Под бой курантов

Зима. Декабрь. Уже 31-е число и через пару часов пробьют куранты, и наступит новый, 2018-й год. Сейчас на улице около -35°, а я уже час стою под елкой и ищу того гада, что заставил меня морозить ляжки. Шумно. Все кричат, смеются, суетятся, жгут бенгальские огни и гоняют с горок. У всех предпраздничное настроение, которое начинает нервировать. Вот в толпе мелькнула морковная куртка. Быстро, словно ветер, кто-то пронесся между ледяных фигур и налетел на меня со спины. — С наступающим, Ежа! — крикнули мне в ухо и, схватив за талию, начали кружить. Я начал было возмущался, даже предпринял попытка побега, но этот засранец обнял лишь сильнее, и я смирился. Вот мои ноги снова коснулись земли, а на плечах повисла туша. — Прости, что так долго. Замерз? — Немного. Не висни на мне, Кирилл, — я скинул парня с плеч и развернулся к нему лицом. Как всегда, без шапки, куртка на распашку, так еще и в одной футболке. Я схватил пацана за грудки и потянул на себя, заставляя его встать. Кирилл поднимается, а я, как и полагается мамочке, начинаю отряхивать его от прилипшего снега и застегиваю куртку. Парень довольно морщится и взмахом головы поправляет пряди, цвета соломы. Обессиленно вздыхаю, закрываю глаза и начинаю тереть переносицу, приподнимая очки. Нос замерз и онемел, щеки жжет. Хорошо только ушам, спрятанным под шапкой. Достаю из сумки обернутую праздничной бумагой коробку и сам же ее распаковываю. Вытаскиваю из нее голубой шарф и такую же шапку с бомбоном. Подступаю к блондину и натягиваю шапчонку на белобрысую голову, а шарф в несколько слоев обматываю вокруг шеи. Снова отступаю и окидываю с ног до головы. Высокий, худощавый парень в темных джинсах и ярко-морковной куртке, а теперь еще и с голубым набором аксессуаров, цвет которых очень подходит к его глазам. — Это тебе подарок от меня. Знал, что ты без шапки ходишь, так и уши не долго отморозить. С наступающим. — И тебя, Женька. Спасибо, они очень теплые и мягкие. Юноша улыбнулся мне и зарылся носом в шерстяную ленту на шее. Снова залезаю в сумку и достаю от туда пачку морковных палочек. Словно пес, учуявший любимое лакомство, Киря округлил глаза и улыбнулся еще шире, обнажая зубы. Между передними верхними зубами виднеется небольшая щелка, которая еще больше делает его похожим на кролика… мне кажется. Протягиваю ему, получаю благодарный кивок, а следом мне в затылок прилетает снежок. Я в момент ослеп — очки слетели с носа, но шустрый блондин поймал их и вернул на законное место. Раздался смех, сопровождаемый редким сдавленным хрюканьем. Юля. А где она, там и ее парень Борис. Девушка объемного телосложения подбежала к нам и наградила поцелуями в щеки. Кирилл немного смутился и отправил в рот очередную хрустящую оранжевую палочку. Через мгновенье подошел понурый и вечно недовольный Боря и с неким отвращением глянул на Кирюху: худое лицо поэта вытянулось, губы скривились, а глаза сощурились. Кирилл ответил ему горделивым взглядом и притянул меня к себе, обнимая со спины и снова наваливаясь на мои плечи. — Педики, — буркнул Борис и отвернулся. Юля ничего не сказала, а лишь улыбнулась в своей неповторимой манере: слегка прикрывая бледно-зеленые глаза, вытягивая улыбку и немного выпячивая губы. Пирсинг под ее нижней губой блеснул в свете елочных огне и погас, когда она отвернулась и зашагала прочь. — С наступающим, мальчики. Боря, пошли. Поэт ничего не сказал, лишь хмыкнул, выпусти облако пара мне в лицо и ушел вслед за своей розововолосой пышной барышней. Кирилл наконец-то отпустил меня, поправил шарф и шапку, зажал очередную морковную палочку между губ подобно сигарете и показал фак в спину уходящего поэта. — Жалкое отребье! Крутой, что ли? Да нифига! Только трепаться и умеет! — начал вопить парень, пряча лицо в шарф. Я улыбнулся, пихнул друга в бок и пошел, кролик же пошел следом, но через мгновенье обогнал меня, сорвал с головы шапку и помчался вперед, победно размахивая ею над головой и крича «Праздник к нам приходит!». Просто спокойно иду, но чувствуя что уши стали сворачиваться от его дикого крика и мороза, я побежал за ним, а этот жук дал деру на самую высокую горку, где была километровая очередь, а парень ловко протискивается между людьми и вот моя шапка вертится на самом верху. Пытаюсь протиснуться, но меня не пускают и лишь награждают злобным взглядом. В общем, я добирался до него минут пятнадцать, за это время я успел отморозить уши и нос, как бы не старался их спрятать в воротник, капюшон или просто закрыть руками. И вот настал момент истины. Мы стоим на горке, по разные стороны. Между нами толпа народа, да и сзади нас подталкивают. Я оказался на самом краю и соскользнул. Дальше раздался дикий ржач, кто-то врезался в меня, схватил за талию, натянул шапку косо-накосо и так я с «прицепом» доехал до самого низа. В нас сразу врезалась еще толпа уже пьяных людей и меня с парнем выкинуло со льда. Киря лежит рядом, смеется и пытается выравнять дыхание. Я нервно дышу, проверяю наличие очков и, уверившись, что теперь все мне принадлежащие на своих местах, начинаю мутузить Кирюху, а тот лишь громче смеется и вяленько защищается от моих обессиленных ударов. Бесит. Бесит! БЕСИТ! Как он меня бесит! Все эта ахинея повторилась еще раза два и в итоге у голубоглазого кролика на лице появились многочисленные покраснения и царапины. Просто, пару раз, пока мы боролись, я сумел завалить его, но вот только моськой в сугроб. До двенадцати остается около получаса. Весь народ плавно перетек к центру площади, то бишь к главной елке города. Кирилл свалил за бенгальскими огнями, а меня оставил стоять у самого новогоднего дерева. Еще пару минут я мог видеть его ярко-морковную куртку и голубой головной убор, но вот парень полностью исчез из моего поля зрения. — Осталось пятнадцать минут… — пробубнил я себе под нос, выискивая друга в толпе, но его все нет и нет. Но, о чудо! Оранжевая куртка вновь замелькала в толпе и предо мной предстал запыхавшийся и разгоряченный юноша. Из-под шапки торчат золотистые пряди челки, щеки ярко-красные, а взгляд взволнованный. — Кончились. Вообще. Так и не смог их найти, прости. — Все в порядке, и без них отпразднуем. Главное это компания, а не горящие палочки. Кирилл ничего больше не сказал, лишь спрятал лицо в подаренный мною шарф… Вот оно. Момент истины. Вся площадь замолкла, только по громкой связи начали передавать слова президента. Кто-то уже начал бабахать хлопушки, кто-то откупоривать шампанское или вино, кто-то в одиночестве рылся в телефоне, улыбаясь экрану. К середине слов главы государства Киря взял меня за руку и положил голову на мои, уставшие от его веса, плечи. — Ежа, почти с новым годом тебя. Я желаю тебе всего самого прекрасного и воистину лучшего. Я хочу, чтобы ты был счастлив… я люблю тебя. И как офигенного друга, и как клевого парня, но и просто люблю. Очень сильно и очень давно. Я очень, ну оочень хочу остаться тебе другом, но и хочу быть к тебе максимально близко. Ты, когда-нибудь, сможешь сказать, что любишь меня? Я смутился и отвел глаза. Кирилл сжимает мою ладонь сильнее, пытается прижаться ко мне сильнее. Президент замолчал, и куранты начали свой бой. Раз. Два. Три… на шестом ударе я заставил себя посмотреть на парня, который все так же неподвижно стоит возле меня и опирается лбом о плечо. Провожу пальцами по его красной щеке и блондин поднимает на меня глаза. Раздался девятый удар… — Смогу, — все что я смог ответить, даже не особо думая над его словами. Все сказанное им я уже давно заметил, просто не подавал виду, считая, что ошибаюсь. Не ошибся. Встаю на носочки и робко смыкаю наши губы в поцелуй, надевая кролику на голову капюшон и притягивая за него парня… ровно на двенадцатом ударе курантов. Резко загромыхали салюты, начали бабахать бутылки, выстреливая в небо пробкой и золотистой пеной. Глаза слепят огни елки, даже через закрытые веки. Кирюша отпускает мою руку и обнимает за талию, немного приседая, а я обвиваю его шею, продолжая стоять на носочках. Все вокруг шумят, смеются, кричат «С новым годом!», фотографируются, а мы… а что мы? Мы продолжаем целоваться, улыбаться, я мысленно, а Киря всерьез, обнимаемся и все не можем остановиться. Но парень отстраняется, касается влажными губами моего замерзшего носа, снова вытягивает губы в улыбке и стыдливо прячет красное лицо в шарф, продолжая обнимать меня. Вся его смущенная моська в царапинах, в уголках рта все еще остались крошки от морковных палочек, глаза загадочно блестят, а на светлых ресницах оседают капельки воды из-за пара и они моментально замерзают, усыпая реснички белоснежной бахромой. Губы юноши дрожат, то ли от холода, а может он просто хочет что-то сказать, но не вымолвив ни слова, Кирилл подхватывает меня на руки, начинает кружить и заразительно смеяться. Я тоже отвечаю ему смехом, а когда голубоглазый блондин остановился, то снова поцеловал его, чувствуя трещинки на губах, холод щек и дикий пульс, который был готов разорвать синюшные вены на шее юноши. Киря вздрагивает, когда я слегка прикусываю его губу и вновь отстраняется. — С новым годом, Ежа. Я люблю тебя. — С новым годом, Кирь. Я… я тоже… — последнее шепчу и меня опускают на заснеженную землю, напоследок мазанув губами по замерзшей щеке.