Ближе ближнего

      — Микаса, разговор есть. — мужчина остановил даму на пол пути к корпусу. На улицу медленно опускается сумрак, и все бегут по койкам как можно быстрее, пока капитан занят болтовнёй с Аккерман и не начал свой ночной дозор.       Микаса послушно обернулась, немного сжав губы при виде невероятно бесящего его, кстати, в последнее время намного больше, карлика.       Увидев нешуточное напряжение девушки, капитан на всякий случай отдал приказ «вольно». Но та, немного посуетившись, так и осталась стоять напряжённо, всего-лишь разжав кулак. — Ты не считаешь, что немного мешаешь мне? — Микаса прекрасно понимала, о чём говорит ненавистный однофамилец, поэтому недовольно пробурчала в ответ «нет». Это возмутило Леви. Совершенно без всякого сожаления Микаса получила не очень больной, но предупреждающий о грядущей опасности лещ. От осознания беспомощности перед вышестоящим, она негромко зарычала, но предпринимать ничего не стала. — Ещё раз спрошу: ты не считаешь, что мешаешь мне? — голос становился всё громче, и оставшиеся до этого вояки на улице, услышав баритон капитана, быстро смылись с возможного поля его зрения. — Я считаю, что Вам я ничего не должна. — заявила Аккерман, ожидая ещё одну пощёчину, которой, к её удивлению, не последовало. — Неправильно считаешь. — тот недовольно цокнул языком, при этом вызывающе прищурился. — Я говорил о своих чувствах к мальчишке, ты вроде баба нормальная, я думал, способная меня понять. Но нет же. Ты снова везде таскаешься за ним, не давая мне ни единого шанса.       Микаса совершенно не чувствовала вину за это, но спорить желания не было, тем более, капитан и сам догадывался, что та может сказать в своё оправдание. — Нет, это не то же самое. — словно опережая её мысли ответил Леви. — Знаешь, я тебя понимаю. Кажется, будто весь мир крутится только вокруг одного Йегера, но на самом деле для тебя это не так. Это человек, которому ты служишь. Как собачка. Он тебя никогда не сможет полюбить. Поверь мне, я знаю, о чём говорю. Это особый вид связи, которую нельзя назвать романтикой, но и абсолютной отрешённостью она не отличается… — добавил Аккерман, в знак дружелюбия вскинув всегда нахмуренные брови. — Только не путай никогда эти чувства, иначе будешь мешать мне и дальше. Найди кого-то, кто будет для тебя важнее Йегера, и тогда связь ослабнет, после чего ты спокойно сможешь двигаться дальше, при этом не преграждая дорогу… Нам.

***

      Во время отбоя капрал не зашёл в спальню дам, что оказалось для всех приятной неожиданностью. Аккерман весь оставшийся вечер тихо сидела у большого окна, отрешённо глядя вдаль, на загораживающую садящееся солнце стену. — Эй, Микаса! А я стырила пару кусочков батона с обеда! — Браус, довольная и сияющая, прыгнула рядом с девушкой, но та отреагировала лишь секундной улыбкой. — Что он сказал тебе?       Саша перестала улыбаться. Удобно усевшись на коленках, она приготовилась слушать подругу, но, по всей видимости, та ничего не собиралась рассказывать.       В комнате девушек всегда было шумно, ещё с того момента, как людей поделили на комнаты, что сказочно обрадовало каждого солдата. Позади Браус и Аккерман очень громко что-то обсуждали другие девушки. Саша смотрела на них постоянно, да так, словно сейчас сорвётся и побежит к ним. Но вопреки всему, она терпела занудность и молчаливость Микасы. — Не забивай себе голову. — улыбнулась девушка и в шутку отмахнулась от этого разговора, на что получила уверенный ответ: — Нет уж. Микаса, ну чего ты? Все же знают, что он тебя там задержал. Давай, рассказывай, легче станет же! — умоляла Браус, но Аккерман была непреклонна. — Прости, но я не могу. Пойду проведаю Эрена. — Опять Эрен?! — совершенно забыв обо всём, взорвалась Саша. Микаса резко развернулась к девчонке, давая понять, что плохо поняла её негодования. — Эрен, Эрен, Эрен, Эрен! Ты видишь кого-нибудь кроме своего Эрена?! Может есть человек, который волнуется за тебя, а ты его не замечаешь. Ибо, о, Всевышний, есть же Эрен, который в твою сторону никогда и не смотрит!       Губы Микасы предательски задрожали. Девушка прекрасно понимала, что Саша абсолютно права, и каждое слово Леви было словно под копирку с её монологом. Еле сдерживая себя от истерики, она уселась обратно к Саше и аккуратно обняла её за талию. Браус улыбнулась, когда услышала негромкие всхлипы на плече, хоть и понимала, что эта глупая ухмылка вообще ни к чему сейчас. — И что мне делать? — Посмотри вокруг. — Браус отодвинула Микасу от себя подальше и взглянула в узкие глаза, но при этом в огромные голубые, словно неизведаные воды, зрачки. — Есть же множество людей, готовых быть с тобой, получать твою заботу и отдавать себя в ответ. — И кто это может быть?       Саша лишь загадочно улыбнулась ещё шире и пожала плечами, вновь стиснув мужественную обычно, но сейчас растаявшую Микасу Аккерман.       Саша всегда была добра к ней. Последний кусок хлеба из запасов Браус всегда оказывался у Микасы. В прямом смысле. Она была довольно мила, доброжелательна. Но при этом не глупая, как может показаться на первый взгляд. Аккерман безмерно уважала и по-своему любила забавную Сашу, чей смысл жизни крутился около картошки, хлеба и черноволосой подруги-азиатки.       То, что люди обычно называют «заботой» девушка практиковала сначала только на Эрене, да и сейчас ничего не изменилось. Но забота, которой она окружает Сашу — другая. Она не ходит за ней по пятам, не агрится от чужих прикосновений, не подтерает ей сопли, как маленькому ребёнку, что довольно странно в сравнении с Эреном. Может смешно, но Микаса видит в этой девочке человека, девушку, женщину. Сильную, но при этом милую; забавную, но здравомыслящую; в каком-то плане эгоистичную, а в то же время заботливую, понимающую.       Если бы Микаса могла выбирать себе любовь всей жизни, она определённо остановилась бы на Саше. Но выбора же не бывает, правда?