your flaws

madbliss — your flaws

Хенвон, конечно же, мог бы и найти кого-то другого, но вот незадача — Минхека лицо стоит перед глазами и перестать маячить совершенно не хочет. Оно мерещится в каждом прохожем, отражаясь его теплой улыбкой, заразительным смехом, эхом гудящим в ушах. Он отражается в каждой прокуренной сигарете, зажатой между пальцев у каких-то парней на улице, которым не жаль своих легких. В каждой изысканной тонкости рук, острых скул и пронзительных взглядов. Оно и понятно, что это до мурашек красивое лицо застревает в голове. Минхек же модель, он должен запоминаться с первого кадра. Хенвон проезжает мимо огромных небоскребов ночью в каком-то старом пикапе, что теперь загнан под знак «такси». И огни, мелькающие в окнах жилых домов, тихий гул машин, молодежь, выскакивающая из каждых углов с приходом темноты, их разговоры, шутки — все воссоединяется в один большой поток ночной жизни известного города. Ему кажется эстетичным все, что попадает под его взор, и он старается запомнить неуловимые моменты в голове, но из-за мыслей о, господи, Ли Минхеке, постоянно сбивается с толку и с горем пополам достает фотоаппарат, стараясь поймать все то, что можно упустить. Такова работа фотографа. Ему же это сделать легче всего. И голова у Хенвона, словно фотоаппарат. Целыми кадрами запихивает на пленку сотни тысяч людей и хранит глубоко внутри, боясь потерять ненароком. Некоторые из них он давно «удалил» с хранилища своего мозга, а другие ставит на первое место. И только один человек не поддается его системе, даже напротив, выводит ее из строя. Чертов, блять, Ли Минхек. Вона просто позвали поснимать, мол, начинающий ведь, попробуй сделать пару снимков. И лучше бы он, честно, не соглашался. Хек профессиональная модель, и если другие следуют за камерой и следуют указаниям фотографа, то Ли сам ведет за собой. Затягивает в пучину своих глаз, своей харизмы и сводит с ума. Ломается не объектив от такого шквала прекрасного, а Вон. Сердце трескается и ухает где-то внизу, после взлетая и ударяясь о грудную клетку. Бьет по ней с такой силой, что подкашиваются ноги и дрожат руки, а снимки, черт бы их побрал, становятся смазанными. Смешнее всего то, что на лице красноволосого проскальзывает ухмылка, будто бы он знал и метил прямо туда, зрачками ставя красный крест в левой половине груди. От этого становится стыдно, да и еще рука менеджера так утешающе хлопает по плечу, что бесит до дури в голове. И нет, Хенвон особо не увлекался алкоголем, но после этого захотелось. Фотографы, они ведь такие, мечтательные, воздушные. Один снимок и ты влюблен. Такие банально уязвимые чем-то красивым, удивительным. Два стаканчика виски и становится легче, глаза такие же смазанные, как и фотографии, которые сделал Вон, пока влюблялся через глазок камеры в Минхека, а вот его лицо, боже, все такое же четкое и маячит перед глазами. И было так неловко увидеть рядом с собой его. Отмахивается, мол: «Так, выпить заскочил», а брюнет отвечает как-то невежливо: «Серьезно, блять? Ты зарабатываешь по несколько тысяч только за одну фотосессию, которых у тебя на дню сотни. И ты решил зайти в самый дешевый бар, что есть на этой улице? Не состыковывается немного». Минхек только смеется тихо, что да, именно в этот бар и хотел и как-то плевать, что по словам Вона, его тут не должно быть вообще. — Ты мне понравился. — Что? — Понравился. Ты. Мне. — О, так ты гей. — А ты алкоголик, не пей больше виски. Хенвон устало улыбается и смотрит на все еще покрытые блестками волосы Ли. Тот смотрит в его темные глаза и прикусывает губу, оттягивая, как и тогда во время съемки, что срывает крышу. Алкоголь ведет, затуманивая разум, подталкивая сердце на риск. Теплые губы накрывают чужие, целуя жадно для первого раза, с таким желанием, что горячее дыхание распаляет жар внутри. Кровь пульсирует по венам, заставляя лицо покраснеть, а тело стать более чувствительным к легким прикосновениям. Привкус дорогих сигарет остается на языке и тяжелое дыхание становится у самого уха. Видя жалкое и растерянное лицо Хека было некой победой для Че, словно он взял реванш. Секс на заднем сидении роскошного автомобиля. Томные вздохи и немые стоны, выбиваемые из хрупкого и податливого тела Ли. Грубая хватка и грубые толчки внутри, властный взгляд, скользящий по каждому изгибу, мгновенно снимая каждый и оставляя целую стопку снимков где-то в памяти. Частые и страстные поцелуи, до прокуса губ, до алой крови на трещинках. И мягкая истома, накрывающая с головой после яркой ночи. Это смело можно называть абсурдом — заниматься любовью с фотографом, которого ты видишь первый и, возможно, последний раз. Устраивать ему концерты из собственных стонов и вверять свое тело, словно на растерзание жутко голодному зверю. Но он позволяет себе это, а на другой день божится забыть. Ведь в нем столько недостатков, черт, в нем их целый океан и его вряд ли выдержит такой, как Хенвон. Он слишком уютен, непредсказуем и притягателен. Этого вполне достаточно, чтобы просто потерять голову и поддаться чувствам, что потянут его к брюнету, как магнит. Недостатки Хенвон поначалу просто не замечает, фотографирует Минхека в их общей студии. Рисует по его телу масляными красками, оставляя крупные мазки и целует так игриво, забывая про камеру в руках. Убирает ее в сторону и расстегивает ширинку, разводит тонкие ноги в стороны и срывает с уст стон. После вновь, как ни в чем не бывало, следует за взглядом красноволосого и фотографирует его, восхищаясь телом, что так удачно складывалось в удачные позы. Он вешает все лучшие фотографии себе на стену в кабинете и после садится на стул поодаль, рассматривает и влюбляется вновь. Спустя какое-то время недостатки проявляются, как снимки после купания в растворителе. И кадры не получаются с первого раза такими удачными. Дома с открытыми окнами было когда-то жарко, сейчас же начинает холодать, особенно по ночам. Яркие ночные огни мозолят глаза и кровать, когда-то казавшаяся периной, стала жесткой и причиной бессонницы. Кофе с рук стало горьковатым, а идеально выглаженные рубашки Хенвона, которые носил Минхек, мятыми. — Я стараюсь не замечать их, но у меня не выходит. Прости. — сумка в руках Вона тяжелая, хлопок двери слишком громкий, как и треск в груди Хека. И каждый старается работать также, как и раньше, но черт, не выходит. Определенно не хватает друг друга. Не хватает их общего вдохновения, мании к прекрасному, одержимость фотопленкой. Не хватает катастрофически. Жизнь кардинально поменялась в жизни обоих и ее можно смело делить на «до» и «после». Стена без снимков в кабинете Хенвона слишком пустая, красота Минхека неуловима другими фотографами. И это замкнутый круг, ведь каждый понимает, что они нужны друг другу. Минхек не хочет делать первый шаг. Хенвон слишком гордый для этого. Но проезжая мимо тех же небоскребов, что и в первый день встречи, в сердце Вона загорается что-то вновь, и это приятное чувство разливается снова и снова по телу, венам, ударяя прямо в сердце. Вновь удар, как и тогда, черт возьми. Если бы не было Минхека, он бы не прикусывал губу, абсолютно внезапно подумав о чьем-то теплом теле. Не вспоминал бы единственный образ в своей голове, слыша или видя что-то прекрасное. И не плакал бы, думая о ком-то. Минхек бы так и остался циником, никогда бы не влюблялся и менял бы партнеров как перчатки. Разбрасывался бы «люблю» направо и налево и совершенно ни к чему бы не стремился. Взаимное притяжение свело их в том же дешевом баре, в жадном и уже не первом поцелуе, но после они последовали не на заднее сидение автомобиля, а на теплый берег спокойного моря, чтобы сделать пару памятных снимков, которые опять окажутся на стене Хенвона. И в его голове.