You're the one

POV Инглинг Я сидел у себя в комнате в обнимку с Астрид, которая увлечённо рассматривала рисунки в одном из старых фолиантов, и вдыхал её замечательный запах, который медленно дурманил мне голову, словно это была драконья мята — растение, которое раньше выращивали люди, чтобы задобрить раздухарившихся и сносящих всё на своём пути драконов. Да, странно сравнивать запах человеческой кожи благоверной дракона с запахом какого-то древнего растения, которое не дожило до наших дней, потому что драконы сожгли все поляны с этой травой, чтобы люди не могли пользоваться ей, чтобы усмирять драконов, но сейчас я понимал, что, даже если бы я нюхал эту траву, то сладкий запах кожи моей благоверной был бы для меня в разы приятнее. С чем это связано, я не знал, но всё же это волновало меня не в первую очередь, поэтому сейчас я молчал, только крепче обнимая Хофферсон, которая иногда ойкала и говорила, что я так скоро задушу её, и только тогда я немного расслаблял свою хватку, но руку убрать я не смел, потому что чувствовал, что без прикосновений к телу блондинки я долго не протяну, как бы странно или же нелогично это не звучало. — Инглинг, отпусти меня пожалуйста, — сквозь поток мыслей услышал я голос Астрид, которая принялась куда-то вырываться. — Пожалуйста, отпусти меня. Мне нужно к твоей маме. Ошеломлённый такой новостью — да, мы были у меня дома, но я не ожидал, что девушка, просто листая фолиант и водя по страницам пальцами, что-то найдёт (в другом случае она бы не убегала сейчас от меня к моей же маме) — я выпустил блондинку из своих объятий, отмечая, что телу сразу же стало в разы холоднее. — Я быстро, — оставив след от помады у меня на щеке, моя голубоглазая фурия вылетела из комнаты, напоследок смачно так хлопнув дверью. Не став ждать, когда моя благоверная вернётся ко мне, я пошёл за ней, зная, что родители у меня сейчас в гостиной — мама, скорее всего, вяжет, а отец смотрит новости по телевизору или же сидит за ноутбуком и работает. В такие моменты семейной идиллии я старался их не трогать, но моя мама любезно разрешила делать это Астрид, которая всё же редко решалась на такое, но сейчас был явно не тот случай, когда информация, которую нашла или вспомнила девушка, могла подождать. — Получается, что вы знали об этом, — всё, что говорила девушка, я услышать не успел, но конец меня не особо-то порадовал, а после того, как я увидел, какой фолиант держала в руках Астрид, я буквально похолодел. — Нет, я не обвиняю вас в этом, но всё же я достойна знать правду. — Милая, — моя мама ласково погладила раздухарившуюся девушку по щеке и забрала из её рук фолиант. — Дело в том, что мы с Инглингом не перевели всё, что здесь написано до конца, поэтому решили не говорить тебе начало, не зная конца. — Но я то знаю конец, — выдала Хофферсон, а меня как водой ледяной окатило — откуда она знает латынь, да ещё и ту, которой давно никто не пользуется? Да, это странно, но на самом деле латынь была придумана не единожды, поэтому её разделяют на две: древняя и современная. На древней латыни написаны все фолианты про драконов и про прочих подобных им животных, так же всевозможные легенды, сказания и различные баллады, а современную латынь придумали относительно недавно — около трёх тысяч лет назад, но для такого языка это ничто. — Как ты смогла перевести дальше? — Тут же оторвался от работы отец, который до этого старался не вслушиваться в разговор, и повернулся к маме и Астрид лицом. — Даже Инглинг, который с рождения более менее знает древнюю латынь не смог перевести. — Я не знаю, — на секунду девушка растерялась и присела на диван, хватаясь руками за голову. — Я просто провела пальцами по символам, а потом они начали расплываться, а ещё позже стали приобретать очертания английских. Как только я прочитала последнее слово, всё вернулось на свои места. Я не знаю, что это было, честно. — Ты сможешь это повторить? — Моя мама отдала папе книгу и присела рядом с голубоглазой и обняла её одной рукой за плечи. — Я попробую, — забирая протянутую отцом книгу, улыбнулась Астрид и открыла фолиант на последней странице, которую мы успели перевести. Тут началось что-то просто невероятное — чёрные письмена после того, как Хофферсон провела по ним рукой, начали несильно светиться, а потом и вовсе растворяться, но уже через секунду они начали проявляться снова, только вот на этот раз это была не древняя латынь, а легко читаемый современный английский язык. Я тихо подошёл ближе, чтобы прочесть то, что появилось на страницах древнего фолианта, но неожиданно буквы перед глазами начали снова расплываться, а потом я увидел знакомую мне древнюю латынь — кто-то (скорее всего мама, ведь Астрид уже успела прочесть это у меня в комнате) уже прочёл вторую часть или же вообще другой кусок предсказания. — Странно, — выдохнула моя мама, а я на секунду напрягся, ожидая, что же она скажет дальше. — Инглинг, сынок, подойди ко мне пожалуйста. Астрид, которая, скорее всего думала, что я остался у себя в комнате, вздрогнула и повернулась ко мне лицом, а я, тепло ей улыбнувшись, обогнул диван и встал на колени перед мамой, которая выглядела весьма двояко — словно то, во что она так долго верила, рухнуло как карточный домик от лёгкого дуновения ветра. — Что случилось? — Сжав ладони матери в своих, тихо спросил я, кинув короткий взгляд на притихшую и только как-то странно покачавшую головой блондинку — этот жест заставил меня напрячься ещё сильнее. — Мам? — Всё намного интереснее, чем мы с тобой думали сынок, — только и ответила мама, а потом, похлопав меня по плечу, поднялась с дивана и вышла из гостиной, но остановилась в дверном проёме. — Думаю, Астрид должна сама рассказать тебе об этом. Стоик идём, не будем им мешать. Я перевёл полный растерянности взгляд на мою благоверную, которая сейчас почему-то плакала, что мне сразу же не понравилось, поэтому, рывком поднявшись с колен, я подлетел к Хофферсон и втянул её в свои объятия, тут же чувствуя, что что бы не произошло, мы с этой девушкой всё сможем преодолеть. — Что случилось? — Тихо и без нажима спросил я, стараясь немного успокоить девушку, но ей это было уже не нужно, потому что слёзы её так же быстро высохли, как и появились на глазах. — Дело в том, — серьёзно начала Астрид, выпутываясь их моих объятий, а меня аж передёрнуло от её делового и немного грубого сейчас тона. — Дело в том, что мне нужно задать тебе один вопрос, а который я хочу услышать прямой и чёткий ответ. Я кивнул, подтверждая, что отвечу ей честно, но в голове уже начал составлять всевозможные варианты вопроса, который мне сейчас задаст моя благоверная, только вот была одна проблема — я не знал, какие мысли сейчас витают в этой светленькой головке любимой девушки. Я просто не знал, к чему мне готовиться, пока сама Астрид, судя по всему, собиралась с мыслями и настраивалась на серьёзный разговор, к которому я, если честно, прочему-то был не готов. Когда угодно, но только не сейчас, когда лицо девушки, что стала для меня всем, сейчас не выражало никаких эмоций кроме решительности. — Инглинг, — снова начала Астрид, а меня немного передёрнуло от её холодного и ничего не выражающего голоса, словно она была сейчас злой королевой из сказок и хотела заморозить, а потом и разбить моё сердце, которое было напрочь покорено её внеземной красотой, и только её голубые глаза, что продолжали с нежностью смотреть на меня, не давали мне рассыпаться на мелкие кусочки перед благоверной в ожидании худшего. — Дело в том, что ты прекрасно знаешь начало предсказания. — Когда на земле останется последний дракон, Боги разрешат ему делать всё, что угодно, — неосознанно перебив девушку, произнёс я, но тут же замолк, когда Астрид взглянула мне в глаза. — Но ты не знаешь, что там написано дальше, — продолжила она, вздохнув. — Когда на земле останется последний дракон, Боги разрешат ему делать всё, что угодно. Благоверная, что была у каждого дракона, сможет родить ему наследника, став матерью драконов*, что родятся у последнего.