Цвет пера

Ортис поморщился во сне, когда назойливый солнечный лучик игриво коснулся его щеки, и чуть сдвинулся вперед, прижимаясь теснее к обнаженной омежьей спинке и утыкаясь носом в шоколадную макушку, от которой так сладко пахло ирисами, а теперь еще и самим альфой. Мужчина улыбнулся и лениво распахнул глаза, натыкаясь взглядом на изгиб шеи Лемми, где красовалась яркая уже чуть поджившая метка Ортиса. Он не смог сдержаться и коснулся губами следа от своих зубов, после чего провел носом до самого ушка омеги, целуя чувствительную кожу за ним. Лемми поддался на ласки, теснее прижимаясь к горячему телу, но глаз открывать не спешил. Ортис провел рукой по животу омеги, заставляя тот слегка подрагивать, после чего огладил нежную кожу груди Лемми. – Доброе утро, малыш, – хрипло проурчал Ортис на ухо Лемми, продолжая покрывать его шейку нежными поцелуями. – Доброе, – отозвался омега севшим голосом, который он все-таки сорвал ночью. Он положил свою ладонь поверх руки альфы, крепче прижимая ее к груди, отчего объятия стали более тесными. – Как ты себя чувствуешь? Лемми на мгновение прислушался к собственным ощущениям: во всех мышцах ощущалась приятная тяжесть, а вот поясница чуть заметно ныла. – Нормально, – наконец, ответил Лемми, обернувшись вполоборота, чтобы встретиться взглядом с альфой. – Точно? – усомнился Ортис, заглянув во все еще сонные глазки своего мальчика. Вряд ли мужчину можно было назвать терпеливым прошлой ночью, поэтому Лемми просто не должен был чувствовать себя «нормально». – А там? Ладонь альфы скользнула между половинок омеги, что так откровенно прижимались к паху Ортиса, и его пальцы коснулись края припухшей дырочки Лемми, отчего мальчишка болезненно ойкнул и попытался уйти от прикосновения. Только сейчас он в полной мере осознал, как сильно болит его попа. – Не надо… – А ты говоришь «нормально», – проворчал Ортис, ругая себя последними словами за свою несдержанность, – прости меня, малыш. Я поторопился вчера… – Нет-нет, – Лемми перевернулся на спину, стараясь не морщиться от боли в нижней части тела, и провел пальчиками по скулам альфы, – не извиняйся. Я сам просил… – омега вновь покрылся румянцем смущения, – помнишь? Ортис не мог не умилиться реакции Лемми, который все еще продолжал смущаться перед ним, даже несмотря на то, что они этой ночью занимались сексом и теперь лежали в постели абсолютно обнаженные. Альфа склонился ниже и нежно поцеловал губы Лемми, словно извиняясь за свой темперамент. Он касался бережно, почти невесомо, отчего у омеги мурашки побежали по коже. – Я сейчас, – пробормотал Ортис в губы разомлевшего после такого поцелуя Лемми и, откинув одеяло в сторону, поднялся на ноги. Омега не смог оторвать взгляд от сильного мускулистого тела, наготу которого явно демонстрировал альфа, чувствуя на себе заинтересованный взгляд Лемми. Когда же мальчишка увидел царапины на плечах альфы, он попытался спрятать свое запылавшее личико в складках одеяла. – Папа, наверное, уже не спит, – бросил альфа, направляясь к двери, попутно завязывая шнурок на своих домашних штанах. – Зачем тебе дядя Лумис? – удивился Лемми, перевернувшись на бок, чтобы лучше видеть остановившегося в дверях спальни Ортиса. – Попрошу мазь для тебя, – как ни в чем не бывало ответил мужчина, – у него должно быть что-нибудь заживляющее и охлаждающее. – Нет! – Лемми вдруг рывком сел на кровати, ойкнув от боли в пояснице и во все еще саднящей попе. – Пожалуйста, не ходи к нему, Ортис! – взмолился омега. – Я не хочу, чтобы он знал, прошу…. Мне же потом стыдно будет ему в глаза смотреть. Альфа лишь улыбнулся на словесную истерику Лемми. Он вновь приблизился к кровати, на которой сидел омега и, чуть наклонившись к нему, поцеловал мальчишку в такие соблазнительные пухлые губки. – Ты думаешь, папа не знает, чем мы тут занимались ночью, когда ты так стонал и кричал от моих ласк? Ортис отстранился от омеги, и в его глазах блеснули озорные искорки. Лемми ошарашенно округлил свои совиные глазки, когда смысл слов альфы, наконец, дошел до него. Мужчина не смог сдержать улыбку, когда заметил, как бледная кожа Лемми покрывается пунцовыми пятнами стыда, а потом и вовсе мальчишка со стоном откидывается на спину, натянув одеяло по самую макушку. Продолжая тихо посмеиваться, Ортис оставил омегу одного и направился на поиски папы, на ходу надевая футболку, чтобы не смущать Лумиса царапинами от ноготков Лемми. Легкая улыбка играла на губах альфы, хотя он все еще немного боялся, что все происходящее может оказаться вымыслом, сном или игрой воображения Ортиса, который за последние дни уже успел отчаяться, что когда-нибудь сможет вновь обнять папу и прижать к себе Лемми. Как оказалось, в жизни Ортиса не было никого дороже этих двух омег. Стоило альфе спуститься на первый этаж и двинуться на кухню, откуда уже доносился запах жареного бекона и аромат только сваренного кофе, по которому Ортис успел изрядно соскучиться, пока находился под стражей, как тишину дома вдруг разрезал звонок в дверь. Ортис открыл дверь, и от его хорошего настроения не осталось и следа. – Что ты здесь забыл? – прорычал альфа нежданному гостю. – Здравствуй, сын. На крыльце дома стоял широкоплечий альфа с едва заметной сединой в таких же черных, как у Ортиса волосах. Они вообще были во многом внешне похожи, но Ортис был рад, что на этом их сходство заканчивалось. – Не поздновато ли ты вспомнил о том, что у тебя есть сын? – огрызнулся Ортис, преграждая отцу путь. – Я этого никогда не забывал, – последовал ответ. – Ортис? – раздался из коридора немного взволнованный голос Лумиса. – Кто там? Что случилось? Мужчина не успел ответить, как за его спиной послышались торопливые шаги омеги, и уже через мгновение Лумис поравнялся с сыном. – Ромер?.. – растерянно выдохнул омега, увидев на пороге собственного дома своего бывшего мужа. – Что… что ты здесь делаешь? – Мы можем поговорить не на улице? – попросил старший альфа. – Боишься, что тебя кто-то увидит тут? – едко уколол Ортис. – Если бы я действительно боялся этого, то не стал бы выступать за твое освобождение перед Советом, – парировал Ромер. – Я об этом не просил, – Ортис с силой сжал ладони в кулаке, чувствуя, как в нем закипает ярость. – Действительно, лучше будет зайти в дом, – Лумис прервал перепалку двух альф, распахивая дверь шире, чтобы Ромер мог войти внутрь. – Папа! – возмутился Ортис. – Прошу, родной, – омега сжал запястье сына и с мольбой посмотрел в его глаза, – успокойся. Ортис хотел было еще что-то сказать, но с трудом все же сдержал себя. Ему действительно необходимо было сейчас успокоиться. Не говоря больше ни слова, альфа развернулся спиной к родителям и рванул на второй этаж. Злость так и клокотала у него внутри. Как, черт возьми, этот человек посмел заявиться сюда?! Как посмел переступить порог их дома?! Альфа мгновенно преодолел лестничный проем и буквально влетел в собственную спальню, громко хлопнув дверью. – Дьявол! – рыкнул Ортис, пнув попавшийся ему на пути пуфик. Лемми, что до этого спокойно заправлял постель, все еще пылая от смущения из-за сказанных альфой слов, вдруг подпрыгнул от неожиданного появления мужчины и испуганно замер на месте. Последний раз он видел Ортиса в таком разгневанном состоянии при их первой встречи, после которой у омеги остались весьма красочные отметины на шее. Именно поэтому он даже боялся пошевелиться, немного нервно теребя край длинной футболки Ортиса, что успел перед этим надеть. Не то чтобы Лемми думал, что альфа может его ударить, просто исходящая от него грозная аура заставляла омегу ежиться и дрожать. – Ненавижу, – мужчина стал расхаживать из стороны в сторону, нервно меряя комнату шагами и совершенно не замечая реакции Лемми. Казалось, он совсем забыл о его присутствии. – Ортис? – тихо позвал омега, понимая, что молчать больше не может. Мужчина даже вздрогнул от неожиданно прозвучавшего в тишине голоса и тут же перевел взгляд на притихшего у кровати мальчишку, что в этот момент смотрел на него взволновано и даже немного напугано. И это словно разом отрезвило Ортиса. Вся его злость куда-то мгновенно улетучилась, просто от одного взгляда на немного растрепанного, раскрасневшегося омегу, которого сейчас до безумия хотелось прижать к себе. Альфа за два широких шага приблизился к Лемми, который как-то загнано вздрогнул от неожиданного напора Ортиса, и сгреб мальчишку в охапку, тут же прижимаясь носом к его макушке. Он ласково провел ладонями по напряженной спинке омеги, вдыхая родной запах. – Прости, – ласково пробормотал мужчина, – кажется, я напугал тебя. Нежность в голосе альфы заставила Лемми, наконец, расслабиться, после чего омега обнял мужчину за талию и тихо выдохнул. – Что случилось? Ортис помолчал какое-то время, после чего все же ответил. – Отец, – зло выплюнул альфа, и Лемми почувствовал, как из груди Ортиса вырвался грозный рык. – Заявился почти двадцать пять лет спустя. – Твой отец? – удивился омега, чуть приподняв голову, чтобы встретиться взглядом с мужчиной. – И где он сейчас? – Внизу вместе с папой. Сказал, что хочет поговорить. – Тогда почему ты прячешься здесь? – Что? – Ортис ошарашено уставился на омегу. Такого он никак не ожидал. – С чего это ты решил, что я прячусь от него? – А что ты сейчас делаешь? – вопросом на вопрос ответил Лемми. Ортис задохнулся от возмущения, совершенно выбитый из колеи словами омеги. – Тебе не понять. Альфа тут же пожалел о своих словах, стоило ему заметить тень боли в глазах Лемми. Он как-то резко побледнел и опустил руки, и Ортису ничего не оставалось, как отпустить мальчишку. – Ты прав, – безжизненным голосом прошептал Лемми, делая шаг назад. – Я не понимаю, ведь мои родители мертвы. Я не знал ни любви папы, ни заботы отца. – Лемми… – Я не знаю, зачем он пришел, Ортис, – омега вновь встретился взглядом с альфой, и мужчине вдруг показалось, что мальчишка перед ним выглядит намного старше, чем есть на самом деле, – но он сейчас здесь. У тебя есть возможность узнать у него, почему он оставил вас, почему не появлялся столько лет. Ты сможешь понять, что им двигало: страх, ненависть, а может быть банальная трусость. Я знаю, что у моего отца… – голос Лемми дрогнул, – не было любви ко мне. И я понимаю почему.… От этого по-настоящему больно, но я понимаю. Именно это и позволило мне смириться с тем, что я ему не нужен. А ты? Неужели ты никогда не задавался вопросом, нужен ли ты собственному отцу? – Он бросил меня, – процедил сквозь зубы альфа. – Но почему? – Тебе еще раз показать мои крылья? – Покажи их ему, – попросил Лемми, – и ты поймешь, действительно ли дело лишь в них. – Зачем мне это? – Хочешь сказать, что тебе не интересно узнать об этом? Ортис хотел было вновь возразить, но вдруг понял, что слова Лемми имеют смысл. А ведь действительно, всю свою жизнь он думал, что его задевают лишь презрительные и ненавидящие взгляды окружающих, но на самом деле его задевало совершенно другое, а именно – безразличие отца. Он просто ушел из их с папой жизни, словно, их никогда и не существовало для него, но разве может человек, который действительно любит свою семью, оставить ее только из-за того, что его ребенок отличается от других? – Иди к ним, Ортис, – Лемми снова подошел к альфе и прижался к нему, как и раньше обнимая мужчину за талию. – Ты сам знаешь, что тебе это нужно. Ортис смотрел сверху вниз на свое маленькое счастье, которое доверчиво жалось к нему, даже несмотря на те резкие слова, что он бросил ему пару минут назад. – Ты же знаешь, что я люблю тебя? – альфа погладил пальцами скулы мальчишки. – Знаю, – улыбнулся Лемми и, привстав на носочки, поцеловал мужчину. – И моя все еще саднящая попа говорит о том, как сильно ты меня любишь. Ортис рыкнул на такой комментарий и прикрыл глаза, чувствуя, как начинает возбуждаться. – Прости, – прошептал мужчина, – я должен был принести мазь. – Давай я сам этим займусь, – Лемми выпутался из рук Ортиса, – а ты поговори с родителями. Мужчина послушался и это был далеко не последний раз, когда ему пришлось согласиться с мнением своего омеги. И в этот раз это принесло свои плоды. Ортис смог перебороть свою слепую ненависть и глубоко засевший детский страх и выслушал отца. И каково же было его удивление, когда он узнал, что все эти годы отец помогал Лумису с воспитанием Ортиса. И заключалось это не только в финансовой поддержке, но еще и кое в чем другом. Только старое воспитание, наложенное на должность старейшины, не позволяли ему наплевать на все предрассудки и быть рядом с семьей. И лишь суд над собственным сыном, где совершенно незнакомый мальчишка заставил всех присутствующих усомниться в старых принципах и устоях, дали понять Ромеру, что пора, наконец, поступать так, как подсказывает ему сердце. Выступив в защиту сына, он снял с себя все обязательства перед советом, дав понять им, что сам совершил самую серьезную ошибку в жизни, когда оставил собственного ребенка. – Я понимаю, что вряд ли смогу стать тебе отцом, Ортис, – заметил в тот вечер Ромер, с нескрываемым раскаянием смотря на сына, – но позволь мне хотя бы стать тебе другом. Пусть не сразу, со временем… Просто дай мне шанс все исправить… И Ортис дал… Больше, наверное, не для себя, а для папы, по глазам которого было видно, что он до сих пор любит Ромера. Лумис не спешил вновь начать доверять альфе. Слишком много боли тот причинил как ему, так и их сыну, но так сложилось, что в их семье появился человек, который одним своим присутствием умудрялся сглаживать острые углы, мог находить подход к каждому, а особенно к вспыльчивому и порой несдержанному Ортису. Лемми, как оказалось, обладал удивительным миротворческим даром, который он с радостью использовал на всех членах своей новой семьи, особенно, когда стал ее полноправным членом, стоило им с Ортисом официально назвать друг друга супругами. На том торжестве присутствовали только самые близкие для Ортиса и Лемми люди, ряды которых так удивительно и легко пополнил Даррел, который в отличие Гура действительно считал Ортиса свои другом. Время шло, семейные узы крепли, вот только Лемми с каждым месяцем становился все печальнее, словно что-то тяготило его и мешало радоваться жизни. – Вот ты где, малыш, – позвал Ортис, заметив своего мужа под раскидистым кленом, где омега задумчиво вглядывался в горизонт. – Ты сегодня рано вернулся, – улыбнулся Лемми и потянулся к альфе за поцелуем, стоило мужчине опуститься на плед рядом с ним. Ортис ласково коснулся губ омеги и, притянув мужа к себе, устроил его между своих разведенных ног, а сам облокотился на растущее позади них дерево. – Почему-то мне кажется, что тебя что-то беспокоит, – заметил Ортис, нежно проведя носом за ушком омеги и отчего-то расплывшись в улыбке, которую Лемми из-за своего положения не смог разглядеть. Омега какое-то время не спешил отвечать, все так же вглядываясь в линию горизонта, за которой медленно скрывалось дневное светило, озаряя весь мир желто-оранжевым светом. – Сколько мы с тобой женаты, Ортис? – спросил Лемми, продолжая нежиться в объятиях супруга, но альфа по-прежнему чувствовал, что его мальчик напряжен и обеспокоен. – Два года, – альфа ласково коснулся губами своей метки на шее омеги, заставляя того тихо застонать, – но я могу с уверенностью сказать, что мне этого мало. – Ортис игриво провел рукой по груди омеги, спускаясь все ниже к паху Лемми, но тот ловко перехватил его пальцы на своем животе и крепко сжал их, не позволяя им совершить очередную диверсию. – Два года, – тихо выдохнул Лемми, поглаживая пальцы альфы, – а у нас так ничего и не получилось… – Ты о чем? – тут же напрягся Ортис. – Ты знаешь, – обреченно пробормотал омега, кажется, даже съежившись в руках альфы, – что я за омега такой, если даже забеременеть не могу… Голос Лемми сорвался и он тихонько всхлипнул, отворачиваясь от альфы, чтобы он не увидел слезы в его глазах. – Боже, малыш, – как-то странно усмехнулся Ортис, крепче сжав омегу в своих руках. – Что ты там опять себе напридумывал? А? Я люблю тебя, Лемми, и неважно сможешь ли ты когда-нибудь забеременеть от меня или нет. Я приму все, что уготовила нам судьба, и я ни за что не променяю ее ни на что другое, потому что рядом со мной будешь именно ты. Мой маленький ангел с белыми крыльями. – А если у нашего ребенка будут такие же как у меня белые крылья? – поинтересовался Лемми, расслабляясь в руках своего альфы. – Или же черные, как у тебя? – Да хоть зеленые! – воскликнул Ортис. – Я буду любить его не за цвет крыльев, а за то, что он наш. Твой и мой. На этих словах альфа вдруг бережно погладил омегу по плоскому животику, словно что-то очень ценное и важное для него. – И я на сто процентов уверен, что этот малыш, – ладони альфы замерли внизу живота Лемми, – не будет нуждаться в любви и заботе с такими родителями и дедушками. – Ортис… – Твой запах изменился, – Ортис вновь провел носом за ушком омеги, вдыхая любимый запах ирисов, который теперь наполнился ароматом ванили. Сладкой и нежной. – Папа это тоже заметил, так что сомнений быть не может, малыш. – Мы в положении, – беззвучно прошептал омега, не веря собственным словам, но при этом с силой сжимая ладони Ортиса на своем животе. – Мы в положении, – с благоговением повторил альфа, разворачивая мужа к себе лицом и касаясь своими губами его сухих, но таких притягательных губ. – Боже, – пискнул Лемми, тут же повиснув на шее альфы, крепко обнимая его и целуя, куда придется, – ребенок… – Да, малыш, – улыбнулся альфа, – наш ребенок. Спустя семь месяцев в доме у подножия скалы под звуки завывающей снежной бури появился на свет маленький омега, внешне удивительно похожий на своего папу. Цвет его крыльев для родителей и близких не имел значения, но все же они не смогли не восхититься белоснежному оттиску на спинке малыша, в самом центре которого в форме сердечка красовалось черное пятнышко. «Рожденный в любви» Именно так его стали называть жители поселения, окончательно разрушая старые стереотипы и предрассудки. И именно с этого момента началась новая история «детей ветра».