Подпусти меня ближе. Раунд 2

Наадя – Псы с городских окраин Пролог. Две машины и один мотоцикл стоят посреди пустой дороги ночного города, образуя некое подобие круга. Улицы пустые и спокойные, и кажется, будто все жители испарились, словно по щелчку, не оставив ни малейшего шанса найти их. Огни ночного города освещают пространство, вывеска круглосуточной аптеки на мгновение гаснет и меняет цвет с зелёного на синий, светофор возле поворота настойчиво мигает жёлтым. Четыре человека стоят в центре и вглядываются в лица друг друга. Что привело их сюда? Девушка на каблуках в кожаной куртке со светлыми выкрашенными волосами, завязанными в пышный хвост. Её рука опущена, а пальцы сжимают мотоциклетный чёрный шлем. Позади неё стоит байк, на котором она совсем недавно сюда приехала. Брюнетка в чёрных туго зашнурованных берцах, в армейских штанах и в распахнутой чёрной толстовке, за спиной которой в полуобороте стоит машина. За рулём сидит пятый человек и терпеливо ждёт возвращение своей спутницы. Черноволосый парень в белой футболке, тщательно прятавший пятна то ли грязи, то ли крови на своей груди за кофтой со сломанной змейкой. Его губы сухие и потрескавшиеся, под глазами синяки, а в боковом кармане рюкзака в пузырьке из-под обезболивающих припрятаны сильные транквилизаторы. Последний парень – русый с пронзительными голубыми глазами. У него разбита губа и рассечена бровь. Толстовка застёгнута, капюшон накрывает голову, на ногах кроссовки и спортивные штаны. Позади парней третий автомобиль – его двери распахнуты, двигатель не выключен. Четыре человека. Дети из прошлого, связанные страшными тайнами и ошибками, не горящими никаким желанием, чтобы их секреты были раскрыты. В этот переломный момент всё и начинается, а, может быть, просто заканчивается? Так, что же привело их сюда? Брюнетка достаёт из кармана небольшую карточку и показывает остальным. Те, в свою очередь, повторяют её движение и поднимают руки с точно такими же бумажками, на которых написаны дата, время и место. Карточки, которые привели их сюда, которые вырвали из настоящего и заставили встретиться с прошлым. Карточки, заверяющие каждого из них, что знают его самые страшные тайны. Они, не говоря ни слова, практически одновременно опускают руки, делают шаг назад, разворачиваются и направляются к своему транспорту. Блондинка к байку, парни к машине, брюнетка к своему спутнику. Она открывает переднее сидение и забирается в салон, захлопывая дверь чуть сильнее, чем это надо было. - Поехали, - бросает брюнетка, наблюдая за тем, как вторая девушка надевает шлем и седлает свой мотоцикл. - Уверена? – спрашивает водитель. Его спутница медлит, сжимая пальцами карточку, и отворачивается от окна. - Да. Он поворачивает ключ, заставляя двигатель очнуться, меняет передачу и рывком разворачивает машину. Бросив последний взгляд на мотоциклистку, брюнетка открывает форточку и выбрасывает скомканную бумажку с адресом, которую тут же подхватывает порыв ветра и уносит куда-то в сторону, надеясь, что вместе с этим мусором избавляется и от всего остального. Но на вопрос так и не был получен ответ. Что привело их ночью на улицы давно забытого города, вырвав из настоящего и вернув в прошлое? Байкершу, военную, наркомана и бойцовского пса? Кто стоит за этим? И какие цели преследует незнакомец, грозясь разоблачить каждого из них? Игра ведь только начинается? Brittany Davis – Idk Соня. Медленно и размеренно размешиваю сахар в кружке с крепким кофе, сидя за столиком в заведении, расположенном в нескольких кварталах от общежития, в которое я заселилась пару дней назад. Ложка противно скребётся о стенки керамической белоснежной кружки уже как минимум минут пять, и я не собираюсь останавливаться. Сахар давно уже растворился в постепенно остывающем напитке, но я даже не притронулась к нему. В другой моей руке находится сотовый – я лениво листаю ленту инстаграма, периодически оценивая фотографии. В какой-то момент мне становится скучно – я перестаю размешивать сахар, ловко включаю камеру и делаю снимок кружки. Отправляю фотографию в приложение и ставлю хештег «новое_кофе_в_старом_городе». Хватаюсь за кружку и делаю один глоток тёплого напитка. Как долго я здесь сидела, раз кофе уже успел остыть? Откидываюсь на спинку диванчика – кожаная куртка скрипит из-за моих движения – и осматриваюсь. Заведение небольшое, но народу здесь достаточно. Пахнет пончиками и ванилью, на картине в дальнем углу прожжённый круг от сигареты, а у одного из официантов пятно, выступающее из-под фартука. Забегаловка та ещё, но мне нравятся подобные места. Здесь можно не платить за невкусные напитки, если у тебя нет денег. Как? Сейчас узнаете. Я выпиваю половину кружки, когда народ начинает суетиться. Они переговариваются и показывают в окно. Я усмехаюсь себе под нос, делаю последний глоток и осторожно ставлю кружку на столешницу. Хватаю мотоциклетный шлем, который всё это время лежал рядом на сидении, и надеваю его на голову. - Чей это байк на улице? – вскрикивает кто-то. Я вскакиваю на ноги и бегу в сторону выхода, ловко уклоняясь от посетителей, чтобы не сбить кого-нибудь с ног. - Девушка, Вы не заплатили! – кричит мне вслед официант, но звонок над дверью уже бренчит. Я выскакиваю на улицу: мой байк, припаркованный рядом с кафешкой, дымится. Нет, он не сломан и его не подожгли, просто за час до этого я прокатила на своём железном коне одного парнишку, а тот в ответ согласился в определённое время поджечь дымовую шашку. Мотоцикл обволакивает густой красный дым – я решительно запрыгиваю на байк, заставляю его взреветь, словно животное перед атакой, и на максимальной скорости уезжаю, прежде чем меня успевают остановить официанты, чтобы заставить меня заплатить за невкусный кофе, который я даже не допила. Адреналин зашкаливает – я мчу по дороге, огибая машины, ветер врезается в моё тело, и я сильнее нагибаюсь, чтобы удержать равновесие. Руки в кожаных перчатках без пальцев немеют из-за холода, когда я подъезжаю к корпусу общежития. Паркуюсь среди отвратительных машин и, наконец, спрыгиваю с мотоцикла. Прячу ключи в карманах и снимаю шлем, который забираю с собой, потому что прекрасно знаю, что при любой возможности им захотят поживиться. Взгляд скользит по шестиэтажному пошарпанному зданию студенческой общаги и не находит ничего привлекательного. Что ж, следующие два года мне нужно будет постараться, чтобы меня снова не выперли из универа и не выгнали из общаги, иначе жить мне будет точно негде. Я поджимаю губы и направляюсь в сторону входа, чтобы уговорить комендантшу пустить меня без пропуска, потому что мне его ещё не выдали, а эта женщина уже третий раз орёт на меня, что я безответственная неудачница. Что, собственно, по её мнению, я должна сделать, если пропуск мне выдадут только на следующей недели? Мне кажется, что ей просто скучно, вот она и цепляется. Я взбегаю по ступеням и врываюсь в холодное помещение общежития. Сейчас лето, учёба ещё не началась, так что студентов здесь мало. Мне это на руку, не люблю лишнее внимание. Старухи на своём месте нет, и я поспешно проскакиваю мимо вахты и направляюсь к лестничной площадке, чтобы подняться на третий этаж. Сегодня мне на удивление везёт. Повсюду пахнет хлоркой, куревом и ещё чем-то тошным. Я надеваю на голову шлем, чтобы избавиться от неприятного запаха, и поспешно поднимаюсь на нужный этаж. Коридор неприятный и обшарпанный, здесь тихо и до жути противно. Боюсь представить, что будет во время учёбы… Нужная дверь находится справа пятой от лестничной клетки – я подхожу к ней и открываю, на ней чёрным маркером написано «шлюха». Это уже было до того, как я сюда въехала, но даже думать не хочу, кому и из-за чего адресована эта надпись. Моя соседка, с которой мне придётся уживаться ближайшее время, сидит на кухне и курит. Я не хочу снимать шлем, потому что прекрасно знаю, что помещение пропахло дымом и тошным запахом дешёвых спагетти. Не разуваясь, я захожу на кухню. Лена Истомина затягивается, внимательно наблюдая за мной, словно я нахожусь только в её воображении, и шумно выдыхает густой дым. Форточка закрыта, на столешнице пепельница с окурками и кружка, наверное, с чаем. Девушка в домашнем халате и в тапочках, поджимает ноги под себя, сидя на диванчике. У неё чёрное каре и серо-зелёные глаза, кожа бледная, покрытая родинками на шее. Она старше меня на пару лет и учится на последнем курсе. - Тебе письмо, - безразлично бросает она, пока я заглядываю в холодильник и с прискорбием замечаю, что мой йогурт уже съели. Письмо? Да вы издеваетесь. Выпрямляюсь и смотрю на девушку, потом снимаю шлем и морщусь из-за плотного запаха дыма. Я хоть и курю, но не настолько много. - В комнате, - тянет Лена. – Я не открывала. Снова делает затяжку. Истомина говорит медленно, растягивая каждое слово, словно с трудом соображает. По-моему, она перекурила… - Ещё бы ты распечатала его, - грубо бросаю я. – Форточку открой. Разворачиваюсь и направляюсь к выходу. - И хватит трогать мою еду! Она не отвечает. Выхожу в коридор и открываю дверь комнаты. Наша общага устроена по типу квартир: общая кухня и три комнаты, в которой живут по двое. Мне придётся уживаться с Леной, потому что остальные места уже заняты. Не знаю, кем, но вскоре сюда должны перебраться ещё четверо девчонок. Мне кажется, что я свихнусь в таких условиях. В комнате распахнуто окно, так что запах дыма сюда не добирается. Бросаю шлем на кровать и хватаю пальцами конверт, лежащий на тумбочке. Чёрт, и как они узнали, что я переехала? Я же никому не сказала, куда собираюсь поступать и где буду жить, как они нашли меня? Сраные письма без обратного адреса… Открываю его и достаю новую карточку, на которой напечатано: «Конечный пункт определяешь не ты». - Что за ересь? – фыркаю и бросаю бумаги на кровать. В последнее время эти письма становятся всё бредовее и бредовее. В начале они имели хоть какой-то смысл, а теперь пустые слова. Конечный пункт определяю не я? Ну, естественно. Конечный пункт – это смерть. Угадать, какая она будет, невозможно, если, конечно, ты не суицидник. Я разворачиваюсь и выхожу из комнаты, чтобы принять душ и расслабиться. Может быть, смогу подумать и разгадать странные послания незнакомца. Наверное, это какой-то маньяк, который преследует меня по пятам. Может, стоит обратиться в полицию? Но тогда… Нет, копы – это не выход. Мне нужной самой выследить его и уничтожить. Я так просто это не оставлю. КРЕСТ-НАКРЕСТ - Куда Приводят Мечты Матвей. Голова раскалывается. Я полностью кутаюсь в одеяло и утыкаюсь лицом в подушку, чтобы ни один луч света не проник в моё сознание. Хочется пить, но вылезать из постели у меня нет сил. Кости ломит, мышцы стонут так, словно я вчера пробежал несколько десятков километров, слабость придавливает меня к кровати невидимыми путами, не позволяя даже лишним мыслям проникнуть в мою голову. Сегодня выходной. Или же нет? У меня все дни смешались и превратились в один сплошной круговорот. Вечная пятница, вечная нескончаемая череда бесполезных вдохов и выдохов. Что вчера было? Кажется, я снова выпил больше таблеток, чем это нужно. Одна уже не помогает, две тем более. Боль только усиливается и постепенно сводит меня с ума. Я почни не сплю, но иногда меня вырубает на несколько дней. Такой режим чертовски сильно ударяет по психике, и с каждым разом мне становится всё труднее контролировать реальность. Я тону в собственных мыслях и в головной боли, опускаясь всё глубже в ад. Я слышу, как входная дверь открывается, но не обращаю на это внимания. Кто-то заходит в квартиру, шуршит пакетом, в котором друг о дружку стукаются бутылки, ставит всё это, наверное, на пол, а потом пересекает комнату. Некто делает всё это настолько громко, что я готов взвыть от безысходности, лишь бы человек оставил меня в покое и позволили ещё немного побыть в одиночестве. Шторы громко раздвигаются в стороны, а через пару секунд моё спасительное одеяло резко срывается с меня и обнажает бесполезное тело, покрытое синяками и ссадинами. Я неохотно приподнимаю голову от подушки, но даже не открываю век, потому что глаза пронзает боль из-за резкого света. - Чувак, свет, - стону я, зажмуриваясь и утыкаясь лицом в подушку. Пытаюсь нащупать рукой спасительное одеяло, но пальцы хватают только воздух. - Вставай, - недовольный голос разрывает мои мозги на кусочки, заставляя меня страдать ещё больше. – Я принёс пиво. - Шторы, - стону я. Человек вздыхает и пересекает комнату, занавешивая окно и заставляя комнату погрузиться в полумрак. Попутно он задевает пустую бутылку, которая стоит возле кровати, и та предательски катится по полу. Я морщусь, понимая, что сегодня явно всё настроено против меня. Собрав все силы, я с трудом сажусь, свешивая ноги с кровати и касаясь босыми ногами холодного пола, и прячу лицо в ладонях. Всё кружится, и я надавливаю пальцами на глаза, чтобы прийти в себя. Мне требуется время, чтобы избавиться от головокружения и понять, что я больше не нахожусь во сне и что мне всё-таки придётся подняться на ноги и начать двигаться. - Тебе письмо. Я убираю руки от лица и, наконец, наполовину открываю веки, чтобы взглянуть на своего гостя. Парень подходит ко мне и бросает конверт на кровать, после чего разворачивается и идёт к кухонной тумбе, где на плите стоит старый чайник, который я всё никак не могу заменить. В моей небольшой студии грязно и не убрано. Вещи валяются на полу, телевизор показывает только один канал и тот с помехами, зарядка от ноутбука сломана, поэтому старый компьютер бесполезным хламом пылится под кроватью, в раковине немытая посуда, на тумбочке пустые пузырьки из-по таблеток и старая коробка из-под пиццы. Не помню, когда в последний раз убирался в квартире. Я беру в руки конверт и распечатываю его, безразлично доставая очередную карточку. Щурюсь, чтобы разобрать слова в полумраке квартиры, затем зеваю и поднимаюсь на ноги. Трясу головой, избавляясь от очередного головокружения, хватаю с тумбочки кнопку и прикрепляю карточку на стену, где находятся её остальные распятые братья и сёстры. Несколько секунд смотрю на надпись: «Ты умираешь». Меня хлопают по плечу, отвлекая от интересного занятия. Парень протягивает мне стакан с водой и таблетку – я машинально забираю их, отправляю белоснежное колёсико в рот и запиваю водой. Ставлю стакан на тумбочку, случайно смахивая пустой пузырёк, и разворачиваюсь, направляясь к холодильнику. - Это такая дичь, - тянет парень, рассматривая мои карточки. – Зачем ты их развешиваешь на стене? - Не знаю, - пожимаю плечом, замечая пакет, который услужливо принёс мне гость. Подбираю его, достаю бутылки с пивом и ставлю все, кроме одной, в холодильник. Запивать таблетки алкоголем – это плохая затея, но мне плевать. Это помогает мне быстрее прийти в себя. – Может быть, увижу хронологию. А может, просто как сувениры, - открываю бутылку и делаю один глоток, поворачиваясь к парню, который всё ещё рассматривает мои письма. Прислоняюсь спиной к столу и потираю шею. – Ты свои даже не открываешь. Да, Шторм? Парень прячет руки в карманах толстовки. Он стоит ко мне спиной, и я не вижу выражения на его лице. Недолго он молчит. - А нафига? – Егор поворачивается ко мне, и я вижу свежий синяк у него под глазом. – Там всё равно дичь полная. У меня весь шкаф забит этими конвертами. Если кто-то хочет меня запугать, пусть приходит. Я ему все кости переломаю. Я фыркаю, снова делая глоток. Голова постепенно проходит. - Но ты не выбрасываешь их, - замечаю я. Егор пожимает плечом. - Мало ли, - парень осматривается, скользя взглядом по моей комнате. Он морщится, потому что квартира выглядит как настоящий притон наркоманов. Здесь темно, полно мусора и пыли, пахнет грязными вещами и дезодорантом. Настоящий клоповник. - Ты работу нашёл? – интересуется друг. Я морщусь, делая глоток пива. Разговаривать на эту тему у меня нет никакого желания. Никто не захочет давать мне нормальную должность, учитывая мой образ жизни. С прошлой меня выгнали за то, что я курил травку в туалете. - Нет, - признаюсь я, шмыгая носом. Парень вздыхает и поджимает губы. - Я же говорил, что Шершень тебя возьмёт, - Егор толкает ногой какой-то пузырёк. – Деньги нормальные. Я фыркаю и качаю головой. - Ты хотя бы попробуй, - не отстаёт друг. - Запарил заниматься ерундой. Я тебя кормить всю жизнь не собираюсь, у меня и так с деньгами напряг. Я ставлю полупустую бутылку на столешницу и смотрю на Егора, понимая, что он не оставит меня в покое, пока я не вылезу из этого дерьма. Ладно, я всё равно там долго не протяну. Пару месяцев максимум, потом либо меня выпрут, либо я сам сольюсь. - Работать на твою сучку? – насмешливо тяну я, направляясь к креслу. Хватаю кофту и натягиваю её на себя. – Ладно. Как скажешь. Что не сделаешь для того, чтобы друг был счастлив. Егор фыркает и кривится в ухмылке. Он берёт с кровати мою футболку и бросает в меня, но вещь так и не долетает. Я хрипло смеюсь, затем прокашливаюсь. - Сходи к врачу, - советует парень. – Выглядишь дерьмово. Надо переходить на другие таблетки. - Мне и с этими неплохо. Егор не отвечает. Я натягиваю джинсы и заваливаюсь на кровать, беря с тумбочки пульт и включая телевизор. - Сижки есть? – смотрю на парня. - Закончились, - бросает он. – Чего разлёгся, у нас дела ещё, дерьма кусок. Егор вырубает из розетки телевизор, и я разочарованно вздыхаю. А я то думал, зачем он притащился ко мне днём и заставил вылезти из постели, да ещё и пиво принёс, чтобы задобрить меня. - Какие дела? – неохотно поднимаюсь на ноги. - Я же вчера писал, - раздражается Штормов. Я кривлюсь, беру с тумбочки телефон и пузырёк с таблетками, и прячу всё это в карман. - Ах, да… Забыл. Сорян. Парень качает головой и направляется к выходу, уж точно не собираясь меня дожидаться. Я нахожу разбросанные по квартире кроссовки, наспех надеваю их и следую за другом. Сейчас бы ещё немного поспать, а не заниматься делами Шторма, но что не сделаешь ради друга. Всё-таки пиво надо отрабатывать… ROZHDEN – Пустяк Маша. Я просыпаю из-за того, что парень переворачивается на другой бок и обнимает меня со спины. Его дыхание щекочет мою шею, и я улыбаюсь, довольно ёжась в его объятиях. Свет пробивается сквозь оливковые шторы, и я неохотно понимаю, что скоро нужно будет вставать. Не мне, конечно, у меня сегодня выходной, но расставаться с приятными утренними объятиями чертовски не хочется. Я не шевелюсь, словно боясь спугнуть момент, чувствую его грудь спиной, крепкую руку, придавливающую меня к кровати, и эта секунда кажется мне настоящей вечностью. Остаться бы так навсегда и плевать на весь мир. Но вибрация будильника вырывает меня из нежности утренних объятий, и я неохотно тянусь к телефону, который лежит у меня под подушкой на зарядке. Я выключаю его и откладываю в сторону. Парень за спиной даже не шевелится, но я знаю, что он не спит. Я лежу ещё минуту, затем осторожно разворачиваюсь к нему лицом и обнимаю за талию. Каменные объятия парня даже не разжимаются. Я утыкаюсь носом ему в грудь и легко глажу по спине. - Миш, 8:10. Парень не отвечает. Его дыхание зарывается в мои волосы, и я лишь сильнее прижимаюсь к его груди. - Слышишь? – мой голос тих, но я знаю, что этого достаточно. – Пора вставать. - Угу. Он не двигается. Молчание сковывает нас на несколько секунд, а потом Миша собирает все свои силы и поворачивается на спину. Я неохотно морщусь – моя рука перемещается на его грудь и скользит по телу, когда парень с трудом садится и свешивает ноги с кровати. Я кутаюсь в плед, смотря на спину Миши, который облокачивается локтями о колени и сидит так, словно должен принять самое важное решение в своей жизни. Парень потирает глаза, берёт пульт и включает телевизор, который тихо разрывает пространство. Я перебираюсь на подушку Миши, потому что она намного удобнее моей, и закрываю глаза. Мне вставать совершенно не обязательно. - Просыпайся, - он пытается стянуть с меня плед, но я не отпускаю его. - У меня выходной, - возмущённо бормочу я, не открывая глаз. - Нечего спать тут, - парень трясёт меня за бёдра. – Я сейчас кота позову… Я неохотно бормочу себе под нос нечто невнятное и неестественное, а потом сдаюсь и пытаюсь пнуть Мишу ногой, чтобы он перестал трясти меня. Открываю глаза и потягиваюсь, широко зевая. Восемь утра… Мой выходной… Чёрт его дери. - Пидр, - бросаю я, обиженно выбираясь из-под пледа и садясь на кровати. - Сучка, - в ответ тянет Миша. Я встаю прямо на кровати и неохотно слезаю на пол. Футболка парня на мне задирается и открывает чёрное бельё, но я не обращаю на это внимания. Хватаю кружку, которую вчера оставила на столе перед плазмой, и направляюсь на кухню. Парень успевает провести рукой по моей ноге, когда я прохожу мимо, после чего поднимается и идёт следом. - Сегодня раньше вернусь, - бросает Миша. - Во сколько? Ставлю кружку в раковину и оборачиваюсь, потому что парень кладёт мне руки на бёдра и приближается ко мне для поцелуя. Я обнимаю его за талию и улыбаюсь. - В четыре. Может чуть позже, - парень нагибается и целует меня. Скольжу рукой по его обнажённой груди и царапаю кожу ногтями. Его язык встречается с моим, заставляя меня шумно выдохнуть, и я размякаю в его объятиях. - Может, - он чуть отстраняется и кусает меня в шею. – Утренний минет по быстрому? Я фыркаю и стукаю его по талии. - Слышь, Кузнецов. Ты меня разбудил в мой выходной, обойдёшься, - возмущаюсь я. - И что? Я не сплю, и тебе тоже нечего, - Миша снова целует меня. В это же время на кухню вбегает кот и на скорости вонзается зубами в ногу парня. - Блять! – рычит Кузнецов, отстраняясь от меня. Пытается пнуть кота, но тот уже исчезает под столом. – Пидр шерстяной… Я смеюсь и толкаю парня в плечо. - Так тебе и надо, - издеваюсь я. – Иди в душ, я тебе завтрак приготовлю. - Ага, - Миша морщится от боли в ноге и разворачивается. Я не выдерживаю и шлёпаю его ладонью по заднице. – Ой, а вот если бы я пердел? – возмущается он. - Ну, начина-а-ается! Кузнецов смеётся и скрывается в коридоре, оставляя меня одну на кухне готовить ему завтрак. А я могла бы спокойно себе спать, если бы этот идиот не растряс мою тушу и не заставил встать вместе с ним. Смотрю на время: почти двадцать минут. Ладно, у меня есть двадцать пять минут, чтобы приготовить что-нибудь перекусить, пока парень не свалит на работу. Ровно без пятнадцати его уже здесь не будет. Я снова зеваю, смотрю на кота, который выползает из-под стола и лениво направляется к своей миске, чтобы похрустеть кормом, и подхожу к холодильнику. Сделаю быстренько бутерброды, Миша всё равно особо не ест по утрам. Достаю колбасу с сыром, захлопываю дверцу и кладу всё на стол. Прежде чем взять из шкафа батон, я ставлю чайник. Наспех нарезаю бутерброды и кладу их в микроволновку. Ну, вот и всё. Слышу звуки льющейся воды в ванной и улыбаюсь себе под нос. Как только парень уйдёт на работу, я завалюсь спать и подремлю ещё пару часиков. Надо ещё будет написать отчёт за месяц и отправить его к вечеру, иначе начальник опять начнёт орать, что я ни черта не делаю. - Слышь, - Миша выходит из ванной, вытирая шею полотенцем. – А с фига ли у тебя сегодня выходной? Пятница же. Я закатываю глаза и поднимаюсь на ноги, потому что микроволновка пищит, оповещая, что можно забирать содержимое. - Я же вчера говорила, что отгул взяла. - Иди работай, отгул она взяла, - Кузнецов морщится. Я довольно улыбаюсь, наблюдая за тем, как парень скрывается в комнате, чтобы одеться. Ставлю на стол тарелку с бутерами и собираюсь заварить чай. Беру две кружки, лениво наливаю кипяток, кладу пакетики, одну из порций разбавляю холодной водой. Не забываю про сахар. Полторы ложки, как любит Миша. Мне две. Обычно я пью чай без сахара, но в последнее время организм начинает воротить от горечи, так что выбирать не приходится. Беру кружки и несу в комнату, ставлю перед телевизором. Бросаю взгляд на парня, который натягивает чёрные джинсы, и возвращаюсь на кухню за тарелкой. - Может, погуляем сегодня? Погода хорошая, - спрашиваю я, поставив бутерброды рядом с чаем. Хватаю пальцами свою кружку и забираюсь на кровать. - Посмотрим, - бросает Миша, поправляя ремень. - Ну, короче, как обычно в батлу будешь рубится, - отмахиваюсь я. – Ты всё равно катки сливаешь. - Слышь, сливаю я у неё там, - Кузнецов морщится. Он подходит к телевизору, берёт кружку и бутерброд, потом садится на кровать. Я не отвечаю и смотрю в телевизор, где показывают новости. Ничего интересного, как обычно какая-то ересь про мужика, который построил фигуру из спичек, про людей с ферм или про погоду. Зачем вообще каждое утро Кузнецов включает новости, я понятия не имею. Когда на тарелке остаётся всего два бутерброда, а на часах время добирается до сорока пяти минут, парень неохотно поднимается на ноги и ставит кружку на столешницу. - Я пошёл, закрой за мной. - Ага. Миша выходит из комнаты, а я следую за ним только через несколько секунд, потому что лень одолевает меня тяжёлым грузом. Я выхожу в коридор и прислоняюсь плечом к косяку, наблюдая за тем, как Кузнецов надевает кроссовки. Кот вертится вокруг его ног, собираясь атаковать, но парень шугает его, от чего животное отскакивает в сторону и подозрительно смотрит в ответ. - Даже не думай, - предупреждает его Миша. Я смеюсь и подхожу ближе, когда парень выпрямляется. - Так. Ключи взял, телефон… - он хлопает себя по карманам. – Вроде всё. Секунду он медлит, затем нагибается и целует меня в губы, но делает это машинально, потому что его мысли явно где-то в другом месте. - Пошёл. Миша открывает дверь, смотрит на кота, чтобы тот не выбежал на лестничную площадку, а потом замечает на коврике под дверью белый конверт. Сначала Кузнецов медлит, а затем нагибается, подбирает письмо и возвращается в квартиру. Я замечаю на бумаге своё имя и вздыхаю. - Сука, этот аноним заебал уже, - злится парень, распечатывая конверт и доставая карточку. – Секрет, который знали только двое, больше не принадлежит им. Что, блять… - он сжимает зубы. – Вечером пойду к заведующему и попрошу проверить камеру на площадке. Миша отдаёт мне конверт и карточку. - Сколько можно эту хрень присылать… - Ну, не злись, - я глажу его по плечу, потом целую в щёку. – Удачи на работе. Напиши, когда вернёшься, приготовлю что-нибудь вкусненькое. - Хорошо, - он расслабляется. – Но я всё равно вечером проверю камеру. - Ага, - улыбаюсь я. Парень последний раз смотрит на меня, а потом открывает дверь и уходит. Я поворачиваю замок и вздыхаю, перечитывая послание на карточке. Секрет, который знали только двое, больше не принадлежит им. Я надеюсь, что речь идёт не о том секрете, который знаю я и Егор. Если это всплывёт там, где не надо, будет чертовски дерьмово. - Что, Лорд, весело тебе? – спрашиваю я у котейки, но тот демонстративно разворачивается и уходит на кухню, подняв свой хвост. Вздохнув, я возвращаюсь в комнату и заваливаюсь на кровать. Нужно поспать ещё немного, иначе из-за мыслей я сойду с ума. Секрет, который знали только двое, больше не принадлежит им. Кто же этот аноним, который никак не может оставить меня в покое? Может быть, попросить друга из полиции помочь мне? Или лучше не стоит… В любом случае, письма – это просто письма. За всё это время кроме них ничего не произошло, так что бояться нечего. Наверное, это просто какой-нибудь задрот, которого я завалила в военкомате на своих тестах. Или, наоборот, не завалила…