fight

Как же невыносимо сложно бороться с собой. Бороться со своими собственными демонами, приходящими по ночам, когда тьма пролита, словно черный кофе. От бессилия порой хочется кричать сильно, до сорванного голоса, до нежеланных слез. Но молчишь. Молчишь, потому что никому твоя слабость не нужна. Потому что спрячь свою рану к чертовой матери, ни один человек не спасет. Вот и лежишь на холодном полу, захлебываясь своими чувствами, ощущая, как покалывает ледяные пальцы. И пусть это все накрывает волной осколков, пусть бьет раз за разом. Ты сможешь вытерпеть, сможешь сказать себе, что преодолеешь. А на утро все будет по-новому. Утром ты распахнешь свои прекрасные глаза, устало отмахнешься от солнечного света и в который раз заставишь себя встать на холодный пол. Восемнадцать шагов до крошечной ванной комнаты, теплая вода, взгляд в зеркало напротив. Что ты видишь там? Все одно и то же изо дня в день: вселенные под глазами, некрасивая царапина на лбу, потому что дверца серванта на кухне до сих пор не дождалась своей починки. А еще эти нелепые кудряшки, которые все почему-то так любят. Любили бы тебя. Шум чайника, кофе и мысли о предстоящем дне. Еще одна борьба, не привыкать. Просто выстоять это сражение до завтра. До того момента, когда без сил снова уснешь на краю собственной холодной и неприветливой кровати. А потом невидимый художник вновь прольет свою золотисто-розовую краску на темный холст неба. Вновь растают звезды, и у тебя снова будет шанс изменить свою жизнь. Но только бы продержаться с е г о д н я. Вокруг все кажется каким-то тусклым, правда? Может зрение снова падает, может просто мир не может перезагрузиться. Иллюзия. Чувствуешь легкие прикосновения ветра к своей коже, отдаешься ему просто так. Чувствуешь под ногами мелкие камешки. Небо снова плачет. Внутри почему-то теплеет, и ты просто так улыбаешься. Чему – Бог его знает. Только натягиваешь рукава своего старого растянутого свитера себе на пальцы, создавая иллюзию нежности. А может ну ее, жизнь? - Эй! Парень, - чьи-то руки неожиданно сковывают движения, не давая и шагу дальше двинуться. От такой резкости голова идет кругом, будто сто лет на каруселях не катался, а тут вдруг решил вспомнить прошлое. Рядом, буквально в сантиметрах пятидесяти, проносится машина, оглушая своим сигналом. Надо же, только что чуть под машину не шагнул. Мир немного проясняется, поэтому удается поднять взгляд. Мужчина, наверное лет тридцати пяти, может сорока, смотрит с острым недовольством, но где-то там, глубоко, неподдельный испуг. Красивый. - Решил вот так с жизнью свести счеты? – голос у него до безумия приятный, как коньяк. Продолжаешь вот стоять в его руках, ни шагу назад, слишком приятно чувствовать кого-то рядом. - Простите, - свой собственный голос кажется слишком тихим, какой-то надломленный шепот. На самом деле, извиняться тут не за что. А может и правильно, ты ведь снова причинил неудобства людям. Такие мысли, словно пощечина, больно отрезвляют, и ты смотришь в сторону, следя за голубями. - Главное, что жив, - говорит незнакомец, наконец выпуская из своих объятий, если это так можно назвать. – Слушай, у тебя все в порядке? В порядке? Хочется смеяться, потому что ничего, черт возьми, не в порядке. Но скажешь ли кому-то, что вот уже полгода засыпаешь, обессилив из-за слез, разбив в очередной раз руку о стену, пытаясь сбросить с себя груз эмоций? Никому нельзя говорить, что у тебя проблемы. Что ты по самое не хочу. Посмеются. - И да, и нет. - Эй, малыш, - от такого прозвища на глаза слезы наворачиваются - слишком много в этом слове н е ж н о с т и. – У тебя кожа ледяная, пойдем. Незнакомец почти разворачивается, уводя за собой. - Куда? – вопрос, следующий больше из привычки, нежели из-за интереса. - Через один квартал отсюда варят приличный кофе, - улыбается. Это, наверное, лучшее, что ты видел за свою жизни. – Мы сядем, ты согреешься. Верь мне, я - доктор. - Цитируете Доктора Кто? - Мы все не без греха. *** Сражаться во сто крат легче, оказавшись в теплых и надежных объятиях Леонарда Маккоя. Спрятав лицо в его синий свитер, гораздо проще выстоять свою войну. Ты, оказывается, живой. Живой, потому что прикосновения к коже согревают по-настоящему. Они рисуют карту твоего счастья. Они стирают слезы с лица. Надежда. Она расцветает так внезапно. Ее даже не ждешь уже, но вот она, совсем рядом. Она распускается, словно цветок посреди асфальта. Греет своими поцелуями. - Все будет хорошо, малыш, - говорит она.