***
В травмпункте как всегда пахло бинтами, медикаментами и незастывшем гипсом. Бело-голубые стены давили на расфокусированное зрение, режа глаза своей резкостью. Данил, выйдя из квартиры, вызвал такси, доводя ее до больницы. За время поездки нос сильно опух, дышать было невозможно. Кровь давно перестала течь, оставляя после себя только следы на лице, одежде и маленький мешочек из презерватива. Так как в четыре утра все спят, то на прием они попали без проблем, хоть врач и не очень желал их принимать. Но после пятиминутных разбираний и желаний писать заявление, врач нехотя запустил Лизу в кабинет, закрывая дверь, чуть ли не ударяя Кашина по лбу. Тихо матюгнувшись, Данил сел на железную, белую скамью, ожидая появления Лизы.***
Время уже было шесть утра. Ожидание затянулось, заставляя чуть ли не засыпать от усталости. На данный момент Даня и Лиза находились в квартире девушки, так как она была ближе всего от травмпункта. Достаточно тяжелая повязка на носу доставляла дискомфорт. Сидя на кухне, они пили довольно горячий чай. Лизе приходилось пить через трубочку, обжигая язык, ибо врач сказал, что сейчас надо все употреблять маленькими порциями. Беседа никак не строилась. Каждый думал о своем, лишь изредка поглядывая друг на друга. Кашину не верилось, что девушка, лишь за один вечер, смогла найти столько проблем: слишком большое количество выпитого алкоголя; чуть ли не потерянная девственность; перелом носа на лице, с которым ей жить еще, достаточно, долго. Хотя, девственница ли она? Из-за чего же она так сильно напилась? Сколько ее помнил Данил и по рассказам друзей, она всегда пила в меру. Даже когда перепьет, то всегда помнила, что с ней происходило, но в этот раз она еле вспомнила, что с ней случилось. — Ля, шо бы поделат, — встав со стула, прогнувшись в спине, с характерным хрустом, Данил подошел к Лизе, заглядывая прямо в глаза. — Рассказывай, какого хера ты, блять, полезла к коньяку? — Не твое дело, Кашин, — но под давящим взором голубых глаз, Елизавета сдалась, повествуя, лишь малую часть истории. — Он нашел девушку, понимаешь? Я столько была рядом с ним, помогала, чем могла, а он просто-напросто плюнул мне в душу, якобы не замечая мою боль. Он с таким радостным лицом все это рассказывал: где познакомились, сколько общались, как поцеловались… Это так больно… — хоть глаза Лизы и стояли на мокром месте, но она ни за что не заплачет, не раскроет свою душу Кашину, не сейчас. — И всего-то? Эх, мне бы твои проблемы, — Данила тяжко вздохнул, прислонившись копчиком к подоконнику. — Я понимаю, если б кто-то близкий умер, но рыдать из-за парня? Елизавета, вы меня разочаровываете. Лизе было грустно, очень. Единственный человек, которому она рассказала о том, что ее гложет, лишь посмеялся. Он не сможет понять. Он такой же, как и все… — Да, из-за парня. Какая тебе вообще разница? Ты сам заставил меня рассказать, а потом еще и «жалеешь» меня. Да пошел ты, Кашин! — «плюнув» Даниле в лицо словами, смешанными с эмоциями, она быстро поднялась со стула, топая, уходя в свою комнату. В глазах предательски защипало, заставляя вспомнить события минувшей недели. Ебаный Рэнделл. Внутренне она возненавидела его, но он все же был ее другом. Нельзя просто так, ничего не объясняя, разорвать с человеком все связи. Но если и видеться с ним, наблюдая за тем, как он обнимается со своей девушкой, прижимая ее к себе, то боль в груди вынуждает, в душе, выть волком.***
Кровать не казалась такой же мягкой, как и всегда. Сейчас она впивалась в спину, колючими пружинами, заставляя еще сильней закутаться в толстый плед. Лишь изредка по ее переносице могла протечь горькая слеза, впитываясь в повязки, не унося, а только прибавляя боли. В комнате было достаточно холодно, так как окно было настежь открыто, а ветер, что дул в комнату, колышет занавески. Лиза невольно съежилась, натянув плед до подбородка, сгиная ноги в коленях, так как длины «заветного тепла» не хватало. Лиза тихонько шмыгнула носом, забывшись, загинаясь от острой боли. Понимая, что уже не заснет, а если и сможет, то задохнется из-за заложенности, Лиза просто лежала, думая о своем горе. Встать не было сил. Капля за каплей, ниточкой, их кто-то вытягивал, забирая, как вампир, напиваясь и бросая, как ненужный, использованный мусор. Дверь в комнату приглушенно скрипнула, оглашая девушку о незваном госте. Осторожно, пытаясь не издать и звука, Данила облокотился о косяк двери, смотря на колышущиеся плечи Лизы. Она затаила дыхание, стук сердца гулко отдавался в ушах, перебивая тихий, еле слышимый голос парня: — Ты, это, не обижайся. Знаешь, со мной такого не приключалось, не могу дать совета, но не нужно ломаться. Бывает и хуже… — его голова покачнулась, опираясь о руку. Усталость из-за бессонной ночи и выпитого спиртного давила, подавляя все позывы к повседневности. Лиза никак не отреагировала. Лишь голова двинулась вправо, трясь о мягкую ткань наволочки. — Молчишь? Ну и ладно. Так или иначе перебесишься. Вечно игнорить — невозможно, — делая шаг вглубь комнаты, Данил, покачиваясь, осел на пол, возле кровати, нагибаясь и укладывая тяжеленную, по ощущениям, голову на пушистую материю пледа, давя макушкой девушке в поясницу. — Ясно все с тобой, — тихо мямля в кровать, пробормотал Даня. — Думаешь, я от тебя отстану? — Лиза все так же лежала, вздыхая холодный воздух через раз. Мысленно, в голове она знала ответ на его вопрос. — Хуй тебе. Если я что-то задумал, то меня хер кто переубедит. Его рука осторожно продвигалась от поясницы к укрытому пледом животу, пытающемуся более-менее мерно подниматься и опускаться от вздохов. Вяло, очень медленно кисть прошлась по грудной клетке, поднимаясь до маленькой груди. Внутри Лизы все сжалось. Страх. Липкое ощущение царапало слабые места души, пробираясь к самому сердцу. Маленькими грязными лапками он ступал по полу приоткрытой клетки, лязгая стальной цепью на тонкой шее. Он вышел из-под контроля… Ложась поудобнее на массивную кровать, Данил уже двумя руками начал домогаться девушки, которую уже немного трясло. Правая зашла ей под голову, приподнимая; левая — оттягивала ворсистый край пледа. Вот показались острые ключицы с золотой подвеской в форме пентаграммы на шее. В редких солнечных лучах она красиво переливалась от ярко желтого до бордового. Черная нить впивалась в нежную кожу, заставляя ее покраснеть. Показался вырез большой красной футболки, что доходила ей до бедра, но так нелепо задиралась, придавая такой домашний вид. Белоснежные ляжки, без тона загара, были крепко соединены, не давая и грамма надежды на проникновение культяпок к ее лону. Пройдя шершавыми руками по бедрам Лизы, Данил просунул левую, оттягивая подол импровизированного платья. Царапая отросшими, не состриженными ногтями ребра, он поднялся до аккуратной груди. Обведя пальцем вставший сосок девушки, Данил кровожадно ухмыльнулся. Алкоголь ударил в голову, ведь запас Лизиного коньяка, как оказывается, был свыше 3 бутылок. Цепляясь за тонкую ткань хбшной футболки, пальцы, еле царапая мягкую кожу ног, поднялись до пышных бедер, останавливаясь только тогда, когда наткнулись на кружево Лизиного нижнего белья. При походе на вписку она была подготовлена… Волна отвращения к таким не вовремя нахлынувшим воспоминаниям, на долю секунды, отрезвила парня, говоря, что сейчас он не лучше того насильника. Наплевав на приличие, Даня мотнул головой, стряхивая капли здравого смысла. Залезая двумя руками под красную футболку, приспуская тонкую резинку трусиков, Данил получает, с размаху, пяткой по паху, сгинаясь от внезапной боли. В глазах резко потемнело, оставляя лишь маячащее в мозгу чувство боли. Лиза быстро соскочила с кровати, светя пунцовыми щеками. Никто так далеко не заходил. Никого девушка не подпускала так близко. Осматривая свои «труды», а именно, держащегося двумя руками за свое достоинство Кашина, у которого на глазах выступили маленькие кристаллики прозрачных слез, Лиза слегка приблизилась ближе к лицу Данила, чуть ли не повторно давая ему, но только в мягкий живот. — Ты вообще ахуел? Захера ты ко мне пристал?! Я же тебе сказала пойти далеко и надолго, дак какого ты снова ко мне лезешь, Кашин?! — сжимая кулачками края мятой футболки, Лиза нервно пыталась опустить ее ниже колен, но ее длины хватало только на чуть ниже середины бедра. Данил лишь счастливо улыбнулся, через момент заново загинаясь от волны сильнейшей боли. — Я же сказал, что разговорю тебя! — засмеявшись через силу, Данил перевернулся на живот, раскидывая руки по обе стороны, занимая всю ширь мягкой кровати. На его голой спине было много ровных красных полос, от плеч до поясницы. В Лизе что-то перемкнуло, заставляя «трещину» на сердце увеличиться. Садясь на край ложа, девушка протянула руку к спине Дани, докасаясь пальчиками неглубоких царапин. Ребристая поверхность щекотала самые подушечки из-за заскорузлой крови на краях и посередине полос. — Кто это тебя так? — проглатывая некий ком в горле, спросила, сама не зная зачем, Лиза. — Ты про спину? Это недавно кошка Миши Совергона поцарапала… — неумелое вранье легко было раскушено, ибо он не умел лгать. Прожигаемый суровым взглядом девушки, Данил, тяжело вздохнув, произнес: — Ладно, ладно, к Мише я не ходил. Это все одна шлюха на недавней вписке поцарапала, уже неделю не заживает, все время о стены корочку сдираю. Чешется нереально, — нервно усмехнувшись, Даня закрыл глаза. Его умиротворенное лицо было таким притягательным, что Лиза, невольно, вспомнила свою недавнюю любовь… Даже из-за такой мелочи она смогла поникнуть, потеряв «живой» блеск в глазах. Он заметил ее не очень-то хорошее расположение духа. Зачем снова-то грустить? Это Даниле было никак не понятно. — Короче, Лизон, ложись спать, поздно, — Даня повернул к ней голову, смотря на острые коленки, так как силы посмотреть ей в глаза не было. — Даниил… — она знала, что ему не нравится, когда его так называют. Лицо парня негодующе скривилось, изображая верх обиженности. — Посмотри в окно, — как по приказу парень посмотрел за колышущиеся занавески прикрывая глаза от яркого солнечного света. — Досидели… Но мне поебать, ложись, иначе сделаю это силой, — широко зевнув, Данила повернулся набок, спиной к Лизе, не очень-то подтверждая серьезность своих слов. Глаза слипались. Лиза очень сильно устала, но ложиться к такому человеку желания не было. Да, он спас ее. Да, отвез до дома. Она, несомненно, ему благодарна, но на такое она пойти не может. Лизин поток мыслей грубо прервали горячие большие руки, что схватили девушку за талию, заставляя лечь солдатиком, будучи прижатой к горячему телу Дани. — Ля, это что такое? А ну отпусти! Насильник! — девушка начала сильно пинаться, ударяя по Даниным ногам. — Харе дрыгаться, блять! — он заключил Лизу в импровизированные оковы, придавливая ее ноги своими. Левая нога Данила по-хозяйски обхватывала ее бедра, не давая и шанса на удар. — Заебала! Оба сильно вспотели. Одна — от взмахов ногами. Второй — от попыток нейтрализовать угрозу. Он прижал ее так сильно к себе. Руки обхватывали ее живот и грудь; ноги — пышные, мягкие, оголенные бедра. Футболка поднялась до непристойности высоко. По сути, она уже ничего такого не прикрывала, не считая лишь грудь. Шумно дыша, пара отходила от минутной бойни, из-за которой они находились в таком щекотливом положении. Лица обоих были лилово-красными. Смущение было нереально сильным. — Прости меня, — вдруг начала Лиза. — Веду себя как дура. Бью, ору на тебя, хотя ты не очень-то это и заслужил, — девушка хотела было подогнуть ноги, но этого ей не дала сделать тонкая нога, обтягиваемая черными джинсами. — Вот-вот, а то бьешь меня, а я как лучше делал. А теперь спи, заебала. — Ля, если я попросила у тебя прощение, то это не дает тебе возможность потакать мной. — Ля, только я имею право говорить «ля». Так шо не лякай, ля. — Ля, да пошел ты. — Ты тоже, ля, — оба разразились громким хохотом, не сдерживая себя. Все было до невозможности абсурдным: ссоры на ровном месте, едкие замечания и шутки. Но обижаться никто больше не собирался. Они нашли общий язык. Наконец-таки, за долгие месяцы. Прошло еще немало времени до того, как в комнате образовалась абсолютная тишина…***
Прошло два месяца. Даня и Лиза сильно сдружились, но это не запрещало им спорить и ругаться на ровном месте. Судорожно размахивая руками, брызжа слюной и, пытаясь ударить друг друга. Но все время рука замирала в пятнадцати сантиметрах от их лиц. Они дулись друг на друга после таких выражений эмоций, сидя отвернувшись в разные стороны, невидящим взглядом изучая одну и ту же картинку в телефонах раз за разом, пытаясь вникнуть в ее смысл, но ничего не получалось… Каждый сильно вздрагивал, когда кто-либо из них окликал их жалобным «Прости». Смотря лишь секунду прямо в глаза оппоненту, они отворачивались, пытаясь скрыть так не вовремя появившийся румянец на нежных щеках. Но уши не скроешь. Горя пунцовыми кончиками, они выглядывали из-под рыжих и русых волос. Они были отчетливо видны, так как цвет волос был светлым. Когда им говорили, что между ними что-то есть, они в один голос слали этого человека нахуй, ибо шипперство — хуевое дело. Даже Юлий, да, даже он, заговорчиво щуря глаза, мерзко смеялся, когда видел как Лиза и Данил, в очередной раз, толкались на узком тротуаре, упираясь в стены и бордюры. Только Юлику они могли дать по щщам за его мастерство свахи. От сломанного носа не осталось и следа. На «торжественном» снятии гипса присутствовал сам Даня, ни на секунду не отходя от Лизы. Невольно смотря на оставшиеся коричневые синяки, Данил судорожно сжимал кулаки, впиваясь ногтями в грубоватую кожу. Каждый раз замечая на его ладонях отметины полукругом, Лиза, с интересом, всматривалась в его руки. Обхватывая своей левой его две ладони, девушка аккуратно проводила кончиками пальцев по деформированной коже, цепляясь за засохшие корочки, пытаясь их отодрать. Эту привычку Лизы парень игнорировал, ибо боль была почти неощутима. От царапин она переводила взгляд на такую красивую, по ее мнению, татуировку на его правой руке, гладя ее пальцами. Она обводила каждую буковку в слове «DARK», нажимая на них острыми, отросшими ноготками. В этот момент ламповая атмосфера накрывала их, вводя в сонное состояние, укачивая, невольно заставляя прикрывать глаза. Лиза не замечала течение времени, оно проносилось слишком быстро, но не издавая ни единого всплеска. А Дане было это в радость. Чуть щекочущее чувство заставляло толпы мурашек бегать по всему телу, съеживаясь от еле ощутимого холода. Маленькие волоски на кистях рук приподнимались, полностью выдавая чувства ее друга. Стыдливо отвернув голову, закрывшись так не вовремя упавшей челкой, он начинал изучать все, что попадало в его поле зрения. Это могла быть даже пыль на тумбочке, не стираемая уже достаточное количество времени. Даже пыль, но никак не Лиза. А она лишь наслаждалась его присутствием, дружески усмехаясь про себя, чувствуя, как ранее белоснежные щеки наливались пунцом. Телефон Дани зазвонил, оглушая не привыкшие к шуму уши. Немного резко вырвав свою правую руку из ладоней Лизы, он схватил звонящий телефон, лежавший на бедре, но смахнув его пальцем, Данил заставил его съехать, прямо к паху, останавливаясь только тогда, когда он провалился в «щель» между ляжками. Затупив на долю секунды, он с непониманием озарился на смеющуюся Лизу, которая в истерике била себя по ногам. — Ти шо делаешь? — интуитивно выгнув бесформенную бровь, Данила не обращал на телефон никакого внимания, ибо понять, что сейчас происходит с Лизой — интересней. — Ору! — честно, чуть ли не выкрикнула девушка, раскидываясь на широкой двуспальной кровати парня, закидывая одну ногу на колени Дани. — Хммм, ну ладна… Вскользь посмотрев на имя абонента, Данил свайпнул вправо, отвечая на звонок. А Лиза лишь смеялась, ибо ей ничего другого не оставалось. Она реально была привязана к Дане. Задумывалась о том, что это может оказаться влюбленностью, но она не стала отдаляться от него, как это постоянно бывает, а наоборот, все больше и больше времени проводила с ним, пытаясь, наконец, разобраться в себе, в своих чувствах. Она все больше начала засматриваться на него, залипая на его улыбке, переходя на веснушчатые, розовые от смущения щеки. Все больше радуется его смеху, наслаждаясь божественными, по ее мнению, звуками, стараясь все больше шутить, понятными лишь им мемесами. Та ступень отношений, когда уже появляются общие шутки, не понятные простым смертным. — Так что ты орала, ля, — за отходняком от смеха и своих мыслей, Лиза и не заметила, как Даня закончил безэмоциональный разговор с кем-то неизвестным ей и, на данный момент, нагнулся к ней поближе, кладя левую руку на колено девушки, с каждой секундой все выше поднимаясь по ноге. — А почему для смеха должна быть причина? — Лиза сложила руки в замок на груди, искренне усмехаясь непросвещенности парня. — Может, потому что посчитают за долбаеба? — Данила уже почти нависал над вальяжно лежащей девушкой, которая и не думала прерывать столь интимный зрительный контакт, но только положила маленькую ладонь на грудную клетку парня, прямо над сердцем, отчетливо ощущая учащенный стук оного. — Но в данной ситуации же меня никто не будет обвинять в долбоебстве. Или же нет… — смачно облизав обветренные пухлые губы, Лиза усмехнулась тому выражению лица, которое было у Дани: чуть покрасневшие щеки, приоткрытые губы, растянутые в ухмылке и томно смотрящие на нее, прожигая, глаза оттенка весеннего неба, с которого только что ушли все облака, предоставляя права на солнечный день. — Конечно нет, ибо я просто не посмею, — опустив голову пониже к лицу девушки, челка Данила чуть щекотала нежную кожу, вызывая легкие смешки со стороны Лизы. Она была очень восприимчива к щекотке. — А нахуй посылать ты смеешь? — прищурив «светящиеся» от счастья глаза, Лиза нежно положила свою руку на голову Дани, аккуратно зарываясь в рыжие пряди пальцами, массажируя и расчесывая. — Это совсем другое, не путай ситуации, — Данил поднес свою большую теплую руку к щеке девушки, поглаживая большим пальцем ее нижнюю губу, что была так мягка, а остальными перебирая столь шелковистые светло-русые волосы. — Тогда, могу ли я считать посыл нахуй, как «я люблю тебя»? — уже касаясь кончиками носа друг друга, они мерно дышали каждому из них в губы, заставляя толпы мурашек пробежать по худым рукам и массивной пояснице*, принося неимоверные эмоции. — Так и считай до конца нашего общения с тобой, — Данил докоснулся до верхней губы Лизы своими, нежно царапая обкусанной кожей, на секунду прикрывая глаза, наслаждаясь столь чувственным моментом. — Тогда, Дань, пошел нахуй, — Лиза тихо прошептала эти слова, «проглатывая» последние буквы из-за напористости парня, который полностью навалился на девушку, зарываясь в ее волосы, нежно сминая чужие губы, обхватывая, то верхнюю, то нижнюю, целуя. Без труда проталкивая свой язык в полость рта Лизы, скользя по ее деснам, он «кружился» в темпе вальса, исследуя каждый скол на зубах девушки, обхваченные брекетами. Краска мгновенно отразилась на их щеках, пунцом, обжигая кожу и заставляя смущение выйти из самых дальних уголков сознания, занимая позиции, но затуманенные глаза не желали видеть ничего, кроме глаз своего оппонента, будь это то карие, то голубые. Губы горели. Кусая друг-друга они получали неописуемое удовольствие, граничащее с мазохизмом. Из некоторых ранок, которые они себе понаставляли, появлялась маленькими капельками кровь, не успевающая даже остыть на «свежем» воздухе, пропитанным потом и смесью туалетной воды парня и девушки из-за того, что ее просто-напросто слизывали до конца, впиваясь острыми зубами в губу, отсасывая остатки красного вещества со вкусом железа. Вспотевшие ладони ласкали лица и тела их хозяев, заставляя еще больше почувствовать жар, исходящий от них. Лишь на секунду, причмокивая, они оторвались от друг-друга, осматривая то, что они сделали с собой. — Ты хочешь продолжения? — тихий для комнаты шепот, но не для двух разгоряченных тел, для которых каждый шорох казался многодицибельным звуком. Данил тяжело дышал прямо в губы Лизы, не отрывая взгляда от ее полузакрытых каре-зеленых глаз, что казались такими притягательными и яркими в свете торшера. — Ты еще спрашиваешь? — красиво изогнув бровь, Лиза легко усмехнулась, притягивая Данила к себе за шею, утягивая в очередной мокрый поцелуй. Взяв на себя обязанность снять с них одежду, Данил ухватился за низ зеленой толстовки, стягивая ее вместе с черной, синтетической, однотонной футболкой, оставляя Лизу только в одном белом бюстгальтере. От соприкосновения с холодным воздухом комнаты, кожа девушки в миг стала напоминать гусиную, покрывшись сильными мурашками. Увидев, что Лизе стало холодно, Данила коснулся ее губ, начав жаркий танец с языком девушки, попутно поглаживая ее талию, упираясь в черные джинсы. До Лизы начало доходить, что лежать бревном — плохо и неинтересно. Ухватившись трясущимися от возбуждения пальцами за пряжку ремня, она стала медленно, не спеша, расстегивать данную вещь, открывая ворота вседозволенности между ними. Ловко перебирая пальцами, Лиза расстегнула пуговицу и уже тянула бегунок молнии вниз, вызволяя стоящий член парня из импровизированных оков. Немного потупив, она отвела взгляд от довольно большого достоинства Данила, еще более ощутив себя неловко в данной ситуации. Но нежное прикосновение Дани к ее щеке, немного привело Лизу в себя, давая понять, что уже пути назад нет. Данила быстро стянул с себя белую футболку с черным незамысловатым принтом, тут же откидывая ее в угол темной комнаты. Опустив свои зауженные джинсы ниже колен, Даня, наконец, выпутался из них, отправляя их туда же, куда и верх. Плотоядно облизнувшись, Данил припал к шее Лизы, аккуратно втягивая нежную кожу, заставляя ее налиться багровым цветом. Как знала Лиза, засосы — опасное дело, так что дальше двух отметин она не разрешила разукрасить ее ключицы. Проводя мокрую полоску языком от выпирающей ямки ключиц, Данил и не заметил, как дошел до атласной ткани белоснежного лифчика, который так не кстати встал на его пути. Касаясь потными руками горячей спины, Данил дотянулся до простой застежки бюстгальтера, за секунду расстегивая его, стягивая лямки с хрупких плечей. Теперь ему ничто не мешало смотреть на столь желанное тело, не считая не снятых джинс. По взгляду Дани, девушка поняла, что пришло время и ей поработать. Не растягивая время, Лиза быстро избавилась от джинс, оставаясь лишь в трусиках под комплект к лифчику. Смущенно отвернув голову, Лиза прикрыла глаза ладошками, скрываясь от изучающего взгляда парня. — Доверься мне, Лиз, — он произнес это ей прямо над ухом, опаляя нежную кожу горячим дыханием, заставляя убрать столь ненавистную на данную секунду преграду между ним и ее глазами. Опускаясь к вставшим соскам девушки, Данил провел языком от розового ореола, обводя его по часовой стрелке, медленно, всем пупырчатом органом облизывая горошину. Данила почувствовал как участилось ее сердцебиение под его языком от настолько простых манипуляций. Но этого было мало. По крайней мере Дане, так как стояк сильно требовал своего — разрядки. Дотронувшись до правой полусферы своей ладонью, полностью накрывая ее, несильно сжал, наслаждаясь мягкостью и упругостью. Нежно прокручивая твердый сосок между двумя пальцами, Данила оттягивал его, чувствуя как он сморщивается, образуя на ореоле маленькие бугорки от волны мурашек. Возбуждение брало верх, отключая ненужный разум, Лиза уже просто не могла терпеть, желая уже доказать парню, что ей достаточно сладостных ласк. Проведя правой рукой по сильной спине, она опустила руку на живот Данилы, проталкивая крохотную руку под резинку узких боксеров. Данил явно не понимал, зачем Лиза берет инициативу в свои руки, но мешать он ей не стал, а только продолжил мучить грудь девушки. Лиза попыталась одной рукой стянуть непослушную ткань с бедер парня, но было очень сложно. Так или иначе, ей удалось опустить мужские трусы до его колен, украдкой смотря на стоящий член, все больше ощущая смущение. Лиза аккуратно взяла член Данилы в руку, медленно вздрочнув несколько раз, касаясь открывшейся головки большим пальцем. Как приятно было ощущать, что мужчина чуть ли не стонет от твоих ласк, но как же жаль, что парни не любят издавать столь заводящие звуки. Тихонько сжимая ствол, она довольно-таки искусно дрочила, принося Даниле нереальное удовольствие. Лиза чувствовала все процессы происходящие с членом: вот забилась маленькая венка, отстукивая, как метроном очень быстрый темп; как разбухли большие яйца, наливаясь большим количеством спермы. Спустя две минуты таких манипуляций, парень выпустил розовый сосок изо рта, опираясь головой девушке чуть выше плеча, томно и прерывисто дыша в ухо. Лиза почувствовала, как худые ноги немного задрожали, но полностью закончить свое дело Лизе не дала быстрая рука Дани, которая быстро схватила девушку за запястье, отталкивая ее от члена. Тяжело дыша, Данила встал на колени перед Лизой, светя капельками пота на лбу. — Не так быстро, — глубоко вздохнув, он опустился к ее лицу, нежно целуя в растерзанные губы, продлевая столь тихий момент. — Д-Дань, я не могу больше, — полустон со стороны Лизы вырвался наружу, давая полное согласие на дальнейшие действия. — Не буду заставлять тебя ждать… Горячие твердые руки зацепились за резинку трусиков, медленно стягивая их к коленям, в итоге скидывая их с кровати на холодный пол. Пройдя ладонью по ноге девушки, останавливаясь на внутренней стороне бедра, Данила коснулся сочащегося лона указательным пальцем, размазывая склизкую смазку по всей поверхности, уделяя особое внимание чувствительному клитору, аккуратно нажимая на него, совершая круговые движения. Тяжело задышав, Лиза чуть ли не сама насаживалась на заветные пальцы, но вторая рука Данила, лежащая на лобке девушки, не давала активно вихлять бедрами. Хлюпающие звуки наполнили темную комнату, вперемешку со сладостными стонами, срывающимися с уст Лизы. Положив девушке два пальца в рот, он смочил их Лизиной слюной, поднося к мокрой от выделений дырочке. Коснувшись входа, он аккуратно протолкнул один палец, чувствуя как стенки влагалища напряглись, но не придал этому особого внимания. Вставляя средний по конец третьей фаланги, он начал быстрое движение, попутно нажимая на чувствительный клитор. Содрогающиеся ноги девушки были закинуты на плечи Данила, что так быстро доводил Лизу до неимоверного удовольствия. Хлюпая полупрозрачной смазкой, он просто имел ее пальцами, наслаждаясь потерянным лицом Лизы, что не могла найти себе места под непрекращающимися ласками парня. — Д-Да-а-ань, я б-больше не могу-у, — скуля от неизбежности, Лиза махала бедрами, пытаясь еще больше поглотить мокрые пальцы. Но как только Данила почувствовал первое легкое сокращение мышц влагалища, то мгновенно вытащил пальцы, ухмыляясь, поднося к носу, вдыхая запах. — Не тяни, пожалуйста-а. «Зачерпывая» немного смазки в руку, Даня прошелся по всей длине члена, смачивая его Лизиными выделениями. Подставив головку ко входу влагалища, Данила без труда вошел внутрь, всей длиной ощущая, какая же Лиза узкая. Парень сразу начал двигаться в быстром темпе, так как каждому уже не терпелось получить заветную разрядку. Двигаясь очень быстро, получались смачные шлепки тела-о-тело, еще больше разгорая огонь между ними. Грудь Лизы мерно покачивалась, но вот уже была захвачена руками девушки, которые, не боясь боли, сильно сжимали мягкие полусферы, впиваясь ногтями в возбужденные соски, оставляя красные отпечатки. Прерывистое дыхание обоих смешалось, создавая иллюзию заражения их астмой, но думы разрушали утробные рыки и страстные стоны. Толчок за толчком Данила вдалбливался в девушку, унося ее на седьмое небо, заставляя ее биться в конвульсиях, от разрывающего ее изнутри члена. Время было на исходе, подходил момент истины. Сделав особенно быстрые и сильные толчки в девушку, Данил еле успел вытащить член из лона из-за накатившей на него волны эйфории, которая застелила глаза черной дымкой, не давая полноценно мыслить, излился полупрозрачной жидкостью Лизе на плоский живот, еще несколько секунд надрачивая. Не успел Даня и опомниться, как услышал из-под него громкий стон, с которым Лиза бурно кончила, теребя от ласок разбухший клитор, содрогаясь всем телом. Еще некоторое количество времени они тяжело дышали, навалившись друг на друга, но открыв уставшие глаза, радостно улыбнулись, втягиваясь в очередной чувственный поцелуй. — Дань, ты же меня не бросишь? — Лиза с надеждой в голосе спросила, закрывая красные от усталости карие глаза. — Ни за что. Ты от меня так просто не отделаешься… — обнимая девушку одной рукой, Данил заснул, наконец, со спокойной душой. Больше не придется скрывать свои чувства от предмета своего обожания…