Famous World

После того случая с шведской деревенькой, минуло немного немало: три года. За окном стояло начало зимы, которая в этом году обещала быть действительно холодной. Почин декабря, который обычно приносил в Орден атмосферу наступающего Рождества, в этом году принес лишь боль и слёзы. Похоронные службы не утихали днями, а плач людей лился здесь нескончаемым потоком. Такое случалось, но «волнами». Бывали времена, когда жертв не было совсем, а бывали и такие: когда гробы было некуда ставить, а места на кладбищах Ордена заканчивались. – Мне очень жаль, – Опустив букет с белыми розами на гроб, я с трудом поднялась. Последнее задание было действительно тяжёлым не только физически, но и морально, – Я обязана вам жизнью. Меня одну, что случалось довольно редко, отправили в Венецию с парой искателей, чтобы проверить правдивость слухов насчёт Чистой силы. Как позже выяснилось, все сплетни были самой настоящей западнёй, устроенной приспешниками Графа – обычными людьми. От этого сражаться было ещё труднее. Мне вновь приходилось убивать живых людей. В начале, когда я только осознала, кто был нашими противником, то просто застыла, как вкопанная. Перед глазами снова возникло лицо Фрида, который в последнее время являлся ко мне гораздо чаще в виде кошмаров или особенно злых галлюцинаций. Моя заминка стоила жизни искателей. Двое достаточно молодых мужчин почти одновременно укрыли меня от выстрелов, погибнув под градом пуль. Мной снова овладел гнев, а когда я очнулась, то всё помещение было в крови, включая меня саму. Гао забился в угол, испуганно пища, как и всегда это бывало во время таких припадков. На моих руках было уже шестнадцать убийств обычных людей. Я чувствовала, как мои руки всё больше окрашиваются в кроваво-красный цвет. Искатели часто умирали, самоотверженно прикрывая собой экзорцистов. В этот раз выжила я, хотя, не зависни я тогда, спастись могли все. На меня смотрели косо, так как запись с моим безумством дошла до Научного отдела через искательские големы. Конечно, в лицо никто убийцей не назвал, но многие всё равно потеряли своих родных и близких только из-за моего ступора. Я резко развернулась, выходя из Кафедрального собора, где и проходила служба, а потом направилась к Комуи. Хотелось быстрее разобраться со всеми формальностями, а потом завалиться спать на несколько дней, желательно не просыпаясь больше никогда. *** Линали окрикнула идущую впереди неровной походкой Миру, без труда хватая ту за плечо. Ричардсон выглядела плохо: под глазами залегли глубокие синяки, кожа на щеках впала, а сама девушка была бледнее смерти. Китаянка мысленно ужаснулась, но постаралась не подавать виду. – Хреново выглядишь, Лина, – Мира сама потянулась за приветственными объятиями, стараясь игнорировать маячившую за спиной подруги медсестру и капельницу. Ли младшей несколько лет пришлось «прививать» светловолосой привычку к телесному проявлению чувств, потому что та, сама того не замечая, после каждого задания уходила всё глубже в себя и черствела, – Я иду к Комуи. Ты со мной? Китаянка кивнула, подхватывая подругу за руку и шмыгая носом. Минутами ранее она оплакивала погибших на последнем задании друзей, так что сейчас хотела просто почувствовать тепло подруги, которая всегда заменяла не только старшую сестру, но иногда и мать. – Я рада, что ты несильно пострадала, – Тихо произнесла Линали, но уже через секунду пожалела о сказанном, потому что Мира замедлила шаг, а потом и вовсе встала на месте, – Прости, я… – Ничего, – Передёргивает плечами девушка, продолжая ход, – Ты, должно быть, уже слышала эти слухи… – Да, они ужасны, – Ли сочувственно качает головой из стороны в сторону. Они сворачивают в сторону лифта, заходя в него, а затем немного возятся с капельницей, которая застревает в щели в самый неподходящий момент. – И тем не менее, они правдивы, – Мира отходит к противоположной стенке лифта, складывая руки за спину, и смотрит куда угодно, но не в глаза подруге, – Я убийца, Линали. – Не говори так! – Кричит младшая Ли, хватаясь за голову. Кажется, у неё снова начинается истерика, – Те люди были плохими! Они тоже убивали, но убивали ни в чем невинных людей! Ты избавила этот мир от зла! Миражанна замолчала, по прежнему смотря в пол. Створки лифта со скрипом открылись, и девушки в той же давящей тишине дошли до кабинета смотрителя. *** Первым, что мне кинулось в глаза – это сам Комуи, а ещё незнакомцы, сидящие в каких-то лохмотьях на диване. Мы с Линали удивленно рассматривали их, как и они нас в свою очередь. – Ах, девочки, – Комуи подскочил на месте, рукой сметая стопку бумаг со стола, но даже не замечая этого. Где-то на фоне завыл Ривер, оскорбленный таким отношением к его труду, – Это наши новые экзорцисты. Они, э-э-э… как бы объяснить поточнее… Они из клана Книгочеев. Это Книгочей и Лави. – Приятно познакомиться, – Приседаю в реверансе, несмотря на усталость и желание спрятаться в комнате. Но, уверена, меня с потрохами выдаёт мой уставший и безразличный голос, – Меня зовут Миражанна Елена Ричардсон. Историки кивают мне, плохо скрывая своё удивление. Знаю, что они хорошо осведомлены о моей семье, так что не считаю нужным говорить что-то кроме своего имени. После меня представляется Линали, сразу же веселея на глазах. Рада за неё. Вот ей новые друзья на замену погибшим. Пока они обмениваются «приветиками», я подхожу к Комуи, который, кажется, именно этого от меня и ждал. – Вот мой отчёт, – Протягиваю ему бумагу, которую до этого хранила под форменной курткой. Накатала этот бред по дороге обратно, так что теперь могу со спокойной душой отправиться спать, но сперва нужно забрать кое-что, что по праву моё, – Кхм, Комуи. Многозначительно приподнимаю брови, протягивая руки вперёд. Смотритель понимающе охает, шуршит с минуту у себя в столе, а затем достаёт небольшой бумажный пакет с печатью медицинского отделения и моим именем. Так как он здесь главная шишка, то вся выдача подобного проходит только через него, да ещё и с письменной документацией. Быстро ставлю роспись в нужном месте, а потом начинаю пересчитывать пластмассовые баночки с таблетками. Отлично, всё на месте. Счастливая разворачиваюсь, чтобы направиться к себе, как вдруг замечаю четыре взгляда направленных на меня. Два понимающих и грустных, принадлежащих Линали и Риверу, который как-то неожиданно появился здесь, и ещё два ничего не понимающих. Что ж, почему бы и не протестировать лекарства прямо сейчас? – Не больше трёх таблеток в день! – Грозно предупреждает меня Ривер, видя, как я шарю рукой по пакету. В слепую достаю первую попавшуюся банку и выуживаю её на свет, – Там внутри инструкция, какие и когда пить! Слышишь меня, Мира?! – Да-да, я поняла, – Машу рукой в его сторону, с хлопком откупоривая баночку и тут же засыпая себе целую горсть колёс в рот. Ура, теперь хоть нормально высплюсь! Хрущу таблетками, как конфетами, радостно улыбаясь, – Спасибки! Если что, я буду у себя. Чао! Уже дохожу до двери, дожевав наконец-то все горькие лекарства, как вдруг вспоминаю слова Линали в лифте. Они почему-то снова наводят на меня грусть. – Знаешь, Лина, – Говорю я вкрадчиво и достаточно тихо, но так, что это слышат абсолютно все в наступившей тишине. Губы сами собой растягиваются в грустной гримасе, – Если убить убийцу, количество убийц не изменится*. Выхожу из кабинета спиной, пальцами растягивая на собственном лице улыбку, хотя самой хочется плакать. Но нужно улыбаться и продолжать держать маску. *** Бросаю пакет на прикроватную тумбочку. Следом слетают тяжелые ботинки и форменная куртка, а затем и платье. Валюсь в одном нижнем белье на кровать, сразу же сжимаясь в комок. Комната враждебно давит на меня, будто грозясь обрушиться сверху в любой момент. За все эти годы она так и не стала мне родной, не стала уголком, где я буду чувствовать себя уютно. Пойди умойся, а то от макияжа наше лицо уже болит. Первый недовольно скулит минут пять, не переставая, так что я всё-таки поднимаюсь и топаю в туалет. Под ногами мешаются книги, порванные во время приступов неконтролируемой ярости, и пустые пузырьки из-под таблеток. В полной темноте добираюсь до места назначения. Щелчок выключателя света, и туалет погружается в мерзкий холодно-зелёный цвет, делая помещение похожим больше на подвал, чем на приличный санузел. Мое лицо дробится на тысячу мелких частей, когда я смотрюсь в разбитое зеркало. Вспоминаю примету из прошлой жизни, что смотреться в разбитое зеркало – к семи годам несчастья. Что ж, зеркало в таком состоянии уже года четыре. Настроение падает ещё сильнее, так что я просто проглатываю ещё с десяток различных лекарств, а потом заваливаюсь спать. *** Стояла глубокая ночь, но Линали всё же торчала у двери подруги, чувствуя душой что-то неладное. Чутьё редко подводило Ли младшую, а в этот раз оно просто кричало о надвигающейся беде. – Мира! – Линали упорно стучала в дверь, закипая всё больше с каждой секундой, но ответа так и не последовало ни в прошлые разы, ни в этот, – Открой дверь! Постояв под дверью ещё несколько минут, Ли младшая круто развернулась на пятках. Нужно было принимать крайние меры, раз уж девушка даже не откликнулась на зов подруги. К сожалению, в такой ситуации могли помочь только Николас, который сейчас отсутствовал из-за затяжного задания в Бельгии, и Канда, который вернулся буквально несколько часов назад. Беспокоить японца китаянка сначала не хотела, прекрасно понимая, что тот банально устал и хотел бы нормально отдохнуть, но беспокойство за подругу пересилило здравый смысл. Канда нашёлся в собственной комнате. Вышел японец весь помятый и необычайно злой, но его сдерживало только то, что это была Линали, к которой он относился, как к младшей сестре. Ну или хотя бы старался иногда останавливать себя от крепкого удара по девичьему лицу именно этим аргументом. – Что? – Недовольно пробасил осипшим голосом он, на ходу накидывая на полуголое тело рубашку. Стесняться Линали ему не было смысла, да и она особо над таким не заморачивалась. – Прости, что отвлекаю, – Запыхавшимся голосом сипит Линали, пытаясь отдышаться, – Но Мира… И этих слов было достаточно, чтобы японец тут же сорвался с места, недовольно цыкая. Он схватил ключи от собственной комнаты, запирая её на несколько поворотов замка, и лишь потом устремился вперёд по коридору, не дожидаясь девушки. Он и так знал, что Линали последует за ним. Канда вообще многое знал. И особенно много знал о Мире, и её секрете в виде Первого Носителя. Также японец знал, что он единственный, кроме семьи близнецов и их учителя, кто знает об этом, потому-то и хранил этот секрет также, как и свой собственный. Наличие Первого, о котором никто не должен знать, сделало всех Ричардсонов параноиками, а уж особенно этому была подвержена Мира. Именно поэтому замок в её двери был ничем иным, как самодельным кровяным детектором, чьи образцы крови он распознаёт. То есть войти могли туда лишь несколько человек. Канда был в их числе. Прикусив палец на бегу, японец прислоняет его к специальному устройству, и дверь тут же автоматически распахивается. Экзорцистов обдаёт потоком ледяного ветра, который тут же, будто дикий зверь, вырывается в коридор. Линали немного теряется, видя, как Канда смело заходит в комнату. Девушке Мира запрещала туда заходить, считая, что ничего важного и полезного для себя она там не найдёт. Ли и не настаивала, понимая потребность подруги в личном пространстве. Тем более, что это никак не влияло на их дружбу. Первое, что бросается в глаза китаянке – это темнота комнаты. Здесь было всего одно яркое пятно, представленное подарком самой Ли: самодельной игрушки в виде Миры. Ричардсон тогда как-то неловко рассмеялась, в шутку раскритиковала неряшливые швы, но всё же подарок приняла, да ещё и с трепетом хранила его, расположив на специально выделенной ассиметричной полке. Остальное же в комнате было мрачным, кривым и поломанным. Вся мебель была сделана из темного дерева; стены были покрашены болотно-зелёной краской, да ещё и в вмятинах от ударов все. Кривые полки нагоняли скорее ужас, чем восхищение дизайнерским решением. Весь пол занимали тысячи рваных книг и не меньшее количество пустых пузырьков из-под лекарств. А огромную доску на западной стене украшали миллионы хаотичных записей на разных языках, косые и ужасающие рисунки непонятных существ, а также множество химических и математических формул. Будто абсолютно вся комната принадлежала безумному ученому. Линали поёжилась не столько от ледяного ветра, бившего из распахнутого окна с множеством трещин в стёклах, сколько от мрачной давящей атмосферы. Сама Мира нашлась почему-то в самую последнюю очередь, настолько бледной и невзрачной она была. Девушка сидела на полу у кровати в одном нижнем белье да длинной растянутой шерстяной кофте, которая не сильно спасала от холода, судя по посиневшим губам светловолосой. Взгляд Миражанны был направлен в никуда, и периодически бродил по комнате, выдавая тот факт, что она всё ещё жива. – Закрой окно, – Бросил через плечо Канда, опускаясь на колени возле подруги. Линали кивнула ему в спину, аккуратно перебралась через них, закрыла плотно окно, да ещё и шторы задернула, чтобы хоть как-то согреть помещение. Помогло, честно говоря, не очень, – Эй! Бака Тенши! Фирменное обращение Канды действует, и взгляд Миры понемногу проясняется. Она обводит комнату долгим взором, и в итоге останавливается на друзьях. – Юу... Лина… вы здесь, – Глаза девушки наполняются слезами, и она утыкается лбом в первую попавшуюся поверхность – плечо Канды. Линали улыбается про себя, видя, как японец совершенно спокойно реагирует на обращение по имени, и даже начинает успокаивающе поглаживать спину Ричардсон, – Простите… я… я… В итоге она просто заходится в плаче, который быстро перерастает в глухие рыдания в белую рубашку парня. Японец деланно недовольно цыкает, а затем и вовсе берет подругу на руки, когда та больше не откликается на любые зовы. – Найди тут какую-то одежду, – Снова командует Канда, удобнее перехватывая светловолосую, которая уже и вовсе, – Отнесём её в баню. Линали с готовностью кивает, кидаясь в слепую к ящикам, пока Канда стоит с плачущей Мирой на руках и наблюдает. В итоге китаянке удаётся найти всё нужное: новый комплект нижнего белья, длинную ночную сорочку из мягкого хлопка, тёплую шаль и даже шерстяные носки. Девушка сгребла всё это в руки, серьезно кивнула и направилась вслед за японцем. Им повезло, что такой поздней ночью никто не принимает бани, да и вообще в целом не шастает по Ордену. Только ребята из Научного отдела могут не спать, но они, как правило, не высовывают носа из рабочего крыла. Поэтому путь экзорцистов проходит без приключений. Впервые Канда благодарен Комуи, перекроившему всё здание Европейского подразделения, и сделавшему такую необходимую иногда вещь, как бани. Он аккуратно опустил подругу в воду, сразу же отходя на приличное расстояние назад. – Думаю, я справлюсь здесь сама, – Видя, как парню неуютно от сложившейся картины, с улыбкой выдаёт Линали и закатывает рукава, – Подождёшь нас немного? – Схожу пока в комнату, а потом буду ждать снаружи, – С кивком кидает японец, а затем покидает бани также быстро, как они здесь и появились. Линали переводит взгляд на подругу, которая ревела теперь в собственные ладони, лишившись такой хорошей жилетки в виде терпеливого Канды. – Итак, приступим! – Воинственности и упёртость младшей Ли не занимать, поэтому она с энтузиазмом принимается за отогревание окоченевшей подруги. *** Больше всего времени уходит на высушивание длинных волос Ричардсон. Линали терла её голову до тех пор, пока сама Миражанна капризно не пожаловалась на жжение. Тогда уже китаянке пришлось отступить, собрав оставшиеся влажные волос в слабую косу. Канда ждал их, привалившись спиной к холодной стенке, и, кажется, дремал, но стоило им только появиться в дверях, как тут же выпрямился, спокойно глядя на них. Линали про себя отметила, что он успел переодеться: теперь вместо зареванной рубашки на нем красовался расстёгнутый пуловер, накинутый на майку без рукавов. Он махнул головой в сторону темного коридора, вновь подхватывая фригидную подругу на руки, когда оба экзорциста поняли, что Мира так и осталась стоять на одном месте, вновь зависнув. – Мы идём в столовую? – Поинтересовалась Линали, придерживая шаль, спадающую с плеч подруги, на что японец лишь кивнул, но предпочёл замолчать, – Хорошо, тогда я заварю всем нам чай. Путь по этажам вниз проходит в полной тишине, нарушаемой лишь топотом ног и рваным дыханием светловолосой. Линали немного обгоняет их при входе, тут же кидаясь к плите, чтобы поставить чайник, пока Канда сажает девушку на стул возле большого кухонного стола. Экзорцистам оставалось лишь молиться всем богам, чтобы Джерри с утра не заметил проникновения в свои владения. – Это тебе, – Канда достаёт из внутреннего кармана чуть мятый конверт с детскими украшениями в виде рисунков сердечек, цветочков и разных животных, – Хотел отдать с утра, но читай лучше сейчас. Но Мира никак не реагирует, продолжая тупо пялиться в стенку напротив и чуть покачиваться из стороны в сторону. Тогда японцу приходится самому открыть конверт и пихнуть бумагу подруге в руки. Ричардсон медленно опускает голову, глаза начинают быстро бегать по строчкам письма, а два экзорциста замирают в ожидании. Проходит всего несколько минут, как глаза девушки начинают наполняться слезами, начинающими крупными каплями сбегать по щекам, капая прямо на бумагу. – Как она, Юу? – Осипшим голосом спрашивает Мира после долгого молчания, вытирая слёзы уголком шали, – Хорошо выглядит? Достаточно питается? А шрамов на лице не осталось? – Тц, в письме же всё чёрным по белому написано... И зачем я вообще ждал, пока она его напишет.., – Недовольно вздыхает Канда, облокачиваясь на руку и наконец-то немного расслабляясь. Мира начинала «оттаивать» прямо на глазах, – Сильно выросла. Ходит теперь в нормальную школу, да и живет с матерью в достатке. Слышал, что её мать сошлась с каким-то мужиком, который, вроде как, в них души не чает. Короче, можешь успокоиться наконец. Ты не убийца, Бака Тенши. Мы всё-таки на войне, так что жертвы это обычное дело. Лучше бы считала не тех, кого пришлось убить, а тех, кому спасла жизни. Таких наберется гораздо больше, и это письмо тому подтверждение. Мира глубоко вздыхает, аккуратно убирая письмо обратно в конверт, а потом неожиданно кидается с объятиями на японца, который, пусть и чуть опешил от такой прыти, но всё равно не оттолкнул. – Простите, – Приглушенно бубнит она ему куда-то в район шеи, – И спасибо за всё. Правда. Думаю, я бы просто сдохла бы там и всё, если бы не вы. – Не говори глупостей, – Ли младшая хмурится, с размаху заехав ложкой по лбу подруги, – Мы бы не оставили тебя в такой ситуации, потому что мы твои друзья! Дальше они расставляют всё для их ночного перекуса, решив в последний момент порадовать себя сладким. Ну точнее решили это сделать девушки, а Канда лишь фыркнул с отвращением, когда его попытались накормить тортом. Прошло около часа, когда первые рассветные лучи задрожали на окнах, озаряя кухонную утварь золотыми солнечными лучиками. Но расходиться никто не спешил. Разговор наоборот лишь набирал обороты. Друзья просто обсуждали одновременно и всё, и ничего, полностью погрузившись в атмосферу раннего утра. О тяжёлой ночи напоминали теперь лишь синяки под глазами Ричардсон, которые уже даже не выглядели так плохо, как раньше. А горячий чай и тёплая баня и вовсе придали её щекам здоровый розовый оттенок. – Ого, а что это вы делаете? – В какой-то момент в дверном проеме показался Лави, которого сначала приняли за Джерри, а потому кинулись в рассыпную, но когда поняли, что опасность миновала, то лишь облегченно вздохнули, – Чаевничаете? – Доброго… утра? – Приподняв одну бровь, здоровается первой Мира, слабо махнув в его сторону рукой, как бы приглашая к ним, – Очень ранний перекус! Настолько, что его вполне можно назвать всё ещё ночным. – «Есть нужно столько, чтобы наши силы восстанавливались, а не подавлялись»**, – Весело хмыкнул книгочей, присаживаясь на стул к ребятам и тут же хватаясь за ближайшую сладость, а потом с наслаждением тянет вздох , разжевывая её в мгновение ока. – Цицерон, – С понимающей улыбкой констатирует Мира, покивав головой, чем вызывает у историка удивленный взгляд одного глаза, – Что-то не так? – Да нет, просто впервые встречаю человека, который знает философские цитаты Цицерона, да ещё и такие неприметные, – Поясняет с неловкой улыбкой молодой человек и смотрит на девушку уже с совершенно другой стороны. Ведь, если подумать, то их первая встреча была довольно странной и неприятной, – Кстати, здесь есть новые лица! От громкого восклицания, кажется, трясутся окна на стёклах, пока рыжий поворачивается наполовину к японцу, сидящему напротив него. Книжник, по всей видимости, ожидал представления, но был жестко проигнорирован Кандой, спокойно пьющим свой зелёный чай. – Это Канда Юу, – Поясняет Линали после нескольких минут неловкого молчания, показывая на японца рукой, – Лучше зови его… – Юу! – Перебивает её рыжий с видом знатока, сверкая радостным взглядом одного глаза. Мира, сидящая напротив него, резко поджимает губы, медленно бледнея. Кажется, всё идёт к убийству одного рыжего Кроля, – Приятно познакомиться! Пока ошарашенный Канда, похоже, пытается придумать, чем убить наглого книжника, ведь мугена под рукой нет, Лави перекидывается через стол, хватая руку мечника и начиная трясти её в одностороннем варианте рукопожатия. – О, боже! – Испуганно пищит Линали, переводя взгляд то на японца, то на историка, который начал нести какой-то радостный бред про друзей, которыми они непременно станут, – Лави, нет! Молодой человек обращает внимание на неё, удивленно приподняв брови, и в итоге совершает самую большую ошибку, повернувшись спиной к озлобленному мечнику. Тот быстро поднимается, почти за секунду хватая его за волосы, и склоняет над столом. – Не смей звать меня по имени! – Рычит он удивленному книжнику прямо в лицо, метая молнии. Тут уже, наконец-то вмешивается Линали, пытаясь разнять их. Завязывается нешуточный бой, в котором Канда в серьез пытается придушить рыжего, а он лишь смеётся и больше подтрунивает его. В этой ситуации больше всех было жаль китаянку, которая как-то безуспешно пыталась их растащить. Мира выбирается из потасовки, пролезая под рукой японца, и отходит к окну, глядя на рассветные лучи, которые поднимались всё выше, освещая уже гораздо больший участок земли и даже кусочек башни. Вот один игривый зайчик прыгнул к ней на нос, вызвав желание чихнуть, но потом лишь широко улыбнуться. – Снег пошёл, – В пустоту прошептала она, зная, что в таком шуме её никто не услышит, но зато дерущихся услышал уже, наверное, весь Орден, – Как красиво… Вместе с падающими крупными хлопьями снега девушка чувствовала, как вся горечь проходит. Отпускает хотя бы на ближайшие несколько дней или недель, пока её снова не отправят в какое-то адское пекло.