Вампиры тоже потеют

      Вот жуть да какая. Я само создание ночи и то дрожу, как осиновый лист. Хотя, про осину лучше не упоминать. Ну и страна же у них тут. Жуть на жути. Это еще хорошо, что я успел проехать лес до темноты. Но и в полях как-то все выглядит зловеще.       Я дал себе обещание побывать во всех странах мира, но сюда я уж точно больше ни ногой.       Вон, наконец-то вдали начали виднеться огни придорожного трактира. Побыстрее бы туда, не пристало высокородному эльфу-вампиру ночевать на обочине у дороги. Да еще и в этой дряннойстранишке.       Теперь-то понятно, почему пограничные войска соседних земель все время находятся в постоянной боевой готовности. Черт знает, что за люди тут живут.       Все здесь дрянное, даже ночи. Постоянные тучи почти всегда скрывают луну и ни черта не разобрать дороги. Хотя мне то что, в темноте я вижу хорошо, но вот лошадь уже чуть дважды в дерево не врезалась. Но наконец-таки я доехал.       Однако таверна оказалась такая же дрянная, как и все вокруг. Старое двухэтажное здание, покосившееся и полу-прогнившее, вызывало во мне лишь омерзение, но продолжать путь в темное время желания у меня не было.       Привязав коня к коновязи, я распахнул входную дверь. Петли были все в ржавчине и не видели масла, наверное, еще со своего первого открытия. Скрип, издаваемый ими, тут же оповестил всех в таверне о моем приходите.       Сразу же два десятка глаз обратили свой взор на меня. По-видимому, это были местные, так как одеты неряшливо и простацки. Не зная как поступить, я на всякий случай покрепче сжал эфес своей шпаги, свободной рукой поправив жабо и добродушно улыбнулся.       – А-а-а-а, вампер! – громко закричал беззубый старик в углу показывая на меня пальцем. – Хватай колья, мужики.       Все сидящие в зале подскочили как по команде и через мгновение у каждого в руке уже было по длинной хорошо заточенной палке.       – Странный какой-то вампир, – нарушил напряжение один из мужиков. – Одет, как баба и не нападает чет.       – Да какая хрен разница, одним ублюдком меньше и то хорошо. Коли его мужики.       – Стойте, – решил вмешаться я, чтобы спасти свою шкуру. – Давайте сначала все обсудим.       – Ага, щас. Мы вот тебе так и поверили. Ща мы колья только опустим, и ты быстренько из нас всех кровь-то высосешь. Знаем мы ваше мерзкое отродье, горьким опытом научены.       – Фу, кровь. Вы что, я не пью кровь. Мне больше по нраву красное вино. Вы, наверное, меня с кем-то перепутали. Думаю, что не стоит тут устраивать бессмысленное насилие, я всего лишь путник, который ищет ночлега.       – Я те ща дам по твоей зубастой роже, ваперяка. Ночлега он тут ищет. Мож те еще девственницу подать на ужин?       – Еще раз вам говорю, уважаемые. Я кровь не пью, да и людей, тоже, привычки есть не имею. Мне всего лишь нужно где-то переждать ночь, а потом я сразу двинусь в путь.       – Чет тут нечисто, – отозвался беззубый дедок в углу. – Вампяры днем не ходють. Ладно, мужики, опустите колья, пущай ко мне подойдет, потарабарить мне с ним хоцца.       Видимо, дед этот у них тут большим авторитетом пользуется, потому как мужики сразу выполнили его просьбу и,отставив заостренные палки, вновь уселись на свои места, но глаз с меня не сводили.       Когда я подошел к углу комнаты, где расположился старик, он указал мне на стул, и, пока я садился, достал откуда-то из закромов своего необъятного кожуха бутыль из прозрачного стекла и плеснул с неё мне прямо в лицо.       – Смотри, – усмехнулся дед, – не шепить. Знаццо не вампяром ты будешь парень. Откудаватакмой тогда? Почаму как баба одет и пахнет от тябя тоже, как от бабы? Зачем клыки вампярские отростил? Енто что, у вас пядерастов мода ща такая?       – Ах, какое неуважение, – возмутился я. – Я никакой не гомосексуалист, я самый обычный натурал, и я действительно вампир.       – Хех, натурал значитсо, энто ваша разновидность новая чтолить? Вампяр-натурал, ох уж извращений ныньшняя молодежь напридумуить.       – Натурал – это тот, кто девушек любит, как и положено, вот как, – поучительно махал я пальцем перед дедом, но при этом он лишь пуще рассмеялся.       – Ухух, повеселил ты дяда, – он вытер уголки глаз от выступивших слез. – Хороший ты парень, мне кажцо. Но ты не боись, знаю я, что такое энтот ваш натурал и прочее. Поозорничать, прост захотелось старику. Ну, так откудить будешь ты такой?       – Я родом из Тарвантиса, – облегченно выдал я, надеясь, что дед всласть насмеялся. – Это страна, далеко на западе. Где-то около четырех месяцев ходу отсюда.       – Из даляка тябя-то к нам занесло. И з чяво эт вдруг?       – Путешествую, как и говорил при входе, я обычный путник и никому зла не желаю.       – Ясно, ясно, зря ж, конечно, ты имянно к нам попутяшествовать захотел. Не то это место для туризьма. Ну, а сам-то кем будишь? Ток честно, а то вампяр с тебя никакой выходить. Хотя оно может и славно, не хватало б нам еще вампяров, что воды свяченой не боются и света днявного.       – Но я в самом деле вампир, – возгордился я. – Хольман Де-Фаус, высокородный эльф-вампир. И у себя на родине моя семья пользуется большим уважением. Но кровь мы не пьем. Точнее, когда-то пили, но это было очень и очень давно, еще за моих предков.       – Энто вы молодцы. Что б все вампяры таковы были. Но ты-то милок иклища свои не свети особо. Эт мы такие добренькие, а другие спрашивать долго не стануть. Кол в сердце, крест в глотку, да еще насцуть сверху.       – Насцут?!       – Так да. У нас традиция така есть, воду свяченую заместо обыкновенной пить. Считаеся, что она злые хвори выводить и кровь для вампяров портить. Дык ж надо было одному пьяньчуге взять да и сказать, что, мол, он вампяра обоссал и тот весь облез сразу. Народ у нас темный, как видишь, то и поверили все охоче. Перед вампяром дело не хитрое то портки намочить. Вона и сейчас, наверное, у некоторых они мокрые через тябя. Ладно, – старик потянулся. – Поседь как тут, а я пока пойдуть трактирщика попросю, пущай тебе комнату наверху откроить. Там утра дождешься, а то видать, вон, как на тя мужики зыркають. Страшно им, так пущай спокойно тоже утра дождуться.       – Утра? – удивился я. – Так вы же местные, зачем вам до утра тут торчать-то?       – Дык, мы ж не спяцально тут застряли. На поле задяржались и до тямна не успели к селу дойти, вот и ждем рассвета. Тот, кто ночью ходить, тут долго не живеть.       Дед, встав с кряхтеньем из-за скамьи, поковылял к трактирщику, стоящему за стойкой, и протирающего уже безвозвратно почерневшие от пива глиняные кувшины.Долгое время он с ним что-то обсуждал и о чем-то спорил, в результате чего трактирщик неохотно передал ему старый изъеденный ржавчиной ключ.       – Вот те ключ, – довольно крякнув, дед бросил кусок ржавого металла на стол. – Трактирщик тя боится, так что сам подымайся на гору и ищи к какой двери он подойдеть.       – Благодарю вас, старче. Тогда не буду задерживаться и сразу же поднимусь наверх. А вам хорошей ночи.       Встав из-за скамьи, я поклонился, как и полагается воспитанному дворянину, и, взяв ключ, уже без лишних слов поднялся по шаткой и скрипучей лестнице на второй этаж.       – Видать в лятучу мышь ты не превращашся, так что крепче дяржись там за поручни, вампяр, – услышал я смешок деда за спиной.       Фонарь с собой я не прихватил специально, хоть и проходил рядом с ним. Мое зрение отлично приспособлено для темных мест, и даже в безлунную ночь я без проблем разбираю дорогу, в отличии от лошади, которая и является моей основной причиной путешествий в светлую пору.       Нужная дверь оказалась почти в самом конце коридора, а замок на ней был настолько безнадежно ржав, что от ключа не было никакого проку. Зато от чуть более сильного толчка петли лопнули и дверь свалилась на пол с диким грохотом.       Внизу все разговоры затихли, а с ними и все сопутствующие звуки. И даже мухи, как будто дребезжали своими крылышками по воздуху тише, манимые светом свечей и ламп.Некоторое время я постоял на месте, ожидая что кто-то поднимется дабы поинтересоваться не пострадал ли я, как это принято в цивилизованных странах. Но увы, что я, признать по чести, и предполагал. И погодя еще мгновенье, вошел по упавшей двери в свои временные покои.       Комнатушка была обставлена с душой, в прошлом веке, наверное. Но сейчас, когда-то красивая резная мебель из качественного дерева с замысловатыми узорами, покрылась вся трещинами и сеткой мелких дырочек оставленных термитами.А в связке с паутиной и пылью придавала комнате больше темной зловещности нежели уюта. О пыли, так совсем отдельная история, её слой был настолько велик, что хороший историк, смог бы прочитать прошлое этой комнаты, лет на пятьдесят назад, стоит ему только взглянуть на неё.       Небольшой столик с зеркалом, окаймленным когда-то красивой резной рамой, стул, того же стиля и комод – составляли большую часть мебели комнаты, если не считать кровати. Она разительно отличалась от всего интерьера, и выглядела еще угнетающе, чем все остальное. Доля деревянной мебели обошла её стороной, но металл перил, когда-то отполированный и блестящий, теперь потускнел и покрылся следами ржавчины. О былом величии напоминали лишь виртуозные узоры, вышедшие из под молота, действительно, талантливого кузнеца. Матрас, или точнее, просто тюфяк, набитый соломой давно истлел, и уцелевшая ткань, укрывала армии клопов, готовых броситься в атаку и иссушить до последней капли крови, того, кто посягнет на их территорию.       Под потолком, на углах чуть ли не кружевами вились плотные сплетения паутины, похоронившие множество поколений её бывших владельцев, и ставшие домом для теперешних и будущих.       О каком-либо освещении в комнате даже и не шло речи, нигде не было и следа лапы или хоть какой-то захудалой свечи. Но и без того, под кроватью на высоких ножках, отчетливо виднелось большое почерневшее пятно старой засохшей крови.       Не желая повторить долю того несчастного, чья лужа крови давно уже засохла на полу, вариант с ночлегом на кровати я отмел сразу.       Единственным разумным местом для ночлега, в этой комнате, мне показался её центр. Это было оптимальное отдаление от всей мебели, плюс посредине был постелен небольшой коврик. Который, казалось, был самым младшим элементом интерьера здесь.На нем было меньше всего пыли, и вдобавок ко всему, он еще не успел подцепить едкий запах плесени, что не могло не радовать.       Потому, быстро сориентировавшись, я ухватил его и направился к окну, чтобы хоть слегка вытрепать и освежить, но и тут меня ждало разочарование. Небольшое окошечко было закрыто не только на шпингалет, а буквально забаррикадировано,прибитымикрест-накрест досками, причем с обеих сторон.       Уже явно нервничая и скрипя зубами, я вышел в коридор. Несколько раз тряхнул хорошенько ковриком, и тьма из черной, превратилась в молочно-серую от зависшей в воздухе пыли.       После, я сразу же забежал назад в комнату,спасаясь от пыли и попытался вернуть дверь на место, но гнилые петли были бесповоротно сорваны, и единственным вариантом оставалось лишь прислонить её к косяку, закрыв большую часть прохода.       Обреченно, но не без присущей мне гордости, я расстелил на полу комнаты свое ложе, и тут вспомнил о спальном мешке, аккуратно сложенном и притороченном к седлу. Но тут же передумал. Ведь путешествия прекрасны в своем разнообразии. И когда-то я буду смеяться, вспоминая эту историю, так зачем же портить впечатления.       Первое время, в голове трепеталось настойчивое желание взять подушку с кровати, но инстинкт самосохранения оберегал меня от подобных действий. Пробыв столько месяцев в странствиях, не хватало еще мне подхватить вшей в этом Богом забытом месте. Тем более свои роскошные длинные волосы я очень любил и лелеял, хоть в дальней дороге они и приносили множество неудобств.       Сон долгое время не приходил, лежать было крайне неудобно и запах старой запыленной комнаты резко бил по ноздрям. Но в конечном результате я смог погрузиться в что-то наподобие дремоты. Состояние, когда вместо снов к тебе приходят воспоминания прошедшего дня и отдых не дает новых сил.       ***       – Милсдарь, прощения просим за задержку, но протокол есть протокол, такова уж жизнь солдатская. С королевским указом шутки шутить не надобно. Дабы границу пересечь бумагу путевую оформить надобно, а писец наш по нужде отошел. А эт надолго. Но вы не беспокойтесь, присядьте, отдохните с дороги.       Караульный был весьма дружелюбен, но сильно дерганный. Постоянно прислушивался и оглядывался по сторонам, свободной рукой, лихорадочно проверяя на поясе ли еще оружие.       – Вы чем-то обеспокоенны? – следуя этикету, поинтересовался я усаживаясь на предложенный стул.       – Нет, нет, – добродушно отмахнулся караульный, – работа у нас такая – нервная. Граница –что уж тут сказать. А тутай вечно как не одно то другое.       – Понимаю вас, – продолжал я поддерживать вежливый тон, – а что за лист путевой такой? Не подскажете? Я уже проехал не одно королевство на своем пути и еще ни разу с таким документом не стыкался. Не говоря уж о такой строгой охране границы. Обычно там хоть в пляс пускайся. У вас, часом не война с соседями намечается?       – Та вы что, милсдарь, типун вам на язык, да какая война. Да и воевать там-то с кем? С кнехтами и бабами? Не, у государя свои мотивы, но могу заверить не война это точно. Нашему королю те земли и даром не здались. А, бумага эта дается чтобы вы с другой стороны воротиться могли свободно. Другие королевства тоже учредили такие по общему договору. Без неё с Архиса не выехать вам.Думаю, сделано это дабы чернь с Архиса к нам не лезла, а то глядишь, еще заразы, какой, понанесут в наши земли.       – А у них там эпидемии частые?       – Та нет как вроде. Но по выезду вам доведется все же недели две на карантине пересидеть. Как к караулке шли то может видели наш домик для карантина.       – Обратил внимание, – подтвердил я. – Вот только окон там как-то многовато для изолятора, как по мне.       – Ой, я человек темный, – начал сразу отговариваться караульный. – Не знаю я, что это мужи наученные себе тут понавыдумывали. Есть приказ туда помещать прибывших вот и помещаем. Это если интересно вам, то вы с писцом нашим потом поговорите, он человек начитанный, умный, может что и подскажет.       Было очевидно, что постовой знал много больше, чем рассказывал, но решил прикинуться дурачком.       ***       Из полудрема меня вытянул лучик солнечного света, с трудом прорвавшийся сквозь заколоченное окно и впившийся огненной нитью в мой зрачок, как только я открыл глаза. Сначала мне подумалось, что утро ранее и солнце только-только показалось из-за горизонта. Но немного размяв затекшее плече и сделав утренние упражнения, я смог убедиться, что чувства меня обманули.       Спустившись в главный зал я смог убедиться что солнце уже почти полностью показалось на небосводе. При этом мрачные своды зала мало изменились при свете дня, и во многих углах еще клубилась густая тьма.       Все посетители разошлись с первыми лучами зарождающего дня и помещение пустовало.       Только трактирщик все без устали тер почерневшие кувшины, а при моем появлении на ступеньках, ускорил свою работу, будто пытаясь добыть огонь.       При этом он мертвецки побледнел, а его застывшие немигающие глаза безотрывно смотрели в мою сторону.       Так он стоял и пялился до тех пор пока последняя ступенька не была пройдена и свет утреннего солнца, проникающий через окно не коснулся моей кожи, еще не согревая но оставляя приятные ощущения обещанного тепла.       После этого он оттаял и оставив кувшин принялся чистить стойку, но уже без такой самоотверженности.       – Эй, вампер, ходьсюды, – из того же угла что и раньше меня подозвал последний посетитель заведения.       Дедок сидел все в том же углу и уминал за обе щеки какое-то страшное варево, походящее на фасолевую кашу. Она выглядела так, будто её уже несколько раз до этого пережевали. Отвратное зрелище одним словом. Но старичку нравилось и это отвращало еще больше.       Борясь с приступами тошноты, и стараясь не смотреть в миску, я уселся напротив дедка.       – Знач не вампер ты, вампер, – довольно констатировал свой вывод дед. –Сонцесветить а ты не горишь. Но я то и не сомневался. Не желаш отведать? – указал он на кашу, и я энергично замотал головой. – Зря, кашица то вкусна, сольою и перцом славно заправляна.       Выбрав последние несколько ложек из миски, он отставил прибор с тарелкой в сторону и откинувшись назад уперся спиной в стену, оказавшись в полулежащей позе, довольно поглаживая живот.       – Хороша кашица. Но дяло то твое будить, не хош так не хоч. Ну, энто, вампер, и каково тебе в краях нашинских гостевать?       – Мило, – кривя душой, и с кислой рожей, соврал я старику. – Старинная мебель красивая, и со вкусом обставленные комнаты.       – Эхехех, – рассмеялся старик. – Да клоповник у нас тута и ничяво поболе будить. Умеешь ты шутки шутить, вампяр. Повеселил ты старика значицо. А ты когда путь дяржать далее будешь?       – Да вот с трактирщиком за ночь рассчитаюсь и в путь дорогу. Я на одном месте без крайней надобности никогда не задерживаюсь.       «В особенности в этом»: подумал я про себя.       – И куды путь держать будешь?       – На юго-запад, скорее всего, – решил признаться я, ведь старик мог что и полезное подсказать. – Пересеку страну вдоль и выйду к противоположной границе.       – Не надобно тебе никуды ехать – дедок резко стал серьезным и наклонился назад к столу– К следущу сялу в том направлени до сумерек не дойти никак, и на коне так же. А в ночь следущу – он пододвинулся еще ближе и начал говорить шепотом – месяц полный будить. Затямна опасно бродить по полям, а в полный месяц дык у нас даже войны не воюют. Армии в лагярях своих запрятаються и всю ночь никуды не выходють.       – И почему же?       – В ночь такумесяшную на охоту перевертни выходють, и бядатому кто в доме все двери и ставни закрыть запамятовал.       – Перевертни? – удивился я новому слову – и что же это такое?       –Ну, перевертни, их люд ученый еще оборотнями кличуть. Чудища таки большие и волохаты. В день обыкновенный оные мужиками обычными обращенные, а вночи как месяц полный в чудищ на волка похожих обращаются и крови людской ищуть. Энтих водой свяченой не возьмеш, да и кол в сярдце не спасаить. Молвлют мол ножем сяребряным или стрелой в сярдце убить и можно. Но откудыть у нас, люда простого да сярабно взять. Вота и нету спасу от зверья сташного.       С оборотнями, в целом, мне встречаться доводилось. Тем более за одним из них увязалась моя младшая сестренка. Начала утверждать: мол люблю его, жить не могу без него. Потому пришлось мириться.       Хотя, с другой стороны не такие уж они и плохие парни. Немного бывают вспыльчивые, но по большей части достаточно хорошо себя контролируют.       Потому дед явно вешал мне лапшу на уши. Во-первых, они не только в полнолуние могли превращаться в волков, но при любом лунном свете. А во-вторых, размерами они лишь немногим превосходили настоящих волков. Бесспорно, они могут загрызть какого-то кнехта в порыве ярости, но как я замечал по хахалю своей сестренки, и в волчьей форме они довольно хорошо могут контролировать свою звериную ярость, главное намеренно не дразнить их.       За это мне, кстати, однажды пришлось поплатиться штанами из заморского шелка, которые я с трудом смог достать за баснословные деньги.Эта шерстяная скотина разорвала их в клочья прямо на мне. Раны на ногах зажили быстро, но вот утрата в виде штанов была безвозвратна.       Так что выдумки деда меня ничуть не испугали. Простой люд и обычных волков боится, что уж тут говорить о чем то более развитом.