Цветы

      Дарт Мол вспоминал учителя и при этом очень странно себя чувствовал. Странно, потому что очень давно не думал о Мастере без тени ненависти или благоговейного трепета. Буквально несколько минут назад он пересёкся с ним во дворе Тидского дворца, хотя и не узнал его сразу — лишь след темной ауры вокруг приятного пожилого человека давала знать о присутствии могущественного ситха. Без сомнений, он специально дал Молу себя почувствовать, и юный ситх воспрял духом от того, что не один. От того, что план уже в действии. Это воодушевляло Мола, ведь означало, что учитель доверяет ему и понемногу открывает ему свои тайны. Когда-нибудь он посвятит его в свои амбициозные планы, Мол очень ждал этого момента. — Вергал, ты меня слышишь? — Падме пару раз прищёлкнула у него перед носом. Забрак моргнул, сфокусировав взгляд на принцессе. Кажется, в этот момент она что-то активно рассказывала. — Э… Да, принцесса. Девушка смерила его взглядом и продолжила дальше говорить. Что-то о политике, об улучшении медицины в южных областях Набу, образовании… Забраку оставалось только вяло поддакивать. Она не требовала активного слушателя, да и Мол в таких темах точно был не силен. Они прогуливались по широким лугам далеко за городом. Точнее Амидала гуляла, а Мол её сопровождал. Уже как полгода забрак являлся официальным телохранителем будущей королевы. Здесь, по почти что настоящим документам, он звался Вергалом Хаком, наёмником с Датомира. Никто не знал его истинной сущности, и всё благодаря усиленным тренировкам по сдерживанию эмоций, смирению гнева. Он даже научился менять цвет глаз на светло-карий, чтобы не наводить подозрений. — …ну, думаю, что смогу справиться с приготовлениями, — выдохнула девушка последнюю фразу и тут же повалилась в траву, прямо под ноги своему телохранителю. — Давай остановимся здесь.  Он чудом не запнулся об неё, но ещё долго не садился, увлечённый красками и запахами вокруг. Теплый ветер приносил с собой запах воды и набегал на луг волнами, пригибая к земле длинные стебли полевых цветов. Горизонт был со всех сторон окружен причудливой лепниной кучевых облаков. Небо в их рамке было похоже на те яркие плафоны на потолках во дворце, на которые Мол иногда украдкой поглядывал. Падме раздражённо подёргала его за рукав, думая, что он застыл, высматривая опасность. Опомнившись, Мол аккуратно опустился рядом с ней. Травы надвинулись и скрыли его до подбородка, колко уткнулись стеблями под колени и в бока. — Я любила здесь играть, когда была меньше, — она перевернулась на живот и пригнулась, посматривая на него сквозь дырявую стену трав. — Здесь… интересно, — Мол не сумел по-другому описать свои впечатления от всего увиденного. Это были сложные для него эмоции. Потому что испытывал их он достаточно редко, в основном в виде животного удовольствия или гордыни. А теперь все было смутно. — Никогда не выбирался так далеко из города? Забрак посмотрел на поблёскивающий вдалеке крохотный Тид. — Вы никуда и не выезжали оттуда, — он безразлично пожал плечами. — А самому — нет? Даже в выходной? — Падме приподнялась на локтях, пристально глядя ему в лицо. Повисло долгое неловкое молчание. — Это странно? Похоже было, что его слова её слегка шокировали. Если бы Мол знал девушку хуже, то усмехнулся и сразу бы презрел любые попытки принцессы развить этот разговор. Но только не сейчас. — Знаешь, Вергал, ты прав. Я во всем виновата, — она поспешно приняла сидячее положение. Мол и не ждал другого ответа, ведь она постоянно принимала всё на себя. Даже выдуманные ей же самой «беды». Он списывал это на слишком юный возраст, — всего лишь четырнадцать лет, — однако иногда он забывал об этом и начинал раздражаться. Как она не понимает? Молу не нужна её благодарность. Он не нуждается в «помощи», особенно в такой, по сути ненастоящей, потому что Вергал Хак сам был подделкой. — Вы не правы, Амидала, — терпеливо процедил он. — Вы не обязаны быть виноватой передо мной, мне этого не надо. У вас и без этого полно забот. Он замолчал в ожидании бури, думая, что она вскинется на него и будет упрямо доказывать обратное. Но девушка только натянуто улыбнулась и встала, шурша юбками лёгкого зеленого платья. Отойдя на небольшое расстояние, Падме села к нему спиной и стала рвать цветы. Делала она это резко, с натужным треском стеблей, шуршанием и хрустом листьев. «Неужто обиделась?» — Озадаченно подумал Мол, смотря через плечо, чем там она занялась. Но обзор был плохим, и долгая возня в траве вскоре ему наскучила. Забрак тоже отвернулся, и, чуть ссутулившись, стал смотреть на пейзаж вокруг. Однообразные луга в некоторых местах прерывались чернеющими глыбами древних полуразрушенных построек. Пытаясь их разглядеть, Мол почти позабыл о принцессе, поэтому вздрогнул, когда сверху на плечи ему упала длинная цветочная гирлянда. — Принцесса… — он опустил глаза, пристыженный тем, что позволил застать себя врасплох. — Пока я плела и успокаивалась, я думала, почему я это делаю — всегда помогаю, стараюсь улучшить жизнь окружающих меня людей, и зачем беру всё на себя, — Падме уселась рядом с ним, задумчиво поправляя цветы на его плечах. Выглядел ее телохранитель теперь забавно: молодой забрак угрожающего вида в цветочном ожерелье. С ним он был больше по-детски насупившимся, чем солидно-сердитым, и от этого казался милым. Даже с этими ужасными жгучими татуировками ночного брата. Девушка не сдержала улыбки. Мол фыркнул, но вырваться из этого цветочного аркана не стал. — Мне с детства прививали любовь к народу, и теперь мой долг прислушиваться к его нуждам и помогать… — Но я-то не целый народ, — перебил её забрак. — Это не важно. Я сказала, что виновата, потому что ты гость на этой планете, а я, как твой друг, так и не смогла толком тебе её показать. Я должна заботиться о тех, кто заботится обо мне. На мгновение он затаил дыхание, и слово «друг» раздробилось в его сознании, втерлось в подкорку мозга, разбивая барьеры и принципы, словно вирус. — Друг. — Проронил Мол, мысленно повторив это сотню раз. — Да, друг, — протараторила Падме, смутившись. Она не ожидала такой реакции. — Странно, конечно. Ведь ты такой нелюдимый на первый взгляд, и я думала, что ничего не заладится. Но ты оказался менее неприступным, чем я увидела тогда, в нашу первую встречу. Он почти не слушал её лепета, рассматривая переплетение цветов в гирлянде на шее. Здесь белые водянистые цветы с дрожащими на ветру пушистыми лепестками были неумело обвиты сухим доцветающим плющем с потемневшими алыми бутонами, концы венка скрепляла пара сломанных голубоватых колоска и зелёная ленточка. Забрак с удивлением ощущал в себе колющее, тёплое чувство нежности к этому венку, к Падме, да даже к самому лугу… Еще он ощущал, как эта нежность трансформируется в жгучий стыд, грозя обратиться гневом. Ему стоило больших внутренних усилий, чтобы подавить эти чувства. Знакомые, они теперь оставляли лишь опустошение. Они здесь ни к чему. Не сейчас. Возможно, когда-нибудь Молу придётся пожертвовать этими мгновениями, не принадлежащими ни Сидиусу, ни Тёмной Стороне, чтобы привести в движение ещё одну шестерню механизма Великого плана. Но именно в этот момент у забрака было лишь одно желание: сидеть на колкой влажной траве в середине луга и чувствовать себя важным для единственного друга.