Шерлок Холмс и дамы. Исследование в мире канона. А также обзор фанфиков и викторианских реалий.

18+ На всякий случай, ставлю перед этой главой предупреждающий знак. Ибо речь пойдет о тех, про кого знать не должны были порядочные леди, но кого частенько навещали порядочные джентльмены. Кто видел жизнь со стороны самой грязной и темной. Кто практически никем и ничем не был защищен, кроме собственной внешности и характера. А эти ресурсы, увы, далеко не всегда оказывались надежным оружием. Летом 1885 года Лондон был взбудоражен серией статей, начавших выходить в газете «Пэлл-Мэлл». Назывались они «Детское жертвоприношение в современном Вавилоне», и рассказывали о том, что в цивилизованном, богатом, высокоморальном городе можно довольно легко купить девственницу 12-ти лет, сделать с девочкой, что заблагорассудится, и продать в бордель. Это не было фантазиями воспаленного воображения. Журналист Уильям Стэд добросовестно прошел весь путь такого покупателя, изображая развратника. Разумеется, акт насилия им осуществлен не был. Жене трубочиста было сообщено, что ее дочь, 13-летнюю Элайзу, хочет нанять в услужение джентльмен. Подобные предложения чаще всего подразумевали услуги известного характера. Но матушка ничего не стала уточнять и за пять фунтов передала дочь «сводницам». В роли последних выступили две сотрудницы «Армии спасения». Но обычные заказчики хотели быть уверены, что «товар» соответствует цене. Необходимо было взять справку о девственности у акушерки. Так что Элайза побывала на обследовании. «… Акушерка покачала головой — (девочка) совсем ведь маленькая и хрупкая, ей будет очень больно» (Екатерина Коути «Недобрая старая Англия»). Дамы взяли для Элайзы хлороформ и отвезли в бордель, где должна была состояться встреча с «покупателем». Девочку усыпили и позвали Стрэда. Тот пришел в комнату и дождался пробуждения «товара». Очнувшись, Элайза закричала. То есть дитя оказалось целиком во власти незнакомца. И ее счастье, что это был журналист, желающей помочь и ей самой, и другим девочкам. Вместо боли, насилия и позора Элайзу ждало путешествие во Францию, где она была принята на попечение порядочной семьей. Ну, а Стрэд свой покупательский опыт изложил в той самой серии статей. Поднялось такое возмущение, что правительству пришлось в срочном порядке повышать возраст согласия. Если до этого он как раз равнялся 12 годам, то теперь был поднят до 16. Увы, для Стрэда эта история, открывшая глаза людям на целый пласт мерзостей, закончилась тюремным заключением. Правда, недолгим и довольно почетным. Его обвинили в похищении той самой Элайзы… Заботливая родительница уверяла, что понятия не имела, куда и зачем увозят дочь, а кроме того — не спросила разрешения мужа «на продажу». Значит, сделка незаконна. Дочь ей вернули в целости и сохранности. Сам Стрэд, отсидев 3-х-месячный срок, вернулся к журналистской деятельности. Из этого случая становится ясно: начать карьеру проститутки можно было даже без собственного желания и участия. Так что все возражения на тему «Порядочная девушка никогда не станет торговать собой» — это разговорчики в пользу бедных. Девочку могли похитить, купить у родственников, сманить обещаниями хорошей чистой работы. Как пишет Екатерина Коути, на последний крючок частенько попадались юные помощницы нянек. В парке, где гуляли хозяйские дети, к девушке подходила милая леди и сулила деньги, легкие обязанности, большую свободу… Справедливости ради — девушки постарше, бывало, шли на это сознательно, но не от любви к пороку. Горничным, швеям, фабричным работницам казалось, что проституция — это выход из круговерти тяжелых обязанностей, безденежья, зависимости. Проститутки виделись как самостоятельные особы, одетые, пусть вульгарно, но ярко и красочно, получающие за несколько ночей столько, сколько добропорядочная девушка может заработать за два-три месяца. Оборотная сторона этой привлекательной картинки — венерические болезни и алкоголизм, неприязнь соседей, зависимость уже от клиентов и сутенеров. Красота в условиях такой работы оказывалась не слишком долговечной, а ее потеря резко уменьшала доходы. Очень немногим проституткам удавалось не потерять головы, сделать накопления и, оставив опасное ремесло, купить себе лавочку или трактир. «Девушки, которые в XIX в. шли работать проститутками, обычно поступали так потому, что нуждались в деньгах. На одном конце шкалы находились независимые деловые женщины, которые понимали, что если у них нет собственного капитала, то обеспечить себе хорошую жизнь они могут только с помощью проституции; на другом — молодые вдовы или незамужние матери, способные заработать не очень много, но понимавшие, что, если бы они обратились за пособием по бедности, их почти наверняка бы разлучили с их детьми. Преклонение викторианцев перед материнством имело свои жесткие границы» (Рэй Тэнхилл «Секс в истории: девятнадцатый век»). Опять же, «жрицы любви» могли принадлежать к различными рангам. Самый нижний — те, что обслуживали клиентов на улице, стоя у стены. Далее — девушки из трущоб, нелепо и бедно одетые, приводившие клиента в крошечную грязную комнатушку. Уже получше обстояли дела у счастливиц, промышлявших в центральных районах, карауливших так называемую «чистую» публику. «Американский турист, посетивший Лондон в 1860-х, писал, что пока он шел от Хеймаркта к отелю на Стрэнде, к нему пристали 17 раз» (Е.Коути «Недобрая старая Англия»). Тяжело приходилось непрофессионалкам — продавщицам, цветочницам, няням. Они действовали на свой страх и риск, ставили на карту репутацию и основное рабочее место. Ничто не могло защитить их от клиента, его экзотических вкусов или отказа платить. То же самое касается и профессиональных проституток, работавших самостоятельно. Бордели и сутенеры, с одной стороны, могли дать хоть какую-то гарантию того, что ты не окажешься избитой и без денег. Однако девушка, зарегистрированная в публичном доме, становилось, по сути, рабыней уже этого заведения. Ее жизнь и заработок теперь целиком зависел от хозяйки. А «мадам» попадались разные. Некоторые считали, что хорошая проститутка — это счастливая и довольная проститутка. Поэтому у девушек были теплые комнаты, красивая одежда, разумная часть заработка. А главное — к клиентам тоже выдвигались требования, и калечить работниц им не позволялось. Но куда чаще «мадам» считала, что клиент всегда прав, а из каждой девушки нужно успеть выжать побольше прибыли. Ибо молодое красивое тело — товар скоропортящийся. К вопросу о 12-летних девственницах — некоторые бордели специализировались как раз на них. Спрос на нетронутых девочек был огромен. Не только ради ощущения своего первенства — клиенты боялись венерических заболеваний. Гонорея и сифилис стали бичом 19 века. Лечить, да и выявлять их вовремя, тогда не умели, методы предохранения оставляли желать лучшего. Ну, а девственница не может быть больной по определению. А кроме того, существовал миф, что ночь с невинной особой способна излечить больного стыдной болезнью мужчину. Разумеется, с древних времен существовали способы имитации невинности, а в 19 веке ее уже могли восстанавливать хирурги. Так что девушка хрупкого телосложения, обладающая детским личиком, могла предоставляться любителям девственниц опять и опять. Вообще викторианское общество к проституции относилось весьма двойственно. Считалось, что женщина вообще не может испытывать сексуальное желание. И докучать эдакими мерзостями порядочной супруге джентльмен не должен. Только ради деторождения! Раз в месяц. Ну, а если мужчине нужно чаще, да чтобы с выдумкой — для этого и существуют проститутки. Они, так сказать, вызывали огонь на себя, оставляя «ангелам у очага» тихую и спокойную жизнь, лишенную похоти. Разумеется, это «средняя температура по больнице». Находились и в то время нормальные люди, считающие, что интимные отношения в браке важны обоим супругам. И в личной переписке можно найти свидетельства весьма гармоничных отношений мужа и жены и в духовных, и в плотских аспектах. Но все-таки общественное мнение полагало, что удовлетворение «низких» потребностей — это не дело честной женщины. Посему всерьез с проституцией никто не боролся на государственном уровне. Бордели существовали совершенно легально, «мадам» могла быть тесно связано с полицией подкупами и взятками. И, даже проворачивай она в борделе темные делишки, отдать ее под суд было очень трудно. Уличную проститутку могли арестовать, если она вела себя слишком уж буйно, а вот защищать ее от клиента, опять же, никто не торопился. Главным образом, властей заботила проблема роста венерических заболеваний. Результатом этого стали Акты о заразных болезнях. Они позволяли силой забрать для обследования любую женщину, только заподозренную (!) в проституции. Быть запертой в лечебнице, где «исцеляли» препаратами на основе ртути, мало кому хотелось. И эта мера вызвала настоящую волну протеста от самых разных лиц. Непримиримую борьбу с проституцией вели суровые христиане-евангелики. Что удивительно, виновниками разврата они считали не самих проституток, а их клиентов. Девушки, особенно выказавшие раскаяние и желание исправиться, могли рассчитывать на понимание и помощь. Их старались перевоспитать, обучить, подыскать приличное место работы. Пуритане ходили по улицам с листовками, которые раздавали проституткам. Видимо, отсюда идет знаменитая присказка : «Я не такая, я жду трамвая!». Ибо в 19 веке появился анекдот о том, как «спаситель» бросается с пачкой брошюр к одинокой фигуре в кринолине. Дама же возмущенно охает: «Я не такая, я омнибус жду!» (Е.Коути «Недобрая старая Англия»). Так вот, евангелики полагали, что сваливать ответственность за распространение сифилиса на девушек — несправедливо. Что обследовать тогда нужно и мужчин. А лучше — дать женщинам возможность сносно зарабатывать, не торгуя собственным телом. К этому же фронту примкнули и фемнистки, и дамы-благотворительницы. Огромную помощь им оказало расследование Уильяма Стэда и те самые статьи о купленной девочке. В итоге был поднят возраст согласия, а законы о заразных болезнях отменены. Разумеется, единицам из «жриц любви» удавалось пробиться наверх и стать дорогими и знаменитыми куртизанками. Для этого требовалась даже не столько красота, сколько уверенность в себе, сильный характер, храбрость. И некая изюминка, способная придать женщине цену. Увы, на каждую победительницу приходились сотни рано состарившихся, спившихся, униженных и растоптанных. Умерших от болезней, побоев, а то и ножа фанатиков. Страшное дело Джека-Потрошителя не раскрыто до сих пор… Однако шерлокиана сэра Артура совершенно не затрагивает подобное зло. Даже дело Потрошителя, которое аккурат пришлось на первые годы дружбы Холмса и Уотсона, никак не упоминается в рассказах. Хотя Э.Куин, в своем «Этюде о страхе» весьма талантливо восполнил этот пробел. Но автор канона в дело с уличными девушками Холмса впутывать не стал. Думаю, рассказы Конан-Дойля быстро стали практически семейным чтением. Зло, описанное в них, не было грязным или слишком неприличным. Эти истории могли читать и дамы и подростки, а значит, смущать их было ни в коем случае нельзя. Исключением является одна-единственная фигура, появившаяся в одном из поздних рассказов сэра Артура. Это Китти Винтер, бывшая любовница барона Грюнвальда. И то напрямую ничего не говорится и профессия девушки не называется. Но из слов Уотсона о «порочной жизни», оставившей на лице Китти следы, можно сделать кое-какие выводы. Да и сама мисс Винтер откровенно говорит, что находится на дне и не вылезает из притонов. Я уже упоминала в соответствующей главе, что Китти вообще очень интересный персонаж. И весьма занятно попытаться реконструировать ее жизнь и путь к падению. Понятно, что поворотной точкой стал барон. Вряд ли он сошелся с уличной проституткой, да и Китти говорит, что в грязь ее толкнул именно любовник. Следовательно, до барона у Китти было вполне приличное занятие. По своим манерам и речи она не похожа на дочь джентльмена. Она умна и, возможно, частично образована, но настоящего воспитания нет. Дочь фермеров, приехавшая в Лондон искать работу? Продавщица? Актриса? Натурщица, как решили авторы гранадовского сериала о Холмсе? Наверняка барона привлекала не только внешность девушки и рыжие кудри, которые считались в эпоху модерна очень модными. Темперамент Китти, искренность и пылкость, ум и острый язычок, безусловно, придали девушке шарм. Увы, барона все это пленило ненадолго. Китти говорит, что по-настоящему любила Грюнвальда. Оказавшись брошенной, она, судя по всему, чувствовала себя оплеванной и уничтоженной. Запятнанной, грязной, никому не нужной. И легко скатилась до тех самых притонов, не жалея саму себя. Но опять же лично мне кажется, что не все потерянно для мисс Винтер. Она еще молода, при ней и ум, сила воли. Очень хочется, чтобы Китти выкарабкалась. Жаль, что не в чести она у талантливых фикрайтеров. Что касается Холмса, опять же, я писала о его отношении к Китти. Оно — весьма деликатное, уважительное и серьезное. Никаких намеков, никакой язвительности или осуждения. Ощущение, что сыщик оценивает мисс Винтер отдельно от ее занятия. А перед ним, безусловно, неплохой человек — изломанный, униженный, даже озлобленный, но по-своему честный, храбрый и справедливый. И это не может не нравиться Холмсу. Итак, как же представляет тему проституции и викторианства кинематограф? Начну с великолепного сериала, который, увы, завершился первым сезоном и не получил продолжения. Это — «Диккенсовщина» («Под пером Диккенса»). Волшебный, атмосферный приквел к нескольким произведениям великого писателя. Перед нами пройдут герои «Холодного дома», «Оливера Твиста», «Рождественской песни», «Больших надежд» и «Лавки древностей». Их истории еще не стали сюжетом романа. Что было до? Почему мисс Хэмишем навек приговорила себя к подвенечному платью? Как познакомились и расстались родители незаконнорожденной Эстер Саммерсон? Что случилось с компаньоном Скруджа — Марли? Но меня сейчас особо интересует Нэнси. Та самая, которой суждено в будущем спасти маленького Оливера и быть убитой своим сутенером и сожителем Сайксом. Здесь мы увидим как раз начало тех странных отношений любви-ненависти, связавших Билла и Нэнси. Оба они работают на Феджина, личность весьма разностороннюю. Он командует уличными воришками, перепродает краденное, собирает компромат и — «опекает» проституток. Среди последних и числится Нэнси. Именно ее в Рождественскую ночь требует к себе Марли. Девушку провожает Билл Сайкс. И встречает после «работы». У Нэнси на виске красуется синяк. Но призвать за это к ответу клиента нельзя. Девушка сама это понимает и останавливает взъярившегося Билла. Нэнси молода, но очень хорошо видно то, о чем говорил Уотсон, описывая Китти. Подобная жизнь накладывает печать на лицо. Усталость, ожесточенность, цинизм. Но, словно в волшебном фонаре, то и дело прорывается нежность, жажда любить, благодарность… Нэнси относится к Феджину практически как к отцу. Несмотря ни на что. Именно он когда-то спас ее, маленькую, с улицы. Девочка с другими детьми бегала ночью погреться на теплой земле у стекольного завода. Сейчас у нее, по крайней мере, есть крыша над головой и еда. Нэнси отзывается на чувство Билла — ревнивое, яростное, диковатое. Они становятся парой … Увы, мы-то знаем, чем это закончится, и, увидев «Диккенсовщину», отчетливо понимаешь, почему. Очень советую сериал. Качественный, с хорошей актерской игрой, замечательным оформлением. С множеством сюжетных линий, которые вплетаются в общий детективный узор. Еще один сериал, где мы можем часто и довольно подробно наблюдать жизнь теперь уже публичного дома — «Улица Потрошителя». Название неслучайно. Дело знаменитого убийцы произошло несколько месяцев назад. Но возвращается опять — как память, как темное пятно, как вдохновение для других преступников. Перед нами трое очень разных людей. Инспектор Эдвин Рид — ответственный и честный, отзывчивый и серьезный. Пашет в неблагополучном районе Лаймхауса, где красивых эстетических преступлений не дождешься. Где-то здесь и промышлял Потрошитель. На душе у Рида личная трагедия — не то пропавшая, не то погибшая дочь, так и не смирившаяся с этой потерей жена. Его помощник — Беннет Дрейк, бывший моряк, суровый, сильный, сдержанный, прямолинейный. И — новый сотрудник, американец в бегах, врач Гомер Джексон. Гулена и пьяница, лихой и безответственный. Однако он, как никто другой, может провести вскрытие и порассказать о личности и жертвы, и убийцы. Именно с Гомером связана, и весьма тесно, хозяйка публичного дома Сьюзен. Это — ее бизнес, который она старается вести человечно, защищая девушек от произвола властей и клиентов. Но, разумеется, она остается той, кто диктует условия. Интересно, что сама Сьюзен никогда проституцией не занималась. В сериале можно увидеть наряды и косметику девушек, распорядок дня и ночи, понять условия работы конкретно этого заведения. Чаще всего в сюжетах появляется проститутка Роза. Она очень нравится Дрейку, и тот готов жениться на ней. Но Розе поклонник кажется скучноватым, перспективы — неблестящими. Девушка хочет оставить свое занятие, но не ради крошечной квартирки полицейского. Она надеется стать певицей… При этом Роза не выглядит стервой. Это персонаж сложный, противоречивый, меняющийся. Видны ее попытки наладить жизнь, забыть о прошлом, какая-то детская наивная надежда на богатство и славу. Да и ее отношение к Дрейку — это не насмешка. Это благодарность и жалость, которые в последствии явно трансформируются в нечто большее. Только слишком поздно… И, наконец, мрачный, и довольно жесткий фильм «Багровый лепесток и белый». Главная героиня — проститутка Сахарок (или Конфетка). Ее не назовешь красавицей, однако в газетной колонке, где описываются подобные девушки, она превозносится как нечто невиданное. Разгадка проста — самоучкой девушка сумела хорошо образовать себя. Она разбирается в литературе и в коммерции. Она не только дарит плотские радости. Она готова вести интересную беседу, да так, что мужчина чувствует себя самым умным, сильным, способным. И оно реально дорого стоит. Так что клиентов у Сахарка хватает, она может и выбирать, и ставить условия. Но девушка пишет книгу — книгу ненависти и мести. Всем самцам, которые входили в ее комнату, всем, кто пользовался ею. Сахарок держится на плаву, но фильм начинается с того, что от страшных побоев погибает ее подруга. Потихоньку складывается картина жизни Сахарок. Дочь хозяйки публичного дома, в прошлом — проститутки. Подложенная матерью под клиента в возрасте 12 лет. Создавшая себе имидж эдакой гейши, нашедшая время и силы для чтения. Не спившаяся, не подсевшая на опиум. Кажется, судьба дает Сахарок шанс. Ее навещает несчастный в семейной жизни, неуверенный в себе Уильям Рэкхем. Фирменное поведение девушки приносит плоды — Уильям начинает ощущать себя способным на великие свершения, талантливым, умным, привлекательным. Он энергично берется за фамильный парфюмерный бизнес. В этом ему сильно помогает Сахарок, но так, что сам Рэкхем уверен, все идеи — его собственные. А супруга Рэкхема, Агнес, целые дни проводит в затемненной спальне. Она страдает истерией, депрессией, изнуряет себя диетами, спит наяву… В подобный шок ее повергли супружеские отношения и роды. Агнес так и не приняла ребенка, и дочь, София, вот уже шесть лет растет где-то на задворках дома, видя родителей лишь в церкви. Но деловая часть жизни Рэкхема идет в гору. Он забирает Сахарок на полное содержание, селит в отдельном доме. А потом оба идут на очень рискованный шаг. Под именем мисс Шугарт Сахарок поступает в дом Уильяма гувернанткой. Сахарок становится единственным человеком, который проявляет настоящую любовь и заботу к маленькой дочери Рэкхемов. Дальше происходит обычная трагедия. Трагедия женщины, которая уже не просто выполняет условия некого договора, а позволяет себе искренние чувства к «работодателю». Но Сахарок слишком сильна, чтобы позволить долго безнаказанно унижать себя. Еще раз предупреждаю — фильм сложный, во многих эпизодах натуралистический, практически без фиговых листочков. Концовка — своеобразная. Так что рекомендую зрителям подготовленным и не слишком восторженным. Разумеется, тема проституции, больная, и вечно-актуальная, гораздо шире. Но глава и так получилась большой, а найти недостающую информацию нетрудно. Но иные женские занятия я так же собираюсь осветить. Так что — ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ.