Good enough

Джейс уставился наверх, на окно Клэри. Это был темный, маленький квадрат посреди всей этой тьмы, окружавшей его. Весь дом Аматис молчал, как и большинство домов, выстилающих извилистые улочки Идриса. Он не знал, почему он находился там, почему он стоял там, в тонком луче лунного света, просачивающегося сквозь деревья, желая чего-то, желая кого-то, кого у него не было права желать. Кого-то, кого он никогда не мог иметь, несмотря на то, насколько сильно хотел. Он пытался уйти; уйти, и пусть все будет так, как должно быть. Но ноги держали его на месте - а может, это было его сердце? - тянули его назад к единственному человеку, которая заставляла его почувствовать себя целым. Которая заставляла его чувствовать себя живым. Которая заставляла уйти боль, охватывающую его целиком, пусть даже на некоторые мгновения, когда она позволяла своим глазам встретиться с его, своей руке тянуться к нему, своему дыханию выдыхать его имя. От его сознания ни разу не ускользало то, что как он это ощущал, то, как он этого жаждал. Это было более чем неправильно. Это было немыслимо. Мягкий ветерок пронесся по воздуху и взъерошил волосы Джейса. Он поднял дрожащую ладонь и убрал выбившиеся пряди со лба. Он не должен быть здесь. Но он не мог уйти. Не мог повернуть назад, не рассказав ей, хотя бы однажды, всю правду. Потому что он знал, что завтра здесь его уже не будет. Он скорее всего не вернется, если сделает то, что он должен сделать, если пойдет туда, куда должен пойти. Прежде чем он уйдет, она должна узнать все. Джейс отступил назад и опустил свои ладони на шпалеру, подпирающую противоположную стену дома. Его руки все еще дрожали, но он проигнорировал это и начал подниматься. Он надеялся, никто его не видит и не думает, что он какой-то извращенец, но опять же, было ли это не так? Учитывая причину, по которой он был здесь, то, что он чувствовал к своей сестре, Джейс предположил, что это было достаточно точное описание. Он достиг окна в считанные секунды и, не позволяя себе думать о последствиях того, что он делает, отодвинул занавеску и залез в комнату. Как только его нога коснулась ковра, фигура на кровати резко приняла вертикальное положение и нащупала что-то на столе рядом с ней. Джейс пересек комнату и положил свою руку на ее ладони, давая понять своим голосом и прикосновением, что все было в порядке. Она мгновенно замерла. На краткое мгновение Джейс позволил своим пальцам задержаться на ее коже, и он мог чувствовать ее пульс, быстрый и сильный. Клэри опустила свою руку и притянула ее к себе; ее дыхание дрожало, как звучала смесь страха и облегчения. Джейс почувствовал отсутствие ее прикосновения так ясно, словно это был нож у его груди. Клэри хотела знать, почему он здесь, но он не мог ответить. Не тогда, когда она была здесь, прямо перед ним, когда ее глаза были такими широко распахнутыми и любопытными, когда ее волосы растрепались после лежания в кровати, когда ее тело отделяла от него лишь просвечивающая комбинация, обернутая простынями. Она была похожа на ангела. Его ангела. И он хотел прикоснуться к ней, положить ладонь ей на щеку, закрутить ее локоны вокруг своего пальца, прижаться губами к ее губам. Еще один раз. Это потребность была подавляющей, давящей на него со всех сторон, делающей его все меньше и меньше, пока он не почувствовал, что может раствориться в этом. И он хотел раствориться. В ней. В ничто. Она прошептала его имя со смущением в голосе. Она хотела знать, в порядке ли он. Но он не знал, Боже, он не знал. Он рассказал ей столько, сколько мог, объяснил ей, как блуждал, не в силах заснуть - и все это время стоял к ней спиной. Как он просто хотел увидеть ее. Нуждался в ней, даже когда знал, что не должен. Она продолжала смотреть на него, и страх не покидал нее лицо. Джейсу хотелось забрать ее, чтобы успокоить, но он не мог. Он не имел на это права. Претендовать на нее. Уже нет. Клэри подвинула свои ноги и освободила ему место. Он сел ближе, чем, вероятно, предполагалось. Ее лицо было близко, так близко, что он мог ощутить ее дыхание на своих щеках, почувствовать тепло, перемещающееся по воздуху между ними. Он хотел больше. Больше близости. Больше дыхания. Больше тепла. Он закрыл глаза и попытался держать себя в руках. Попытался удержать руки на своих коленях. Но больше всего, чего он когда-либо хотел, было его желание потянуть ее на себя, почувствовать ее мягкость на своем теле, вдохнуть ее воздух, испытать, каков на вкус ее рот. Она снова спросила его, было ли что-то не так, и на этот раз он не смог промолчать. Так долго он просто хотел рассказать, рассказать ей все, что он чувствовал, ничего не сдерживая, ничего не утаивая. И слова полились с его губ, как водопад: все признания, все замешательства, все, что чувствовало его сердце, несмотря на то, что его разум осознавал, что это неправильно. Он рассказал ей о том, как он хотел ее, с того момента, как увидел. О том, как хотел остаться одному, чтобы найти ее, поговорить с ней наедине, сидеть рядом с ней, узнать ее. Как это было по-другому, все эти чувства! И даже сейчас, когда он признался ей в том, что он чувствовал, он по-прежнему хотел этого. Он по-прежнему хотел быть ее единственным. Пока он говорил, правда становилась яснее и яснее. Это не важно, что она была его сестрой. Это не важно, что он был отчасти демоном, а она отчасти ангелом. Это не важно, что никто не мог принять того, что он чувствовал, потому что ничего не изменилось. Ничто не заставило бы его любить ее меньше, никаким способом. Это было тем, чем было. Больше не было никаких сомнений. И поэтому он ничего не сделал. Он не смог. Взгляда в глазах Клэри было достаточно, чтобы опустошить его прямо здесь и сейчас. В ее взгляде была боль, много боли, но также там было и облегчение. Внутри Джейса не было никакого облегчения, там было только больше тьмы. Больше боли. Рассказывая все это, он думал, что признание все исправит, но видя ее, видя, что его собственное чувство отражается в ней, он только усугубил свое отчаяние. Она тоже его хотела. Она тоже его любила. И они не могли иметь этих чувств. Не имели права. Джейс резко встал и подошел к окну. Его сердце тяжело билось о ребра, а горло сдавила боль, поднявшаяся из груди. Он не должен был рассказывать ей этого, не таким способом. Он знал, что это только навредит им обоим. Но он был здесь, делился своим горем, своим сердцем, своей любовью с единственным человеком, с которым он не мог этого сделать. С единственным человеком, которого он никогда не хотел обидеть. И, похоже, единственному человеку, которому он действительно причинял боль. Он почувствовал ее прикосновение к своему плечу. Такое теплое, такое нежное. Его желудок сжался от тоски. Но он просто не мог взглянуть на нее, не мог увидеть, что он натворил. Она начала говорить вещи, недоступные его пониманию, о том, что она думала, что он ее ненавидит. Ненавидит ее? Как он мог ее ненавидеть? Он любил ее. Больше, чем что-либо или кого-либо в своей жизни. Он не мог ненавидеть ее. Джейс повернулся к ней, убедившись, что удивление достаточно ясно читается на его лице. Он протянул руку, зная, что что не должен, понимая, как трудно было бы воспротивиться этому, и прикоснулся к ее щеке. Электричество пробежало там, где подушечки его пальцев касались ее кожи. Так легко. И, Боже, он хотел большего. Обхватить ее щеки своими ладонями, ощутить ее вес на себе, опустить свое лицо к ее лицу и… Джейс вздохнул. Он устал. Он так устал! Так устал от желания, так устал от необходимости, так устал, вечно говоря себе «нет». Если бы он мог желать чего-то, только одного, он попросил бы остаться. Просто остаться. В доме Аматис, с Клэри, в свою последнюю ночь. Он рядом с ней. Ее грудь вздымается и опадает в устойчивом ритме с его собственным. Ее тепло держит их вместе, до самого рассвета, до момента, когда ему придется уйти. Только это. Только одна ночь. Ему было нечего терять, и он спросил. Груз упал с его плеч, и на его место пришло спокойствие. С него хватит. Хватит. Он не мог скрывать этого, не мог притворяться. Это было то, что он чувствовал. Это было то, чего он хотел. Все, чего он хотел. Завтра не существует. Никто больше не существовал. Только они. Только эта ночь. Джейс напрягся, чтобы услышать от нее «нет». Услышать все причины, почему они не могут этого сделать, почему они не должны этого делать. И он знал, что она будет права. Клэри всегда была права, когда дело доходило до этого. Но он должен был спросить. Он не мог жить или умереть со знанием того, что он не спросил ее. Что он даже не попытался. Но Клэри не сказала «нет». Что? Он не мог поверить своим ушам. Джейс посмотрел на нее, и его глаза расширились в непонимании. Когда ее слова дошли до него, согрели своим теплом и подарили ему лучший подарок, который он когда-либо получал, он протянул руку и схватил ее, прижимая ее маленькое тело к собственному. Она подошла ему идеально, и как бы то ни было, где уж она должна была быть, так именно здесь, в кольце его рук, где их сердца бьются вместе, разделенные только одной тонкой тканью. Она отстранилась от него и забралась в постель, задумчиво наблюдая, как он стягивает свою куртку, расстегивает пояс с оружием и снимает ботинки. Его сердце забилось, когда он подошел туда, где она ждала его. Он скользнул на кровать, стараясь не касаться ее, пока он лежал рядом с ней, прямо и неподвижно. Его тело оживало с каждой эмоцией, которую он испытывал, с каждым желанием, но все же он лежал неподвижно. Очень тонкий лучик лунного света растянулся по всей комнате и осветил их лица. Джейс повернулся; их носы почти соприкасались, так они были близки. Она была так прекрасна. Ее глаза были большими и темными в лунном свете, а ее волосы образовывали массу завитков, обрамляющих ее лицо. Ему хотелось увидеть ее веснушки, сосчитать их и запомнить их форму. Но это было почти так же хорошо. Дыхание Клэри согрело его скулы, и он мог представить себя, опирающегося на руку и поднявшего другую, чтобы провести пальцами по ее челюсти, шее, ключице. Он мог представить, как будет чувствовать себя, прикоснувшись к ее губам своими, сначала мягко, а потом жестче, дольше, глубже. Он с острой ясностью вспомнил, какова она на вкус: сладкая и немного соленая; и ему хотелось снова попробовать ее. Хотелось вновь перевернуть ее на спину, проследить изгибы ее фигуры своими пальцами, исследовать ее рот своим языком, закинуть ее ногу на свое бедро, чувствовать ее пальцы в своих волосах, услышать, как она выдыхает его имя, просто еще раз. Еще раз. Но это было не то, чего он просил. Он просил только лечь с ней, и это то, что он сделает. Он не станет даже прикасаться к ней. Это может быть достаточно хорошо, и это будет достаточно хорошо. Джейс откинулся на кровать, опустив руки по обе стороны от тела, и попытался расслабиться, но как только он это сделал, он почувствовал, как ее пальцы касаются него. Едва. Тепло и желание пронзило его, и его тело напряглось. Он не мог противиться тому, как она действовала на него, но он не сдавался. Он медленно заставил себя успокоится и закрыть глаза. Но он не смог остановить улыбку, которая растянула его губы. Вот это, это было хорошо. Это было хорошо. Наконец, когда его разум уступил место сну, он почувствовал ткань ее комбинации и ее пальцы, переплетающиеся с его. Только небольшое движение, но ее крошечного предложения было достаточно. Нет, это было не все, чего он хотел, и он никогда бы не смог иметь все, что он хотел, но, учитывая судьбу, все препятствия на их пути, этого было достаточно.