***
-Как объяснишь? — Папа сводит брови вместе и нетерпеливо потапывает. Я сглатываю и даже глаза не поднимаю. Как такое могло произойти? Папа только что сказал, что видел, как «Я обжималась в парке с каким-то странным молодым человеком в татуировках и пирсинге. И со странной причёской.». Почему он не подошёл сразу? Хотя в таком случае всё было бы хуже. Может, сразу сказать правду? Наверное, так будет лучше. -Э… Это… Это мой парень. — Становлюсь помидоркой, сжимаю руки, лежащие на коленях, в кулаки и вжимаю голову в плечи. -И как долго ты собиралась это скрывать? — Через непродолжительную паузу строгим тоном говорит папа. -Собиралась рассказать. — Безбожно вру я, постепенно становлясь своего нормального цвета. Папа красноречиво хмыкает, всё ещё возвышаясь надо мной. -А почему он похож на наркомана, зека, панка, неформала, да и просто недобропорядочного гражданина? — С ноткой иронии в голосе спрашивает Мичи, а я уже становлюсь покраснее по крайней мере от злости. -Папа! Ну нельзя же по внешности судить! Ута очень хороший! — Моя очередь возмущаться. Поднимаю голову и надуваю щёки. Папа по-детски показывает язык и отворачивает голову в сторону, и я проделываю то же самое. -Не, дочь, ты конечно можешь встречаться с кем захочешь, но познакомить хотя бы соизволь! — Ну, папа его уже видел, так что в принципе… Могут только с очками проблемы возникнуть и едой. -Ок. Но пообещай не следить за ним и не проверять. — Ага, знаю я его, сталкер чёртов. Папа снова красноречиво хмыкает, а я ещё более красноречиво хмыкаю. Соревнование красноречивых хмыканий прям. -Ла-а-адно. — Протягивает Мичи, и я уже фыркаю. -Только не сегодня. -Сегодня. Позвони. Кто знает, вдруг вы вместе за границу смотаете? — Язвит отец, прищурившись. Ага, а мы прямо в сериале каком-то. Вот блин. Я бы хоть успела объяснить что да как. Похоже, иного выбора нет.***
-Кем работаешь? — Прямо допрос какой-то. Я успела быстренько стрезвонькать Уте, скинуть адрес, ускакать в туалет и ещё раз стрезвонькать, быстро бормоча в трубку объяснения. А сейчас он пришёл, и мы сидим рядом на диванчике напротив папы. Впрочем, когда Ута пришёл, никаких эмоций почти не подал, а когда мы остались одни, на словах поофигевал от размера папиного дома. -У меня своя студия. Масочник. — Ну, папе Ута должен был хотя бы понравиться тем, что он спокойнее удава. Всегда. -Сколько лет? — Скуксив моську-кирпич спрашивает Мичи, и я делаю глоток чайка. Для Уты сделали исключение в виде кофе. И слава богу. Не хотелось бы, чтобы его всю ночь наизнанку выворачивало. -Двадцать один. — Не дав Уте ответить выпаливаю я. Ага, если папа узнает, что он меня почти на восемь лет старше… То будет кошмар. -Кико? — Грозно зовёт папа. -Двадцать три. — Снова выпаливаю я, опять не дав Уте ответить. Не, Ута выглядит лет на двадцать один, больше бы я ему не дала. -Кико? — Ещё громче говорит отец, сведя брови вместе. -Двадцать пять. — На этот раз уже Ута опережает меня, а папа поджимает губы, тихо говоря «Многовато чё-то». -Кхм, продолжим! — Откашливается папа, в один залп выпивает чай (я так надеюсь), и идёт расспрос про очки. После недолгих отмазок по поводу привычек папа отстаёт, но вопросы на этом не оканчиваются. -Ориентация? — Я, прыснув после осознания, стараюсь сдержаться. Однако скоро нас с Утой пробивает на дикий смех, и папа поджимает губы, додумывая адекватный ответ уже в голове. Надеюсь, что «адекватный ответ» действительно «адекватный». — Ну ладно, теперь можно и выпить с зятьком. — Резко веселеет папа, и из-под стола выплывает бутылочка сакэ. Но она тут же уплывает обратно после удара по макушке от Йоко, стоящей сзади него. Ей я поручила легонько стукать его по голове и ругать каждый раз, когда он что-нибудь учудит в своей манере. -Папа, имей совесть! — Восклицаю я, а Ута хихикает. -Работа выполнена! — Йоко «отдаёт честь» и поворачивается, чтобы уходить. Потом резко останавливается и поворачивает голову. — С тебя шоколадка. -Шантажистка! — Недовольно восклицаю я, надув щёки и сложив руки под грудью. -Просто требовательная девочка. -Исправляет меня Йоко, покачав указательным пальцем, и уматывает. -Нам тоже пора. — Я собираюсь под шумок утопать вместе с Утой, но планам, видимо, не суждено сбыться. -А как же выпить? — Папа делает щенячьи глазки, покачивая бутылкой сакэ, но в комнату влетает Йоко и стукает ребром ладони его по голове. -Две шоколадки. — Тут же заявляет она, а я надуваюсь сильнее некуда. -Шантажистка! — Снова выкрикиваю, сжав руки в кулаки. -Требовательная девочка-а-а, — Довольно протягивает Йоко, плавно исчезая из комнаты. Не, ну вы только посмотрите на неё! Это-ж Итори собственной персоной! -Ки-и-ико, ну… Ну… Я-ж даже с твоим прошлым парнем выпить не успел! — Папа складывает руки в молитвенном жесте, но между ладоней у него зажата бутылка. Влетает Йоко и трескает его по голове, а Ута снова тихонько ржёт под шумок. -Три шоколадки! — Йоко выставляет руку с отогнутыми указательным, средним и безымянными пальцами, довольно улыбаясь. -А зубы не выпадут? — Ехидно щурюсь я, убирая смертоносные пальцы подальше от моего лица. Мало ли чего — вдруг глаз выколет. -Тогда две шоколадки и один стоматолог! — Довольно восклицает Йоко, поднимает руки вверх и уносится из комнаты. Ага, она его скорее до инфаркта своей сверх-активностью доведёт. Лучше уж три шоколадки, жалко человека. -Ута, слушай, топай сюда, скажу кое-что! — Папа манит масочника пальцем, и он снова садится на диван. И чего он там ему скажет? — Ты вот с этой девчонкой поосторожнее, она-ж у меня боевая бабенька! — Восклицает папа, а я, наткнувшись на бутылку взглядом, замечаю, что половины уже нет. Ах он… -Папа! Ты выпил?! — Я сжимаю руки в кулаки и чуть ли не топаю ногами от злости. -Не перебивай старших! — Стукает папа кулаком по столу. Он так может, только когда пьяный. — Ута, а вот серьёзно, поосторожней с ней. Она своего прошлого-то в больницу с переломами отправила! — Всплескивает руками Мичи, а Ута наверняка через очки на меня смотрит. — Ты паренёк хороший, не хотелось бы раньше времени с тобой прощаться. А тот-то, прошлый, легко отделался! Она-то знаешь как может! — Качает головой папа, бурно жестикулируя и показывая пальцами, какие-то, по-ходу, способы убийства. Всё, пора заканчивать этот театр. -Йоко! Где тебя носит?! Я тебе за что шоколадки со стоматологами плачу?! Быстро сюда! Двойная оплата! — В комнату вносится Йоко с двойной скоростью и наносит неповторимую длинную серию атак по голове Мичи. -Четыре шоколадки и один стоматолог! — Восклицает Йоко, одной рукой показывая четыре пальца, а другой один. -По рукам. — Пожимаю руку Йоко, и она снова быстренько уматывает. -Ута! Беги! Беги куда подальше! Спасайся, пока не поздно! — Кричит папа, когда я грозной фигурой нависаю над ним. -Ута, уходим. — Через пару минут страшных зыркалок я беру Уту за руку и мы быстро утопываем после прощаний из обители моего папы и сестры, и я облегчённо выдыхаю. -У тебя… Необычная семейка. — Делает заключение Ута, и возразить мне нечего.***
Я разочаровалась в жизни окончательно. Полностью, до конца. Безнадёжно. Безвозвратно. Впрочем, хватит блистать своим словарным запасом, и перейдём к дальнейшему. А причины этому — бывший-следователь-учитель-извращенец, подруга, живущая у меня, которая забрала у меня всё внимание кота Кина, ранее принадлежавшее мне. Есть много причин, но главная — попа Уты. Да-да, ничто иное, как прекрасная пятая точка моего парня. Невооружённым взглядом видно, какая она у него распрекрасная. Не примите меня за извращенку, нет-нет, я не такая. Но жопень-то у него чудесная! Но проблема в том, что всю эту красоту он скрывает за… Даже не знаю, как это называть… Ладно, за штанами! Только вот ширинка у этих штанов болтается где-то на уровне колен, и сзади кажется, что он просто, извините за выражение, обкакался! Много обкакался! А лицезрела я эту красоту совершенно случайно, да и то в трусах, в состоянии помидорки, когда Ута просто забыл одеть штаны и вышел в студию (с кем не бывает! Ладно клиентов не было) полуголым. Не, ну можно же поносить красивые облегающие джинсы, леггинсы, да чёрт с ним, пусть розовые колготки хоть носит! Женские. Не, ну может в Токио никто не продаёт мужские розовые колготки. Кто знает… Но не суть. Вот вначале я думала, что эти штаны просто его любимые, и в гардеробе у него дофига других моделей. Через несколько месяцев где-то были ещё крупицы надежды, что у него где-то завалялись простые джинсы. Но нет, чёрт возьми! И сейчас я в этом убеждаюсь — мы зашли в магазин одежды, и Ута даже не смотрит в сторону нормальных джинс. Вот крутится у вешалки с этими «шедевральными штанами», у которых ширинка на уровне плинтуса болтается, и всё! Может у него проблемы с недержанием? Может, он просто комплексует? Я уже ни в чём не уверена! Подхожу поближе к Уте, будучи очень разгневанной, и тихо говорю: -Ута… Что. Ты. Делаешь. — Выделяю каждое слово я. Ута удивлённо смотрит на меня, держа серые штаны в руках. -Что-то случилось? — Обеспокоенно спрашивает он, и я активно киваю. -Да, случилось! Почему ты всё время одеваешь… Такие… Штаны? — я показываю пальцем на «произведение искусства» в его руках, и он удивлённо смотрит на них. -А что? Они мне нравятся. — Пожимает плечами масочник, ничего не понимая. Я надуваю щёки, делаю обиженную моську, и ухожу обратно на лавочку. Ута пожимает плечами и продолжает выбирать «штаны». -Кико, ну что случилось в конце концов?! — Чересчур громко восклицает Ута прямо посреди улицы. Я шиплю и прижимаю указательный палец к губам. — Ты весь день ходишь надутая, а я ничего не пойму! — Уже почти шёпотом восклицает масочник, и я отворачиваюсь. Да, я до сих пор злюсь из-за его задницы. Да, я такая мелочная. — Кико, просто скажи, что случилось. Это что-то такое важное? — Ута прижимает меня к себе за плечо уже в студии, а я складываю руки под грудью, отвернув голову в другую сторону. Чмокает меня в щёку. -Задница. — Просто говорю я простым тоном, и Ута застывает. Я даже не повернулась, так и смотрю на чертежи. -Чего? Задница? Я? — Ничего не понимающим тоном переспрашивает Ута, и я киваю. -Задница. Пятая точка. Попа. Жопень, в конце концов. — Вскипаю я, блистая своим словарным запасом. Ута всё ещё сидит не двигаясь, молча. — Не, ну у тебя такая чудесная попа! — Резко восклицаю я, всплеснув руками, вырвавшись из его объятий и посмотрев на его всё ещё ничего не понимающую моську. — А ты носишь такие штаны, из-за чего кажется, будто ты обкакался! — Я надуваю щёки и продолжаю размахивать руками, пока Ута сидит всё с таким же лицом. — Не, ну мог бы носить простые джинсы, да хоть колготки! — Я складываю руки под грудью и снова надуваю щёки, уставившись на портрет Уты в моём исполнении. Уту резко пробивает на дикий ржач, и он сидит, согнувшись и чуть ли не падая на пол. -Так вот в чём дело… — Вытирает выступившие слёзы Ута. — Я думал, что я что-то не то сделал… Просто эти штаны не сковывают движений, и я люблю такую свободную одежду. Если хочешь, буду носить джинсы. — Ута снова прижимает меня плечом к себе, и ко мне приходит озарение. -Не надо. — Всё также обиженно бурчу я, а Ута удивлённо смотрит на меня. -Почему? -Если ты будешь носить джинсы, то к тебе ещё больше девушек будут клеиться. Но жопень у тебя прекрасная. — Конечно! Такой красавчик, да и жопка ещё такая! Гирлянды из баб будут! Ута снова смеётся. -Могу дать потрогать. -Нет, извращенец. Это моя плохая сторона. Не будьте как я.