Famous World

Путь мой лежал в Швецию. Как выяснилось практически сразу, на это задание отправили именно меня, потому что срочно нужна была поддержка, а я со своими крыльями могу покрыть это расстояние от штаба до места назначения за кратчайшие сроки. Брать Николаса или Горо, которые оставались в ордене, мне запретили, считая, что они будут тормозить меня. Спорить мне даже не позволили, так что сейчас я на лету старалась прочитать условия задания. Итак, на границе между Норвегией и Швецией мне предстояло встретиться с Кандой и Мари Нойзом и командой искателей, которые подверглись вражеской атаке, так что сейчас нуждались в специальных лекарствах против вируса, который они подхватили. До границы оставалось несколько жалких километров, но с каждым взмахом крыла я чувствовала, как тяжелее каждый раз двигаться. Хотелось камнем свалиться вниз, а неприветливые ранее верхушки тёмных сосен сейчас отчего-то казались мягче собственной подушки. Я понимала, что долго не продержусь. Однако лагерь наших виднелся уже вблизи, так что я не могла позволить себе остановиться, пусть спину ломило всё сильнее. Я зависла над стоянкой и ярким костром, слыша радостные крики внизу, но в какой-то момент просто начала отключаться. Крылья резко пропали, пусть и мысленно я умоляла их не делать этого. До земли было метров тридцать: я разобьюсь. Земля была всё ближе, ветер совсем не дружественно свистел в ушах, будто бы не желая признавать меня. Здесь он был какой-то холодный и неродной, а ещё очень злой и недружелюбный. Я зажмурилась, готовясь к удару. Надеюсь, я выживу… Но удара так и не последовало. Вместо этого я оказалась в тёплых руках. Надо мной нависли ярко-синие глаза, в которых плескалось презрение, вперемешку чем-то таким, что плескалось глубоко внутри, еле заметное. Кажется, это было что-то похожее на облегчение. – Канда, опусти её на лежак, – Послышался откуда-то слева спокойный и сильный голос. Думаю, это был Мари. Такой приятный баритон, – Госпожа Ричардсон, это Нойз Мари. Вас ранили? – Простите, сделаю вам реверанс позже, – Прорычала сквозь зубы я, когда кто-то совсем не нежно перевернул меня на живот, – Всё в порядке. Я просто использовала свою Чистую Силу на протяжении трёх дней без перерыва. Мне нужно просто отдохнуть… В рядах искателей, которых было здесь как-то слишком много для обычного количества, сразу же пошли шепотки. Называли меня чуть ли не настоящим ангелом, который способен на такое. Это вызвало у меня смешок. – Лекарства в моей сумке и припасы там же, – Снова обратилась я к Мари, – Введите в курс дела скорее, пожалуйста. – Но вам же нужен отдых, – Удивленно запротестовал австриец, придавливая меня своей огромной лапищей, когда я хотела перевернуться на спину. Лежать на животе в окружении кучи мужчин было как-то некомфортно. – Я и отдыхаю сейчас,– Также удивленно парировала я, всё-таки переворачиваясь сквозь силу, – Да и к тому же я не планирую кидаться в гущу событий прямо сейчас, а просто хочу послушать, – Когда я решила сесть, чтобы быть на одном уровне с экзорцистами, то кто-то из искателей услужливо подставил мне сзади что-то большое и мягкое, на что я смогла опереться, – Благодарю. На несколько секунд воцарилась давящая тишина, во время которой я смогла хорошенько рассмотреть присутствующих. Моим вниманием завладели отнюдь не экзорцисты, находившиеся по бокам от меня, а совершенно обычные люди, которых я сначала приняла за искателей. Последние, впрочем, также были здесь, но в гораздо меньшем количестве. Первое, на что я обратила внимание, это трупный запах. Он стоял здесь настолько плотным кольцом, что дышать становилось трудно. Резко затошнило. Затем я рассмотрела людей внимательнее. Разглядела и ужаснулась, даже не скрывая этого. Нас окружало около десятка людей, изувеченных жуткой болезнью. Даже не имея полного медицинского образования из прошлой жизни, я смогла бы определить хворь, захватившую этот лагерь. – Комуи понимает вообще, куда он меня отправил?! – Панически зашептала я, почему-то схватившись за Мари. Я смотрела прямо в его слепые глаза, словно он мог ответить на мой вопрос, но мужчина лишь отрицательно покачал головой, – Это же, мать вашу, бубонная чума… Люди смотрели на меня с плохо скрываемой надеждой, страхом и стыдом, будто им было совестно за собственный недуг. Навсегда в мою память врезалось лицо матери, которая прижимала к себе девочку с большой бубонной в виде звёзды на щеке. Меня передернуло, когда я поняла, что девочка всего-то на несколько лет младше меня самой, а её лицо уже навечно изувечено. Страх овладевал мною, я чувствовала, как у меня начинает трястись абсолютно всё тело. Резко подскочив на месте и проигнорировав выкрик Нойза, я кинулась в сторону от прокажённых, с трудом подавляя в себе крик ужаса. Я неслась всё дальше и дальше от лагеря, пренебрегая болью во всем теле и усталостью. Хотелось плакать навзрыд, когда я осознала, что бежать от этого уже поздно. Болезнь вполне могла передаться воздушно-капельным путём. В какой-то момент меня подвели собственные ноги. Запнувшись о корень дерева, я пролетела несколько метров, почти полностью испачкавшись в земле. Абсолютно все силы покинули меня. Я пролежала так до тех пор, пока меня грубо не вздёрнули за грудки, поставив на ноги. Но трясущиеся конечности не желали слушаться, и я вновь оказалась на земле. Передо мной возвышался Канда, глядя исподлобья и пронзая холодным взглядом. – Вернись в лагерь и раздай всем нужные лекарства, – Практически прорычал он мне в лицо, – Комуи объяснил только тебе, как их использовать. Это была совершенная правда, но я не желала принимать это до последнего. – Я-я не вернусь т-туда! – Впервые в жизни заикаюсь от страха и не могу даже взгляда оторвать от земли. И, подумать только, напугало меня вовсе не смертоносная машина Графа, а болезнь. Но я, думаю, мой страх вполне оправдан, – Не вернусь… – Мне плевать, что ты там бормочешь себе под нос, – В конечном итоге фыркает он, приблизившись ко мне максимально близко. Резко стало очень неуютно, – Ты сейчас встанешь и пойдёшь к тем людям, а потом начнёшь выдавать им лекарства! – Да ты нахер отбитый или что?! – Взревела в итоге я, разом забывая про всё своё воспитание и манеры. Подскочив, я схватила японца за грудки, рыча ему прямо в лицо, – Ты совсем не понимаешь, с чем мы столкнулись, да? Настолько тупой? Эта болезнь убивает миллионами! Понимаешь, нет? Или ты таких чисел не знаешь даже?! Чума выкашивает целые города! От неё нет спасения! Ещё даже лекарства не придумали против неё, так что та херня, которую мне выдали в Ордене, просто до задницы! Понимаешь теперь?! Тяжело дыша, я отпустила его, чувствуя, как пальцы немеют. На лицо мальчика упала тень, полностью скрывая от меня все его эмоции. Возможно позже я пожалею за такой выплеск чувств, но сейчас же я ощущала огромное облегчение, будто камень с души упал. В конце концов Канда просто прошёл мимо меня, сильно зацепив плечом. Пусть я и покачнулась, но всё же смогла устоять. Его реакция меня позабавила. Ничего, пусть психует сколько хочет. Во мне нет этого глупого альтруизма, как в других экзорцистах. Я даже в Орден пришла, чтобы удовлетворять жажду крови Первого и не сходить от этого с ума, а не из-за того, что хочу избавить этот мир от Графа и Ноев. Так что пускай катятся лесом. Я не собираюсь умирать здесь. И уж особенно я не собираюсь умирать от чумы. – Даже не пытайтесь меня уговорить, – Резко отрезаю я, когда через несколько минут после ухода японца, появляется его старший товарищ, – Я не собираюсь влезать в это дерьмо. Уж вы-то точно должны знать, с чем мы имеем дело. – В том-то и дело, что знаю, – Мари грустно и устало улыбается, подходя ко мне, – И это точно не бубонная чума, хотя так и может показаться сначала. Эта болезнь была вызвана атакой Акумы на их деревню. Эти люди – единственные, кто выжил. – Ясно. Прикольно, – Саркастично хмыкнув, киваю я, расставив руки в стороны, – Да хоть обычная простуда – это ничего не изменит. Это всё ещё опасно. – Она не распространяется ни на кого, – Со вздохом поясняет Нойз, – Только на тех, кого укусили крысы-акумы… Он замолкает, и мы стоим в тишине несколько минут, пока она не нарушается чьим-то топотом и сбивчивым дыханием. К нам вылетает запыхавшаяся женщина, на которую я обратила внимание ещё в самом начале. В глазах у неё страх и слезы. – М-мой ребёнок! – На ломаном английском кричит она и показывает в сторону, откуда прибежала. Старший экзорцист срывается вперёд первым, оставляя меня немного позади. Перед глазами встаёт лицо белокурой девочки. Её ясные зелёные глаза. Всего несколько секунд требуется мне, чтобы окончательно всё для себя решить, а затем рвануть за ними. Добираюсь до лагеря я самой последней. Куча людей столпилась вокруг небольшого тельца, корчащегося в предсмертной агонии. Мгновение, и я уже возле неё. – Нужно перевернуть её набок, чтобы не захлебнуться рвотой, – Командую я и краем глаза успеваю рассмотреть кроваво-пузырящуюся жидкость, вытекающую изо рта девочки. Маленькое тельце постоянно подкидывает от боли, – Дайте мне сумку! Кто-то быстро подаёт мне нужное, где я нахожу нужный флакончик с необходимым антибиотиком. Даже и не представляю, что в нём. Комуи просто всучил мне его и сказал использовать, если будет приступ с кровавой рвотой. Какая ирония, что это происходит именно сейчас. Пока нащупываю трясущимися руками вену на тонкой бледной ручке девочки, то успеваю создать из собственной крови маску чумного доктора. Просто потому что я могу, знаете ли. А ещё потому, что их всё-таки не просто так носили. Пусть Мари и сказал, что это не опасно для нас, но подхватить заражение крови в таких условиях не хочется. – Держите её крепче, я буду вводить антибиотик, – Сквозь маску голос звучит приглушенно, но ближайшие ко мне люди всё равно всё понимают и делают, как я прошу. Всего несколько секунд, и девочка затихает, погружаясь в голубой сон, – Отнесите её в шатёр. Надо будет подготовить всё для лечения. *** – Госпожа Апостол, мы закончили с погибшими, – Чуть ли не рапортует мне мужчина, а потом заходится в кашле. Подаю ему стакан воды, слегка постукивая по спине. Эти люди проделали грандиозную работу, так что вполне заслуживают похвалы и награды, – Позвольте проститься с ними. – Конечно, – Серьезно киваю, отпуская его. Сняв шляпу, он зовёт ещё восьмерых, а потом они вместе покидают шатёр. Я выхожу вслед за ними, потому что нужно создать видимость служителей бога. Всё-таки будет сложно объяснить то, что я в него попросту не верю, хотя это и противоречит моей профессии, – Я не знаю, куда попадают люди после смерти, но я точно знаю, где они остаются. Те, кого ты любишь, всегда с тобой. Так что просто помните о своих любимых. Удивительно, но моя речь, произнесённая без особого фанатизма и смысла, вызвала настоящий ажиотаж. Женщины плакали уже в голос, сидя на коленях возле могил своих детей и мужей. Мужчины тихонько прикрывали лица, провожая в последний путь своих самых родных людей. Постояв возле них ещё несколько минут, я зашла обратно в шатёр, снова садясь на своё место. Мари, который всё равно узнавался даже в докторской маске, которую я ему всучила, протянул мне кружку с водой. – Ситуация у нас не радужная, – Не скрывая, говоря я, смачно отхлебнув водицы. Будешь леди с такой-то жизнью, – Болезнь так и не уходит. – Несмотря на это, смертей больше нет, – Слышу по голосу, что Нойз счастливо улыбается, а затем берет меня за руку, – И всё это только благодаря тебе. – Ну, естественно, – Фыркаю я, смущенная таким комплиментом. Пусть мой румянец и не виден через маску, но всё равно отворачиваюсь по привычке, – У вас тут такая антисанитария была. Всего лишь нужно было навести относительный порядок да начать правильное лечение. – И долго это будет продолжаться? – Недовольно бурчит Канда, впервые вмешиваясь в наш диалог, – Результат такой себе, если честно. – Согласна, могло быть и лучше, – Я устало вздыхаю, откидываясь на стуле, – Лекарства, которые дали в Ордене, не лечат, а лишь временно ослабляют болезнь. Нужно окончательно искоренить её, а затем разобраться с её очагом – крысами. – Есть вообще какие-то мысли, как это можно сделать? – Мари складывает руки на груди, – У нас скоро начнут заканчиваться антибиотики, а припасы уже на исходе. – Вообще-то.., – Прикусываю губу, думая, стоит ли вообще озвучивать свою точку зрения, но понимаю по выразительной тишине, что всё-таки стоит, – Я обратила внимание, что у Канды замечательные регенеративные способности. То есть, фишка в его крови. Моя же кровь это Чистая сила в буквальном смысле этого слова. Так что же выйдет, если мы совместим эти два типа крови? Можно ли будет использовать это как лекарство, учитывая, что болезнь исходит от вируса акум? В гробовой тишине раздаётся грохот, когда японец резко подскакивает на месте, стянув маску с лица. Он бросает её на стол, ошарашено глядя на меня. – Давай, – Он протягивает мне руку, оголив предплечье, будто я ему сейчас вены буду резать, чтобы кровь собрать. *** – Дорогие друзья, – Начинаю я тем же вечером, прерывая людские разговоры во время ужина. Все тут же заинтересованно смотрят на меня, ожидая, что же я такого скажу в этот раз, – Мы разработали экспериментальную сыворотку, которая, предположительно, способна победить эту болезнь. Нам нужен один доброволец, который не побоится возможных последствий этого лекарства. – Какие последствия могут быть? – Выкрикивает кто-то из толпы. Проходит волна шепота, но потом кто-то очень громко выдаёт нечто пламенное. – Какая разница, что может произойти, если на кону стоят наши жизни? Нас было больше восьмидесяти человек, а осталось только двенадцать! Почти все наши дети погибли, осталась лишь одна Карла! Наши жёны и мужья, братья и сёстры, матери и отцы умирали в страшных муках, пока не появилась госпожа Апостол! Нам наконец-то снизошло благословение божье! Мужчина говоривший всё это подходил всё ближе и ближе. Огонь бросал мрачные блики на его лицо, осыпанное бубонами в виде звёзд. В конечном итоге он оказался прямо возле меня, глядя горящим взором прямо в мои глаза. – Я готов пойти на это, госпожа Апостол, – С жаром воскликнул он, стукнув себя кулаком по груди, – Пусть я даже погибну в итоге, но всё равно сделаю это, потому что это спасёт остальных от гибели! Я сделаю это в память о моей погибшей семье! Я чувствовала как лицо неприятно намокает под маской. Мысленно я уже сотню раз поблагодарила себя за идею создания маски. Так моё лицо и эмоции никто не увидит, так что можно тихонько поплакать. – Идёмте, – Говорю тихо, но жестко я, уводя его в специальный закрытый шатёр с особо тяжелобольными и прикованными к постели. Кроме нас там сейчас находилось всего двое, мужчина и женщина, а ещё и Канда, который зашёл за нами, – Вы осознаёте, что можете умереть? – Разумеется, – Легко смеётся он, пожимая плечами. В свете керосиновых ламп он выглядел особенно болезненно и изможденно. Было видно, что он сильно исхудал, а ещё, возможно, не спал несколько дней, – Госпожа Апостол, прошу вас, не беспокойтесь, если что-то пойдёт не так. Я не боюсь умереть, ради благого дела. Но руки у меня всё равно тряслись настолько сильно, что я не могла попасть ампулой в шприц. В голове набатом била мысль, что я, скорее всего, осознанно собираюсь убить человека, потому что шанс того, что наша сыворотка сработает, настолько мал, что верить в её действие настоящее безумие. Мы садимся с Кандой по обе стороны от больничной койки, на которую тяжело опускается мужчина. Он смело, с широкой улыбкой, протягивает мне сильную руку, подставляясь под укол. Из-за слез, застилавших глаза, рассмотреть что-либо было практически невозможно. – А-а-а, к черту это всё, – Ругаюсь я, резким движением стянув маску с головы и отбросив её в сторону. В нос, который раньше был заглушен запахом трав, сейчас бьет запах смерти и болезни, а ещё самой страшной и давящей обреченности. Глубоко вздохнув, я резко ввела сыворотку, после ошарашено отбрасывая шприц в сторону. Вот и всё. Обратной дороги нет. Прямо сейчас я подписала этому человеку смертный приговор. Занесла топор над склоненной головой. – Знаете, – Вдруг произносит мужчина в воцарившейся тишине, – Моему сыну было всего десять лет, когда он умер. У него была милая щербатая улыбка, потому что он, негодник, слишком часто получал мячом по лицу. И нос картошкой от этого был, ха-ха… А моя жена… Он рассказывал нам о своей семье и жизни в деревне до тех пор, пока не умер той ночью. Даже понимая, что в его теле больше нет жизни, а сердце не бьется, я всё продолжала сжимать его руку, приговаривая, что его семья и погибшие друзья теперь в лучшем месте… – Он уже умер, – Голос Канды прозвучал как-то непривычно тихо и без обычной надменности. Расплывающимся от слез взором я обратила внимание, что и по его щекам текут слёзы. Мы оба убили этого человека. *** Вышли мы из шатра только на рассвете. Оба зареванные, но молчащие об этом. Но кое-что всё же изменилось в нас. Мы будто невольно закрепили между собой какую-то неразрывную связь. Такую, которая была гораздо значимее и серьёзнее, чем обычная дружба. Мари подскочил, только услышав наши шаги. Как выяснилось не спали и остальные люди. На нас тут же опустился десяток ожидающих взглядов, а от этого стало ещё хуже. Я почувствовала тошноту и головокружение. – Госпожа Апостол? – Ко мне подбежала Клара, самый последний ребёнок и та самая девочка, которую мы спасли в первый день, – Что с Фридом? Он вылечился? Я стыдливо вжала голову в плечи, отрицательно покачав головой и чувствуя лишь желание уйти отсюда. Подальше от этих грустных взглядов. Ещё хуже стало, когда я поняла, что после этого они всё ещё верили в нас. Лучше бы они разочаровались. Так было бы легче. – Наша сыворотка оказалась губительной для обычного человека, – Сухо произношу я, отвернувшись в сторону леса и не смотря в их лица, – Время смерти четыре часа утра двадцать две минуты…