1
Неловкость сковывает их губы и руки, поэтому они опускаются в кресла у камина, Северус разливает вино и вопросительно приподнимает бровь. - За сотрудничество, - говорит Гермиона, салютует Мастеру зелий бокалом и отпивает глоток. - За сотрудничество, - повторяет Снейп, кривя губы в улыбке. Она получается светлой и искренней, и Гермиона завороженно шепчет: - Это прекрасно. Мужчина вопросительно приподнимает бровь. - Твоя улыбка, - поясняет девушка, пряча смущение за бокалом. - Как продвигаются ваши исследования? - внезапно резко спрашивает мужчина, сам поражаясь своему тону. - МакГонагалл и Флитвик только загадочно отмалчиваются. Гермиона мягко улыбается. Кажется, что она понимает причину резкости лучше него самого. Она что-то говорит, но мужчина не слушает. Он пожирает глазами девушку, чувствуя, как вожделение захлёстывает с головой. Он отставляет бокал и одним плавным движением перетекает в кресло девушки. - Гермиона, - выдыхает он, чувствуя, как её охватывает дрожь.2
Два глотка вина кружат голову. Или это не вино, а глаза мужчины напротив, который смотрит на тебя, как на величайшее сокровище. Он что-то говорит, внезапно резко, и сам смущается своего тона. Но ты понимаешь, что он пока не умеет иначе, и улыбаешься. Улыбаешься, не зная, что ответить, потому что суть вопроса ускользает. Он ждёт, пожирая тебя глазами, ты начинаешь говорить, не слыша себя, и вдруг оказываешься у него на коленях. И замолкаешь, не в силах вымолвить ни слова. Сердце безумно стучит, эхом отдаваясь в ушах. Огонь пылает в обсидиановых глазах мужчины, огонь пожирает тебя, и ты обхватываешь лицо любимого ладонями, целуешь сначала эти глаза, затем губы. Легко, почти невесомо касаясь их своими губами. Ты слышишь стон, но не можешь понять, кто из вас стонет. Кажется, оба. Затем время на миг замирает, в глазах становится сине-сине, и тебе кажется, будто ты слышишь негромкий глубокий смех и шепот “Ну, наконец-то!” Губы становятся жадными, поцелуи - жаркими. Языки танцуют, лаская друг друга, зубы прихватывают губу и отступают перед язычком. Пальцы мужчины очерчивают твой овал лица, и ты отрываешься от губ, чтобы припасть к этим пальцам. Как долго ты жаждала их перецеловать! Поцеловать все подушечки, раскрытую ладонь, потереться щекой и снова целовать пальцы, обводя язычком, втягивая в ротик, покусывая и посасывая. Остановиться, когда Северус ловит в ладони твоё лицо, утонуть в его глазах, раствориться в его поцелуях. Твои руки скользят по его груди, поднимаются к волосам, пальцы играют с прядями. Ты ласкаешь мужчину, словно большого кота, в какой-то момент отмечая, что сидеть становиться неудобно. Ты ёрзаешь и вдруг замираешь от понимания - это его желание. Возбуждение накатывает новой волной, захлёстывая с головой, унося в неизведанную глубину, манящую глубину. Ты начинаешь сражение с пуговицами, рыча от нетерпения, и слышишь новый стон. “Да!” - выдыхаешь ты, и сильные руки подхватывают тебя. Кресло и камин остаются позади, но ты не чувствуешь холода подземелий, тебя испепеляет жар мужского тела и твой собственный.3
Когда Гермиона целомудренно и практически невесомо коснулась губами его век и губ, он замер, ощущая, как огонь растёкся по телу, освобождающий, очищающий огонь. А затем поцелуи перестали быть невинными, и он застонал, не в силах сдерживаться. Страстная, отзывчивая, ошеломляющая, - Гермиона была какой угодно, но только не сухарём, как шептали за её спиной. Весь его контроль летел в преисподнюю. Северус остановил девушку, поймав её лицо ладонями. - Тише, а то я сейчас взорвусь! Страсть сменяется нежностью, медлительной лаской. Он ведёт, она подчиняется. Но её руки не желают останавливаться. Они гладят его плечи, играют с волосами, массируя голову, и внезапно мужчина понимает, что его рубашка расстёгнута, а девушка ёрзает на его коленях. А как расстегнуть это чёртово платье? Гермиона рычит в нетерпении, её запах кружит голову. Подхватить на руки, подняться с кресла и отнести в спальню. А там, если не найдётся застёжка, разорвать эту дурацкую тряпку!4
Продолжая целоваться, они перебираются в спальню Северуса. Он опускает Гермиону (рубашка скользит по плечам, рукам и падает на пол), наконец, побеждает застёжку, и платье девушки соскальзывает к её ногам. У неё красивая упругая грудь, которая идеально помещается в его ладони. Северус вновь подхватывает девушку на руки, укладывает на постель, срывает брюки и ложится рядом, припадая губами к вишенке соска, ладонью лаская вторую грудь. Гермиона стонет от изумления и наслаждения, и он вторит ей, целуя второй сосок, играя с ним языком, целуя груди попеременно. Рука мужчины скользит под изумрудные трусики, которые скрывают манящую женственность, он изумлённо стонет, чувствуя гладкость кожи, а Гермиона вздрагивает от неожиданности, и возбуждённо вторит мужчине, когда ловкие пальцы касаются клитора, проникают в складочки. Немножко, совсем чуть-чуть. Нежно, настойчиво, снова и снова, вызывая лавину новых чувств. Северус отрывается от груди девушки, и Гермиона издаёт протестующий возглас. Он усмехается и легонько целует её в губы, выцеловывает шрам на груди, целует живот, аккуратно снимая трусики, и с наслаждением вдыхает её запах. О, Мерлин! Она так невинна, так сладка! Так доверчива и открыта. Такая влажная, жаждущая принять его в своё лоно. Северус глядит на лицо Гермионы, шепчет: "Ты прекрасна", - и припадает губами к её женственности.5
Гермиона теряется в ощущениях. Волнение, неловкость, стеснение - всё исчезло после первых поцелуев: невинных, нежных, страстных. Это так сладко - целовать любимого мужчину, гладить его лицо, плечи, руки. О, эти руки! Они уже ласкают грудь, касаются живота, скользят ниже… Гермиона научилась непринуждённо говорить о сексе, но описать то, что с ней сейчас происходило, была неспособна. Она растворилась в чувствах, здесь не было места рациональности. Жар, что пожирал Гермиону, сконцентрировался внизу живота. И она стонет, когда язык Северуса медленными нежными касаниями ласкает клитор, проникает в складочки. Она стонет громче, и ласки становятся активнее, настойчивей, язык движется быстрее, Северус обхватывает клитор губами, посасывает, играет языком, как с конфеткой. Гермиона чувствует, как в неё проникает один палец, и ахает от нового ощущения. Она вскрикивает, когда мужчина подбородком задевает ставшую такой чувствительной промежность, и слышит ответный стон. Всё это: безумные ласки Северуса, её возбуждение, шквал новых ощущений, запах желания, стоны мужчины и её собственные, - вызывают волну наслаждения, и девушка кричит, не в силах сдержаться. Тело выгибается, всё вокруг сжимается до единственной точки. Гермиона кричит, не стесняясь своего крика.6
Северуса раздирали два противоречивых чувства. Ему хотелось ласкать Гермиону, слушая её стоны и крики, и хотелось ворваться в лоно, насладиться её теплом, завладеть девушкой, каждым толчком подтверждая свое право на эту волшебницу. “Моя, моя, моя,” - стучало в ушах, пока он пил её вкус и запах. - Моя, - прошептал он, когда девушка выгнулась от оргазма и закричала. “Моя,” - продолжал думать он, невесомыми поцелуями прокладывая дорожку от бедёр до груди. Затем привстал и внимательно посмотрел на девушку, вбирая её образ до последней чёрточки. - Моя, - не сдержавшись, выдохнул в её губы. - Твоя, - прошептала Гермиона и открыла глаза. Лучистый нежный взгляд встретился с его глазами, скользнул по телу мужчины, задержавшись на губах. - Ты прекрасен, - прошептала Гермиона, - иди ко мне. Его не надо просить дважды. Как можно медленней, сдерживая рвущегося зверя, он ввёл головку, замер, внимательно вглядываясь в лицо девушки. Толкнулся глубже, почувствовал преграду и снова остановился. Гермиона застонала и подалась навстречу бедрами. На лице мелькнуло удивление, сменившееся улыбкой: - Мне не больно! - воскликнула она. - Твоя, твоя, - повторяла она. И Северус, сходя с ума от влажной тесноты, ослабил контроль, толкнулся несколько раз и, не сдерживая громкого стона, излился.7
Когда волны оргазма утихли, Северус выскользнул из Гермионы, заклинанием собирая кровь и сперму в припасенный флакончик. Поднялся, не стесняясь наготы, улыбнулся в ответ на восхищённый взгляд ведьмы и добавил последний ингредиент в котёл. Помешал, зачерпнул серебрянной ложкой, и поднёс к губам Гермионы. Расслабленная девушка встала на кровати на колени, ласково провела рукой по его лицу, чмокнула в кончик носа и выпила зелье. - Что-нибудь происходит? - Не знаю… Акцио, свиток. Гермиона поймала свиток, и отменила заклинание, которое наложила в начале вечера. Ещё несколько минут прошло в напряжённом ожидании. - Я не чувствую магического принуждения, - расплылась в улыбке Гермиона, и обняла Мастера зелий, который по-прежнему стоял у кровати. - О, Северус, - прошептала она куда-то в шею, - спасибо тебе! Спасибо! Ошарашенный мужчина стоял столбом, не в силах совладать с собой, разобраться в хаосе желаний и рассудочных мыслей “это не правильно”, пока не почувствовал легкие поцелуи в шею, плечо, подбородок. Гермиона выцеловывала ключицу, добралась до ямочки возле шеи, пощекотала своим язычком, легонько потянула мужчину на себя, и он сдался, уронил ложку, забрался в постель и обнял свою женщину. Прижал к себе, зарылся лицом в волосы, прикрыв глаза, и, забывая дышать, наслаждался новым ощущением, пока Гермиона не шепнула про затёкшую руку. Северус ослабил объятия, и Гермиона завозилась, устраиваясь удобней, затем приподнялась на локте и принялась покрывать его лицо нежными поцелуями, пальцами играя с его волосами, легко касаясь скул, щеки, лба. Это тоже было новым ощущением. И, неожиданно, приятным. Прядки собственных волос падали девушке на лицо, и она, улыбаясь, пыталась сдуть их, но безуспешно. Тогда Северус заправил своенравную прядь ей за ухо, а Гермиона внезапно перехватила его руку, поцеловала ладонь и прижала к щеке. Он застыл, застигнутый врасплох такой лаской, затем осторожно придвинул девушку к себе и крепко обнял. - Давай спать? Гермиона потёрлась носом о его плечо, клюнула в шею неловким поцелуем, и уже через минуту размеренно дышала. А он слушал сонное дыхание любимой женщины, и это было для него самой лучшей в мире колыбельной.