Часть 33
22 марта 2020 г. в 23:57
От автора: огромное спасибо за поддержку и донат)) И, конечно, приятного чтения)
***
Чем бы ни связал его Леннер, держало крепко — Эйн попытался вырваться, и не смог, даже железная рука не помогла. И Мара не приходила в сознание, хотя Эйн звал.
Леннер не торопился ее будить, притащил себе кресло и вальяжно, расслабленно устроился напротив. Взял банку энергетика — из тех, что герианцы запретили, когда пришли к власти — и прикладывался к ней время от времени. Где только достал эту дрянь.
Эйн смотрел на нож у Мары животе, и думал, что, если не вмешается, она умрет. Глупо и без всякого героизма, как бывает только в жизни.
— Ты ее убьешь. Леннер, включи мозги, ей нужна помощь. Она не доживет до твоего допроса. И не будет тебя бояться, она просто умрет, — Эйн сказал это как мог спокойно. Понимал, что нельзя показывать страха. Тем более, что за себя ему страшно не было.
— Обижаешь, малыш. Я настоящий профи. Точно знаю, какие серые суки живучие.
Он повернул голову к Эйну, добавил, будто про погоду говорил:
— Понимаешь, с этими их бабами вечные проблемы. Они включают свой идиотский мысленный трюк, — Леннер коснулся пальцем виска. — И все. Ты уже не боец. Терпеть не могу эту их… как она называется? Эмпатия? Дурацкое слово. И сама способность дурацкая — игольник или кнут можно отобрать, руки можно связать, а вот мозги… мозги можно только переключить на другое.
На мгновение Эйну показалось, что тело Мары пошевелилось, но она не приходила в себя, разум оставался за темной пеленой боли.
— Я знаю, на что ты надеешься, малыш, — безмятежно сообщил Леннер, сделал еще один крохотный глоток энергетика. — Что сейчас она придет в себя и поджарит мне мозги. Но знаешь, против всего можно найти средство, если долго искать. И я его нашел. Боль. Боль им мешает.
Эйн знал, что это не правда, Мара могла использовать ментальные удары, даже когда сама была ранена — хуже, слабее, но могла.
Леннер усмехнулся, будто прочитал его мысли:
— Вот только боль, малыш, подойдет не всякая. Нужно нечто особенное — достаточно сильное, продолжительное. Нужно, чтобы выветрился адреналин и прошел шок.
Эйна мутило от мысли о том, как Леннер все это выяснил, но он все равно спросил:
— И скольких ты убил?
— Можно подумать, я считал. Сам понимаешь, в перестрелке особо не до математики. Но лично, один на один… тридцать два. Тридцать четыре, если считать вас. Хотя тебя я зря добавил. Ты же человек, хоть и гнилой.
Эйн пытался представить, понять — когда. Когда у Леннера была возможность похищать и пытать герианцев, экспериментировать с ними.
— Меррик знал? — спросил он. Хотя даже если бы знал, вряд ли был бы против.
— Догадывался, — Леннер пожал плечами, допил энергетик в три больших глотка и небрежно бросил пустой банкой в Мару. Жестянка отскочила на пол, покатилась с глухим звуком. — Меррик не спрашивал, откуда у меня информация. А я много ему приносил. Больше остальных.
Он протянул руки, сложил пальцы в рамку и посмотрел сквозь них на Мару, будто выбирал удачный кадр в объектив.
— Серые суки, малыш, отлично надрессированы. Все из себя сильные и выносливые, презирающие боль. Стойкие идеальные солдатики. Но и они ломаются, совсем как мы.
Эйн вспомнил давний разговор с Марой, как она сказала, что Рьярра могла бы сломать и ее. Как спокойно признавала, что у нее есть предел.
— Думаю, это наш талант, малыш. Люди могут сломать что угодно.
В тот момент она застонала, дернулась в оковах, и из ладоней потекла черная кровь. Вниз по рукам, тонкой струйкой по ребрам и ниже.
Мара, — мысленно позвал ее Эйн, и на него дохнуло ее болью — будто жаром из доменной печи.
Габриэль.
Ее ответ прозвучал слабо, беспомощно. В него вплетались вопросы и непонимание — Мара еще не вспомнила, что произошло. Еще не осознала, что с ней. Ей просто было больно.
— Быстро она, — весело заметил Леннер, легко вскочил, подошел к ней. Эйн почему-то всегда забывал, как быстро, как умело Леннер мог двигаться, если ему было надо. — Проснись и пой, красотка.
Он невесомо погладил рукоять ножа, торчащую из живота Мары, а потом обхватил, потянул на себя и с силой всадил внутрь снова.
Мара закричала, дернулась в оковах, и ее боль — белая, раскаленная и невыносимая агония — задели Эйна, отозвались фантомной резью внутри.
— Отличный голос, — добродушно фыркнул Леннер. — Таким голосом хорошо петь колыбельную дочке. Вот только у тебя ее нет. И у меня больше нет. Мы с тобой так похожи.
Эйн дернулся, пытаясь освободиться, хоть и понимал, что все бесполезно. Просто не мог спокойно смотреть и ничего не делать.
Леннер отвлекся от нее на мгновение, подошел и пнул носком армейского ботинка в живот, Эйн задохнулся:
— Тише, малыш. Не порть свидание. Ты от этой суки уже все получил. Теперь моя очередь.
Мара тяжело дышала, выдыхала с хрипами, и звуки казались беспомощными, напоминали рыдания.
Держись, — мысленно сказал ей Эйн. — Держись, тебе нужно только отдать мне боль. И тогда ты сможешь избавиться от Леннера. Мара, ты сможешь. Отдай мне боль.
Она застонала сквозь зубы, с трудом подняла голову, посмотрела на Эйна мутными, остекленевшими глазами, потом на Леннера, и беспомощно зажмурилась.
Не сейчас, Габриэль. Когда он подойдет… к тебе… Иначе… не спастись.
Леннер слишком хорошо ее зафиксировал. Даже если бы она его вырубила… освободиться бы не смогла.
Ее сознание было как свеча на ветру — то разгоралось все ярче, то тускнело.
Отдай хотя бы часть, — предложил Эйн. И поймал себя на идиотской мысли, что смотреть на это, видеть, как Леннер над ней издевается, смотреть без возможности вмешаться — было хуже, чем просто боль.
Нет, — ее ответ прошелестел шепотом в голове. — Береги силы. Мой Габриэль.
— Чего ты… хочешь? — выдохнула Мара. Леннер взял ее лицо в ладони, повернул из стороны в сторону, рассматривая маску.
— Да все того же, детка. Хочу убивать таких как ты. Хочу проснуться года четыре назад, от того, что дочка притащила мне рисунок показать. Хочу, чтобы ничего этого не было, и меня, живого мертвяка, тоже не было. Но я не гордый, если все получить нельзя, мне и убийств хватит. Ты расскажи мне, где остальные. Расскажи, не стесняйся. И я убью тебя быстро.
Он подался вперед, прижался щекой к ее щеке и шепнул:
— Перережу глотку. Ты умрешь за минуты. Соглашайся, это отличная сделка.
Мара рассмеялась, хрипло и тихо — и в тот момент она напомнила Эйну Рьярру:
— Ты думаешь, я боюсь… боли.
— Конечно, нет, детка. Ты же сильная. Ты не боишься, пока не умеешь. Но я тебя научу.
— Мне никогда, — мягко, доверительно шепнула Леннеру Мара, — не будет больнее, чем тебе.
Он отстранился, фыркнул, будто хорошую шутку услышал, а потом провернул нож у Мары в ране.
Крик — высокий женский крик — отразился от стен, и казалось, воздух еще звенел после того, как Мара обмякла.
Она не выживет, подумал Эйн. Без герианской мед-капсулы ее не спасет никакой врач, но он даже не знал, осталась ли медкапсула на Земле. Могла ли помочь Рьярра? И успела бы.
— Может, ты права, детка, — Леннер принялся поглаживать рукоять ножа. — И тебе не будет больнее, чем мне. Но давай проверим.
Это шанс, Габриэль, — шепнула ему Мара. — Твой шанс. Не упусти его.
— Хочешь сделать ей больно, Леннер, придется марать руки об меня, — сказал ему Эйн. — Она не боится боли. Но за меня ей страшно. Она меня любит.
«Ну, же, — подумал он. — Подойди ко мне, просто проверь. Хотя бы несколько метров, и когда ты свалишься, я смогу дотянуться до тебя и найти ключи».
Леннер повернулся к нему, посмотрел как на любопытного жука, а потом рассмеялся в голос, заржал громко и обидно, до слез.
В тот момент к боли и решимости действовать Мары примешалось новое чувство. Ей было за Эйна стыдно.
— Малыш-малыш, — ублюдок отсмеялся, утер выступившие на глазах слезы. — Иногда я гадаю, и с какой же блясты ты подался в солдаты? Стал бы комедиантом, зашибал бы бешеные деньги.
Потом он посмотрел на Мару снова, усмехнулся:
— Серьезно, красотка? Ты трахалась с этим?
Мара кашлянула, и отвела взгляд:
— Да, он очень мне дорог.
Даже Эйн ей бы не поверил, а он чувствовал, что она сказала правду.
Леннер рассмеялся снова:
— Вам бы дуэтом выступать. Вот только сдается мне, малыш, что все в точности наоборот, — он все же отошел от Мары на шаг, повернулся к Эйну. — Ты запал на герианскую суку, как безмозглый щенок. И теперь пытаешься спасти ее, как можешь. Подставиться самому, перетерпеть боль. Безмозглый героизм, конечно, но в фильме смотрелось бы неплохо.
Он обернулся к Маре, резко, неожиданно, выдернул из нее нож и снова воткнул. Она взвыла.
— Шшш, — ласково шепнул ей Леннер. — Ну, тише, тише, детка. Все хорошо. Папочка отлично обращается с ножом. Я знаю, ты думаешь, что умираешь. Ведь столько ран, да еще и таких страшных. Вдруг ты истечешь кровью? Не бойся, я воткнул нож на прежнее место. Я очень точный.
Мара стонала и дыхание у нее сбивалось, хрипело. На губах выступил черный.
А потом она оскалила зубы в улыбке:
— Как ее звали? Твою дочь. Ты никогда не называешь ее по имени. Скажи, ты помнишь, как ее звали?
Леннер замер, будто она его ударила. На крохотную долю секунды, но Эйн заметил. И Мара тоже.
Ей было больно, чернота и беспомощность наползали на ее сознание, как пелена, и она цеплялась за реакцию Леннера — потому что, как и с Крысой, видела, что попала. Что сумела сделать больно.
Что ты творишь? — спросил ее Эйн. — Он разозлится. Он не отойдет от тебя, пока ты жива.
Верь мне, Габриэль. Так надо, — прошелестело в ответ.
Леннер ударил ее, походя, наотмашь:
— Неправильный ответ, детка. Сейчас в вопросы играю я. Где остальные серые суки? Сколько вас еще на Земле, и как вас найти?
Мара сплюнула кровь, улыбнулась растягивая выпачканные черным губы:
— Ты называешь меня как ребенка. «Детка». Я похожа на твою дочь?
Он ударил ее снова, уже без заминки:
— Неверный ответ, красотка.
Она зашептала, быстро, сквозь боль:
— Помнишь ее лицо? Или ты забыл.
Он ударил снова, так же походя, как и раньше, но было в этом что-то… напряженное, отчаянное.
Образ, мысль скользнула от Мары к Эйну — фрагмент ее сознания — то, что она видела в Леннере. Запутавшегося мужчину, которому нужна была помощь. Уязвимость и слабость.
И то, что Мара могла использовать.
— Ты не узнал… бы ее. Не узнал бы, если б увидел.
— Заткнись!
И то, что Эйн должен был ему сказать.
Слово в слово, Габриэль. Это важно.
Эйн сделал вдох и произнес четко и громко — как выстрел в закрытом помещении. Прямо в цель:
— Леннер, она бы тебя не узнала.
Тот развернулся к нему, и в лице, в зверином оскале уже не оставалось ничего человеческого. Леннер готов был кинуться, разорвать Эйна голыми руками. И в момент, когда он оказался рядом, Мара произнесла тихо, как приговор:
Габриэль, возьми мою боль.
Он распахнул ей сознание, и взвыл, от того, как вспыхнула агония внутри — раскаленная лава в животе, которая жгла изнутри.
Перед тем, как отрубиться, Эйн успел увидеть только, как с глухим стоном рухнул на пол Леннер.
***
Его разбудил голос Мары, обрывки мыслей, рассыпающиеся, пропитанные болью и слабостью. Мара умирала, чувствовала это.
Эйн со стоном открыл глаза. Леннер все еще валялся в отключке.
Габриэль… мало… у меня мало времени.
Он кое-как подполз к Леннеру, оковы не позволяли отодвинуться от стены дальше нескольких метров, но и их хватило.
Леннер был без сознания, из носа и ушей текла кровь, но он все еще дышал.
Эйн перевернулся, с трудом нащупал браслет личного компа ублюдка, смог активировать. Программа управления кандалами была на рабочей панели. Хоть что-то хорошее.
Эйн возился с опциями — приходилось изворачиваться, привставать нажимая пальцами скованных за спиной рук, но по крайней мере, комп был в незащищенном режиме, принимал посторонние команды.
С тихим щелчком раскрылись его кандалы на запястьях, потом на лодыжках. И Эйн вскочил, выдернул ножи из рук Мары. Зашептал ей сбивчиво, едва осознавая, что несет:
— Сейчас, сейчас уже все. Ты только не умирай, слышишь меня. Держись, девочка моя, я здесь. Мы выберемся, обещаю тебе. Доберемся до вашей камеры, тебя спасут.
Он освободил ее, едва успел подхватить, чтобы она не упала. И Мара хрипло рассмеялась сквозь боль.
А потом подняла голову, посмотрела ему в глаза и рассмеялась сквозь боль:
— Мой Габриэль. Какой же ты красивый.
Потом она подняла руку, сжала его плечо и шепнула:
— Рьярра слишком далеко. Мы не успеем.
----------------------------------------------------------------------------------------------------
Я пишу этот текст по правилу 50 рублей: суть его в том, что, если хотя бы один человек пришлет мне хотя бы 50 рублей на Яндекс. Деньги:
http://money.yandex.ru/to/410016407141638
я выложу новую главу «Стальной девы» через неделю (29.03.2020)
Но даже если никто ничего не пришлет, я продолжу выкладываться, просто реже.