Колыбельная

Ты помнишь клён у забора? Ты помнишь лапту и прятки?.. Все это минуло так скоро… Так скоро, и безвозвратно… Слабое пламя свечи освещало бедную грязную комнатку и её хозяина, молчаливо сидевшего у изголовья своего скромного ложа. Сегодня, на дичайшее удивление Мукуро, он находился в холодном подвале не один: на матраце, тяжело дыша, спал человек, встретить которого Рокудо потерял уже всякую надежду. Да и этот человек, что вероятно, тоже будет поражён их встрече… Рокудо был впервые за долгое время счастлив, хотя сердце его болезненно сжималось, когда он в очередной раз склонялся к брату, чтобы стереть пот с его светлого лба и отбросить влажную чёлку с закрытых глаз. Откинув старое одеяло, парень в очередной раз проверил, не пропитались ли кровью бинты на груди Кёи, которые ему пришлось стащить прямо из-под носа аптекаря. Воровать, конечно, он умел и без этого неплохо, однако риск попасться был слишком велик, а подставлять шею гильотине не хотелось ни в коем разе. Вольно презирать нам детство, Но детство нас не забыло. И нам никуда не деться От тех, кем мы прежде были… Мукуро и Кёя выросли вместе, в одном приюте. Когда Рокудо было совсем тяжело, он вспоминал их первую встречу, и улыбка тут же украшала его исхудавшее лицо. Тяжело представить, что воин, которого он подобрал на поле боя, в детстве был слабым и забитым ребёнком, над которым часто издевались в приюте. И только Мукуро всегда вставал на его защиту. Он не был силачом или забиякой, однако вступиться за маленького Хибари считал своим первостепенным долгом. Почему? Он и сам не знал. Просто чувствовал, что должен защищать этого ребёнка. И Рокудо чувствовал, что для Кёи он тоже является очень близким. Они не были братьями по рождению, но стали братьями по обстоятельствам. И Мукуро помнил, как его ненавидели и избивали остальные подопечные приюта за столь благородные идеи. И как он лежал после этого в синяках и ссадинах, а рядом с ним сидел маленький заплаканный мальчик, который очень переживал за него. «А вот сейчас мы немножко поменялись,» — ухмыльнулся вор, пристраиваясь рядом и укладывая голову на плечо брата. С мальства привыкшие спать в холоде, они всегда обнимали друг друга во сне — ещё одно такое приятное воспоминание о прошлом. Не долго думая, Мукуро закрыл глаза и, прижавшись ближе, обнял спящего Кёю. Пусть эта ночь минует нескоро! Пусть брату в моих объятьях Приснится наш клён у забора… Приснится, что мы еще братья, Неразлучные братья… Рокудо боялся засыпать. Боялся, что опять проснётся в одиночестве в этом старом сыром подвале. Почти десять лет он был вынужден прятаться в тени, промышляя мелким воровством. Или фокусами, которые, по сути своей были тем же воровством, только более легальным. Странствуя по миру, он всегда тайно желал найти Кёю. Всегда невольно оборачивался на проходящих мимо людей, которые чем-то ему Кёю напоминали. И он никак не мог поверить, что именно в тот момент, когда он уже откажется от этих бессмысленных поисков, они встретятся. И пусть обстоятельства не очень приятны, но это не важно. Для Мукуро, однако, не было чего-то зазорного в том, чтобы почистить карманы брошенных на поле боя трупов, которым их богатства уже не к чему. И сердце его дрогнуло только раз за все эти годы, когда лицо очередного бойца показалось более чем знакомым. Конечно, он мог и не оказаться тем, кого Рокудо искал столько лет, однако крошечный металлический амулет, который Мукуро очень давно сделал для Хибари своими руками, стал доказательством того, что парень не ошибся. К счастью Кёя хоть и оказался ранен, но был жив. За эти два дня он ещё не приходил в сознание — Мукуро, не смыкая глаз, сидел рядом. Но сейчас усталость брала верх. Мукуро и сам не заметил, как провалился в сон. И вновь ты болезненный мальчик, А я — твой брат бестолковый… И мы бредем наудачу, Сбежав из муторной школы!.. Двое мальчишек весело бегут по мощённой камнем мостовой, размахивая сумками, в которых помимо старых учебников лежат свежесворованные яблоки из сада местного начальника стражи. Мальчишки заливисто хохочут, ибо в очередной раз смогли обвести вокруг пальца чужую прислугу и выйти сухими из воды. Завернув за угол, они оба прячутся за стеной старых ящиков, в своём тайном месте. Тот, что по младше устало усаживается прямо на землю: — Ох, не нравится мне всё это… Мукуро, а ты не боишься, что нас однажды поймают? — Ку-фу-фу, скажешь тоже, братишка, — второй, тот что постарше, и лишь горделиво и усмехается, — Да мы с тобой лучшая банда в городе, нас никто не поймает! Давай лучше посмотрим, насколько когда нас тут хватит. И он тут же высыпает на землю яблоки и, придирчиво осматривая каждое на наличие червей, убирает их в один из ящиков, в котором уже лежат пара мешков и приготовленные плащи. Кёя молча наблюдает за братом. Его всегда поражала живость и уверенность Мукуро. Вот и сейчас Рокудо настолько уверен, что побег из приюта весьма хорошая мысль, что совершенно не задумывается о том, что их могут наказать, если поймают. А если не поймают, то как они будут жить дальше? На что покупать еду и одежду? Воровать? Хибари не приветствует воровство, хотя и помогает брату. И факт того, что их ещё ни разу не поймали совсем не является доказательством удачливости… — Так, можем не ждать до ночи, а выдвигаться прямо сейчас! — гордо заявляет Рокудо, чем заставляет Кёю слегка вздрогнуть. — Наставница думает, что мы ещё в школе, поэтому хватятся нас только вечером, когда мы уже будем далеко! — И куда же мы пойдём?.. — боязливо интересутся младший. — Брат, может, это дурная идея? — Дурная идея — это продолжать жить как раньше, — холодно отрезает Рокудо, но, заметив испуг на лице Кёи, вовремя меняет тон, — А вдвоём мы с тобой не пропадём, нам больше никто и не нужен! — Да, но… Договорить Хибари не успевает — над братьями нависают тени, приближения которых они не заметили: — А кто это у нас тут? Какие чудные детишки! На рабском рынке за таких симпатяжек дадут немало! Мукуро не успевает даже обернуться, чтобы набросится на угрозу — перед глазами всё резко темнеет и его резко тащит куда-то вниз… …Мукуро резко подскакивает, чувствуя, как колотится сердце. Продолжение этого кошмара для него слишком знакомо: цыгане ловко связывают их и кидают в свою повозку, Мукуро ночью пытается развязать путы, за что его жестоко избивают и, решив, что мальчишка мёртв, бросают прямо на дороге… А оттуда всё сливается в череду странствий и страданий. Последнее, что он тогда запомнил, как Кёя пытался закрыть его собой от сапог избивающих, но, видимо, его решили не избивать до предсмертного состояния, чтобы хоть что-то продать. Сделав пару тяжёлых выдохов, Мукуро поднимается на ноги. Он один. В залитой лучами восходящего солнца комнате кроме него не больше ни души. «Приснилось?..» — Рокудо бессильно садится обратно на матрац и прячет лицо в ладонях. Внутри всё словно бы съёживается и хочется кричать от боли и досады, но на это словно бы не хватает сил. Лишь тихий вой одинокого и брошенного зверя. — Мукуро?.. С тобой всё в порядке? Рокудо резко поднимает голову и буквально глаза в глаза смотрит на сидящего перед ним на коленях брата. Сейчас у него точно нет сомнений, что это именно Кёя. Все слова застывают на языке, и он просто сжимает в объятиях того, кого так долго искал. И в ответ ощущает тоже самое. Они просто молчат, слова здесь совсем не нужны. Рокудо чувствует, как Кёя немного неловко гладит его по голове, словно боясь причинить боль. — Я уже потерял надежду встретить тебя снова, — Мукуро смотрит в такие знакомые серые глаза и, чтобы вдруг не расплакаться от счастья, шутливо выдаёт, — Люди, конечно, меняются, но чтобы до такой степени… Хибари понимает к чему это сказано и лишь пожимает плечами: — Я хотел стать сильнее, чтобы иметь возможность найти тебя. После того, как я попал прислугой к одному знатному воину, мне пришлось взять себя в руки и приложить много усилий. И знаешь, пару дней назад, когда я лежал на том поле и думал, что умру, я сожалел лишь о том, что не смог отыскать тебя. И последнее, что я помню перед тем как провалиться в беспамятство — твои глаза. Жаль, что я больше не смогу быть тебе братом. Рокудо испугано о страняется: — Почему? Ты не можешь остаться со мной?.. — Могу, но уже точно не в качестве брата. Хибари легко касается чужих губ своими и сжимает объятия сильнее. Невинный жест говорит красноречивее любых слов. — Но если ты против этого, то мне лучше будет исчезнуть из твоей жизни. Рокудо растерян и поражён. То, что сейчас произошло, кажется ему настолько естественным и обычным, что он даже не сразу понимает, что здесь уже явно не братские чувства. Возможно, будучи детьми, они ещё могли ими являться, но не сейчас. — Не покидай меня больше, прошу. Теперь уже Рокудо касается губ своего некогда брата. Теперь остаться вместе на всю жизнь им не помешает ничто. Когда небеса рассветит, Когда затянутся раны, Мы вспомним, что мы больше не дети, И это будет так странно…