За закрытыми окнами

Окна содрогнулись от мощного удара, и Маркиз со страху залез под диван. - Да что за херня постоянно творится! Тело с размаху упало на мягкую поверхность и замолотило по обивке. - Саске, ублюдок, почему все альфы такие животные? Каждый раз стоит мне пойти в бар с друзьями, так обязательно какая-нибудь гнида прицепится! Сосед по квартире на гневную реплику не отреагировал, выпуская дым, он поправил форточку, сдвинувшуюся от тряски стёкол. Проблемы Узумаки его нисколько не волновали, ровно как и его отношения с противоположным полом. - Ты снова травку потягиваешь? – прищурился Наруто, замечая ленивые движения Учихи. - Заебал, - коротко отрезал ублюдок и почесал между ушами уже успокоившегося кота, с удобством устраивающегося на его коленях. - Это я-то заебал? У, тупица. Ты знаешь, что на тебя ни одна баба не клюнет из-за этого? Саске всегда в таких спорах закатывал глаза и молчал. Хотя в такие моменты хотелось спросить: «Кто бы говорил, Наруто?». Этот эмоциональный кусок мяса приволок Итачи год назад. Привёл, поставил перед фактом: «Это внук подруги моего босса. Терпи его четыре года, иначе тебе пизда». Парень шмыгал носом, смотрел себе в ноги и хмурился, сжимая края оранжевой ветровки. Как оказалось, восемнадцатилетнего с копейками омегу попрали из общежития за массовую драку с тяжёлыми увечьями. Саске вздохнул, сложил два и два и кивнул, освобождая проход. Узумаки сделал шаг, повертел головой, как кот, и прошёл, не разуваясь, прямо на кухню. - Компенсация? - Бог тебе компенсация. Цени свободу, пока молодой. Саске ценил. Ценил и цедил язвительные ругательства, когда омега вваливался в квартиру в невменяемом состоянии. Ценил и сердито молчал в трубку Узумаки, с другого конца которой очередной рассерженный альфа грозил начистить ему рыло. В чём причина паталогического невезения Наруто в отношениях, Саске мог сказать. Но что с идиотов взять? Он был взбалмошным, ярким, шумным, увлекался всем и ничем одновременно. Привлекал к себе внимание цветастой обёрткой, игрался с жертвой, а потом смачно делал плевок неудавшемуся амиго. Со временем Учиха научился держать его присутствие где-то на периферии и контактировать только в драке за место у раковины. - Саске, почему ты не найдёшь себе девушку? – как-то спросил Наруто, уминая второй по счёту бутерброд с маслом и икрой. Учиха поморщился от такого извращения и ответил. - Не интересно. - Но почему? – качнулся омега на стуле. – Они же милые! - Почему это должна быть девушка? Узумаки замер с ошеломлённым взглядом, и Саске не знал, Наруто удивился продолжению беседы или превышению лимита слов за утро. - Я не представляю тебя рядом с парнем, ты же бета. Фраза «Ты же бета» была мерилом всех поступков Учихи. «Ты дрался с альфой? Но ты же бета!» «Зачем тебе шар со снегом? Ты же бета!» «Ты смотришь передачи для мам? Ты же бета!» И так до бесконечности. Хотелось ткнуть Узумаки мордой в облёванный после очередной попойки унитаз и сказать: «А чо радугой не блюёшь? Ты ж омега!» Но Учиха был не склонен проявлять агрессию, он же бета. А бетам чувства неведомы. Иногда Узумаки молчал. Эти минуты (на большее омега не был способен) казались Учихе глотком холодной родниковой воды. Наруто задумчиво скользил взглядом по чёткому в сумерках профилю, медленно и тихо дышал, а потом говорил: - Вот бы все альфы были такими как ты. Саске смотрел в ответ, сравнивал голубые глаза с ржавеющим небом и хмыкал. - Иди проветрись, в твоей голове слишком много хуйни. И Наруто уходил, сердито шипя «ублюдок» и забирая последнюю пачку сигарет. Со вздохом Саске начинал делать самокрутки. Чтож, его организм, его проблемы. Самым худшим временем была течка. Саске брал пиво, блок сигарет и кошачий корм. Запирал квартиру, делал «звонок другу», потому что белобрысая бестолочь конечно же не предупредила старосту о приближающемся цикле, и усаживался в позе лотоса у двери в спальню. - Саске, мне плохо! Меня сейчас вырвет. На твои простыни. - Постираешь, - затяжка, Маркиз мявкнул из закрытой кухни. - Какой стирать, я умираю. - Респаунишься. - Слишком сложные слова говоришь. - Слышу, тебе лучше, судя по членораздельной речи. И Наруто снова начинал стонать, услышав заветное «член». Саске хмыкал и доставал новую палочку из пачки. Пара дней течки стоила того, чтобы повеселиться всласть. Чаще случалось наоборот: Узумаки не выдерживал и порывался выйти из комнаты искать приключения себе на задницу. Но попав в схватку Саске, особо не погуляешь, и его снова заталкивали в спальню, придав ускорение пинком. После этого Наруто долго не мог встать и перестать проклинать свою сущность. Иногда омегу переклинивало, и Учиха просыпался от грубых прикосновений к плечам. - Ты вкусно пахнешь, Саске, - растягивая гласные шептал Узумаки. – Лёд и хвоя, обалденно. В такие моменты Учиха вспоминал свой девиз по жизни и пускал в ход кулаки. Он не сочувствовал, не жалел, не давал советов. Он вообще редко говорил, а когда двигался, выглядело это так, будто он делал кому-то одолжение. Наруто не понимал других, не понимал, почему его отправили жить именно с Учихой, и больше всего не понимал себя. Он не мог ужиться ни с одним соседом по комнате в общежитии, но с Саске это получалось. Не приставал, как альфа, не ныл, как омега, и не был занудой, как любая другая бета. Он вообще не был похож на кого бы то ни было. Он был просто Саске. Наруто злился, когда его называли «нянькой для Узумаки», потому что это было не так. За скверным характером и равнодушной маской скрывался настоящий друг. Ни один из братанов Наруто не стал бы бить морды альфам, заехав за ним в бар. И никто бы из них не стал готовить огромную пиццу после каждой течки, пусть даже в ней находился пепел от сигарет. Узумаки мог бы поверить в дружбу, но не смел верить в любовь. Потому что любовь по его понятиям яркая, страстная, крышесносная, построенная на кнуте, прянике и борьбе за ведущую роль. А Учихе, казалось, всё было до лампочки. Как бы Наруто его не провоцировал, он оставался холодным и отчуждённым, да и выглядел он порой как мраморная статуя, такой же равнодушный к зрителям и прекрасный внешне. То, что Саске привлекательный, Наруто осознал сразу. Он с дружеским участием сетовал на отсутствие личной жизни у Учихи, но каждый раз радовался, что на её просторах всё так же пустынно. Порой до Узумаки снисходило озарение, что он живёт по принципу «ни себе ни другим», но его предположения разбивались сразу же по возвращению с гулянки. Саске было абсолютно всё равно, с кем проводил время его сосед. Когда Наруто совсем потерялся в своём мироощущении, в доме появилась она. Её запах Узумаки почувствовал сразу – карамель с мятой. Зашёл в квартиру, еле успев снять обувь, и наткнулся сначала на бутылку виски, потом на розовые пряди, а затем уже на раздражённый взгляд Учихи. Настроение хозяина квартиры сразу перекинулось и на него. - Привет, - недоумённо проговорила Сакура. – Мы знакомы? - Если бы, - на выдохе отозвался Наруто. Саске молчал и стряхивал ошмётки сигареты в пепельницу. - Может, погуляешь? – нечитаемым голосом сказал Саске, доставая новую пачку. - А может ты съебёшься? Это, между прочим, и мой дом. Нехер водить сюда баб, не предупреждая, - взвился Узумаки, с силой сжимая жалобно скрипнувший косяк. - Воу-воу, полегче, ребят, вы так всегда общаетесь? – мягко сказала Харуно. Саске чиркнул зажигалкой. - Тебя ебёт? – резко отозвался Узумаки, поведя носом. Пахло альфой. Немеченной. Сакура на реплику не отреагировала, а долила себе в стакан алкоголь и повернулась к Саске. - Наверное, ты был прав, когда сказал, что не поможешь мне с Ино. Ты и со своей омегой разобраться не можешь. - Как видишь. - Выпьешь с нами? – обратилась она уже к Узумаки, что не отрывал взгляда от Учихи. Нервно вздрогнув, Наруто ушёл на балкон. Сердце колотилось как бешенное, липкий страх сковал внутренности. Срочно хотелось курить, но пришлось бы тогда возвращаться на кухню под снисходительный взгляд Сакуры и отсутствующий Учихи. Грёбанный Учиха. Даром, что бета, так и ещё и дебил. В дверь балкона два раза постучали. Наруто глубоко вздохнул и окунулся в прокуренную комнату. Альфа ушла. Уличный свет бил в лицо Саске, делая его неестественно бледным. - Я не буду оправдываться, потому что не вижу в этом никакого смысла. Но если это успокоит тебя, то я скажу, что Сакура заходила посоветоваться, что делать с влюблённой в неё омегой… - Мне насрать. Узумаки еле сдерживался, чтобы не начать орать. Не было сил, чтобы удивляться такому непривычно длинному монологу Саске. Всё тело прошибала иррациональная злоба. - Серьёзно? – бета склонил голову на бок. - Да. Насрать на тебя, на ваши секретики-хуетики, на твоё равнодушие и ублюдочность. Насрать на всё! - Узу… - Что «Узумаки»? Носишься со мной, стережёшь во время течки, чуть сопли платочком не подтираешь, - слова лились патокой, выскакивали из грязного рта легко, складно, будто Наруто всю ночь готовился к своей обличительной речи. – Ёбла бьёшь, из алкашек забираешь, да как ни крути ты мать Тереза. Но хоть жопой к верху встань, ты даже не почешешься! Почему ты не найдёшь себе нормальную омегу, чтобы я перестал тешить себя надеждой?! - Надеждой на что? - На то, чтобы быть больше, чем просто сосед. Голос к концу сорвался. Наруто ожесточённо утёр лицо своей футболкой, попутно пнув стоящее рядом кресло. - Урод. - Может, прежде, чем звать меня уродом, выпьем? Узумаки не помнил ни первый стакан, ни второй. Ловил терпкий вкус чужих губ, сминая ворот толстовки и получал ощутимые удары по несопротивляющемуся телу. - Идиот, - прошипел Учиха. - А ты мне нравишься, ублюдок, - рвано выдохнул Узумаки и безумно улыбнулся. Саске будто тряхнуло. Запах усилился, лицо Наруто буквально горело. Схватив омегу за шкирку, Учиха потащил его, мало соображающего, в спальню. Еле отцепив от себя Узумаки, он закрыл дверь и устало сел на пол. - Саске, - раздалось совсем близко. – Ты… правда… - Спи, Узумаки. Поговорим через пару дней. Но они не поговорили ни через пару дней, ни через месяц. Саске спешно собирал вещи, стараясь не обращать внимания на всхлипы за дверью спальни. Он устал. Устал от проросших сомнений, семена которых посеял Узумаки той истерикой. Всю жизнь принимать свою сущность как данность и не иметь отношений было очень удобно. Также удобно, как и приятно завтракать с Узумаки по утрам, курить на двоих, трепать по волосам мучившегося от похмелья омеги и смотреть на вздрагивающие от удара окна, зная, что сейчас уйдёт сжимающее сердце одиночество. - Ублюдок, куда? Он еле держался за стену, пытался выпрямиться. Глаза горели безумно, и губы дрожали. Что-то оборвалось, и Саске уже сидел с ним рядом, взмокшим, трясущимся в ознобе и вцепившимся мёртвой хваткой в накинутую куртку. - Не смей, слышишь? Не смей. - Не надо, - шептал Учиха. – Не будет у нас будущего. - Плевать. Нахрена нам будущее, когда есть настоящее? - Мы не сможем, - говорил Саске, зарываясь в светлые волосы. - А мы и не обязаны, - сказал Узумаки, полностью расслабляясь в чужих руках. И вот снова задрожали стёкла, снова прогнулся диван, снова Маркиз испуганно сжался у босых бледных ног. - Нет, Саске, вот ты мне скажи, почему альфы такие животные? – в праведном гневе звучали слова Узумаки. Учиха молчал и шире распахивал окна, выдыхая дым. - Снова травка? – поморщился Наруто. – На тебя так точно ни одна баба не посмотрит. Бета посмотрел на самокрутку и протянул её Узумаки. Тот затянулся, довольно сощурился и отдал обратно. - На тебя теперь тоже, - тихо сказал Учиха. Наруто улыбался. Он другого расклада и не желал, главное, чтобы Саске смотрел только на него.