Янтарный Гнев

Сейчас то самое время, когда солнце без устали прогревает сыроватую землю и смахивает прозрачные росинки со стеблей. Ночью ливень барабанил по крыше так громко, что Гону даже не пришлось бояться быть подслушанным за плачем. Он бьет ладонями по своим щекам. Почти полдень. И Хисока затаился где-то там, среди кустов и деревьев; может, на цветочной поляне, что в пяти минутах от дома Фриксов, или на высочайшем на острове дереве, на котором Гон любил проводить время в детстве и думать о всяком. Смотреть на оставшуюся часть острова и ассоциировать все с драгоценными камнями. А сейчас где-то здесь Хисока, на его территории. В его доме, в его душе, откуда он не сможет сбежать, где он беззащитен и слаб. Это похоже на проверку, когда любимое блюдо ставят рядом с ведром помоев, а затем следят ― будет ли человек так же страстно отзываться о блюде? Так вот Гон не знает, будет ли он. Фрикс спешно перебирает ногами, когда до полудня остаются считанные секунды. Он не хочет, чтобы фокусник подумал, что он не явится, и пошел крошить семью. Ни за что. Но Хисоки не оказывается на повороте галечного берега, и парень теряется. Осторожно отметая мысли, что этот шут уже расправляется с тетушкой и бабулей, он прошёлся вдоль берега и протолкнулся сквозь низкие ветки к будто бескрайнему полю. Оно было взято хвойным лесом в кольцо, а само покрыто коротенькой мягкой травой. В месте, переходящим в непроходимый лес, почти в самом дальнем углу, горделиво возвышался явор — белый клён. Гон в этой части острова уж точно не был, хотя прошерстил в своё время его целиком. Парень и подумать не мог, что на Китовом могут произрастать такие дивные деревья. Куда ни глянь — зелень. Все зеленое и жёсткое. Трава же на этом пресловутом поле — с лаймовым оттенком и на ощупь, словно махровое полотенце. Клён же казался обсыпанным искрящимся сахаром или скорее, да, блестящими алмазами. На четвёртом шагу Фрикс-младший усмотрел со смешанными чувствами фигуру у корней дерева. Нашёл. Тело было в лежачей расслабленной позе, с исходящими от него волнами спокойствия, безмятежности и мира. А на самом деле это был психоклоуноубийца. Фрикс медленно достигал лежащего фокусника и глядел по сторонам, запечатлевая красоты с новых ракурсов. Он не хотел думать о плохом. Вот он открывает новые впечатления, прекрасные виды — и Хисока немного не тот человек, с которым бы Гон хотел первым поделиться своими ощущениями. Немного не то. Но если подумать, то со свойственной ему внешностью и плавностью и изящностью движений фокусник легко вписывается в сей неописуемый пейзаж. Гон не хочет спугнуть момент, хотя уверен, что Хисока бдит. И знает о его присутствии. Фрикс не из того числа людей, кто предпочел бы нападать на беззащитных, нападать внезапно или нападать со спины. Он ценит искренность и открытость. Именно поэтому ему так тяжело понять лживых и изменчивых трансформаторов. Однако… если бы он не утратил способность использовать нэн, он бы мог убить Хисоку. Прямо сейчас. Быстро и без лишних эмоций, чтобы тот не успел отреагировать. Сперва бы он увидел удивление на бледном вытянутом лице, затем глаза перестали бы блестеть, померкли. Тело обмякло и мягко сползло по стволу дерева к земле. Прядка к прядке. Они такие яркие, вызывающие рыжие. Аж глаз немного режут. Подстать ему и его стилю. А если это все — его образ — шелуха? Кто он без грима? Каков он без одежды? Кхм. Клоунской своей одежды. Зачем он сеет смерть вокруг себя? С Киллуа они в этом схожи — обоим приходилось браться за оружие и отнимать жизни, людей невинных и не очень. Гон оспаривает безрезультатное и вовсе не нужное кровопролитие, поэтому при одной мысли о количестве жертв, погибших от рук Хисоки, гнев горячим металлом закипает в его нутре. Он почти хочет крикнуть ему, на него, забывая, как это с ним бывает, кто перед ним и с какими наклонностями. В этом Фрикс-младший с годами не меняется. Но будь у него сейчас возможность убить его, воспользовался ли бы он ею? Сбивал бы костяшки в кровь, пока тело не превратилось бы в неприглядное зрелище? Оставил бы голову в виде трофея? Заглядывал бы временами в пустые глаза, почти полностью закатившиеся за бескровные веки? Касался бы синюшной трупной кожи, пока не- Хисока открывает глаза. Взгляд — тысяча разрядов. Гон уже поджарился. Но он не отступит. — Мы не такие разные, как ты думаешь, — мужчина выглядит довольным, будто случилось то, что он предсказывал. — Не настолько, насколько ты бы хотел. ◆ Гон не сразу понимает, о чем идет речь. — Зачем ты приехал сюда? Парень хмурится. Его вопрос игнорируют второй день, и ему это категорически не нравится. Мужчина мягко смеётся. — В качестве союзника. — он привычно улыбается. — Нет необходимости так защищаться. ♥ — Это как? — малец округляет глазки. — Ты такой смешной, малыш. В сломанных игрушках нет пользы. ♠ Подросток задумался, ведь ему был нужен ответ прямой, а не философские аллегории и не туманные фразеологизмы. Ответ не являлся чем-то из перечисленного, но Гон уже был горд, что знаком с такими «умными» терминами. Хотя на что он надеялся. Он в игре. — Сломанные игрушки не всегда чинят. Ты их просто выкидываешь. Парень пытался надавить куда-нибудь как-нибудь в Хисоке, при условии, что фокусник будто живет в бронежилете. И как будто по его лицу прошлись щёточкой — и тщательно стёрли беспечную улыбку а-ля «псих обыкновенный Хисока». Но Гону серьёзно было не до шуток. Бывали редкие времена неулыбчивости фокусника, но было это ну очень редко и неправда. Лицо превратилось в восковую маску безымянного урода, брови упали на веки, а глаза и вовсе остекленели. Обычно мужчина усмехался — злобно, весело, плотоядно, хитро, агрессивно, искренне ли, но наличие малехонькой улыбки на губах привносило беспечности, разбавляло мрачную атмосферу вокруг него. Улыбка — важный атрибут. Осознал вдруг Гон, едва не обоссавшись от страха. Хисока приподнялся, оттолкнувшись от крепкого ствола, и двинулся навстречу с неизвестно какими намерениями. Подростку жгуче хотелось отойти, пригнуться, а лучше дать деру, чтоб пятки только и сверкали. Гон стоял. И ссался. Метафорически. А фокусник все надвигался, все близился. Достигнув Фрикса, мужчина почти неощутимо ткнулся в сочленение шеи с плечом; подросток ненароком зажмурился. — Твой страх пахнет намного лучше остальных. Пряный. — низкий шёпот у самого ушка. — Но твоя решительность безупречна. Даже лучше самого прекрасного страха. ♣ Ух. Паренёк осязает жжение под кожей и воспламенение кровяных телец в венах, и как начало тело дрожать, и как мужчина дышит, и как его грудь немного поднимается и опускается, и… Что? — Следуй моим указаниям, ведь ты славный мальчик. ♥ Вновь улыбающийся фокусник отпрянул от мальчика на метра два и продолжил буравить взглядом. Однажды он уже испытывал подобные будоражащие ощущения, но по отношению к одной девчонке в порту Китового острова. Ему было всего ничего, а та полезла с поцелуями, словно одержимая. Приятным из всего действа парень окрестил лишь запретную для детей часть, то самое чувство, что это запрещено и интимно, а сама девчонка ему не нравилась. По прибытии домой он тщательно прополоскал рот. Сейчас вроде ничем противным и не пахло, реакция налицо. — У тебя уже есть план по возвращению нэн, малыш? ◆ — Нет. — Как я и думал. ♣ — Насколько ты знаешь, нэн никогда не пропадает полностью. Ты лишь утратил возможность пользоваться им. Поэтому мы будем восстанавливать твои способности путем длительных целенаправленных медитативных тренировок. — Иногда он даже звучал как нормальный человек. — Мы? — Мы. Что он задумал?