запах побережья. Даичи замечает всю ту же родинку за ухом, край невидной из-за футболки татуировки на плече и бледные веснушки на носу. Оикава кажется ему ещё большим ребёнком – безрассудным и наивным. Даичи слушает его и хочет ответить ему: рассказать, как он тоже играл в волейбол когда-то в старшей школе и что тоже был капитаном. О том, что он даже на национальных был! И что его кохаи теперь играют в национальной сборной – это Даичи тоже хочет сказать. Но не может. Разговор для него превращается в пантомиму, немой театр из слишком ярких, кислотных картинок. Что-то происходит. В ушах звенит. В какой-то момент Оикава просто начинает ныть о том, что у него уже болит язык говорить. После этого Тоору долго молчит. – Почему ты всё-таки решил взять меня с собой, Даичи-кун? Мы ведь не так давно знакомы. То есть, не подумай! Ты крутой, и это мне больше всего в тебе нравится! Но всё-таки я… Даичи молчит, и Оикава не сразу замечает, что тот закрыл глаза и согнулся в три погибели. – Не спать, Даичи-кун! Но Даичи-кун не спит, и когда его начинает клонить на бок, Оикава быстро подхватывает его за плечо – и роняет удочку в воду. # Первое, о чём думает Савамура, – это о том, что ему хорошо. Прохладно и свежо, только хочется пить и ещё немного – спать, а в остальном хорошо, очень даже. Он нехотя открывает глаза и находит себя в салоне машины Коуши, с включенным кондиционером и какой-то мокрой ветошью на лбу. На полу лежит литровая бутылка воды, и Даичи тянется за ней, ощущая невыносимую слабость во всём теле. Кожа горит. Он замечает отблески в окне: розовые, сиреневые, золотые. Спросонья они похожи на пышно распускающиеся цветы, броские, искрящиеся. Неужели закат? Так рано? Прежде чем Даичи пытается сесть, дверь, ближняя к голове, открывается; он видит лицо Оикавы – недоумевающее, немного опалое, а, может быть, просто уставшее. Видеть его без улыбки – ново и не совсем приятно. «Прямо как впервые идти к стоматологу», – зачем-то думает Даичи. – Даичи-кун, ты проснулся! – Оикава, что с тобой случилось? – спрашивает Даичи, вставая. Тряпка с головы так и падает на сиденье, никем незамеченная. Тоору смотрит на него, совершенно ничего не понимая. – Ничего со мной не случилось, но что насчёт тебя, Даичи-кун? Я не хочу быть слишком грубым, потому что ты всё-таки старше меня, а старших нужно уважать, но это было так глупо с твоей стороны! – О чём это ты? – искренне наивно удивляется он: ничего не вспомнить. – Из-за того что ты забыл свою кепку дома, ты получил солнечный удар. Сугавара-сан и Асахи-сан перенесли тебя сюда и сделали компресс: здесь недалеко был какой-то старушечий дом, и милая женщина согласилась нам помочь, даже хотела, чтобы мы отнесли тебя к ней. Я думал вызвать скорую, но Сугавара-сан успокоил меня и сказал, что знает способы оказания первой медицинской. Поблагодари его потом. Даичи кивает, мол, да, да, дурак! Ему почему-то кажется, что всё это происходило вовсе не с ним, что он просто упал на заднее сидение и прикорнул. Но все-таки тревожное лицо Тоору приводит его в чувство, отрезвляет – и приходится выйти из машины, чтобы успокаивающе хлопнуть по плечу, улыбнуться так, как будто все теперь стало раз и навсегда хорошо. От одной мысли, что Оикава был так обеспокоен о нём – о ком! О том, кого знает не лучше, чем соседа в общежитии – внутри рождается своё побережье, обливающееся горячей пеной. Оикава усмехается, хотя видно, что он очень сильно пытался быть злым и обиженным. Вместо того чтобы что-то сказать, он просто показывает на берег. Сугавара и Азумане о чём-то увлечённо болтают и чистят рыбу. Даичи им что-то кричит – хрипло, так что пить хочется ещё больше. – Давай спустимся? – говорит Тоору. Даичи пожимает плечами и на ватных ногах – Тоору его робко придерживает – спускается по лестнице. Вместо дружеских объятий всё, что получает Савамура – это удар под дых. Как обычно – несерьёзный, детский, но для вида. – Ты- – Всё в порядке, я уже сказал это за вас, Сугавара-сан, – Тоору улыбается. – Нам лучше поторопиться, чтобы выехать до того, как успеет стемнеть. Азумане, как никогда радостный оттого, что побил свой давно забытый юношеский рыбный рекорд, согласно кивает и обещается даже по приезду в город всех угостить выпивкой. Коуши приходится сдаться – как-никак, двое на одного. И выпивка, хорошая, бесплатная – когда она ещё будет? – Никогда бы не подумал, что буду чьей-то мамочкой, – устало вздыхает Коуши, грозя пальцем. – В этот раз тебе повезло. И все вчетвером они облегченно смеются. Потом, уезжая, Даичи смотрит в окно: на спелое наливное солнце, на синий прибой, засыпающий в последних тёплых лучах. Потом, уезжая, Оикава, утомлённый, спит у него на коленях – и Даичи чувствует в этом какую-то правильность. Потому что дружить с Асахи, с Сугаварой – это совсем не то же самое, что дружить с Оикавой. Это вообще не «дружить» – это, наверное, что-то гораздо лучше. # После отпуска Даичи не перестаёт об этом думать. Сидя в офисе, он совсем не может сосредоточиться на бумажной кипе из кучи цифр, букв и строгости, невидной, но ощущаемой в каждой напечатанной закорючке. На начальнике во время собрания, который только и может, что бить кнутом и не делиться пряником – Даичи его слушает, но не слышит. Даже на кофе! То он слишком сладкий, то несладкий вовсе, горячий, холодный – все совершенно не так, как хочется. Савамура знает, что он должен сделать, чтобы всё это прекратилось, но решает выждать ещё месяц. Наконец он идёт в кафе с замысловатым французским названием к концу н-ного дня. Он не чувствует усталости, что для него совершенно необыкновенно, но зато чувствует тревогу и вспотевшие в карманах пиджака руки. На его удачу Оикава всё ещё оказывается на работе; кто-то стоит рядом с ним за стойкой, и они без конца спорят. Даичи смотрит на время и решает всё-таки подождать. Через семь минут Окиава выходит в привычных порванных джинсах, в цветастой аниме-майке, в кроссовках, немного грязных после вчерашнего ливня. Он понурый, сонный, и замечает Даичи не сразу. – Привет, Даичи-кун, – Оикава зевает. – Какими судьбами? Мы уже закрываемся. – Я не за этим. Просто подумал, что мы можем вместе пойти до остановки. «Нам нужно поговорить», – вот что стоит сказать. Вместо этого Даичи спрашивает: – Что за парень с тобой работает? Новенький? – Новенький, – бросает Тоору. – Бесит меня! На вид, кажется, ничего не умеет, но на самом деле справляется даже лучше меня. И вместо того чтобы просто ехидничать, он постоянно просит помощи. Придурок. Эй, не смейся, Даичи-кун! Я итак ранен в самое сердце! – Прости, – Даичи кивает. Он немного молчит, вдыхая знакомый аромат кофе, который принёс с собой Оикава. – Я хотел тебе что-то сказать. Мы можем остановиться здесь? Любой другой человек, оставшись в темноте, ночью, где-то посреди безлюдного парка сказал бы: «Нет, не можем!». Но Тоору охотно соглашается, приглашая сесть на скамейку. Ночной воздух – тёплый, августовский – согревает руки. Листья на деревьях шумят, словно бы подсказывая. Месяц рисует Тоору в анфас, освещая, как тайное божество. – Знал бы я, что ты пришел поговорить, то остался бы там ненадолго и сделал бы нам по чашечке мокко. Давай в следующий раз так и сделаем? «В следующий раз?» – спрашивает себя Савамура и понимает, что у него колит в кончиках пальцев. – Давай, – отвечает он мигом. – Понимаешь, я хотел сказать тебе что-то не очень простое. Я хотел бы сказать тебе, что ты мне нравишься. Если бы Даичи было пятнадцать, он бы закрыл глаза от смущения. Он бы, может быть, встал и ушел, со страху удалил бы любимый номер из телефона, но Даичи двадцать пять и он вынужден смотреть прямо в глаза, как бы говоря всем своим естеством, насколько он смел. Тоору вначале удивляется, а потом широко и глупо улыбается во весь рот. Он почти готов засмеяться. – Ты мне тоже, Даичи-кун! Только не будь таким серьёзным. Ты пугаешь. – Ты не понял, Тоору! Ты не так нравишься мне! – А как? – спрашивает Тоору. Это – провокация. Но разве он против? Он коротко целует Оикаву в губы, дразня, потому что тот вздумал играться с ним в игры. Тоору держит его за рукав рубашки и почти не отпускает, так что можно почувствовать, как у него подрагивают руки от волнения. – Вот так, – наконец-то говорит Даичи и не понимает, когда Оикава его крепко обнимает. – Чувак! – бубнит-говорит он, пока Савамура неловко гладит его по волосам. – Это было совершенно не так, как с девушкой. – А как? – Ещё круче! – Врёшь? – Ну, почти, – Тоору лукаво улыбается. – В следующий раз давай всё-таки по чашечке мокко. И это тот раз, когда приходится проигрывать. – Обязательно, – Даичи спокойно вздыхает за последние несколько месяцев.