Королевские яблоки

Джон опять съел половину ее завтрака. Не то, чтобы он делал это из огромной ненависти к младшей сестре или из жадности, нет. Он любил Клэри, однако и он, и она понимали, что ему нужно есть больше дневного рациона, который их семья могла позволить хиленькому пареньку тринадцати лет, который целыми днями работал в поле, пытаясь прокормить сестру и мать. Он брал ее еду, отдавая в замен свою добродушную улыбку, от которой каждый человек в не таком уж и большом королевстве Аликанте готов был улыбнуться в ответ. Он брал ее еду. А она и не возражала. Мама всегда говорила, будучи еще маленькой девятилетней Клариссе, как девочке повезло иметь такого хорошего старшего брата, как Джонатан. Ведь он всегда заботился о них с матерью. Приносил домой большое количество продуктов, ради которых день и ночь работал в поле. Обнимал сестру, когда она плакала, в очередной раз разбивая коленку о землю во время игры с дворовой ребятней. Крал лекарства, для болеющей уже не первый год матери, из местной аптеки, чего женщина категорически не одобряла. Он был единственным кормильцем их маленькой семьи, ведь мать его была давно и безнадежно больна, сестра еще не доросла до работы в полях, а отец… А отца никто и никогда не видел, после того, как казначея их королевства обокрала шайка бедняков, убив бедолагу и разделив уйму кучу золотых монет на нескольких человек. Естественно, мистер Моргенштерн и был предводителем этой шайки. Вероятнее всего поняв, что отныне он не будет ни в чем нуждаться, мужчина скрылся в неизвестном направлении, бросив пятилетнего сына и беременную жену на растерзание судьбы. Все в королевстве знали историю семьи Моргенштерн, ни как не выделяя их в повседневной жизни. Молли, местная доярка, продавала им молоко в полцены, провожая грустным взглядом еле передвигающуюся мать семейства. Дети, изредка, делились хлебом с Клэри, бегающей по улицам и мило улыбающейся прохожим, тихо шепчась за ее спиной. Пол, водитель комбайна, зачастую, отдавал Джону свою старую порванную одежду, по-отцовски хлопая парня по плечу. В общем то, их совершенно никак не выделяли. И даже сейчас, когда маленькая рыжая девчушка резво бежала по каменным дорожкам рынка, здороваясь со всеми людьми, находящимся на площади, за ее спиной перешептывались люди, тыкая пальцем и многозначительно переглядываясь друг с другом. Клэри быстро двигалась по излюбленным путям королевства, без зазрения совести таща за собой смугленького мальчишку лет десяти. — Клэриии, — тянул он еле передвигая ноги, совершенно не успевая за шустрой подругой, — куда ты меня тащишь? Прошу, скажи что ты заешь куда идешь, а не просто разминаешься перед игрой в догонялки! Девчонка резко останавливаилась у огромной высоты, заросшего красивыми цветками Клематиса, забора, ведущего в королевские сады. — Я хочу есть. — приподняв брови в многозначительном жесте произнесла Моргенштерн, глядя на высокое строение ярко зеленого цвета перед собой. Саймон повторил ее жест, уставившись на нее как на умалишенную. — Эээ… Но, Клэри, — чуть замялся он, — зачем мы пришли сюда, к королевским воротам, если ты хочешь есть? Мы могли бы выпросить что-нибудь у тети Синди. — поймав недоверчивый взгляд подруги, мальчик поспешил продолжить, — Я, честно, видел, как вчера она отдала пару яиц ребятам с Блошиного проспекта. Девчушка закатила глаза. Она безумно любила своего лучшего друга, но порой он не понимал элементарных вещей, которые позже Клэри приходилось ему разъяснять, как случилось и сейчас. Чуть поддавшись вперед к забору, рыжая пропустила стебли Клематиса сквозь пальцы, усиленно ища что-то. Ее брови были сведены к переносице, в выражении полной сосредоточенности своим делом. Спустя пару минут, Моргенштерн резко развела руки в разные стороны, указывая другу на значительную дыру к королевском ограждении. Лукаво уставившись на брюнета, Клэри широко улыбнулась. — Говорят, в королевских садах растет небывалая по вкусу вишня. Челюсть и без того перепуганного мульчугана опустилась на несколько дюймов вниз. Он часто заморгал, кажется, стараясь проанализировать весь замысел подруги. Клэри практически слышала, как движутся шестеренки в его голове. Спустя несколько мучительных секунд, глаза мальчика в испуге уставились на рыжую. — Ты собираешься пробраться в королевский сад? — чуть ли не крича, сказал Саймон, открывая и закрывая рот в немой попытке образумить подругу. — Да, Сай. Я собираюсь украсть немного фруктов из королевского сада. — спокойно ответила она, начиная переползать преграду королевского замка. — Стой-стой-стой-стой. — схватив Клэри за руку, брюнет потянул ее обратно, боязливо осматриваясь по сторонам. — Так нельзя! Это… Это же КОРОЛЕВСКИЙ сад! Там король и королева, и принц, и стражники, и собаки стражников… и белки, и… — Саймон, — остановила друга девчушка, — прошу не преувеличивай. Это всего лишь сад и всего лишь ягоды. — осторожно скинув руку Льюиса со своего запястья, девочка смело переступила черту, отделяющую улицу от королевских владений, улыбнувшись другу своей фирменной улыбкой. — Тебе не обязательно идти. — выдержав паузу, Кларисса сосредоточено уставилась на замок, — Беги в деревню и попроси яиц у Синди. Я скоро. Резко отпустив руки, тем самым возвращая густой слой стеблей цветов на свое законное место, рыжая девочка побежала в сторону знаменитого сада. Еще издалека завидев большие деревья и густые кустарники королевского сада, Клэри прибавила в беге, огибая непонятные статуи и скульптуры каких-то людей, стоящих перед самым замком. Преодолев немалое расстояние в рекордные сроки, девчушка остановилась, пытаясь выравнять дыхание. И только чуть приподняв взгляд, она наткнулась на спелые, налившиеся сладостью плоды вишни. Ее глаза загорелись. Наспех хватая столько сколько можно, Клэри распихивала ягоды по всем карманам, выемкам и впадинам своего платья, стараясь унести как можно больше, не забывая при этом класть некоторое количество плодов в рот. Бережливость рыжеволосой не давала ей оставить без внимания и, падающие на землю, вишенки, которые девочка поднимала и небрежно скидывала в большие рукава ее старенького мятно зеленого платья. Странный резкий шорох позади отвлек Моргенштерн от своего занятия, заставляя ее быстро развернуться на пятках и встретится глазами с мальчишкой ее возраста. Не стушевавшись, Клэри мило улыбнулась, пытаясь заставить своего сверстника не испугаться и не вызвать стражников. На ее улыбку мальчуган ответил категоричным прищуром. Рассматривая девочку он вдруг понял, что она, несомненно, бедна. Штопанное в нескольких местах платье было слегка не опрятно и мято, однако комбинировало с цветом ее глаз, а несколько красных отметин на нем же говорило о том, что незнакомка ела что-то подходящие с этим по цвету. Например, их придворную вишню. Клэри же за минуты молчания поняла, что мальчик, стоящий напротив нее, определенно точно, принц их королевства. И не только чистая и красивая одежда отличала его от обычных крестьян, но не вымазанное в чем-либо лицо говорило об этом. Сейчас он точно сдаст ее своей страже и их сторожевым собакам. Она была в этом уверенна. Однако спустя секунду, мальчик наклонил голову чуть влево, отчего золотые пряди волос упали на его лицо и миловидно улыбнулся, произнося мелодичным голосом: — Хочешь яблоко? Пребывая в немалом шоке, Клэри резко распахнула глаза и приоткрыла рот. Принц предлагает ей… еду? Чуть отойдя от состояния полного онемения, юная Моргенштерн слегка нахмурилась, уставившись в одну точку, находящуюся где-то под ногами мальчика, то ли обдумывая предложение блондина, то ли яростно выискивая выходы спасения из этого странного места. В это время принц, не желая пугать задумчивую ровесницу, медленно вытащил из кармана красивое красно-розовое яблоко. Медленно перекидывая его из одной руки в другую, мальчик привлек внимание Клэри. Она, кажется разобравшись в своих мыслях, посмотрела на принца, и легко улыбаясь, ответила спокойным голосом: — Люблю яблоки.

***

— Кларисса Адель Моргенштерн, — на удивление жестким и строгим голосом, начала мать девочки, отделяя каждое слово от предыдущего страшными паузами, — Я с самого утра не видела тебя на улице. Снова. — Джослин нахмурилась и начала медленно подниматься из-за стола, — Ты не приходила на обед. Снова. — ее лицо было непроницаемо серьезным — Маргарет сказала, что ты опять не пришла на посев пшеницы и кукурузы. Снова. — с каждым, сказанным болеющей матерью, словом, Клэри все больше и больше прятала голову в плечи. — Вопрос, Адель: где ты была весь день? Девчонка тяжело вздохнула. Рыжая прекрасно знала, что соврать матери не получится из-за ее превосходного ума, а слушать правду про «волшебные» дворцы и принцев, она не будет. Однако, взвесив все «за» и «против», Кларисса решила выложить все, как на духу, самым беспроигрышным способом коим она знала. Девочка начала тараторить без остановки. — Мам, правда, поверь мне хоть раз! — вскинув руки, начала она свою тираду, — В общем, мы, как всегда, гуляли по саду, он принес мне новую книгу для познавательного чтения — в этот раз опять про динозавров! Вот ты знала, что, в кайнозойскую эру, то есть 66 миллионов лет назад произошла катастрофа, на которой и закончилось 150-миллионо-летнее царствование пресмыкающихся, в том числе птерозавров и плезиозавров! Вот ты нет, я теперь да! Благодаря ему! — уточнила она, продолжая говорить без умолку, — Он кормил меня яблоками и вкуснейшими булочками, поэтому я голодной не осталась! Честно! — брови Моргенштерн взлетели вверх, призывая к пониманию, — Он учил новым иностранным словам. Вот ты, например, знала, что слово «бабочка» на французский переводится как «une papillon», на немецкий как «schmetterling», а на португальский «borboleta»? Вот ты нет, я теперь да! — победно улыбнулась рыжая, выводя свою мать нескончаемым потоком слов из себя, — Так вот мы гуляли-гуляли, как вдруг!.. — Адель! — крикнула, что есть мочи Джослин, тут же хипло закашливаясь и устало роняя голову на стол перед собой. Наступило молчание, прерываемое тяжелым дыханием матери и чуть заметным частым сердцебиением девочки. Прошло несколько минут. Мать небольшой крестьянской семьи подняла голову, смотря на дочь с разочарованием. — Клэри… — начала она, осевшим от болезни, голосом, — Тебе уже одиннадцать. — тяжело вздохнула она, — Ты уже взрослая. — Джослин слегка улыбнулась, получив ответную улыбку от собеседницы, — Ты уже взрослая девочка, но ты уже на протяжении двух лет продолжаешь рассказывать сказки про принца Джонатана и твои походы в королевский сад, дочка это… — Но это не сказки, мам! — воскликнула Кларисса, сложив брови возмущенным домиком. — Это правда! — на глаза наворачивались слезы отчаяния-ей снова никто не верил, — Джейс существует! Он правда существует, мам! — Детка, нет никакого Джейса. — чуть ли не шепотом произнесла женщина. — Это всего лишь игры твоего подсознания, милая. — она попыталась схватить дочь за руку в чем потерпела несомненное поражение, ибо девочка с силой отпрянула от матери. — Тебе просто не с кем играть, поэтому ты и выдумала себе друга похожего на принца Аликанте.  — Нет, прошу, мам, поверь хоть раз! Просто поверь! — уже растирая слезы по миловидному личику, прокричала Клэри, — Джейс есть! Он. Он смешит меня, когда мне грустно, слушает все эти дурацкие истории о тебе и Джоне, учит меня читать и писать, кормит, обнимает, рассказывает смешные шутки, кидает яблоки с их королевского дерева, рассказывает о интересных обычаях стран мира, да и о самих странах тоже. Он мой лучший друг, мам! Услышь меня! Девочка не могла сдерживаться. Истерика перемешанная с яростью вырывалась из глубин ее подсознания. Два года. Два года она не верит! Уже на протяжении двух лет Клэри гуляла с Джейсом по королевским садам, а ее мать до сих пор в это не верила! Дети встречались почти каждый день, кроме последних четвергов каждого месяца, потому что именно в эти дни садовники подравнивали все кусты, находящиеся во дворце, и кроме второго понедельника каждых трех месяцев, так как во дворец приезжали всякие гости из соседних королевств. Конечно, были и другие поводы не встречаться, как, например, ветрянка Клэри или же экзамены на музыкальных инструментах у Джейса, посев картошки у крестьян или пошив новых парадных костюмов у королевской семьи. В случае, если кто-то из детей не мог придти на встречу к другому, то до полудня ребята должны были оставить у «входа в сад для крестьян» (да, да та самая дыра в изгороди, которую прозвали именно так) яблоко. Именно яблоко и стало символом их дружбы. Обычно, девочка приносила яблоки дешевые зачастую гнилые, мальчуган же рвал плоды с королевских деревьев, что было очевидно. В общем то, виделись они довольно часто, чему были сильно рады. И вот уже два года, как мать Клариссы не хочет верить в то, что у дочери появился настоящий друг. Лучший друг. Джонатан Кристофер Эрондейл. — Ещё совсем недавно, Саймон был твоим лучшем другом. — прохрипела Джослин, отворачиваясь от девочки окну. Болезненно сжав руки в кулаки, Клэри убежала в свою комнату. Преодолевая метр за метром, рыжая не сдерживала слезы обиды. Ей никто и никогда не поверит. — Я верю. — откуда-то с боку послышалось девочке, как только она закрыла дверь в комнату. Повернувшись к противоположной стене, юная Моргенштерн увидела брата, лежавшего на своей кровати. Он с задумчивым видом смотрел в потолок, кажется, совершенно не обращая внимания на всхлипы сестры. — Во что ты веришь, Джон? — обреченным голосом спросила Клэри. — В принца. — просто ответил Джонатан. — В твою дружбу с ним. — П-Почему? — новая волна истерики накатывала на малышку, — Почему т-ты веришь мне? — Ты моя сестра. Я всегда буду верить тебе. Эта ночь слышала много всхлипов маленькой Моргенштерн, что грелась на плече у старшего брата и видела сны о добром мальчике с волосами цвета золота.

***

Джослин умерла спустя три года. Ее похороны прошли тихо и мирно. Восемнадцатилетний Джон смастерил ей деревянный крест на могилу, вырезав на нем инициалы покойной матери. Четырнадцатилетняя Клэри на протяжении двух дней не отходила от старенькой швейной машинки, стараясь сшить Джослин самое красивое белое платье, платок и пинетки. Гроб им отдали даром соседи, которые давным давно сколотили его для своей бабушки, что совершенно не собиралась умирать. Парадокс. Что сделал Джонатан, чтобы выбить Джослин потрясающее место на кладбище, девушка и думать не хотела. Слишком сложно на данный момент. Последние года отношения матери и дочери были до нельзя натянутые. Зачастую рыжая уходила утром задолго до пробуждения дома, чтобы не видеть осуждающих глаз женщины и жалостливых взглядов брата. Она все еще не верила. Так и не поверила. Обычно, встречи Джослин и Клэри заканчивались ссорами. Мать пускала гневные комментарии в адрес блудливой, по ее мнению, дочери, которая иногда отлынивала от работы, чтобы встречаться с мальчишками. Она считала дочь — продажной и распутной, лишь из-за того, что она приходила домой сытой и веселой. Лишь из-за того, что всегда приносила домой немного еды. Лишь потому что от нее веяло счастьем. Смешно? Не думаю. А после смерти матери, Клэри будто осенило: она тратит жизнь не на то, что нужно. Ненужные ссоры с мамой, ненужная ненависть, ненужные прогулки по спящему Аликанте, ненужные проблемы с королевской стражой, ненужный дворец. Слишком серьезные мысли для одной четырнадцатилетней девочки, ну и пусть. Она вдруг поняла, что самое важное в жизни — это семья. Это Джон. Это… уже только Джон. Она должна была поддерживать своего брата с самого начала, а не «сидеть на его шее». Она должна была работать. Она должна была быть достойной таких людей как Джослин и Джонатан. Мать была права — Клэри и вправду была блудливой. Была блудливой раз не ценила, то что имела. Не ценила её. В последний раз выливая горькие слезы на могиле Джослин, девочка направилась во дворец. Она должна ему сказать. Все те же улицы родного города, кишащие людьми. Все те же люди, смотрящие на девочку в черном платке с жалостью. Все те же гниющие на прилавке апельсины миссис Дороти. Все те же, нарезающие круги вокруг друг друга, Карл и Джо — неугомонные дети мистера Стивенсона — местного мясника. Все те же голубые небеса и ровная дуга горизонта. Все так же, как и было, но все по-другому. Все те же люди, но будто кого-то нет. Будто забыли кого-то очень-очень важного. А кого — не ясно. Девочка старалась запомнить все так как оно есть. Ведь она может больше этого никогда не увидеть. Когда из-за горизонта показалась толстая изгородь королевского дворца, Клэри разочарованно вздохнула. Здесь все так же, как всегда и было. Те же листья Клематиса, коими усыпан весь забор. Та же пробоина в «броне» королевского дворца. Слишком знакомо. Присаживаясь у самой красивой и большой яблони знаменитого сада, Моргенштерн принялась ждать принца. Прошло всего несколько минут прежде, чем из-за кустов показался лучезарный юноша. Его золотые волосы свободно обдувались порывами ветра, глаза были сосредоточенны на тексте книги, которую он в развернутом виде нес в руках, свободные рубашка и штаны контрастных цветов красиво лежали на его теле, не облигая его. Всего за секунду Клэри, вдруг, поняла, что никогда не замечала его красоты. Конечно, он рассказывал о том, что его внешность часто притягивала ненужных людей, но обычно девочка не обращала на это внимания, продолжая перебивать принца своими глупыми, по ее мнению, вопросами. Но, он и впрямь был чертовски красив. — О, ты здесь! — девочка вздрогнула, — Привет. — со своими мыслями она совсем забыла о приближающимся принце, который сейчас улыбался ей, как в первый раз, начиная тараторить что-то о книжках. — Сегодня я принес книгу о млекопитающих тебе же нравятся животные, так вот… — его золотые локоны были разбросаны во все стороны, глаза идентичного цвета излучали интерес и восхищение того, о чем он говорит, — Я тут пока сюда шел вычитал, что самым длинным животным, ну и по совместительству млекопитающим, конечно, является — голубой кит. Ту сказано, что когда-то ученые обнаружили самку, которая выбросилась на берег, длиной более тридцати трех метров! Тридцати трех, Клэри! Ты представляешь? — неподдельное восхищение горело в его прекрасных глазах, — А еще тут про верблюдов… так интересно, Клэри! У верблюдов вообще двойной ряд ресниц, три пары глазных век и способность… — Я уезжаю. — прервала пламенные речи друга девочка. Наступила тишина. Юная Моргенштерн с тоской наблюдала за тем, как лицо Джейса приобретало ошарашено-печальное выражение. Брови, что до этого были в радости вскинуты вверх лба, сейчас осели на переносице, рот слегка приоткрыт, глаза… Глаза выражали лишь скорбь и ужас. Губы принца начали двигаться в неслышно сказанном бормотании. Клэри грустно улыбнулась. — Ты… — после минутного разговора с самим собой, произнес мальчуган, — Всмысле, как?.. — глаза заметались в беспорядочном вихре, стараясь только не смотреть в глаза собеседнице. — Ты… куда? Рыжая встала со своего места, отряхнув платье, взяла метающегося в приступе паники принца за руки. — Я уезжаю к тете на север Америки. — увидев удивление в глазах паренька, она поспешила ответить, смеясь над его реакцией. — Да-да, Джейс, мы с Джоном поплывем на корабле через океан. — снова увидев непонимание, девочка снова предопределила вопрос, — Мы едем вдвоем, потому что мама… — она выдохнула — моя мама умерла три дня назад. Кажется, прошло всего три секунды, а Джейс уже держал Клэри в объятиях поддержки и понимания. Слова были не нужны. Они чувствовали друг друга, как никогда. Прошло немало времени, когда он отстранил подругу от себя и, заглянув в глаза цвета спелого зеленого яблока, произнес: — Обещай мне. — сдвинутые брови Клэри, говорили о ее непонимании просьбы, — Обещай мне, что ты вернешься. — уточнил принц с нежностью смотря на девочку, что далеких пять лет назад залезла в королевский сад пытаясь выкрасть горсть ягод. — Обещай, что я тебя еще увижу, что ты не уедешь навсегда. — тон принца повышался и повышался, пытаясь втолкать в голову Клариссы свои надежды. — Обещай, что не забудешь меня и будешь писать по возможности. — остервенело продолжал мальчуган, уже не контролируя поток своих слов. — Обещай, что не найдешь другого лучшего друга, потому что этого я никогда-никогда этого не переживу. Обещай мне это! Прошу! Скажи, что… Не выдержав неостановимого потока слов Джейса, Клэри притянула его к себе и… поцеловала. Это было совсем детское и мимолетное касание губ, которое отдалось молниями на кожах подростков. Принц застыл. Клэри не дышала. Воспользовавшись моментом, девочка прикрыла глаза и упираясь лбом о лоб «друга» прошептала: — Я клянусь. И тут же выскользнув из объятий Джонатана, она излюбленным движением вышла из королевского сада, оставляя растерянного и печального принца наедине с собой и, валяющейся неподалеку книжкой о млекопитающих животных.

***

Моргенштерн, конечно же, не писала принцу письма ни разу с того момента как уехала. Не потому что не хотела, нет. Она безумно желала написать ему хотя бы пару строк о себе и своем настроении, о том куда она уехала и когда вернется, но девушка не могла, совершенно точно не могла этого сделать. Как только она брала в руки пергамент, а пальцы сжимались вокруг стальной рукоятки пера, Кларисса понимала: она ему не важна. Прошло слишком много времени с того момента, как она уехала. Он о ней и думать забыл: у принца вечно много дел. Изредка, лежа на промерзшей соломе, Клэри позволяла себе на долю секунды закрывать глаза и воспроизводить к памяти золотые кудри юноши, который смело улыбался ей в лицо, тараторя о видах каких-то растений. Он наклонял голову в сторону ветра, позволяя ему лакать свои прекрасные черты лица. Глаза Джейса смотрели на нее с любовью и нежностью… Но тут же, с трудом выскальзывая из болезненных воспоминаний беззаботного детства, девушка оказывалась в дряблом сарае тети Аделины, который шатался при каждом даже самом малом порывом ветра, внезапно понимая, как глупо она мыслит. Крестьянка и принц. Так неразумно. Так желанно. Проходили года, а Клэри все больше жалела о своем поступке. Ей незачем было уезжать. И вот, стоя на носу корабля, что нес девушку в родной город, и поправляя свое вечно черное платье, Клэри улыбалась, кажется, надеясь на начало лучшей жизни. Аликанте остался таким же, каким и был семь лет назад. Улицы, пропитанные запахом гнилой капусты и свежескошенного сена. Дома, выстроенные неровными линиями. Девушки, странно косящиеся на на рыжую. Кажется, Кларисса даже слышала звонкий голос тети Синди, что неизменно торговала яйцами. Мальчишки бегали вокруг фонтана на главной площади, заставляя взрослых бегать за ними. Все та же непоколебимая изгородь, увешанная листьями Клематиса и отделяющая королевский замок от улочек города. Но Клэри больше не полезет в сад через дыру в заборе, нет. Сегодня она войдет туда через главные ворота, которые открыли специально для таких, как она. Рыжая пройдет по красивой каменной дорожке к дворецкому в темной фраке, что скажет ей куда пройти, чтобы попасть в главный зал королевского дворца. После Моргенштерн простоит огромную очередь из таких же девушек как она, где узнает много сплетен, что она упустила за года прожитые на чужбине. Там то она и осознает, как сильно может человек скучать по своему дому.

***

— Нет! Нет! Не хочу! Она мне не нравится! — кричала маленькая девочка, сидя на небольшом троне рядом с родителями, — Она страшная! Я не хочу ее! Хочу другую! Король раздосадованно выдохнул. Королева устало потерла глаза. Принц удрученно откинул голову на спинку трона, блаженно прикрывая веки. Девушку, что стояла перед королевской семьей опустив глаза на дорогие ковры, взяли под руки и уволокли из зала. Это была уже шестьдесят первая претендентка на пост гувернантки принцессы. Сейчас можно было смело сказать, что никто в этом зале не думал, что отбор будет проходить так туго. Маленькой блондинистой девчушке, что восседала на позолоченном троне, не нравилось многое. Не красивые глаза, кривые ноги, слишком дорогое платье и яркие губы девушек. Принцесса умудрялась видеть плохо выщипанные брови претенденток, что так же было отрицательным критерием ее будущей гувернантки. Не ухоженные ногти, плохое произношение французских слов — и как девочка в семь лет замечала такие детали? — Мисс Моргенштерн. — по огромному залу пронесся громкий голос дворецкого. Тут же вперед вышла девушка маленького роста, что скидывала с себя капюшон черного плаща, обнажая длинную шею и пушистые вьющиеся волосы. Она уж точно не была красоткой: платье неприметно черного цвета свободно болталось на худощавом теле, ногти подрублены под корень, большие круги под глазами и впалые щеки, говорили о ее бедности и принадлежности к низшему классу людей. Что может быть лучше неухоженной девушки с непослушными вьющимися волосами? — Эта! — вдруг воскликнул ребенок, подбегая к неприметному с первого взгляда созданию, — Она мне нравится! — продолжала кричать принцесса, разглядывая рыжую копну волос, — Я хочу ее! Мама, я хочу ее, пожалуйста! Все члены королевской семьи с интересом посмотрели на новую претендентку. В ней не было ничего особенного: те же глаза, уши, волосы. Вот только было в этой девушке что-то такое, что заставляло думать о ней как о разносторонней личности, как о человеке умном и красивым душой. Может начитанные глаза или нежный румянец на щеках говорил об этом. — Мисс Моргенштерн? — мягким слегка удивленным голосом произнесла Королева Аликанте, будто смакуя имя незнакомки. — Д-да? — чуть дрожащим от волнения голосом ответила она. Все взгляды людей, что находились в королевских апартаментах оценивали ее внешний вид, что весьма смущало девушку. — Как ваше имя, дорогая? — звонкий голос женщины был пропитан заботой и легкостью, что предало Клэри сил для того, чтобы ответить королеве более четко и горделиво. Слегка приподняв голову и облизав пересохшую нижнюю губу, она громко ответила, сохраняя нагнетающие паузы: — Кларисса Адель, Ваше Величество. — лицо Королевы приобрело удивленный вид. Насколько было известно королевской семье, крестьянам редко давали двойные имена. Скорее это были односложные слова, которые можно было бы кричать на улице «в одно дыхание»: Сара, Зои, Кейт и другие легкие имена. Однако, «Кларисса» никак не укладывалось в этот логический ряд. Принц Джонатан слегка нахмурился, кажется, погружаясь в свои далекие воспоминания, что не скрылось от внимательной девушки. — Что привело тебя сюда, Адель? — учтиво спросил король, лицо которого оставалось неизменно серьезным. — Я. Я лишь хотела устроиться кухаркой при королевском дворе, Ваше Величество. — такие знакомые глаза цвета плавленного золота уставились на претендентку с удивлением и неверием. По телу прошла дрожь. Девочка, что учтиво дала взрослым поговорить, больше не могла терпеть и не вставить в разговор взрослых свою лепту. — У тебя такое красивое имя! — улыбнулась она, обнажая ряд жемчужных зубов, — У тебя очень яркие волосы, я тоже такие хочу, но мама говорит, что я не должна в себе ничего менять! Ты, наверняка, и писать умеешь, да? И читаешь хорошо? У тебя в глазах все написано! — так часто Лили говорит, когда не учу домашнее задание. А еще я думаю, что…- не умолкал ребенок, продолжая тараторить без устали пока ее монолог не прекратил принц. — Постой, Мирабель, — попытался успокоить разгоряченную сестру юноша. В следующую секунду он направил взор своих глаз на рыжеволосую девушку, что так подозрительно напоминала ему подругу его далекого детства. Любая девушка в этом зале сделала бы что угодно, чтобы получить хотя бы что-то похожее на этот взгляд. Однако, он был отдан интересной незнакомке, которая сейчас смотрела в глаза Джонатана так, будто знала какую-то важную о нем тайну: тайну которую не знал никто кроме них самих. — Кларисса, — будто с придыханием произнес он, — Ты говоришь… на каких-нибудь языках? Ведь это очень важно при воспитании маленьких принцесс. Вопрос с подвохом. Конечно, он знал, что та самая Клэри училась говорить на иностранных языках вместе с ним, что давалось ей с удивительной легкостью, и порой она даже поучала его, хотя у принца были учителя, которые требовали с него очень многое. Улыбнувшись уголком рта и не прерывая зрительного контакта, она с полной уверенностью в своем ответе произнесла: — Я говорю на трех языках, если Вашему Величеству будет так угодно. — Ну что ж, Адель, думаю сегодня твой день. — чуть улыбнулась королева, поднимаясь со своего трона вслед за мужем, — Мисс Эрондейл выбрала тебя в свои гувернантки. И в этой должности от тебя будут ждать многих результатов и стараний. — нагнетающая пауза, — Ты согласна вступить на пост Фрейлины твоей принцессы и принять имя Мадемуазель Клариссы? Звучало излишне пафосно, если быть честной. Мадемуазель. Спасибо, что не Мадам. Какое громкое слово для девушки, у которой не осталось семьи, которая не имеет должного образования и великолепной красоты, что точно есть у других Фрейлин. У нее нет ничего. Кроме разве что… надежды на светлые времена. — Я согласна. — на удивление ее голос уже не дрожал. — Ура, ура, ура, ура! — запищал золотоволосый ребенок, прыгая вокруг своей оси и звонко цокая каблучками. Девочка незамедлительно взяла Клэри за руку, и потянув на себя, начала бесконечно говорить: — Ну наконец-то, мы нашли мне хорошую подругу, а то эти злые Фрейлины требуют от меня всяких несуществующих правил! — несносная принцесса, кажется, и не думала останавливаться, — Они заставляют заплетать мне волосы по утрам и одевать тугие корсеты! А еще они говорят если я буду горбиться, они привяжут мне палку ко спине и оставят так надолго! Они такие злые! Но ты добрая, я знаю! — и так же быстро отступив назад, Мирабель подбежала к красивой деревянной двери, за которую секунду назад вышел король, крича что-то о встрече через несколько часов. Зал постепенно начал пустеть. Вероятнее всего, за время монолога маленькой болтушки, король велел вывести всех из дворца. Так странно. Еще пару минут назад здесь была огромная толпа людей, которые хотели найти приют и хорошую работу во дворце их королевства, однако, повезло только ей. Столько людей не успели реализовать свои желания и мечты из-за нее. Ей стоило быть последней в очереди. — Хочешь яблоко? — просил знакомый голос за спиной. Перед тем как резко развернуться лицом к источнику звука, девушка выдохнула. И все-таки решившись повернуться, Клэри уставилась на принца Джонатана с плохо скрываемым страхом, что чуть улыбался ей глазами и опустив голову, как это подобает правилам приличия, держал перед собой красное, налившееся сладостью, королевское яблоко. И где только он успел его достать? Снова вопрос с подвохом. Несомненно, девушка могла ответить принцу расплывчато и туманно, пробормотав что-то о аллергии на фрукты или ссылаясь на важные дела, но… был и второй путь развития разговора. Опустив глаза на яркого цвета плод, Моргенштерн снова закусила нижнюю губу. Нет, у нее не было выбора для ответа. — Да, — прошептала она, встречаясь с глазами с горячо любимым другом детства и поднимая уголки губ в полуулыбке, — Люблю яблоки.