letdown

***

      Крупные капли дождя хлестко бьют в глаза. Сильный ветер буквально пронизывает насквозь. Люди спешно забегают под навесы, чтобы спрятаться от внезапного ливня. Но только один парень спокойно идёт по тротуару, словно не замечая, как его тонкая рубашка быстро пропитывается холодной дождевой водой, облепляя худощавое тело. Он охотно подставляет лицо навстречу ветру, откинув назад светлые волосы, так красиво блестевшие 5 минут назад на жарком солнце, что сейчас скрыто тяжелыми облаками. Бегущие прохожие провожают молодого человека недоумевающим взглядом, стремясь как можно скорее укрыться и спасти себя от пневмонии или бронхита.       Юнги всматривается в затянутое темными тучами серое, хмурое небо, которое ранее имело столь прекрасный голубой оттенок. Он совсем не чувствует холода, не понимая, отчего все так спешат уйти от приятно освежающего дождя.        Мин всегда любил подобную погоду. Жара, яркое палящее солнце всегда были для него настоящим адом. Они уничтожали аристократическую бледность его тонкой кожи и не позволяли носить одежду с длинными рукавами, что отлично скрывали шрамы от многочисленных порезов. Когда люди видели их, взгляд сразу становился сочувствующим, а так же начинались лекции о том, что он ещё молодой, а жизнь так прекрасна и прочее, и прочее. Юнги уже устал объяснять, что он не законченный суицидник, это его кот предпочитает так показывать свою любовь к хозяину. Большинство воспринимает это как отговорку, на что Мин просто закатывает про себя глаза, продолжая выслушивать «полезные» советы от тех, кто свою-то жизнь не может нормально устроить.       Он часто задавался вопросом, почему же люди привыкли окрашивать усе в темные цвета, выдавая желаемое за действительное, чтобы только влезть в чужую жизнь со своим никому не нужным мнением.       Под звук неприятно чавкающих из-за накопившихся в них воды кед парень довольно быстро «доплыл» домой по лужам. «Как же хорошо, что работа недалеко», — думал он, поднимаясь на 10 этаж в лифте, исписанном нелицеприятными высказываниями в адрес какой-то девушки.       А вот и «логово одинокого волка», как между собой называли квартиру парня соседи. На пороге Юнги уже встречает белоснежный, словно волосы хозяина, кот с пронзительно зелёными глазами.  — Ну привет, черт. Голодный? В ответ хозяин лишь слышит недовольное мяуканье. Усмехнувшись, уставший после тяжелого дня Мин идёт на кухню и высыпает в мисочку кота остатки корма.  — Есть больше нечего, брат, прости.       Ответом парню стало неудовлетворительное «мяу*. Присев за стол на кухне, юноша наблюдал за питомцем, что с аппетитом поглощал пищу. Усмехнувшись, он достал из пачки сигарету и начал крутить её в руках, чтобы хоть как-то отвлечься от вороха мыслей и проблем.       Все же, взрослая жизнь -то далеко не то, что мы представляем в детстве. Это не свобода, это ещё большее подчинение. Ты подчиняешься теперь не только родителям, но и работодателям, многим окружающим, что выше тебя по статусу, да и банальным обстоятельствам. Любые подростковые проблемы начинают казаться пустым звуком не потому, что все они смехотворны и незначительны, а потому, что на смену им приходит такой пиздец, что волосы встают дыбом. Ты уже думаешь даже не о поднятии уровня своей жизни, а о простом выживании. Многие не выдерживают, особенно одинокие. А одиночество очень часто неизбежно. В современном мире каждый сам за себя. Когда-то наступит момент озарения для всего человечества; каждый человек осознает свои ошибки, поймёт истинное предназначение и найдёт смысл жизни, и, может, свою родственную, любимую душу. Но произойдёт это перед самым крахом, в последние мгновения до конца этой эпохи.       Примерно такие размышления посещали в этот момент светлую голову Мина. Закурив прямо в комнате, он старался вытеснить этим дымом неприятный рой спутанных мыслей, невзирая на кусающего за ногу питомца, который был совсем не в восторге от удушающего запаха табака, быстро наполнившего всю кухню.       Затушив чуть тлеющую сигарету о край стола, Юнги поплелся в свою комнату. Только сев за стол, парень начинает писать очередное произведение на первом попавшемся клочке бумаги, стремясь как можно быстрее изложить мысли, пока они не покинули его мозг.        Кот, верный «соавтор», уже сидел на столешнице, следя за пишущей рукой. Эх, сколько уже было этих стихотворений и рассказов на его полках. Но Юнги все писал и писал, однако, не публиковал. Творчество всегда было для него отдушиной, которая позволяла выплеснуть всю бурю эмоций на бумагу, а не творить какую-то хуйню от безысходности, приходящей вместе с осознанием того, что окружающие не просто не понимают тебя. Они и не стремятся сделать это. Паре своих давних знакомых Мин давал прочесть кое-что из своих сочинений. В его память тогда отчётливо врезались слова Намджуна: «Ты гений, который непременно плохо кончит. Не справишься с давлением общества, хотя и очень силен.»        Усмехнувшись этому воспоминанию, Юнги отложил ручку и устало потер глаза. «Может, пора к офтальмологу? А в прочем, уже ведь все равно, правда?» — гладя котяру между ушами, сказал Мин. Коту уже изрядно надоело следить за творящим хозяином, поэтому он лег прямо на бумаги и ручку, подставляя пузико и говоря всем своим видом: «Я очень добр сегодня. Разрешаю погладить. Ну давай же, это царская милость». Усмехаясь, Юнги начал послушно почесывать и поглаживать мягкую шерсть, снова уходя в свои мысли. На землю его вернула только резкая боль в пальце, которую «подарили» ему острые клыки пушистого.  — А я ведь даже люблю тебя, сволочь белобрысая, хоть и весь в следах от твоих игр  — Мяу! -довольно облизнувшись, ответил питомец.  — Ну-ну, мяукай и дальше. Знаешь, кот. Ты был единственным, кто оставался со мной на протяжении этих шести лет и ни разу не предал. Все люди постепенно ушли из моей жизни, исчезнув без следа. Ты самый мой близкий человек, — окончательно расчувствовавшись, парень схватил в охапку кота, прижав к себе, игнорируя когти и зубы.  — Мне даже прощаться больше не с кем. Представляешь, до чего докатился твой хозяин? Больно мне оставлять тебя, котей. Но я больше не могу. Устал, выдохся, заебался. Кончился запал, сели батарейки. Называй как хочешь, суть одна. Надоело жить на антидепрессантах, заедая их снотворным. Надоело то, что не могу накормить нормально ни себя, ни даже тебя. -Да, кто-то потом скажет: «Что ему мешало найти другу работу, ещё и не одну? Руки-ноги есть, бери и работай.» Но не тут-то было. Работы по специальности больше нет, чтобы идти ещё куда-то, нужно сначала уволиться, а потом уже пробоваться в другие места. Но кто даст мне гарантию, что в конечном итоге я не останусь совсем без работы? К черту все. Может я и слабак, но хватит с меня. Все итак шло по одному женскому месту, так ещё и сразу двоих моих близких людей не стало. Мама и моя Юна… Так тяжело, брат. — поставил Мин кота на пол и двинулся к ванной.       Посмотрев, как представитель семейства кошачьих разлегся на ковре в ожидании ласок, парень зашёл в комнату. Открыл холодную воду, тут же ища что-нибудь острое.  — О, ножницы. Отлично — на этих словах Юнги залез в ванну, наблюдая, как она заполняется водой, что была точно дождевая, которой все ещё была пропитана его одежда.        В какой-то момент все происходящее вокруг отошло на второй план. Мин уже не обращал внимания на жалобное мяуканье кота, который совсем не понимал, что делает его хозяин. Телефон, разрывавшийся от чьего-то звонка, был точно в другом измерении, невидимом парню. Единственное, что сейчас занимало болезненно напрягшееся сознание Юнги — разрезающие его бледную кожу, словно масло, острые ножницы. Гулко отдавались в голове звуки стекающей в воду алой крови. Мин подумал, что цвет его крови был точно такой же, как любимое платье его девушки. И коробочка с кольцом, которое он хотел преподнести ей вместе с предложением руки и сердца, была этого же оттенка.       Воспоминания причиняли боль куда большую, чем глубокие порезы. В глазах Юнги стремительно темнело, а тело все сильнее погружалось в ледяную воду.       Вода, уже льющаяся через край, попала на кота, который тут же запрыгнул на бортик ванны рядом с головой парня. Питомец искренне не понимал, зачем хозяин закрыл глаза и мёрзнет в таком кошмарном обилии неприятной жидкости.       Мин уже не чувствовал ни низких температур, ни тычков лапой в свое белое, как полотно, лицо. Его найдут через час, когда соседи снизу, которых стремительно топит, окрашивая дорогие белоснежные обои в непонятный оттенок красного. Оплакивать его никто не будет. Все его родные давно покоятся в могилах, с работы уволили. Коту быстро нашли новую семью, но даже через несколько лет в сознании животного возникали воспоминания о бывшем светловолосом хозяине, который чрезмерно любил его.