Ромео и Джульетта. Легенда о любви

      Следующая репетиция была назначена на среду, а это значило, что можно смыться с последнего урока, а Полюшке сказать, что она просто запамятовала о наказании. Нацу свое уже отработает, а она спокойно и размеренно отработает свое, пусть и в течении всей последующей жизни…       Решив, что мытье кладовой наедине с человеком, что будоражит ее душу, куда страшнее гнева Полюшки, Люси решилась удрать из-под носа старушки, чем бы это в будущем не обернулось.       После звонка с последнего урока, блондинка поспешно собрала сумку, но к ее сожалению надзирательница вышла из класса лишь затем, чтобы встать у порога, разговаривая с Макаровым. Увы, попытка побега не удалась, и блондинка вздохнув уселась за парту, рядом с напарником по несчастью. — Блин, вот же ж, — буркнула девушка, нахмурившись. — Все равно придется кладовую драить. — Расслабься, — как ни в чем не бывало усмехнулся Нацу, изучая серо-зелеными глазами невымытую доску. — Зная Полюшку, могло быть в разы хуже… — Не сомневаюсь, — огрызнулась блондинка, подперев щеку ладонью. — И все из-за какой-то ерунды.       Полюшка впорхнула в класс, оглядев своих жертв, и недовольно цокнула: — Ну, вот что, гаденыши, времени следить за вами у меня нет, другие дела нарисовались…       Люси уже было решила, что старушка отменит наказание, но быстро поняла, что напрасно раскатала губу, поскольку она тут же добавила: — Вечером я проверю, насколько чистые полки в кладовой, так что тряпки в зубы, и вперед!       Ребята поднялись из-за парты с вымученным вздохом, и отправились к завхозу за ведром и тряпками. Набрав воду из-под крана женского туалета, блондинка всучила напарнику ведро, и пошагала следом, в небольшую темную каморку под лестницей, где хранили кипы нужных и ненужных документов. — Тут хоть свет-то есть? — проворчала девушка, открывая деревянную скрипучую дверь. — Есть, — успокоил ее парень, улыбаясь. — А, что, темноты боишься? — Нажав на кнопку сбоку от двери, он зажег маленькую лампочку, висящую над потолком на длинном проводе. — Нет, просто не горю желанием ломать себе в кромешной тьме ноги, — отозвалась Хартфилия, поставив ведро с водой на ближайшую полку. — Давай, к делу. Быстрее начнем, быстрее закончим…       Нацу перечить не стал, мысленно согласившись с ее доводами. Махая тряпкой вдоль полок, укрывшихся приличным слоем пыли, он краем глаза наблюдал за одноклассницей, что рьяно взялась за уборку, стараясь скорее покончить с наказанием бабули. Блондинка поставила коленку на нижнюю полку, чтобы достать до третьей, и старательно сметала грязь, особо не заморачиваясь, что лежит перед ее носом до тех пор, пока не наткнулась на цветную грамоту в желтой прозрачной папке. Она даже сама не могла понять, что могло так привлечь ее внимание, просто залипла с папки, и все тут. — Первое место по успеваемости и отличному поведению в колледже, — вслух прочла она, в шоке взирая на фамилию награждаемого. — Ты?! — Это было сто лет назад, — отмахнулся Драгнил, сделав безразличное лицо. — Ничего особенного…       Посмотрев на дату выдачи, девушка нахмурилась. Еще два года назад Нацу Драгнил являлся лучшим учеником колледжа, пока его семья не попала в аварию, и его жизнь не перевернулась с ног на голову. Значит… Мира недаром так рьяно взялась за постановку, стараясь вернуть того парня, которым он был когда-то, только вот… сейчас его поведение и учеба, мягко говоря, оставляют желать лучшего. — Почему ты согласился играть в пьесе? — отбросив тряпку, спросила Люси, решив, что ходить вокруг да около ей уже до чертиков надоело. — Как Мире удалось уговорить тебя? — Меня не уговаривали, — отозвался Нацу, даже не повернувшись к ней, хотя ее взгляд спиной отлично чувствовал. — Поставили перед фактом, либо пьеса, либо вылет. Мой отец решил, что этот чертов колледж важен для меня, хотя мне давно насрать выгонят меня, или нет. А вообще, ты лезешь не в свое дело, дорогуша, - грубо добавил он. — Знаю, — согласилась блондинка, сдержав порыв возмущения. — Я считаю, что тебе стоит постараться, здесь все твои друзья, и вообще… — У меня нет друзей! — оборвал ее розоволосый, бросив тряпку на полку, и резко разворачиваясь. — Мой поживее, и не давай советы, о которых тебя не просили!       Хартфилия поджала губы, и вновь окунула тряпку в ведро. Ему больно, а душевные раны так и не зажили, оно и понятно, однако, разве выход отгонять от себя близких людей? Что у него нет друзей – вранье чистой воды. Грей и Эрза любят его, и он, конечно же, отвечает взаимностью, хоть и признаться в этом не может. А Мира прощает все его выходки, закрывая глаза на грубость. Все пытаются отнестись к его горю с пониманием, а он не принимает помощи, и это отравляет ему жизнь… — Мне было шесть лет, когда мама внезапно заболела воспалением легких и умерла потому, что отец не успел вовремя купить нужные лекарства, — зажмурившись, начала Люси, заставив себя говорить то, что не знал ни один человек, даже Грей. — Он был слишком занят своим идиотским бизнесом, чтобы заметить тяжелое течение болезни. Он был моим другом, пока мама была с нами, а потом… вдруг отдалился, выкинув меня из своей жизни, как ненужный мусор. Просто перестал… замечать… — она ненадолго замолчала, собираясь с мыслями, отгоняя навязчивые воспоминания, что ничего кроме слез и боли не вызывают. — Иногда мне кажется, что он ненавидит меня за то, что я похожа на нее, правда, не такая красивая, конечно. Совсем не такая…       Драгнил молчал, смотря, как она крепко сжала веки, чтобы не видеть его реакции. Он понимал, как никто другой, как трудно обнажать душу, особенно там, где больнее всего, но последняя фраза… — У тебя, что, дома нет зеркала? — сорвалось с его губ прежде, чем он успел прикусить язык.       Девушка удивленно моргнула, распахнув увлажнившиеся золотисто-карие глаза, и уставилась на него, стараясь разобрать смысл брошенной им фразы. К чему он клонит? Это такой комплимент, или он опять поиздеваться решил? — Есть… — неуверенно выдавила она, нахмурив тонкие светлые брови. — И, что? — Ничего, — поджал губы Нацу, взяв себя в руки. — Не понимаю к чему ты мне это рассказываешь?       Люси вздохнула. Наверное, он будет страшно зол, если она скажет, что в курсе истории, произошедшей два года назад. Наверное, он решит, что она вынюхивает какие-то факты, что относятся к его жизни. Наверное, ему снова будет больно, но это лучше, чем ложь, верно? — Я знаю о твоей матери, и брате, — медленно прошептала она, с грустью отметив, что собственный голос просел от волнения. — Мне очень жаль… но… это не повод… — Замолчи! — Драгнил предупреждающе поднял ладонь. — Я… ни в чьей жалости… не нуждаюсь! Не суй нос… - голос предательски сорвался, хотя он старался говорить твердо.       Под каким-то дурацким минутным порывом, Хартфилия вдруг порывисто прижалась к внезапно задрожавшему парню всем телом, крепко вцепившись в плечи ладонями. Он грубый, злой на весь мир, и возможно даже способен ударить ее за такие вольности, но сейчас почему-то кажется, что лучше этих объятий не придумаешь. — Ты что делаешь? — удивленно спросил он, забыв, что хотел сказать секундами раннее. — Обнимаю тебя, — дрогнувшим голосом отозвалась блондинка. — Просто хочу, чтобы ты перестал кричать, и принял хоть чье-то тепло. Никто не хочет терять близких. Никто!       Нацу вдруг вся эта ситуация показалась ужасно глупой. Он никак не мог понять, что эта девчонка хочет от него? Чтобы он был паинькой? Чтобы жил в мире розовых пони, любя поголовно всех? Чтобы плакал, как младенец, над тем, что произошло с его семьей? Что ей нужно на самом деле?       Вопреки возмущенному сознанию, руки жили отдельной жизнью, негласно принимая объятия девушки, и плавно обвивая ее талию в ответ. Светлые волосы, отливающие золотом, пощекотали нос, хотя он сам не мог точно сказать, когда уткнулся в них, вдыхая слишком сладкий запах малины и ванили. Какого черта он ведет себя, как мягкотелый болван? — Пусти, — стальным голосом проговорил розоволосый, злясь на самого себя за слабость перед ней.       Люси послушно отпрянула, поспешно сжав в ладошках тряпку, будто она способна защитить ее. Она и сама соображала плохо, что за муха ее укусила, если в голову пришло так откровенничать? Они друг друга недолюбливают, так зачем вообще это все? Что за странное наваждение? — Извини, — промямлила блондинка, перебирая в пальцах влажную ткань. — Я не хотела ставить тебя в неловкое положение… я хотела… хотела… я подумала… — Тихо! — вдруг шикнул Нацу, резко и бесшумно прихлопнув деревянную дверь, неожиданно вжав охнувшую блондинку в себя. — Ты слышишь? — Что? — Мира, я считаю, что ты играешь с огнем! — вздохнул Макаров, недалеко от двери. — Изначально было ошибкой ввязывать сюда детей! — Кто-то должен поставить на место этих двух идиотов, — возразила пепельноволосая. — Кроме того, сенсей, клянусь Богом, когда они целовались, вокруг земля полыхала…       Люси невольно покраснела, стараясь не встречаться глазами с серо-зелеными, впрочем, Нацу и не стремился застать ее с поличным. Его больше интересовала беседа режиссера и директора. — Это еще хуже, Миражанна! — проворчал старик, цыкнув. — Уверен, что Хартфилий придет в ярость, когда узнает. — И пусть, — отмахнулась старшая-Штраус. — Прошло уже десять лет, сколько можно вести себя, по-дурацки? — Мы не в праве судить, — отозвался директор. — Это их с Драгнилом дело. Неужели, ты думаешь, что дети способны их примирить?       Нацу и Люси уставились друг на друга, читая во взглядах немые вопросы. Сердце девушки ухнуло вниз, когда серо-зеленые глаза многозначительно вспыхнули. Даже сейчас он действовал на нее гипнотически, и это несмотря на тот факт, что Мира явно затеяла какую-то идиотскую игру. — Не знаю, но теперь я не отступлю ни за что, — решительно заявила пепельноволосая. — Нацу пора расстаться со своими дебильными масками, и признать, что в его жизни люди могут значить гораздо больше, чем он хочет показать, а эти двое папаш давно должны поговорить по душам, отбросив обиды в сторону. Неужели, вы не согласны со мной? — Чувствую, что добром это не кончится, — вздохнул старик, отдаляясь от кладовой, вместе с цокающими каблучками Штраус…       Не отводя взгляда от золотистых глаз одноклассницы, Драгнил отпустил ее, заставив порывисто прижаться к противоположной стенке от осознания насколько близко они были друг к другу пару мгновений назад: — Что это сейчас было? - неуверенно спросил он, разделив ее смятение. — Понятия не имею, — растерянно прошептала Люси, хотя в шепоте уже и не было необходимости. — Что случилось десять лет назад? — вслух спросил Нацу, задумавшись, где в этот период был его отец, и как это могло быть связано с отцом Люси?       Блондинка опустила голову в пол, выпустив из рук многострадальную тряпку, и подавив судорожный выдох, что чуть не взорвал легкие, сипло шепнула: — Умерла моя мама…