Rain in the heart

      Дождь… Как же прекрасно на сырых тёмных улицах Парижа! Что может быть романтичнее? Ответить я не могу, я не понимаю, что такое романтика. Чувства? Да кому нужны эти страдания! К чёрту всё это.       Без маски мне так не удобно, не по себе. Не люблю показывать свой истинный облик. Но постоянно с куском папье-маше на лице я не могу ходить, мне он периодически натирает. Поэтому я и гуляю поздним вечером или даже ночью. Людей меньше. Никого напугать не смогу. Да и во мраке можно даже не надевать накладной нос с усами. Ведь кому есть до меня дело?       Тёплый плотный шарф немного покалывает и греет мое лицо. Широкополая черная шляпа намокла. Конечно, у меня с собой есть зонт-трость, на который я периодически опираюсь. Нет, мне не тяжело идти. Это моя прихоть, вот и всего. Людей мало, все смотрят прямо перед собой. Фиакры снуют вдоль дорог, кажется, полные. Женщины в роскошных платьях, как правило, идут под руку с мужчинами, чувствуя себя защищёнными. А я никого под руку не вёл и не поведу, наверное. Ведь с каждым днём моя мечта о нормальной жизни, об уютном доме в пригороде, о живой жене всё угасает и угасает. Мне так жаль. И не самого себя, нет! Мне жаль мою мечту.       Капли барабанят по карнизам и крышам, оживляя в моей голове музыку. Уличную мелодию, мелодию дождя, очищающего улицы. Какой-то мужчина, прислонившийся к стене дома и читающий газету, покосился на меня. Я перехватил его взгляд, и тот тут же опустил глаза в заголовки. Я привык к этому. Да и потом, меня сложно не заметить: высокая худощавая фигура в плаще, вся в черном, с шарфом на лице. Понятно, что меня можно заметить где угодно, в любой толпе. Мимо меня пробежали мальчишки с мелкой черной собачонкой. А вот и какой-то мужчина выбежал из-за угла, в руках у него какой-то предмет. Воришка, ничего удивительного. Останавливать не стану, мне дела нет никакого. Дождь усилился, зонтики запестрили с большей силой. А я же довольствуюсь своей шляпой.       Меня пару раз чуть не окатили водой из лужи. Но мне повезло. Невероятно, обычно я невезучий, если судить по моей жизни. В тусклом свете масляных фонарей я кажусь ещё страшнее. Подул холодный ветер, я поплотнее закутался в свой тяжёлый от воды плащ. В ботинки уже налилась вода. И кто только дёрнул меня выйти на улицу? Ах, ну да, я сам. Я никому не нужен, и никто меня не ждёт, однако я иногда хочу почувствовать себя нормальным членом общества рода людского.       Я засмотрелся на витрины закрытых лавочек. Я так редко хожу по магазинам и бутикам, что заново открываю их для себя. Вдруг я почувствовал, как что-то с силой уткнулось мне в грудь. От неожиданности я сделал шаг назад.       Я опустил голову, и моему взору предстала светловолосая девушка в простом голубеньком платьице и туфельках. Она заправила своими тонкими пальчиками мокрую прядь волос за ухо и виновато посмотрела на меня своими синими глазами, в которых я тут же безвозвратно утонул.       — Мсье, простите, я не хотела. Я не заметила Вас.       Этот голос… Он прекрасен. Не как у других. Мягкий, чистый… Словно трель соловья. Но вдруг девушка тихо вскрикнула и быстро попятилась назад, выронив что-то из своих рук. Мы стояли под фонарём, людей пока что возле нас не было. Я вдруг понял, что приподнял голову, и теперь ей видно то, что скрывала тень шляпы. Девушка, совсем юное создание, стояла напротив меня, готовая в любой момент убежать прочь. Я почувствовал тяжесть в своей груди и тихо вздохнул, опустив голову. Под моими ногами лежал темный ридикюль, расшитый бисером. Я поднял его, и девушка сделала ещё несколько шагов назад.       — Нет-нет, не убегайте, мадемуазель, — произнёс я. — Не бойтесь меня. Я не обижу Вас.       Её прекрасные синие глаза смотрели на мой шарф. Да, выглядел я, как грабитель или насильник. Или больной человек. Но эту девушку обижать я не хотел. Почему-то я невольно залюбовался её внешностью. Много женщин видел, но такой ещё не встречал. В ней что-то было. В этих изогнутых бровях, в пушистых ресницах, в вьющихся прядях, промокшем платье, в этих приоткрытых розовых губах. Я ещё ниже надвинул шляпу, отряхнув ридикюль незнакомки. Я хотел её успокоить, а не испугать еще больше.       — Я не причиню Вам вреда. Вот, возьмите, это Ваше, — я протянул сумочку девушке. Она посмотрела на мою руку и неуверенно сделала шаг навстречу. — Не бойтесь, мадемуазель.       Она сделала ещё шажок и протянула свою хрупкую ручку к сумочке. Взяв ридикюль, она посмотрела на меня.       — Благодарю, мсье. Простите, что испугалась Вас.       — Вы всё ещё боитесь? — поинтересовался я.       — Не совсем, — она качнула головой и слабо улыбнулась мне, отчего моё сердце пропустило удар. — У Вас очень красивый голос, думаю, что Вы не преступник.       Я тихо усмехнулся. Как же она была наивна. Но это меня, кажется, пленило.       — Внешность обманчива, не так ли?       Мимо нас проехал фиакр, полный людей. Девушка оглянулась по сторонам.       — Да, кажется, да.       — Но, позвольте, почему такая милая девушка путешествует одна в столь поздний час, ещё и под дождём?       Она посмотрела на меня, а потом, смутившись, — себе под ноги.       — Вас это не касается, мсье.       — Ох, простите, — я поднял голову, чтобы посмотреть на небо. Где-то недалеко раздавались пьяные крики. Девушка испуганно оглянулась и поёжилась от холода. Бедняжка сейчас напоминала мне промокшую голубую птичку, выпорхнувшую из своего гнёздышка.       Мне её вдруг стало жаль. Как такое наивное дитя может жить в таком жестоком мире? Она опустила голову, открывая ридикюль и что-то перебирая в нём. Внезапно я решился на отчаянный порыв. Подняв зонт, я открыл его и протянул незнакомке. Она удивлённо посмотрела на меня.       — Вы же промокнете сами! Не нужно, мсье. А как же Вы? — забеспокоилась она. Я лишь мягко улыбнулся, однако моей улыбки не было видно.       — Мне зонт не нужен. А Вам — да. Вы промокли. Будет плохо, если Вы заболеете.       Она захлопала глазами. Её неуверенная рука потянулась к ручке зонта. Наши пальцы на миг соприкоснулись, и меня словно током ударило.       — Спасибо, мсье — смущенно пролепетала она. Однако я видел, как она дрожала. Но не было понятно: от страха или от холода. Я снял плащ и накинул его на плечи девушке. Та отчаянно запротестовала:       — Вы сами промокнете, мсье. Не нужно! Подумайте о себе! Нет, мсье, не нужно.       Но я не слушал. Я подался какому-то странному порыву. Я вдруг захотел понравиться именно этой девушке. Меня пленила её красота, её невинность и её голос. Я хотел произвести лучшее впечатление. Я не мог иначе.       Она, укутанная в мой плащ, стояла рядом со мной, под моим зонтом и смущенно смотрела на меня. Наши взгляды встретились, и я поспешил отвести свои глаза.       — Зачем всё это, мсье? — спросила она.       А что мне сказать? Что я вдруг решил проявить заботу о ближнем? Что отчего-то моё сердце колотится, как у юного мальчишки? Что я бы с радостью отдал ей даже сюртук и рубашку? Она меня за сумасшедшего сочтёт, хотя не отрицаю, что я уже немного сошёл с ума.       — Просто Вам холодно, — пробормотал я. — И Вы… Я виноват, я сам не смотрел под ноги, вот и наткнулся на Вас.       Видя, что я стушевался, она качнула головой и подошла ко мне поближе.       — И всё же Вы переборщили, — тихо и спокойно прошептала она. — Зонта было бы достаточно.       — Можете забрать его себе, — тут же выпалил я.       — А как же Вы?       — Мне не нужен зонт. Я без него обхожусь.       — Вы не заботитесь о себе, — грустно сказала незнакомка. — Так нельзя.       Я взглянул на неё. Что она могла знать обо мне? Да ничего. Может, она и заботилась о других и о себе, но я — нет. Моя забота обо мне оканчивалась на гардеробе. Но не на большем. Хотя я был бы не против, если бы такая милая девушка позаботилась обо мне. Ах, как бы я хотел, чтобы она мне улыбалась, чтобы взяла меня за руку. Кажется, это называют любовью с первого взгляда. Я думал, что такого не бывает.       Я, видимо, задумался и потерял связь с реальностью, потому что незнакомка бережно и осторожно коснулась моего локтя.       — Мсье, Вам нехорошо? — в её глазах волнами прошли волнение и беспокойство. Я тряхнул головой.       — Нет-нет, всё хорошо. Не думайте обо мне.       — Как я могу не думать о том, кто отдал мне зонт и плащ, хотя я об этом и не просила? — она улыбнулась, отчего мне стало ещё больней. Она посмотрела на мою промокшую шляпу и встала на цыпочки, протягивая свободную руку и поправляя мой головной убор. Я замер. Не мог и пальцем пошевелить.       — Вы куда-то шли, мсье?       — Я просто прогуливался, но это не имеет значения, — прошептал я, всё ещё чувствуя оцепенение в теле.       Мимо нас прошло несколько людей. Дождь и не планировал останавливаться. Я поправил шарф на своем лице.       — Может быть, Вас проводить, мадемуазель?       Она пожала плечами.       — Я не возражаю. Если Вам не трудно, разумеется.       Я сразу же приободрился, однако обольщаться не собирался. Мы тронулись с места. Девушка явно смущалась моего присутствия. А я, в свою очередь, смущался её. Я с радостью взял бы её под руку, но не имел на это никакого права. Я весь вымок до нитки, и холодная ткань прилегала к моему тощему телу. Незнакомка несколько раз силилась поднести ко мне зонт, но я упрямо отнекивался, утверждая, что не нуждаюсь в нём. Но девушке было неловко оттого, что я мокну под ливнем. Что же… Мне хотелось понравиться. Хотя на что я, дурак, надеюсь? Как только она увидит моё лицо, так сразу же и убежит. Это только голос красивый. А внешность моя… Впрочем, не буду об этом.       Мы шли темными улицами. Девушке ничего не угрожало. Я готов был защитить её от любого маньяка. За исключением себя. Она иногда посматривала на меня, и этот взгляд был дорог мне. Эти синие глаза… Как же они прекрасны! Словно сапфиры, словно два озера. Что ж, я уже давно утонул в них. Может, я и не люблю её, но симпатия к ней во мне уже разгорелась. И не шуточная! Как жаль, что все цветочные магазины закрыты в этот час. Я бы скупил все цветы Парижа для неё одной. И пусть мой внезапный порыв неправильный. Плевать! Я так решил и точка.       Мы свернули в арку, соединявшую два дома. Она посмотрела в квартал и улыбнулась.       — А вот и мой дом. Я уже сама смогу дойти. Благодарю Вас, мсье… Ох, простите, я не знаю Вашего имени, — смутилась она.       — Моё имя Вам ничего не скажет, — грустно отозвался я. — Но я был бы рад узнать Ваше.       — Кристина. Кристина Дае, — улыбнулась она, разглядывая мои глаза. — У Вас необычные глаза, я такие впервые вижу.       — Необычные? — переспросил я, опасаясь, что мои глаза вновь предательски светятся в темноте. Она кивнула.       — Кажется, жёлтые?       — Вам кажется, — солгал я, отводя взгляд в сторону.       Девушка тихо засмеялась и посмотрела в сторону своего дома. Что-то вдалеке хлопнуло, и она вздрогнула, словно испуганная пташка.       — Меня, наверное, уже заждались, — задумчиво произнесла она.       Я неосознанно кивнул. Я готов был согласиться с чем угодно. Она протянула мне мой зонт, но я жестом руки показал, что это лишнее.       — Оставьте себе. Считайте это моим подарком.       — Но, мсье…       — Нет, оставьте, — упрямо сказал я.       — А плащ Вы возьмёте обратно? Я уже согрелась, спасибо Вам.       Я покорно протянул мелко дрожащие руки к её хрупким плечам. Взяв плащ, накинул его на свои плечи. Кажется, я до сих пор чувствую её запах на ткани. Она протянула мне свою ладошку. Я покосился на неё и неуверенно протянул свою. Руки мои были без перчаток, и я ужасно боялся, что она испугается холода моих конечностей. Мои тонкие скелетовидные пальцы боязливо и осторожно коснулись её пальчиков. Тёплые… Как приятно! Не отпускал бы никогда. И ей не страшно, кажется. Она только обеспокоена.       — У Вас холодные руки, — она взволнованно посмотрела на меня. Какой же она ещё ребёнок! — Немедленно идите домой, мсье. Иначе вы заболеете.       Я невольно улыбнулся и мягко высвободил свою руку, хоть и нехотя.       — Как скажете, мадемуазель Дае.       Она улыбнулась и поспешила к себе домой, сказав мне:       — Надеюсь, ещё увидимся, мсье. Спасибо Вам за всё. Хорошего вечера! Я долго ещё стоял в арке и смотрел ей вслед. На её маленький силуэт. Мои пальцы хранили тепло её рук. Моё сердце как сумасшедшее билось в груди. А в ушах всё стоял звук её милого голоска. Кристина Дае… Милая Кристина! Вот бы ещё раз тебя увидеть, вот бы ещё раз дотронуться. Просто быть рядом. Дождь всё ещё шёл. Он теперь моя музыка, мелодия любви. Прислонившись к холодной стене, я шептал имя Кристины, девушки-ангела.       Кажется, сегодня я влюбился.