Они давно не гуляли по крышам

Они жили в красивом доме на тихой городской окраине. У них было трое детей, их звали Эмма, Лилу и Юго. На месте Лилу должен был быть Луи, но раз уж он решил родиться девочкой, значит, так тому и быть. Дома у них жили собака, кошка и хомячок; она обожала хомячков! По два раза в год они летали в Китай. Она навещала родственников, он встречался с деловыми партнёрами. Китайский язык она так и не выучила, но не сильно беспокоилась по этому поводу. Он тщательно следил за своей внешностью и поддерживал спортивную форму. Она искренне восхищалась им, даже после пятнадцати лет, прожитых вместе. Он тихо посмеивался, когда замечал, что она вновь застыла перед ним с мечтательной улыбкой на лице. Обычно после этого он подходил к ней, нежно обнимал и легонько целовал её в висок. В такие моменты её тело сводила сладкая судорога. Она вдыхала полную грудь воздуха и, казалось, была готова взлететь. А он, если что, поймал бы её. Она очень любила детей. Она проводила с ними всё время, пока они были маленькими, и постаралась дать им достаточно свободы, когда они подросли. Она обожала по выходным гулять с ними по Парижу, посещая любимые места неповторимого города. И всегда-всегда их прогулка заканчивалась визитом в пекарню дедушки и бабушки, из которой они не уходили без полных пакетов самой бесподобной в Париже выпечки. Он редко участвовал в совместных прогулках, работа оставляла мало времени на семью. Он всё время просил прощения за своё отсутствие, а она всегда говорила ему, что всё хорошо. Он владел крупнейшей модной империей Франции. Несмотря на это, он продолжил карьеру модели и по-прежнему появлялся на обложках глянцевых журналов. Не ради денег, конечно. В наследство от отца ему достались огромные сбережения, успешный бизнес и особняк в центре Парижа. Но как же дорого ему пришлось заплатить за всё это! Она числилась штатным дизайнером в одной из принадлежавших ему компаний. Она работала дома, слушая шум ветра в кронах деревьев за окном. Её мастерская располагалась на чердаке и во многом напоминала её комнату в доме родителей. Она крайне редко делала что-то на заказ. Чаще всего она просто творила то, что подсказывала ей душа. В её работах было нечто неповторимое. Одежда под маркой «Marinette Agreste» не выпускалась большими партиями, но имела своих ценителей во всех уголках Европы. Он объездил Европу от края до края, побывал во всех европейских столицах. Модные показы, выставки и конференции сменяли друг друга, как узоры в глазке калейдоскопа. На публике он всегда выглядел бодрым и свежим, всем улыбался своей фирменной улыбкой, умело скрывая одолевавшую его скуку. Самой большой радостью для него была возможность вернуться домой и обнять её. Она обнимала его в ответ и грустно шутила, что пока он объездит всех, кого нужно, она состарится. А он отвечал: «Не беда, будешь моей любимой бабушкой». Она издавала протяжный стон и вцеплялась руками в ткань его рубашки. Она делала это настолько обиженно, что им обоим становилось смешно. И вот уже они вдвоём хохотали в объятьях друг друга. Она прощала его на этот раз. И знала, что простит и в следующий. А мир вокруг всё торопился и торопился куда-то. Время оставляло на ней свой неизгладимый след. Он не замечал этого, но она замечала. И грустила, очень грустила. Он практически не изменился за все годы их брака. Она же заметно располнела и часто хмурилась, рассматривая себя в зеркало. Он убеждал её, что ей и так хорошо, но она упорно не верила. Она боялась, что в таком виде перестанет ему нравиться, и мечтала похудеть… но не могла удержаться от поедания очередной коробки пирожных. Уж очень любила сладкое! А он любил её любовь к сладкому и то и дело норовил «помочь» с очередным злоупотреблением. Она ходила с тростью и слегка прихрамывала. Печальное напоминание о том, что много лет назад, во время решающей схватки с Бражником, она поставила долг перед Парижем выше собственной жизни. Он поддерживал её под руку на ступеньках и тихо корил себя за то, что в тот роковой момент не остановил её. Она рискнула всем и победила. Он обезумел от ужаса, но не успел и сорваться с места, как всё было кончено. Именно в тот день под ликование толпы и вой сирен скорой помощи закончилась история героев Парижа. Но их история только началась. И они уже знали, какой путь им предстоит. Они давно не гуляли по крышам и не сидели на балках Эйфелевой башни. Их закрытые масками лица давно не мелькали в телевизионных новостях. После победы над Бражником город больше не нуждался в супер-героях. Кот Нуар ещё некоторое время помогал полиции, но в конце концов это наскучило ему. Десять лет назад, в рождественскую ночь, после счастливого совместного ужина, они попрощались со своими квами и сняли магические украшения. Серёжки и кольцо были аккуратно сложены в шкатулку, подаренную мастером Фу, а сама шкатулка спрятана в сейф в основании дома. Больше не было Ледибаг и Кота Нуара. Остались только они. Они не думали о том, сколько времени им отведено. Они шли вперёд рука об руку и копили счастливые воспоминания. Их радовал день, если не случилось ничего особенного. Их радовала ночь, если они уснули в одной постели. Их радовали успехи детей. А то, как стойко их дети переносили неудачи, вызывало в них неподдельную гордость. В их доме царил покой и уют. Конечно, случалось, что и над их домом сгущались тучи. Но они всегда побеждали, даже если победить требовалось самих себя. В их просторной спальне помещалась огромная кровать, прикрытая красным покрывалом с чёрными пятнышками. Рядом с кроватью стоял небольшой шкафчик. Сверху на нём лежала бархатная подушка в виде чёрного кота. Этот шкафчик хранил их самые важные воспоминания. Пиджак, который она как-то раз пообещала себе никогда не стирать. Помятая валентинка, тайком извлечённая из мусорной корзины. Ответ на неё, который так и не был подписан. И чёрный зонт, напоминавший о том, как в день их первого знакомства они оба смеялись.