Полуночное радио

– Допрыгался, Кларингтон, – произносит Себастиан веселым и немного злым тоном. – Поймали тебя. За хвост. Хантер, не особо впечатленный тирадой босса, откидывается на спинку крутящегося кресла, закидывая руки за голову. Перед ним на экране компилируется очередная программа. – Ну поймали и поймали, – Хантер совсем не выглядит заинтересованным в происходящем. – Они три недели назад взломали нас. Я взломал их. Так что не раздувай из мухи слона, Бас, не впервой. – Да? – хмыкает Смайт, – неужели? Только почему-то в этот раз Фабрей лично мне звонила и заявила, что у нее есть доказательства, что это именно ты залез к ним. Хантер выпрямляется, сдвинув брови и резко сбросив с себя всю безмятежность. – Они не могли. Я не оставлял следов. Это бред. – Бред или нет, я не знаю, но Фабрей требует тебя. У них в компании на заседании. Завтра. Кларингтон закусывает губу и морщится. Это не к добру. – Ладно, не переживай так, я постараюсь что-нибудь конкретное узнать до завтрашнего дня, – Бас хлопает его по плечу и уходит в свой кабинет. Кларингтон хмуро смотрит ему вслед. Утром следующего дня Хантер собирается тщательнее, чем обычно. Гладит всю одежду, аккуратно бреется, укладывает волосы. Смотрит на себя в зеркало придирчивым взглядом. Оттуда на него в ответ смотрит черно-белый мужчина в темном джемпере. Хантеру двадцать восемь, и он все еще не встретил свою родственную душу. До этого момента весь его мир будет оставаться набором черных, белых и серых сочетаний, пока в один прекрасный день не вспыхнет сумасшедшей бурей цветов. Хантер выходит из дома, садится в машину и отправляется в логово врага. В приемной его уже поджидает Себастиан. Секретарь, девушка в блузке и обтягивающей юбке-карандаш, профессионально улыбнувшись, просит их подождать. Как только они устраиваются в креслах, Себастиан говорит тихим голосом: – У них ничего на тебя нет, Хант. – Что за ерунда? Зачем они тогда зовут меня? – Хантер непонимающе хмурится, но от сердца отлегает. – А вот это – самая вкусная часть. Естественно, они поняли, что это был ты. И решили использовать как повод для встречи. Они хотят переманить тебя к себе. – Что? – Хантер едва сдерживается, чтобы не засмеяться в голос. – Меня? Зачем им я? – Ой, и правда, зачем им лучшие мозги фирмы-конкурента! – закатывает глаза Смайт. – Брось, Себ, мы не прямые конкуренты. – Но софт ты пишешь отменный, и прекрати напрашиваться на комплименты. Сам все понимаешь, не маленький. Хантер задумчиво кивает. Повисает тишина. – Себастиан. – Ну что еще? – Ты сказал, что я лучшие мозги компании. – Вздумаешь рассказать это кому-то – я буду все отрицать. Компания «HTNW», вице-президентом которой и являлась Куинн Фабрей, делала начинку для техники. И, несмотря на то, что управляемый Себастианом «SmytheInc» был почти в три раза меньше «HTNW», Хантер не променял бы свою работу ни на какую другу. Они с ребятами творят будущее собственными руками. Автопилотируемый транспорт, новейшее обеспечение для программ освоения космоса, высокотехнологичные протезы и еще целая куча сложнейшей техники из самых разных областей человеческой жизни – вот что захватывает Хантера. И пусть Фабрей предложит ему контракт со скольким угодно количеством нулей, Хантер все равно не скажет «да». – Я уверен, что у Фабрей куча козырей в рукаве, – говорит Себастиан, складывая руки в замок на коленях. – Не стоит ее недооценивать, она таких, как ты, жрет на завтрак, обед и ужин. – Да она просто ненормальная помешанная на себе сучка, – фыркает Хантер. – У нее нет ни сердца, ни души. Не дай Бог с такой еще хоть раз на жизненном пути столкнуться, лучше сразу застрелиться. Девушка, встретившая их до этого в холле, появляется из-за поворота и равнодушным тоном приглашает в конференц-зал. Хантер заходит в большую светлую комнату вслед за Себастианом, скользит взглядом по сидящим внутри представителям «HTNW». Через дверь в другой части зала заходит сама Куинн – Хантер видел ее фотографии в сети. Она смотрит на Хантера. Он смотрит на нее. И мир вокруг взрывается. Хантер зажмуривает глаза от резкой боли, а когда открывает – видит слегка приоткрытый в шоке рот Куинн и румянец на ее щеках. Нежный приятный цвет. Хантер никогда не жаловался на отсутствие родственной души. Жизнь была простой. Черное – белое. Как нули и единицы в его любимых программах. Простота и изящество… Да кого он обманывает! Хантер не просто ждал этого момента – он жаждал его всю свою жизнь. Когда он сможет посмотреть вокруг и увидеть мир таким, какой он есть на самом деле, а не его бета-версию в серых тонах. И вот этот момент наступил, и он оказался на всю жизнь связан с этой сукой Фабрей. Да уж, любимчик Фортуны, ничего не скажешь. – Я думаю, мистер Кларингтон, что в силу сложившихся обстоятельств нам лучше пройти для разговора в мой кабинет, – произносит Куинн, и Хантер видит, как трясутся ее руки, несмотря на сталь в голосе. Все присутствующие недоумевающе переводят взгляды с Куинн на Хантера и обратно. Конечно, они не понимают, что произошло, а вот для Хантера жизнь теперь изменилась навсегда. Хантер просто кивает в ответ и идет на негнущихся ногах за Куинн. Он спиной чувствует пораженный взгляд Себастиана, но ему он объяснит все потом. Куинн садится за свой стол. Хантер неловко мнется у двери – что нужно говорить в таких случаях? Как себя вести? – Наверное, следует сразу сказать, что я не хочу строить с вами отношения, – вдруг говорит Куинн, поднимая взгляд на Хантера. Тот глотает воздух ртом, как выброшенная на берег рыба. – Что? Ты понимаешь, что ты говоришь? – говорить своему соулмейту «вы» кажется чем-то неправильным. – Не хочешь строить со мной отношения? – Я не думаю, что заинтересована в этом. – Не… не заинтересована? – у Хантера даже дыхание перехватывает. – Фабрей, очнись, я твоя родственная душа! – Ну что ж, печальный исход, – едко выплевывает Куинн, – к моему счастью, заставить ты меня не можешь. Где выход ты знаешь. Я хотела сегодня предложить тебе работу, но теперь это будет лишь смущать нас обоих. До свидания. «Она таких, как ты, жрет на завтрак, обед и ужин». Себастиан засыпает его вопросами, но он лишь отмахивается. Голова немного болит от непривычного обилия красок вокруг. Хантер приходит домой, ложится на небольшой диван и задумчиво пялится в потолок. Потолок такой же белый, каким он был с утра. Если лежать так достаточно долго, можно решить, что ничего и не изменилось… Хантер, кряхтя, поднимается и идет к книжному шкафу. Там, среди детективов Агаты Кристи и кучи учебников и самоучителей, в самой глубине лежит купленный когда-то «Путеводитель по цветам для нашедших свою родственную душу» – небольшой томик, купленный им когда-то в надежде, что рано или поздно он пригодится. Хантер садится обратно на диван, сжимая книжку в руках. На обложке – яркий цветок и еще более яркая бабочка. Хантер открывает книгу, новый корешок хрустит в руках. Первая страница залита приятным глубоким цветом. Примерно такой же цвет у травы перед домом Хантера и, как оказалось, у его свитера. Посередине станицы выделяются черные буквы: «зеленый». – Зеленый, – произносит вслух Хантер, перекатывая слово на языке с дурацкой улыбкой. Конечно, он знал его раньше, но никогда не употреблял. Зачем? С мире, состоящем из оттенков серого, он никогда не смог бы отличить его от любого другого цвета. Хантер листает книжку, следующие страницы представляют множество оттенков зеленого. Хантер зависает на одной из них. Цвет очень напоминает глаза Куинн Фабрей. «Это-то когда успел запомнить», – сердито думает Хантер, захлопывая книгу. Потом разберется с названиями. По статистике, больше пятнадцати процентов людей на Земле никогда не встречают свою родственную душу. И живут как-то в черно-белом мире, даже счастливо живут. Это не приговор, просто у пар, состоящих из людей с черно-белым зрением, всегда есть страх, что их половинка рано или поздно встретит свою настоящую родственную душу. Хантер встречался за свою жизнь со многими девушками, но эти отношения не рассматривались как серьезные ни одной из сторон (по крайней мере, так казалось Хантеру). Что ж, теперь все будет по-другому. * Почему он снова приходит в офис «HTNW»? Хантер не знает. Просто приходит и все. Мысль о том, что он так легко сдался, ему претит. Все выходные он смотрит каждое видео с Куинн, которое только можно найти в сети. И, хоть для него и непонятно, как можно быть такой холодной и расчетливой, непонятная сила тянет его к белокурой девушке на экране, которая стоит в окружении акционеров-толстосумов среднего возраста с таким видом, будто каждый из них своим благополучием обязан ей и только ей. Девушка, которая встречала их с Себастианом в прошлый раз, по-прежнему сидит за своим столом. Она говорит ему, что мисс Фабрей взяла отпуск, с интересом его рассматривает. Видно, что совсем не глупая, и поняла, еще когда он убегал отсюда три дня назад, что он не просто лучший работник компании-конкурента. Теперь он знает, что она носит ярко-красную помаду. Интересно, а она знает, что помада у нее красная? – Да чтоб меня, – говорит Хантер, даже не задумываясь о приличиях, – чтоб меня и эту хладнокровную стерву! Девушка вскидывает острый взгляд. – Куинн не такая, – резко говорит она, – она нежная и ранимая. – Нежная и ранимая? Куинн Фабрей? – Хантер хмыкает, – ну да, а я Папа Римский. – Вы совсем ее не знаете, – разгоряченно произносит Сантана (так написано на ее бейдже). – Вы кто вообще такой? Куинн – прекрасный человек. – Ага, чувства которого можно задеть только выстрелом из гранатомета. – Она отпуске, потому что какая-то сволочь вроде тебя, – Хантер вскидывает брови – это латиноамериканка явно умеет перескакивать от учтивого работника до разъяренной тигрицы, – довела ее до нервного срыва своими оскорблениями. «Помешанная на себе сучка…» Это про Куинн-то! Да она… – Когда это было? – Хантер чувствует стучащую в висках кровь. Ладони неприятно холодеют. – Что? – Вся вот эта история с оскорблениями и прочим? Кто ее так назвал? – Да недавно совсем, – Сантана, поняв, что наговорила лишнего, озирается воровато по сторонам, но явно намеревается окончательно поставить нахала перед собой на место. – Я не знаю, кто, просто после собрания спонсоров я нашла ее рыдающую в своем кабинете. Она как заведенная говорила, что у нее есть сердце, я ее еле успокоила. Так что, молодой человек, – Сантана вздергивает подбородок, – за словами следите. А то раните кого-нибудь ненароком… Эй! Хантер выбегает из здания. «Придурок! – орет он про себя, пока запрыгивает в машину, – конченый!» Если бы он услышал такое о себе, а потом оказалось, что это его родственная душа говорит… Да Хантер даже боится представить, что бы он чувствовал тогда. Конечно, Куинн не захотела видеть его рядом. А он как тупое бревно ждал три дня, жалея себя дома, заставляя Куинн окончательно поверить, что она ему не нужна… Хантер покупает по дороге букет цветов. Разноцветные розы. Наверное, это смотрится аляповато, но его приводит в восторг мысль, что Куинн сможет рассмотреть все краски, переплетенные на лепестках. Адрес Куинн приходится выторговывать по телефону у всезнающего Себастиана, который взамен требует рассказать что там у него происходит последние дни. Хантер подъезжает к аккуратному двухэтажному дому и, сжимая в руках букет, стучится в дверь. Внутри слышно работающий телевизор, но никто не открывает. В окне Хантер видит мелькнувшую тень, поэтому он продолжает колотить в дверь. Проходит минуты четыре, не меньше. – Ну что?! – рявкает Куинн, открывая дверь, и Хантер замирает. Потому что волосы Куинн завязаны в небрежный пучок, на ней немного мятая футболка с Hello Kitty и бежевые леггинсы, а еще у нее жутко зареванные глаза и красный нос, который она яростно трет тыльной стороной ладони. – Что тебе надо? – так же резко повторяет Куинн гундосым голосом, ни капли не смущаясь, что она не выглядит железной леди, как обычно. У Кларингтона дыхание перехватывает от восторга. Впервые за двадцать восемь лет Хантеру хочется о ком-то заботится. Вытереть чьи-то слезы, заварить кому-то крепкий чай и сказать, что все будет хорошо. Но по лицу Фабрей он понимает: сейчас она засунет ему эти цветы в задницу. – Я пришел попросить прощения, – выпаливает Хантер, – я был мудаком и ублюдком. Я не жду, что ты сразу меня простишь, но я хочу попросить разрешить мне хотя бы попытаться доказать, что я не такой. Куинн, скрестив руки на груди, приподнимает бровь. – Это тебе, – неловко улыбается Хантер, протягивая цветы. – Они… – …яркие, – заканчивает за него Куинн, когда берет в руки букет. Хантер тихонько выдыхает, но не расслабляется – по-прежнему велики шансы, что сейчас его этими цветами отхлестают по лицу. – Может, сходим куда-нибудь? – Я смотрю «Дневник Бриджит Джонс» и разрешу тебе посидеть на другой стороне дивана, пока я рыдаю от идеальности Колина Ферта, – неожиданно говорит Куинн, спокойно разворачиваясь и идя внутрь дома. Хантер, пораженно застыв на несколько секунд, семенит следом. * Изучать грани Куинн Фабрей – самое интересное занятие в жизни Хантера. Интереснее самого запутанного кода и самого прогрессивного концепта. Куинн сначала отказывается ходить с ним на свидания. Хантер видит, что ее тоже дико, неописуемо и необъяснимо тянет к нему, но она упрямо подчеркивает, что их встречи – только дружеско-товарищеские. Куинн боится, что Хантер снова сделает ей больно. Но как он может? Когда она так заливисто смеется над черными комедиями, рисует какие-то странные картинки в блокноте, закусив губу, идет в свой обеденный перерыв в Бургер-Кинг, потому что «эти тупые стариканы опять меня доставали»… – Я твой, а ты моя, понимаешь? – говорит он неожиданно во время очередного общего обеда. Куинн, только откусившая кусок чизбергера, смешно жует, вращая глазами от неожиданности. – Пожалуйста, Кью. Одно свидание. – Окей, – кивает она, окуная картошку фри в соус. – О… окей? – Окей, это свидание. Удиви меня. Хантер, не давая себе времени удивиться – это же Куинн, в конце концов, от нее что угодно можно ожидать – тянется через разделяющий их стол и быстро и легко целует Куинн, прямо в тот момент, когда она откусывает кусочек картошки. Куинн ошарашенно моргает. – Привет, меня зовут Хантер, я люблю сырный соус и считаю правильным целоваться на первых свиданиях, – улыбается Кларингтон, протягивая вперед руку и нежно пожимая ее ладонь. И Куинн смеется. А Хантер просто счастлив.