В его глазах смерть

Я проснулась от шума воды. Кирилл умывался и не смотрел в мою сторону, штора скрывала меня, но я была уверена, он прекрасно знает, что я рядом. Он вышел, а я выдохнула, нужно подготовиться к побегу. В комнате царил идеальный порядок, словно вчера и не было ничего, а на столе стоял контейнер с едой. Я нашла фрукты! Самые настоящие. Я вгрызлась в сочное яблоко и подошла к окну. Кирилл вышел из здания. Словно почувствовав мой взгляд, он остановился, развернулся и посмотрел прямо на окно за которым я стояла. Не могла разглядеть выражения его лица, но невольно отметила, что он выглядит задумчивым. Он устроился в кабине армейского грузовика и последний отряд наемников уехал далее уничтожать мой город, от этой мысли стало гадко, даже яблоко опротивело. Я отложила его. Значит, ты любишь порядок. Я принялась сдергивать покрывало и рвать его на куски разбрасывая по всей комнате остатки. Значит, твои вещи нельзя трогать. Я открыла шкаф и вывалила его скудный гардероб, на котором с отчаянным воплем принялась топтаться. Все было бесполезно, мысли о прошедшей ночи не давали мне покоя. Он сказал, подчиняйся и все будет хорошо. На миг, на самую малую долю секунды, в мою голову пришла мысль, что это неплохая, в принципе, идея. Если нам удастся найти с ним общий язык, он быстрее найдет мою семью. Но при одной мысли, что он будет находиться рядом с сестрой и мамой сердце болезненно сжималось. Нет, я все сделаю сама. К тому же нахождения рядом с ним явно не безопасно. И не только в плане сохранности жизни. Я вошла в такой кураж, что даже не заметила изумленного Влада с пакетом в руках. — Ты спятила! У Кирилла пунктик по поводу порядка. Он просто уничтожит тебя за это! — воскликнул парень с ужасом, оглядывая содеянное мной. — Меня уже здесь не будет к этому времени, — улыбнулась ему я. — Какая ты самонадеянная, — хмыкнул парень, а затем, заметив мое полотенце, смутился и отвернулся, — оденься, пожалуйста. — Ты же говорил что ты это… — я остановилась, подбирая слова, — ну… с Риком. Я выхватила у него пакет. В нем обнаружилась новая пара джинс и серая майка. Неплохо. — То, что Рик педик, не значит, что я тоже, — зло выдохнул он. Мне было нечего ему сказать. Он живет столько времени, подавляя себя. Его личность сломлена, а жизнь загублена. Он хочет жить, но у него нет цели. Влад это мое будущее, если я соглашусь на предложение Кирилла. Волна жалости накатила на меня и, одевшись, я подошла к нему. — Ты уверен, что не хочешь бежать со мной? Он отрицательно замотал головой. И достал бутылку: — Тебе придется меня ударить, иначе они не поверят. Мое нутро категорически отказывалось причинять вред этому славному юноше, а здравый смысл говорил, что это спасет его жизнь. — Бей сильно, что бы разбить с первого раза, но недостаточно сильно, что бы убить, — туманно проинструктировал меня Влад. Он сел на колени и повернулся спиной, что бы мне было удобнее бить. Я долго не решалась, но наконец, прошептала: — Спасибо тебе, друг. Ты спас меня сегодня и жизнь обязательно отблагодарит тебя завтра. Я ударила. Бутылка разбилась, парень не потерял сознания, как мы ожидали, но согнулся от боли. Я было бросилась к нему, но он показал мне знаками — бежать. И я побежала. Третий этаж был пустым, по всей видимости на нем только Кирилл и жил, на втором этаже я заметила небольшую оживленность и спрятавшись за дверью дождалась пока двое солдат войдут в комнату. Стараясь ступать как можно тише, я добралась до первого этажа. На нем полностью отсутствовало освещение, что было мне сейчас на руку. Крадучись, я стала искать дверь со знаком туалета. Она оказалась самой дальней. В туалете остро пахло нечистотами. Стараясь не обращать на это внимания, я оглядело окно. Оно находилось значительно выше, чем я ожидала. Взобравшись на раковину, я потянулась к окну. И достаточно крепко уцепившись, подтянулась на нем. Окно легко открылось, и мне в нос ударил свежий утренний воздух. Я сделала это. Я выбралась. Душа ликовала, я была готова плакать от радости. Слегка сощурившись от яркого солнца, принялась оглядываться и замерла. Нацелив на меня оружие, стояли двое мужчин и довольно улыбались: — А вот и она. Я хотела броситься бежать. Под ногами была настоящая земля, в нос бил острый аромат свободы. Но позади солдат возник третий, он тащил Влада. Парень выглядел ужасно. Его раны на голове теперь и не было видно, все его лицо было превращено в одно кровавое месиво. — Кирилл приказал кончать его, — сказал один из тех, кто наставлял на меня оружие, а ты, цыпа, пойдешь с нами. Он с тобой сам разберется. Солдат больно вцепился мне в волосы. Боль пронзила мой мозг, но мне было не до этого. Я наблюдала затем, как в голову Влада целиться другой солдат, Влад смотрит на меня пустыми глазами и звучит выстрел, смешавшись с моим криком: — Нет! Я бросилась на солдат. Большая часть моего сознания, не могла примириться с фактом смерти этого славного юноши. Смерть, которая произошла по моей вине. Я успела расцарапать лицо одного из солдат, укусить второго за кисть, пока мощным ударом приклада по голове меня не вырубили. Сознание приходило медленно и мучительно. Я разлепила глаза, что бы оглядеться, но не смогла стерпеть боли, которая пришла вслед за этим и снова их закрыла. Тогда решив разобраться с телом, начала прислушиваться к его ощущениям. Ноги были ватными и по всей видимости висели над землей, на лбу что-то прилипло, по всей видимости запекшаяся кровь, образованная ей сухая корка мешала разлепить левый глаз. Рядом со мной двое солдат играли в карты, именно их споры и привели меня в чувства. Я попыталась пошевелить руками, но поняла, что не ощущаю их. Некстати, вспомнились отрубленные пальцы Влада. Они отрубили мне руки? Ужас привел в чувство все мое тело. Я быстро разлепила глаза, сорвав корку с века. Закричать я не смогла, во рту была грязная тряпка. Оказалось, что я была подвешена за руки стальной цепью и качалась из стороны в сторону в воздухе. Кровь по венам стекла вниз и поэтому я не чувствовала конечностей, я постаралась дотянуться носками до пола, что бы ослабить давление на руки, но ничего не выходило, земля была слишком далеко от меня. Я замычала, выражая все свое недовольство. Солдаты не обращали на меня никакого внимания, увлеченные своей игрой. Мы находились в каком-то темном помещении насквозь лишенном каких-либо окон, единственным источником света была тусклая лампочка, которая подобно мне была подвешена под потолком. Перед глазами снова возник образ убитого Влада, я не успела отпечатать в своей памяти его труп, они слишком быстро меня оглушили. Я размышляла о своем неудавшемся побеге. Скоро придет Кирилл и собственноручно пристрелит меня. из глаз хлынули слезы. Чувство вины заполнила собой все пространство. Я была виновна в его смерти больше всех. Я заслуживала пулю в лоб, но было безумно жаль, что не смогу отомстить за смерть этого милого юноши. Глаза застелило пеленой, слезы капали прямо на пол, оставляя светлые разводы на моих грязных щеках. Я опустила голову. Как же прекрасно забытье. Может спровоцировать солдат и они снова ударят меня по голове? Я потеряю связь с реальностью. Это было бы спасением. Обморок, что бы хотя пару часов ничего не чувствовать, а если повезет, то я даже умру не приходя в сознание от руки злого Кирилла. Я тряхнула головой. Не имею права на смерть. Это трусливо и низко. Слишком легкое для меня наказание. Я отомщу им за все. За город, за маму, за сестру, за Павла Сергеевича, за Влада. Я анализировала сегодняшние события. Меня не покидало ощущение, что нас поджидали, словно заранее знали о побеге. Или Кирилл просто дал им указание быть внимательными? Или они всегда внимательные? Влад был совершенно прав. Пытаться бежать бессмысленно, нужно попробовать уничтожить монстра, находясь рядом с ним. Когда придет Кирилл я поклянусь ему в полной покорности. Приму его предложение. Сделаю все, что бы выиграть время, отсрочить свою казнь и обдумать ситуацию. Выход найдется, он всегда есть. Дверь со скрипом открылась. В проеме, в лучах света проникающего из коридора стояла высокая долговязая фигура. Я затаила дыхание. У меня есть всего один шанс убедить Кирилла. Всего один шанс из миллиона. Даже не зная, что буду говорить я с надеждой, смешанной наполовину со страхом, смотрела на дверь. Но это был не Кирилл. Зик довольно ухмыляясь, медленной походкой приблизился ко мне. Тошнота подступила к горлу от вида его мерзкой рожи. Я бы плюнула на него, если бы могла, оставалось только сверлить его полными ненависти глазами. Он приподнял мое лицо за подбородок, пытаясь приблизиться, и я закрыла глаза, что бы не радовать его лишний раз своим испуганным видом. — Этот гребаный мир все-таки справедлив, — улыбнулся он, — Кирилл забрал тебя у меня и в конечном итоге получил одни проблемы. Сегодня мой счастливый день. Буду получать удовольствие от вида его рожи и твоих мук. А учитывая, что он выбрал наказание из Кодекса, ты его не на шутку разозлила. Я ничего не понимала, какое еще наказание? Меня разве не должны просто пристрелить, а в лучшем случае избить и снова запереть в комнате Кирилла. Я не первый раз слышала о Кодексе, но до сих пор не понимала, что они вкладывают в значение его слова. Додумать я не успела. — Пошел вон, — послышался шипящий голос. Сердце гулко ударило в груди от вида Кирилла. Его одежда была в пыли, на лбу застыли капельки пота, волосы в легком беспорядке. Он явно весь день работал. Не хотелось знать, что именно входило в понятие «работа». Он был совершенно равнодушен, плечи расправлены, губы плотно сжаты, глаза в очередной раз окатили меня холодом пренебрежения. Зик прошел мимо него с довольным видом. Солдаты вскочили и тоже исчезли вслед за ним, подобрав свои карты. Парень подошел ко мне и вырвал тряпку. Я прокашлялась, пытаясь очистить горло. — Кирилл, прости! Этого больше не повторится, Кирилл! Я обещаю. Больше ни словом, ни взглядом тебя не … — договорить я не успела, он освободил мои руки от цепей, и я безвольным мешком упала на земляной пол. Ноги, отвыкшие от нагрузки не удержали меня, кровь начала поступать к рукам и их разорвало мелкими иголочками, поморщившись от боли я продолжила свой горячий монолог: — Я все поняла теперь. У меня никогда не получится от тебя сбежать. Я буду слушаться, обещаю. Я не буду сопротивляться, сделаю все что ты скажешь. Умоляю, не убивай меня. Я должна найти свою семью! — Идти можешь? — снова перебил меня он. Я постаралась встать на ноги, они отказывались слушаться, а руки все еще горели от прилива крови, не реагируя на сигналы мозга. Он одним движением сгреб меня в охапку и поднял на руки. Никакой боли он мне не причинил. Это ведь хороший знак? Я выдохнула. Он не выглядел злым или сердитым. Может он ничего мне не сделает, что бы обмануть ожидания Зика, которого мы оба ненавидим? Он вынес меня в коридор. Как оказалось, я была в подвале, потому что заметила знакомую дверь с кодовым замком, где трудился Лазарь. Я явно была для него не тяжелее пушинки. Ни капельки не напрягаясь он нес меня вверх по ступенькам. Прилив благодарности начал подниматься во мне. На секунду я даже поверила, что смогу ему подчиниться. Вместо третьего этажа он вынес меня на улицу. И свернул за угол дома. К рукам уже возвращалась чувствительность и я робко обвила руками его шею, пытаясь убедить в чистоте своих намерений. Я боком почувствовала, как его сердце забилось быстрее от моих действий. Обрадовалась. Значит, выбрала верную тактику. Положив голову на его плечо я уткнулась носом в его шею, вдыхая запах дыма, мяты и пота. Это странное сочетание на данный момент казалось мне самым приятным запахом в мире. Я не винила его в смерти Влада, единственной виноватой была я. Парень меня предупреждал, а я не послушалась. он сказал, что Кирилл не худший вариант и тоже оказался прав. — Вы прямо как влюбленная парочка, сейчас расплачусь от умиления, — послышался полный сарказма голос Зика. Черт, что он тут делает. Я подняла голову и огляделась. Мы были на заднем дворе. Зик, Рик, Медведь и двое солдат стояли у какого-то ящика. На улице уже было темно и я не могла разглядеть что это было. Рядом с ними высилась гора земли. — Я же дал тебе шанс вчера, попросил не делать глупостей, — внезапно раздался его голос над моей головой. Внезапная догадка пронзила мой мозг. — Ты знал. Ты еще вчера знал, что я собираюсь бежать? — воскликнула я. Он не собирался отвечать. — Ты подслушал наш разговор? — Нет. Догадался. После разговора со Владом, ты внезапно стала прятать глаза, стала задумчивой и изображала кротость, даже в постели… — он смолк, заметив, заинтересованные лица солдат и братьев. Мы приблизились к ящику и я поняла, что это гроб. А куча земли высилась рядом с выкопанной ямой. Я беспокойно заерзала на его руках, пытаясь вырваться. Он убьет меня. Кирилл продолжал меня крепко удерживать, стоя прямо над гробом. Слезы хлынули из глаз: — Умоляю, прости меня. это последний раз… не убивай! Пожалуйста. Моя семья… — Не убивать? — переспросил он. — Я не собираюсь тебя убивать. Кирилл расцепил руки, и я упала в железный гроб, но встать не успела, сверху навалилась огромная крышка. — Закройте крышку гроба и закопайте, — это было последнее, что я слышала, сказанное глухим и спокойным голосом моего мучителя. Он и вправду не собирался меня убивать, всего лишь хотел закопать живьем. Гроб окружил меня в своих железных объятиях. Я билась о его крышку, ломая ногти о поверхность. Что-то кричала. Пыталась оттолкнуть крышку ногами, но мне не хватало места для того что бы поднять ноги. Пространство было ничтожно мало. А на гроб падали комья земли, бросаемые лопатами солдат. Меня пугала абсолютная тишина. Это была ужасная смерть. Задохнуться в железном ящике в нескольких метрах под землей. словно сюжет худшего из моих ночных кошмаров. Я ударила себя по щеке пытаясь успокоиться. Боль помогла перебороть истерику. Я заставила себя мыслить логически. Что я могу сделать, что бы выбраться? Во-первых, нужно беречь воздух. Интересно на сколько его хватит? В голове вспыхнули и погасли формулы из ускоренного курса физики, который я проходила в школе. Ничего не помню. Никогда не думала, что физика может помочь мне рассчитать время моей гибели. Зря я просила его не убивать меня. Во-вторых, нужно найти способ вырваться. Я огляделась, вокруг была лишь темнота. Значит буду использовать другие чувства. Я принялась ощупывать руками холодную и шершавую поверхность. Особое внимание уделила стыкам. Даже самая крошечная трещинка могла бы зародить в моей душе надежду. Я полностью исследовала стены вокруг своей головы и ничего не нашла. Мои ноги не доходили до края гроба, поэтому я сползла вниз и принялась ощупывать задние стенки босыми ногами. Ничего. Совершенная пустота. Паника начинала нарастать в груди, не сдержавшись я принялась плакать, размазывая слезы по лицу. Снова принялась биться о стены, коленями и руками, не замечая боли и лишь создавая вокруг себя ореол шума. Я не знаю сколько времени это длилось. Возможно, час, возможно два, а может и несколько минут. Время внезапно остановилось. Интересно, от чего я умру? Моих знаний не хватало для того что бы вычислить объем воздуха в этой железной коробке. Что если я умру от обезвоживания? В голове вспыхнули строки из медицинской книги. Скорость обезвоживания организма зависит от окружающей его температуры. В среднем, длиться от пяти до семи дней. Следующим вариантом от чего могла наступить смерть, был голод. Без еды можно прожить довольно долго. Этот вариант самый сомнительный. И последняя мысль, что посетила мою голову. Сон. Информация из справочника обещала около десяти дней. Но это тоже был не самый убедительный вариант. Перед тем как мозг отключится я сойду с ума от галлюцинаций и возможно убью себя сама. Самоубийство. От этой мысли меня бросило в дрожь. Я снова напомнила себе, что должна жить. Я хочу увидеть свою маму. Хотя бы раз к ней прижаться, вдохнуть знакомый аромат. Я должна купить чертов ранец сестре! Послышался всхлип полный отчаяния, я не сразу поняла, что это кричала я сама. Закрыла глаза, проваливаясь в спасательную пустоту и отгоняя от себя мысли. открываю глаза. Снова не знаю сколько времени прошло. Час, два, а может год. Впрочем, я еще жива. И судя по реакциям организма, лишь голодна и хочу пить. Значит не более двух дней. К счастью, организм не требовал исправления физиологических нужд. Мой желудок был слишком пуст для этого. Чувствуется сильная боль в спине. Отлежала. Меняю положение и ложусь на живот. Хорошо, что есть возможность развернуться. Я не думала о таком варианте смерти, как пролежни. Что если я не буду двигаться совсем? Тогда из-за недостатка крови образуются раны в местах наибольшего давления. Раны начнут гноиться. Я видела такое не один раз во время своей жизни. Смешно, начинаю думать о себе, уже как о мертвой. Может ли человек задушить себя сам? Сжимаю пальцы на своей шее, начинаю сильно сдавливать, но когда достигаю пика, убираю руки. Я слишком труслива для того что бы себя задушить. Жалко, что нет Кирилла, он бы с удовольствием это сделал. Закрываю рот и сжимаю нос, терплю. У основания лба пульсирует точка, она становится все больше, начинаю чувствовать себя на грани потери сознания. Снова отпускаю. В бессилии бью кулаком о железный пол подо мной. Открываю глаза. Я нахожусь в светлой комнате. Она мне хорошо знакома. Огромная кровать посредине комнаты, шкаф с зеркалом, за ним дверь в ванную, у входа стол. Комната Кирилла. На улице светит солнце. Почему-то ничего не болит. Я поднимаю голову. На мне красивое белоснежное платье. Я лежу под одеялом. Становится легко и приятно от того что все позади. Слезы счастья катятся по моему лицу. В комнату входит Кирилл. Он не похож на себя. В его глазах отсутствует холод, он оглядывает меня и улыбается. - Ты спас меня, - шепчу я. – За то время, что была в гробу я успела придумала пять способов своей смерти. Недостаток воздуха, обезвоживание, голод, недостаток сна и пролежни. Основную ставку я делала на первые два варианта. Он подходит ко мне своей медленной и грациозной походкой хищника, берет за подбородок: - Неужели, ты думала, что я дам тебе умереть? Он приближает свое лицо к моему. Ненависть и страх исчезают. Он целует меня, я целую его в ответ, пытаясь вдохнуть знакомый запах мяты, но вместо этого ощущая во рту привкус соленого железа и грязи. Я снова в гробу, лежу на животе и слизываю землю с железной поверхности. Это был сон. Мне приснилось, что я спасена. Плакать я уже не могу и отчаяние теперь вырывается наружу совершенно необычным способом. Я смеюсь. Смеюсь во весь голос, пока не начинают саднить голосовые связки. Я сделала три вывода. Времени не существует. Оно живет лишь в нашей голове. Солнце встает и садится из год в год, из поколения в поколения и это никогда не повторяется. Нет никаких недель, дней или часов. Есть просто поток ожидания. Надежда – это зло. Я долго думала о том что мешает мне убить себя. сначала я думала, что это трусость. Затем поняла, нет. Это все надежда. Где-то на отдаленных задворках моего сознания теплилась эта гадина и шептала, что случится какое-то чудо и я выберусь отсюда. Взрыв, землетрясение, кто-то случайно будет проходить мимо и услышит мои стенания... Все эти глупые и бессмысленные мысли, заставляли меня продолжать муку. Чувство вины. Его значение преувеличено. Человек может мучиться угрызениями совести, только будучи в относительно комфортных условиях. Когда его жизнь висит на волоске, или его комфорт нарушен, мы думаем только о себе. Вопрос выживания. Он во главе всего. Я слышу шум, даже не знаю, как именно его создаю, вроде просто лежу, сейчас на спине, потому что живот я отлежала уже давно. Стучит крышка моего гроба. И внезапно меня ослепляет яркий свет. Я что умерла? Это рай? Но это оказался все тот же ад, в котором я находилась последнее время. Когда я привыкла к яркому солнцу, я заметила Кирилла. Он возвышался надо мной, как скала. Я не была уверена, что происходящее реальность. Но если здесь есть Кирилл остается два варианта, либо я в аду под землей, либо я в аду на земле. Продолжаю неподвижно лежать. - Тебе там понравилось, я смотрю, - замечает он. Я медленно поднимаюсь. Все тело ломит. Осторожно переступаю гроб и становлюсь в полный рост. Я чувствую боль. Это говорит в пользу реальности. Он машет перед моим лицом ладонью, проверяя мои реакции, и нахмурившись, внимательно рассматривает мое лицо. На его лице отсутствует маска бездушности, это говорит в пользу нереальности происходящего. На улице свежо и прохладно, похоже на раннее утро. Он жестом указывает мне двигаться по направлению к дому. Я делаю первый шаг, ноги подкашиваются и всем своим весом я падаю на своего мучителя. Кирилл теплый и пахнет мятой. Это все же реальность. Тот ад, что на земле. - Ты настоящий, - шепчу я, вцепившись в мышцы его рук. Я не пытаюсь устоять на ногах. Кирилл поддерживает меня за талию. Я его щупаю, проверяя, не ошиблась ли я. Он внимательно следит за моими движениями, затем решительным действием убирает мои руки от себя. - Иди, - указывает он к дому. Я бреду впереди него, медленно и слегка пошатываясь, опустив голову. На первом этаже снуют люди, я продолжаю смотреть в пол, краем глаза замечаю ботинки и оружие, топот вокруг меня. Иду к лестнице, поднимаюсь. На втором этаже, передо мной становятся еще одни ботинки, они не собираются меня пропускать, я стою и жду, когда это случится. - Шесть часов? Ты продержался всего лишь шесть часов? – прогремел голос Зика, откуда-то сверху. Я продолжаю изучать его ботинки. Обычные военные берцы. Таких и у Кирилла в шкафу полно. - Пошел вон, - шипящий тоном отвечает ему Кирилл. Похоже, по отношению к брату он использует только эту фразу. Слышу ее уже в который раз. Но эти мысли глубоко на задворках моего сознания. Сейчас мне страшно интересно, сколько петель для шнурков на его ботинках. Ботинки уходят, а я получаю ощутимый толчок в спину. Поднимаюсь на третий этаж, иду в конец коридора. Кирилл открывает дверь и пропускает меня. Здесь все так же как и было. Идеальный порядок. Кровать заправлена, нигде нет ни одного лишнего предмета. Появляется чувство дежавю. Я вернулась в то время, когда первый раз сюда пришла. Но тогда я была готова бороться. Хотела вцепиться ему в глотку, а сейчас. Мне кажется, я ничего не чувствую. Страх смерти ушел, забрав с собой все остальные чувства. Я подхожу к зеркалу, оттуда на меня смотрят пустые глаза Влада. Только теперь они мои. Он сломал меня. - Отмойся, - следует приказ. Я покорно бреду в сторону ванной комнаты и даже не убедившись плотно ли закрыта дверь, что делала всегда, начинаю снимать с себя грязную одежду. На майке пара капель крови, а в остальном одежда еще вполне пригодна. Джинсы,майка и нижнее белье падают к моим ногам. Я становлюсь под горячую воду. Стою долго, пытаясь привыкнуть к теплу воды, но даже это не приносит мне долгожданного облегчения. Наконец вся кровь стекает с меня. Я ощупываю голову, помня о том что у меня должна быть рана. На голове небольшая шишка от приклада и более ничего. Застывшая кровь, что все это время была на моем лице, оказалась кровью Влада. Видимо, на меня попало, когда ему разносили череп. Эта мысль разжигает огонь у груди. Пламя поднимается и гаснет прямо у горла. Кутаюсь в полотенце и выхожу из комнаты. Даже чувство стыда пропало. Кирилл стоит у окна, заправляя свой шприц-пистолет очередной ярко-синей ампулой. Одним движением он делает укол в шею и затем поворачивается в мою сторону. Я знаю этот оценивающий взгляд. И знаю, что будет дальше. Но мне все равно. Он жестом приказывает приблизиться к нему. Я опускаю голову и подхожу, повторяя про себя. Я не человек, я ничего не чувствую, я ничего не боюсь и я ничего не хочу. Стою перед ним, опустив голову. Я так и не успела сосчитать количество петель на берцах Зика, но ведь они у них одинаковые? Я начинаю с энтузиазмом считать. Раз, два, три,четыре… - Сними полотенце, - звучит его холодный голос. Опускаю руки, которыми удерживаю полотенце и оно безвольно падает вниз. Пять, шесть, семь, восемь… Снова не успеваю досчитать. Он толкает меня на кровать. Что-то внутри меня кричит, приказывает расцарапать его наглую рожу, услужливо поставляет моему сознанию кадры, когда я кусала его, отбиваясь. Этот зов на задворках моего сознания. Теперь меня волнует количество его шрамов. Лежу смирно, дышу ровно, считаю шрамы. - И сколько их? – слышу его голос откуда-то сверху. Он стоит перед кроватью, возвышаясь надо мной. Без футболки и куртки. Определенно собираясь исполнить задуманное в очередной раз насилие. Лицо его хранит каменное выражение, в глазах по-прежнему блестит моя смерть. Я даже не удивляюсь, тому насколько легко он читает мои мысли. - Девятнадцать, - на автомате отвечаю я, надеясь, что он повернется спиной, что бы я могла сосчитать шрамы на спине. Там их было больше, насколько я помню. Но он быстро натягивает футболку и вылетает из комнаты, бросив мне на прощание полный презрения взгляд. Мне больше нечего считать. Вздыхаю. Не знаю, через какое время он возвращается, я продолжаю лежать, сложив руки и глядя в потолок. Дверь открывается и в меня летит одежда. Это военная форма. По всей видимости, самого маленького размера. - Одевайся, поедешь с нами. Кажется, теперь в этой комнате больше говорит он. Начинаю одеваться. Ехать, так ехать. Мне все равно. Черная футболка мне велика и я заправляю ее в брюки, а их перетягиваю ремнем. Куртка оказывается на удивление удобной. Берцы. я сначала считаю количество петель, а затем их натягиваю. Они немного мне велики. Следую за Кириллом, который давно стоит в дверях, нервно поглядывая на меня. странный он сегодня. Разговорчивый и эмоциональный, если бы не глаза, мог сойти за человека. На улице я вижу перед собой толпу наемных убийц. Они с веселыми криками, залезают в кузов грузовика. Мы устраиваемся в кабине. За рулем юный солдат, со страхом косится на моего спутника. Тот не обращает на нас никакого внимания. Мы стройными рядами выезжаем на дорогу. Впереди едет джип, на котором, по всей видимости, едет Лазарь, а следом за ним три грузовика. Дорога мне уже знакома, мы едем к административному корпусу. Город значительно очистился за период моего отсутствия в нем. Правда, отсутствуют некоторые здания, но их обломки тщательно убраны. Нигде нет ни одного тела. У административного корпуса оживленно. Солдаты Федерации по всей видимости готовятся к отъезду. Они грузят пленников в грузовики, сопровождая свои действия толчками, ударами и угрозами. Среди них нет знакомых мне лиц, но это не удивительно, я могла и не узнать их. Пленники были истощенными и грязными, едва передвигали ноги. - Я впечатлен, сын, - заявляет Лазарь, появившись рядом с нами. Кирилл не обращает на него внимания, подзывая к себе одного из наемников, что-то говорит ему и он уводит десять солдат, что приехали с нами, за собой. Лазарь не собирается сдаваться, пристально смотрит на Кирилла: - Сломал девочку, даже ни разу не ударив. Достойно уважения, - одобрительно улыбается он, оглядывая меня. Что-то внутри меня бунтуется и хочет возразить ему, я даже поднимаю глаза, но встречаюсь с его пристальным взглядом, скрытым за стеклами очков, он поднимает бровь, как бы провоцируя меня, но я молчу и опускаю голову.