Ледяная душа

      Больше всего Эмилия любила зиму, потому что с приходом зимы прилетали драконы.       То ли холода приводили за собой драконов, то ли это сами драконы приносили холода и мрак - Эмилия точно не знала, да и знать не хотела. Такими вопросами задавался ее братец Мао, который был на два года старше и всюду совал любопытный нос. А ей, Эмилии, для счастья хватало и того, что холода исправно наступали каждый год, и землю засыпало снегом, и драконы прилетали в свой положенный срок.       И она всегда точно знала, когда это должно произойти: на ее день рождения. Зимнее дитя, она пришла в этот мир в такие лютые морозы, каких не мог припомнить некто, даже старуха Судзуно, что жила по соседству и помнила давние-предавние дни, когда еще никого из нынешних и на свете не было. О тех морозах в деревне толковали до сих пор, и Эмилия наслушалась о них сполна.       Толковали и кое о чем еще. Говорили, что ужасная стужа той ночи сгубила ее мать, пробравшись и мимо жаркого огня, что развел в очаге отец Эмилии, и под груду одеял, покрывавших ложе,- в самую утробу роженицы. И оттого-то, мол, девочка вышла на свет вся бледная до синевы и холодная, как ледышка, да так с тех пор и не отогрелась. Зима коснулась ее, оставила на ней свою метку и забрала ее себе.       Эмилия и впрямь держалась особняком. Всегда серьезная и замкнутая, она редко снисходила до игр с другими детьми. Бледная, светловолосая, с большими и ясными желтыми глазами, она слыла красавицей, но что-то странное и отчужденное было в этой красоте. Иногда она улыбалась, хотя и нечасто. Но никто никогда не видел, чтобы девочка заплакала. Однажды, когда ей было всего четыре года, Эмилия наступила на доску с гвоздем, не заметив ее под снегом, и пропорола себе ногу насквозь, но даже и тогда не вскрикнула и не пролила ни слезинки. Высвободив ногу, она поковыряла прочь, оставляя за собой на снегу кровавый след, а когда добралась до дома, просто сообщила отцу: "Папа, я поранилась". И никаких детских слез,воплей и обид, обычных для ее сверстников.       Даже дома понимали, что Эмилия не такая, как все. Ее отец, угрюмый здоровяк, смахивающий на медведя, никого из чужих не привечал, но всегда расплывался в улыбке, когда Мао начинал донимать его своими расспросами, и никогда не скупился объятия и смех для Чихо, старшей сестры Эмилии - веснушчатой рыжеволосай девицы, бессовестно заигрывавшей со всеми деревенскими мальчиками. Эмилию отец тоже порой обнимал, особенно будучи навеселе, что в долгие зимние месяцы с ним случалось частенько. Но улыбок и смеха для младшей дочки не находилось: отец лишь обхватывал ее тоненькое тельце огромными ручищами и крепко, изо всех своих медвежьих сил, прижимал к себе, а потом из груди у него вырывался тяжелый всхлип и по раскрасневшимся щекам катились крупные слезы. Летом он Эмилию не обнимал - не до того ему было.       В летнюю пору дел становилось невпроворот у всех, кроме Эмилии. Мао работал с отцом на полях и сыпал нескончаемыми вопросами, запоминая все, что должен знать хороший крестьянин, а когда не работал, то бежал с друзьями на реку и там развлекался вовсю. Чихо стряпала и вела хозяйство, а в летние месяцы еще и прирабатывала в трактире на перекрестке. Она была дружна с дочкой трактирщика, а с его младшим сыном - больше, чем дружна, так что домой всегда возвращалась веселая и чуть не лопая от сплетен и слухов, что приносили на постоялый двор обычные путники, прохожие солдаты и глашатаи короля. Для Чихо и Мао летом наступало самое лучшее время, и среди всех этих хлопот и радостей для Эмилии уже не оставалось места.       Но больше всего забот выпало отцу. Каждый день приносил с собой тысячу новых дел, и стоило переделать их, как откуда ни возьмись появлялись еще тысяча. Отец трудился от зари до зари. Мышцы его подбирались и затвердевали, как камень, а по вечерам от него разило потом на весь дом, но, возвращаясь с полей,он всегда улыбался.       После ужина отец садился рядом с Мао, рассказывал ему всякие истории и отвечал на очередные вопросы, или учил Чихо, как приготовить какое-то новое блюдо, или отправлялся в трактир. Одним словом, он тоже был летний человек - до мозга костей.       И летом он никогда не напивался, разве что с братом поднимал по стаканчику вина, когда тот заглядывал в гости.       Тут крылась еще одна причина, по которой Чихо и Мао так любили летнюю пору, когда весь мир зеленел, наливался жаром и кипел жизнью: только летом их навещал дядюшка Альберт, младший брат отца. Драконий наездник на королевской службе, Альберт был высокий и стройный, а по лицу его можно принять за благородного. Драконы не выносят холода, поэтому зимой Альберт со своим "крылом", как назывались отряды наездников, отправлялся на юг. Но каждое лето он возвращался - и до чего же он был великолепен в своем изумрудно-золотом мундире королевского воина! Впрочем, надолго он не задерживался: здесь, в северных краях, к запад от родной деревни, его ждали поля новых сражений. Война шла всегда сколько Эмилия себя помнила...