Часть 1
20 июля 2017 г. в 14:59
Луи любит Зельеварение. Целых шесть лет обучения он увлечён этой наукой. И взрывами. Совсем не сложно создать их, верно? Достаточно добавить в зелье крохотную каплю древесного сока или самый маленький кусочек хвоста ящерицы. И вам лучше не пить это, если вы не хотите, чтобы ваши волосы обрели яркий фиолетовый цвет (взято из личного опыта. Луи утверждал, что справился, а Лиам нехотя соглашался). Или положить ингредиент не в нужное время, например, бросить измельчённого жука до восьмого перемешивания, а не после, и бам! Вокруг вас полный пиздец! Луи обожает это.
Ну, несложно любить что-то, когда ты великолепен в этом.
Профессор Слизнорт говорит, что Луи лучший на шестом курсе. Так что да, он хорош. Вот почему Слизнорт просит его спуститься в подземелье в один славный воскресный день — нужно сварить Амортенцию, чтобы профессор показывал её шестому курсу. Хитрая сучка наверняка присвоит все заслуги себе.
Поэтому Томлинсон здесь, а не греется на солнышке вместе с Лиамом и его парнем-моделью с пятого курса Зейном и не пытается бросить Пейна в озеро. С помощью Зейна, разумеется.
Луи с мрачным видом открывает тяжёлую дверь кабинета Зельеварения, щурясь в темноте. Можно подумать, что, будучи слизеринцем, он привык к этому. Парень идёт к деревянному столу в центре комнаты, но кое-что останавливает его.
Он, склонив голову, разглядывает беспорядочные кудри, которые сейчас разбросаны по столу и по (довольно хорошеньким) рукам их обладателя. Они и (прекрасная) шея переходят в (широкую) спину (на которую Луи хотел бы пялиться намного дольше, если честно), а та, в свою очередь, в (длинные, длинные) ноги (они, наверное, длиннее, чем весь Луи), ну, и во все остальные обычные вещи.
Томлинсон с глухим стуком бросает сумку на стол.
Фигура буквально подпрыгивает на месте и случайно ударяет Луи локтем в живот, будто неуклюжий оленёнок, у которого совершенно отсутствует контроль над собственными конечностями. Или настоящий олень. Сразу и не скажешь.
Луи кряхтит от удара. Мальчик (сейчас он видит, это мальчик) коротко пищит и поднимает взгляд на лицо Луи.
— Упс, — шепчет он. Серьёзно, упс? Какого хрена это было? Кто так говорит, когда ударяет другого человека своими свободно летающими конечностями? Но Луи не беспокоится о глупой реплике, потому что этот мальчик милый, а Луи — СуперГей™ и с лёгкостью прощает милых мальчиков. У кудрявого огромные зелёные глаза — зеленее, чем им позволено быть — бледная кожа и мягкие на вид розовые губы, от прикосновения к которым Томлинсон с трудом удерживает себя. Потому что чертовски странно ходить и трогать милые губы милого мальчика, если ты ему и слова не сказал. Точно.
— Привет, — также шепчет Луи. Шёпот — это, в конце концов, единственный способ разговаривать, когда вы сталкиваетесь с Богом.
Мальчик краснеет, смущённо улыбаясь.
— Прости меня. Я не хотел.
Луи тоже покрывается румянцем, что очень глупо, поскольку, во-первых, этот мальчик ударил его, и во-вторых, сейчас он улыбается, а Луи улыбается в ответ. Однако он без проблем забыл о том акте насилия, когда услышал глубокий и в то же время мягкий голос бледного мальчика.
Слизеринец садится на лавочку рядом с ним.
— Это не проблема, на самом деле. Даже не больно. Я работаю над своим прессом для Квиддича, — Луи морщится. Он ведь не сказал это самому милому мальчику на свете, правда? Чёрт, он, должно быть, звучал как пиздюк.
Но тот, похоже, не возражает.
— О, ты в команде Слизерина, да? Тот очень маленький Ловец?
Луи дуется.
— Я не маленький, это ты великан.
Мальчик широко улыбается, из-за чего на его щеках появляются ямочки. Томлинсон вдруг решает, что ему необходимо выпить из них сливочное пиво.
— Может быть, — медленно говорит мальчик. — Ну, тогда привет, я Гарри-великан.
Томлинсон улыбается.
— А я Луи-человек-нормального-размера.
Гарри снова усмехается.
— Что ты делаешь в подземелье вместо того, чтобы наслаждаться этим прекрасным днём?
Луи собирается ответить, но тут заходит профессор Слизнорт, неся заполненный котёл в руках, чем мешает ему покорить своим остроумием самого милого мальчика в мире и, возможно, его родственную душу.
— Привет, ребята, — говорит профессор. Громко. — Пришли пораньше, а?
Слизеринец вопросительно поднимает брови.
— Думаю, это Вы пришли попозже.
Слизнорт шумно смеётся.
— Какая находчивость у этого парня, — он подмигивает Гарри. — Ладно, перейдём к делу, да?
Он ставит котёл на стол и резко начинает говорить:
— Амортенция. Самое мощное приворотное зелье в мире. Оно может создать иллюзию любви, может сделать человека вновь молодым, а иногда, очень редко — раскрыть родственную душу. Её отличает перламутровый блеск и характерные спирали в воздухе. Амортенция пахнет для каждого по-своему, в зависимости от того, какие запахи нам нравятся. Она создаёт сильное увлечение, но не любовь. Ваша задача на сегодня —
приготовить её так, чтобы я мог показать шестому курсу.
Стайлс кивает.
— Хорошо. Как мы это сделаем?
Слизнорт бросает книгу на стол. Этому человеку нужно успокоиться, серьёзно.
— Всё здесь, ребята.
Луи кивает.
— Профессор, если вы научите меня сейчас, то что я буду делать в классе?
Мужчина улыбается — жутко, точно лягушка, облизывающая губы.
— Спать, может быть. То есть то же, что делаешь обычно.
Гарри громко смеётся. Предоставление милым мальчикам информации о вашей нехватке научного потенциала — не лучший способ заставить их выйти за вас замуж и завести с вами двенадцать детей.
— В любом случае, — продолжает Слизнорт, — я собираюсь пойти на улицу. Прекрасный день, знаете ли! Просто оставьте зелье здесь, когда закончите, и увидимся на ужине! — и он уходит. Старый мудак.
— Ну, — Томлинсон берёт книгу и открывает её, — вроде, не должно быть сложно.
Гарри хихикает. Луи сражён наповал.
— В конце концов, он ведь выбрал нас за наше мастерство.
Луи изучает страницы с инструкциями для изготовления Амортенции.
— Блять, выглядит сложно.
Гарри с серьёзным видом смотрит на парня.
— Мы здесь умрём.
— Возможно, — слишком долго смотря в глаза Гарри, весело соглашается Луи. — Приступим к работе, Гарольд!
— Это не моё имя, Льюис, — отзывается Стайлс.
— А это не моё, дорогой Гарольд.
Они берутся за дело, выкладывают ингредиенты на стол, аккуратно нарезают их и смешивают.
— Как думаешь, чем зелье будет пахнуть для тебя? — интересуется Гарри.
— Не знаю, — отвечает Луи. — В книге сказано, что оно пахнет, как люди и вещи, которые ты любишь.
Гарри смотрит на ту же страницу.
— И как твоя родственная душа тоже.
Томлинсон приподнимает брови.
— Как, чёрт возьми, это поможет? Сообщество волшебников хочет, чтобы я обнюхивал каждого парня до тех пор, пока не почувствую совпадений?
Гарри широко улыбается на эту информацию, выглядя так, будто что-то скрывает. Затем он небрежно говорит:
— Надеюсь, моя родственная душа не пахнет дерьмом.
Луи давится смехом.
— О Боже, я не подумал об этом.
Гарри подхватывает его смех.
— Думаю, моё будет пахнуть пекарней, в которой я работал летом, и свежим пергаментом. И моей мамой, возможно, — он краснеет.
Луи мягко улыбается ему.
— Думаю, моё будет пахнуть моей мамой, моими сёстрами, срезанной травой на поле для Квиддича и Шоколадными лягушками.
— Шоколадными лягушками, серьёзно?
Слизеринец пожимает плечами.
— Они потрясающе вкусные, Гарольд!
Гарри смущённо улыбается.
— Ты милый...
Томлинсон прячет улыбку и расползающийся румянец за книгой, пока читает инструкцию дальше, счастливо ощущая рядом стоящего Гарри.
Во время работы они, естественно, стоят близко друг к другу. Луи думал, они справятся за час, но задача оказалась чертовски сложной. С каждой минутой это всё больше и больше расстраивает его и заставляет огрызаться на Гарри.
Сначала они добавляют неправильный ингредиент, потом неправильно перемешивают. Это грёбаное зелье в один момент вместо пурпурного становится синим без всякой видимой причины, и Томлинсон начинает презирать любовные зелья.
— Какого хрена оно такое?! — восклицает Луи.
— Здесь написано, что на данном этапе оно должно быть кроваво-оранжевым, — читает Стайлс.
— Кроваво-оранжевым! — практически кричит слизеринец. — Кроваво-оранжевым? Как пафосно! Оно, блять, красное!
Гарри пожимает плечами.
— Без понятия. Думаю, они отличаются. Это как оранжево-красный, знаешь?
— Нет, — резко отвечает Луи. — Я нихуя не знаю, потому что не существует кроваво-оранжевого цвета.
— Тут написано «кроваво-оранжевый».
— Я знаю, что там написано, Гарольд, — срывается Томлинсон.
Гарри хмурится, указывая на зелье в котле (это их третья попытка).
— По крайней мере, у нас вроде правильный цвет.
— Красный, — бормочет парень.
Наконец зелье выглядит, как надо — оно приобретает золотой цвет после того, как Луи бросает туда стёртого в порошок жука. Пар спиралью поднимается вверх, и у него есть приятный перламутровый блеск. Луи смотрит на Гарри.
— Думаю, мы сделали это. Я почти не хочу знать, если у нас не получилось.
Гарри смотрит на парня широко раскрытыми глазами.
— Давай понюхаем вместе.
Луи кивает, и они оба наклоняются. Он молчит над котлом, стоя рядом с Гарри, но всё, что он чувствует — сильный запах яблок от кудрей Стайлса.
— Какого хрена? — говорит Луи. — Разве у зелья не должно быть запаха?
Гарри хмурится, выпрямляясь.
— Почему не получилось?
— Я ни черта не чувствую! — рычит Томлинсон. — Мы облажались!
— Нет! — протестует Гарри. — Я на сто десять процентов уверен, что в этот раз мы приготовили его абсолютно правильно!
— Очевидно, неправильно! — спорит Луи.
— Ну, может быть, я смог бы что-то почувствовать, если бы ты не провёл столько времени на поле для Квиддича! Ты пахнешь грёбаной травой и деревом!
— Кто бы говорил, Мистер-Ведро-Яблочного-Кондиционера!
— Какого хрена! — злится Стайлс. — Как мы могли облажаться? Я следовал инструкции! Мы были осторожны?
Луи хмурится.
— Видимо, ты прочитал её неправильно!
Гарри также хмурится.
— Уверен, правильно.
Они бессмысленно спорят целых десять минут, пока хлопок двери не прерывает их.
— Мальчики! — приветствует их Слизнорт. — Два моих лучших зельевара. Как дела с зельем?
Он делает паузу.
— О, выглядит идеально. Цвет, блеск, пар! Отличная работа!
Слизнорт подходит ближе к столу и делает глубокий вдох.
— Ах, пахнет сладким тортом. И моим мягким постельным бельём. Это моё любимое зелье, и, должен сказать, вы проделали фантастическую работу!
— Что... — начинает Томлинсон, хмурясь в замешательстве.
Слизнорт перебивает его:
— Оно удивительно, мальчики, но сложно в приготовлении, да? Спасибо, что приготовили его для меня. Двадцать очков Слизерину и Пуффендую! Ну, пока! Я собираюсь узнать, не испекут ли эльфы мне торт.
И на этом пухлый маленький волшебник выбегает из кабинета.
— Идеально? — повторяет по-прежнему сбитый с толку Луи.
— Но я не почувствовал никакого запаха, — тихо говорит Гарри.
— Я почувствовал только запах твоей странной яблочной ерунды, — также тихо отвечает слизеринец.
Внезапно на лице Гарри появляется какое-то очень странное выражение.
— Мой яблочный кондиционер.
Луи кивает.
— Но Найл занял душ на всё утро. У меня не было возможности использовать его сегодня.
Томлинсон удивлённо распахивает глаза, но не настолько сильно, как это делает Гарри.
— А я почувствовал твой Квиддичный запах..
— Но я не был на поле с четверга, — заканчивает Луи.
Они не разговаривают пару секунд, смотря друг на друга широко распахнутыми глазами.
— Разве в книге не было написано... — Луи замолкает, а Гарри кивает.
— Там была строчка про родственные души.
Томлинсон мгновение пялится на него, затем быстро выпаливает:
— Не хочешь немного посидеть со мной на берегу озера?
Гарри медленно кивает, улыбаясь.
— Свидание?
— Ну, мы только что узнали, что мы родственные души, думаю, это очевидно..
Гарри усмехается так, что на его щеках снова появляются ямочки.
— С большим удовольствием.
Луи ярко улыбается в ответ и, схватив кудрявого за руку, тянет мальчика к выходу из подземелья. Запах яблока сопровождает его всю дорогу из замка на улицу.