Комплексы, дружба и Женя.

Единственное утверждение, с которым Миша согласился сразу же и не ставил ни разу под сомнение, - Женя тот еще вызов обществу. Накрашенные ногти, подведенные коричневым карандашом глаза, осветленные курчавые короткие волосы, тонкая отвратительная сигаретка в руке, золотые, звенящие при каждом движении, многочисленные браслеты на запястьях. Женя Вьюнок - умница, знает все по всем предметам на пять, играет в волейбол, принося школе золотые медали, повышает репутацию школы своими умениями и скидывает ее обратно своим внешним видом. О Жене можно говорить бесконечно. С Женей можно говорить бесконечно. Он может рассказать о новой коллекции косметики, о недавнем чемпионате по футболу, о подающих надежду музыкантах, о комиксах, компьютерных играх, девушках или парнях. Женя - парень. А Миша единственный, кого тот не терпит. А Миша жить без него не может. Тишевский вообще не может назвать чувство, которое испытывает. Ну никак. Не ненависть уж точно. И не любовь. Никаких бабочек, жара, покалывания в кончиках пальцев, следов влюбленности попросту нет. Просто если Миша не видит Женю несколько дней к ряду, то и так херовое обычно настроение скатывается на отметку "хуево, готов терпеть его дамские сигаретки и неприязнь, в обмен на возможность видеть хотя бы раз в сутки". Если это и любовь, то больная и жестокая. Лучше уж что-нибудь другое, спасибо, конечно, но такой хуйни Миша не заказывал. Если Женя - фигура интересная, влиятельная и выдающаяся, то Миша, напротив, был никому неинтересен и не представлял из себя ничего такого. Обычный такой ученик старших классов. Лицо простое, с четкой линией челюсти и скулами, прямым носом и глубоко посаженными глазами. Из-за этой самой посадки, а еще из-за мешков под глазами, всегда казалось, что Миша смотрит на всех чуть исподлобья, чуть злобно и чуть с опаской. Волосы у Тишевского русые, прямые, иногда полторы недели немытые. Фигурой не выделяется - не совсем хилый, но и накаченным не назовешь. Роста, как считал сам Миша, Тишевскому не хватало - выше того же Жени, но все равно ниже некоторых девчонок-баскетболисток из класса. Друзей у Миши не было, если не считать Даши из родного села, с которой они еще с четырех лет не разлей вода были, с которой играли в футбол и мутузили друг друга чуть что. Сейчас Миша в Питере, поэтому Дашу видит примерно раз в год, когда приезжает навестить бабушку, оставшуюся жить в селе, и ему, если честно, страшно не хватает подруги, особенно сильно, когда Женя уезжает на несколько дней с командой завоевывать медали на очередное соревнование. Не сказать сразу, за что Вьюнок так невзлюбил новенького, приехавшего из села, но после первого взгляда на Мишу на лице Жени появилось неприятное выражение, будто ему душно от нахождения Тишевского в одной с ним комнате, и эта мина продолжала появляться постоянно. Женя, обычно дружный со всеми, умеющий найти подход к каждому, на любые попытки Миши завязать диалог кривился, хамил и разве что не матерился сквозь зубы. Просто бывает любовь с первого взгляда, а бывает неприязнь. У Жени к Мише была чистая неприязнь, а у Миши к Жене - симпатия и легкий восторг от его личности, знаний и успехов. Чем больше Тишевский наблюдал за Вьюнком, тем все более крепла симпатия и росло восхищение, а Вьюнок за Тишевским наблюдать не хотел, старался просто игнорировать и не обращать внимания. Все это весьма странно. Все эти их отношения. Если для Миша хотел стать для Жени другом или хорошим приятелем, то для Вьюнка Миша был просто кем-то на заднем фоне, иногда появляющийся и причиняющий небольшие неудобства. Следующий урок - биология, один из самых любимых для Миши, потому что на этом уроке Вьюнок сидит в соседнем ряду и Тишевский может весь урок украдкой посматривать на него, пока тот не видит. Сейчас перемена, так что Миша по-быстрому сгреб свои вещи и вышел из кабинета английского. Вокруг Вьюнка уже собрались девчонки, слушая его разглагольствования об очередном сериале. Тишевский мысленно поставил галочку напротив названия сериала, чтобы после глянуть, что это за вещь такая. Что-то про проповедника, вампира, убийцу, с мочиловом и кровью - звучит интересно и отталкивающе. Уже после школы Миша столкнулся с Женей. Тот курил возле дома Тишевского, зябко кутался в спортивную кофту, мало подходящую для осеннего Питера, и зыркал по сторонам. Ветер ерошил его волосы, устраивая еще больший беспорядок, разбрасывая светлые кудряшки в разные стороны. Пальцы, раскрасневшиеся от холода, подрагивали, тонкая сигарета ходила ходуном, чудом держась между средним и указательным пальцами левой руки. Увидев Мишу, Женя торопливо затянулся в последний раз, бросил окурок на асфальт и затоптал тлеющий кончик носком кроссовка. Когда Миша подошел, Вьюнок бросил отрывисто: - Надо поговорить, - и зашагал в сторону Мишиного подъезда. Тишевский, растерянный внезапным появлением и заявлением Жени, покорно пошел следом за ним. Женя подождал пока Миша откроет дверь и первым проскользнул внутрь. Когда парни зашли в квартиру, Женя на мгновение растерялся, но тут же взял себя в руки. Миша скинул куртку, пока Вьюнок расшнуровывал кеды. Они замерли в коридоре, разглядывая друг друга. - Чаю? - хрипло предложил Тишевский, нарушая напряженную тишину между ними, и, не дожидаясь ответа, направился на кухню ставить чайник. Женя последовал за ним, сел на стул. Миша щелкнул выключателем на электрической подставке и покосился на Вьюнка. Тот, прямой как палка, перебегал взглядом с обоев на плиту и обратно, покусывал покрасневшие губы и теребил руками край рубашки. Браслеты звенели, вода в чайнике булькала, парни дышали через раз, а кошка вопросительно мяукнула, деловито обнюхивая носок Жени. Тишевский вытащил две кружки из шкафчика - зеленую в синюю клеточку для гостя и черную для себя, с надписью "fuck society" и Рами Маликом. Миша налил кипятка в каждую и кинул по пакетику зеленого чая. Он точно знал, что Женя чай не пил, а если и пил, то черный с сахаром. Интересно, откуда эта полезная информация?.. - Я не могу больше молчать, Миш, - сказал Вьюнок сразу, как парень уселся напротив, - я уже сколько держу это в себе. Ты мне нравишься. Очень. Не как друг, или кто-то, просто… Женя затих, нахмурился. Он так и не повернулся к столу, сидя на краешке табуретки, и явно был готов сбежать прямо сейчас. Миша застыл. Он смотрел в чашку, вода начинала принимать зеленый оттенок, краска змейками расползалась от пакетика, несколько чаинок тонуло, медленно и трагично погружаясь на дно кружки. В голове было пусто, будто мозг заглючил, и его теперь надо перезагрузить. А вот откуда Миша узнал про чай: одна девчонка из их класса рассказала, что на каникулы слетала в Китай и привезла оттуда чай, настоящий, с листочками и ягодами. Тогда-то и началось горячее обсуждение различных сортов, в ходе которого Женя обмолвился, что пьет только черный с сахаром, и вообще предпочитает чаю кофе, но вот если речь зашла о дорогом и хорошем чае, то есть одна фирма, по слухам… Стоп. - Что? - тупо преспросил Миша. До него будто только сейчас дошел смысл фразы. Женя крепко стиснул пальцы, сжав колени, и смотрел только в пол. - Я сказал, ты мне нравишься. Ну, в смысле, как человек. Как девушка. Я имею в виду, как парень. Вот, как парень, но для тебя, я думаю, это как девушка, хотя я и не уверен окончательно. И я… - Я тебе нравлюсь? Как… как парень?.. Серьезно? Ты надо мной издеваешься что ли? Этакий забавный розыгрыш - "заставь человека, которого ты презираешь, поверить, что ты в него влюблен"? - выплюнул Тишевский, начиная заводиться. Ни на секунду в его голове не промелькнула мысль, что Женя, Женя Вьюнок, такой невероятный, красивый, эрудированный настолько, что наверняка знает, как роды принимать, может быть влюблен в него, в Мишу, ничего в своей жизни не добившегося, бесполезным куском сгоревших надежд родившийся и таким же по идее и должным умереть. - Послушай, Миш... Я действительно питаю к тебе огромную симпатию, - Женя внезапно набрался решительности, твердости, наглости, маленько пьяный от собственного бесстрашия, - с самого начала. С того момента, как я тебя увидел. И пытался игнорировать, отталкивать, потому что такие эмоции в новинку для меня. Миша был человеком широких взглядов, что было странно в первую очередь для него самого, воспитанного отцом, который во всем старался придерживаться стандартов и не терпел всякие намеки на пидорство, считая, что гомосеки только в Гейропе и водятся. Тишевский в силу подросткового бунтарства однажды поцеловал своего бывшего одноклассника, тоже решившего поэксперементировать. Небеса не разверзлись, молния не грянула, Дед Мороз не появился в облегающим трико и с шампанским в руках, Мише в общем-то понравилось, и он решил не повторять. Все же как-то неловко было перед всеми - перед парнишкой, перед Дашей, в этого парнишку влюбленной, перед батей, перед собой. Пусть Тишевский и решил про себя, что девочки ему как-то больше импонируют, но если уж кто-то из парней выбрал другую сторону, он осуждать не будет - это, надо принять во внимание, личное дело каждого. Тишевский размышлял. С математикой, физикой, алгеброй и прочими предметами на вычисление, у Миши было все неплохо, даже хорошо. Но вот с искусством облачать собственные мысли в слова, мягко говоря… Бить морду Жене Миша однозначно не собирался. Но они оба были смущены. Женя снова осознал, что, кому и где говорит, вспыхнул, но продолжил сидеть прямо, ожидая ответа, настойчивый и решительный. Миша же просто впервые увидел Вьюнка, маленькую стервочку-энциклопедию, растерянным, не находящим слов, и пытался по-быстрому сварганить что-нибудь этакое, из кучи дерьма и палочек, чтобы Женя не обиделся, но и чтобы не понял восхищение и заинтересованность превратно. - Жень… Ты не обижайся и не думай, что я скотина такая, но вот что я тебе скажу… - Миша решил начать свою речь именно с этого, блеск просто, аплодисменты и восхищенные крики дам в зале (кухне), где выступает великий оратор. Тишевский говорил медленно, подбирая слова, как иностранец, пытающийся сочинение по русскому написать, с метафорами и сравнениями, чтобы все красиво было, как у Пушкина, Есенина, Чехова и Булгакова вместе, хотя сам знает только алфавит и слово "блять", - я ничего против гомосексуалистов* не имею, но сам я не гей. Я вообще сейчас в шоке, потому что, ну, сам посуди, ты от меня все это время нос воротил, а тут в любви признаешься. В общем, ты, конечно, мне очень симпатичен, но только как личность, а не как парень, вот… На кухне повисла тишина. Напряженная, когда такая внезапно появляется в дружной компании, все разом замолкают, и непременно есть один человек, который так хочет эту тишину заполнить, что начинает нести полнейшую ахинею, лишь бы остальные продолжали говорить. Ни Миша, ни Женя не были тем самым человеком, которого все ненавидят и любят, за то, что он заполняет такие моменты своей тарабарщиной. Парни сидели друг напротив друга, старательно не глядя вперед. Миша уткнулся в кружку, вспоминая "Мистера Робота", напевая про себя "Where's my mind?". Женя сжимал-разжимал ладони, прям как кошка, да так, что пальцы белели, и, казалось, вот-вот сломаются с неприятным хрустом. Миша, продолжая напевать the pixies, плавно перешел на мысленный пересказ "Бойцовского клуба". - Миша, я понял, что ты хотел мне сказать, - нарушил тишину Вьюнок, - я понял, что ты просто не можешь ответить мне теми же чувствами, в том же ключе. Все в порядке, я не обижен и полностью понимаю твое решение, но.. Женя развернулся к Тишевскому, поднявшему взгляд, посмотрел прямо в глаза и продожил: - Мы могли бы стать друзьями. Я больше не буду делать вид, что ты мне безразличен, а я, судя по твоим словам, интересен тебе как человек, так что мы могли бы дружить, гулять иногда, говорить, как делают все друзья. Так что ты думаешь? Миша думал о том, что Марла Зингер действительно влюблена в Джо, Джо действительно влюблен в Тайлера Дердена, а Тайлер действительно влюблен в себя. Не того, который Рассказчик, все таки Дерден - это Джо, а Джо - это Дерден, а того в себя, который харизматичный мудак с больной философией, не лишенной смысла, в которого, помимо Джо, влюблены все, кто читал-смотрел про него. - Это прекрасная идея, Жень, - мягко улыбнулся Тишевский, - будем друзьями!