Там, где тебя ждут

В конечном счете, Юра все-таки обиделся на Отабека. Омегу искренне задело равнодушие альфы к его сокровенным переживаниям, и жутко, просто неимоверно разозлило то, что в данной ситуации мужчина учитывал только интересы их ребенка. «Нет, потому что опасно для ребенка. Нет, потому что можно навредить ребенку. Нет. Нет, нет, нет.» Не привыкший отказывать себе в чем-либо Юрий не мог принять это «нет» как должное, и потому еще долго кидал в сторону Отабека оскорбленные взгляды. Однако не стоило забывать, что большую роль во всем этом играла метка, что красовалась на загривке Юрия. Если омега противился воле Отабека, то она неприятно морозила и покалывала, и где-то внутри парня зарождался маленький осколок страха, который отдавался холодом по всему телу. Поэтому, вскоре после ссоры, Юра начал испытывать дискомфорт от напряжения в отношениях со своим альфой, какую-то неуютность и даже страх, и уже спустя несколько дней омега сам подсел к Отабеку на диван и начал его соблазнять. Поначалу альфа пытался вести себя с Юрой строго и прохладно, чтобы лишний раз указать ему на его место, но вскоре сдался перед напором омежьей ласки и покорности. Ничего, кроме как переступить через себя и «культурно скушать» власть Отабека Юре не оставалось. Такова была его природа — меченые омеги не имели права перечить своим альфам, которые, по сути, становились их «самцами» и единовластными хозяевами. Природа велела Юрию подчиняться и прогибаться под своего жениха, подавляя всю его немалую гордость с удивительной быстротой и легкостью. Такова была плата омег за любовь до самого гроба. Дальше их жизнь потекла более размеренно. Осень закончилась, и во власть пришли зимние холода, которые в этом году были сильными и морозными. На улице часто шел снег, порой по ночам бывала пурга, а небо было вечно затянуто мраморными темно-серыми тучами, которые предвещали только большие холода. И чем мрачнее становилась погода, тем больше сникал Юрий. В одно прекрасное утро омега встал с постели и, когда он подошел к зеркалу, чтобы причесаться, увидел, что его живот стал немного больше. Омега провел по нему рукой и, ощутив плотную выпуклость, не сдержал опечаленного вздоха. Еще каких-то пару месяцев, и он станет похож на колобка, не иначе. А от блестящего спортсмена в нем ничего не останется. Внутреннее эго снова начало подтрунивать парня на авантюры. Юра не мог спать ночей, часами напролет думая о ледовом катании и свете ярких огней прожекторов, а когда Отабек уходил на тренировки, омега украдкой доставал из коробки свои любимые коньки, подаренные дедушкой, и долго их разглядывал, водя пальцами по лезвиям и твердой обивке. А потом ему и вовсе начали сниться выступления из прошлого, и Юра совсем загрустил. Желание выйти на лед было подобно зуду, который не давал покоя ни на мгновение. И тогда, когда этот зуд, что терзал душу Юрия, стал просто нестерпимым, а страстное желание сумело подавить омежью природу, он решился переступить через запрет. В один из будних дней парень пошел в один из соседних парков, прикрываясь тем, что хочет там погулять. Но истинная причина была куда прозорливее и глубже — прямо за этим небольшим парком находился один небольшой спортклуб, в котором было отделение фигурного катания. Юра вычислил его совершенно случайно, когда пришлось идти в дальний гастроном за продуктами, потому что тот, что находился вблизи дома, был закрыт на ремонт. Пусть каток там был совсем небольшой, но Юрию хватило бы с лихвой — всего на десять минуточек, чтобы снова почувствовать это радостное чувство вихревого танца и скрежет льда под острием конька. Большего не надо. Просто попрощаться. Сначала омега просто ходил вокруг клуба кругами, все никак не решаясь зайти туда. Все-таки, Юра понимал, что если он совершит этот поступок и втайне от Отабека еще раз выйдет на лед, то обманет доверие жениха. И если альфа узнает, то даже страшно представить, какая будет буря… А с другой стороны, зачем ему знать? Ему ведь все равно, что чувствует Юра, так что пусть идет лесом, а омега страдать не собирается. В конце концов, поразмышляв о морали своего поступка, Юра все же зашел в центр, где быстро нашел отделение фигурного катания. Там его, к слову, довольно быстро узнали и даже повосхищались, и, когда омега скромно попросил о десяти минутках на льду, ему выделили целый час. Поблагодарив администраторов, Юра побежал домой. Там, в спальне, он долго сидел на кровати, нервно прижимая колени к подбородку и чувствуя неприятное покалывание в животе. День «X» наступал только на следующей неделе, и все это время Юрий постоянно нервничал, очень переживая, что Отабек как-нибудь узнает о его планах. Омега снова не спал ночей, подолгу смотря на мирно сопящего альфу и гадая, что же тот мог сделать, если бы узнал о проделке парня. Юра стал отстраненнее и задумчивей, и это не укрылось от Отабека, но мужчина, как и множество альф по всему миру, все списал на беременность и скачущие гормоны, даже не представляя, что замыслил его суженный. И вот, наконец-то, этот день настал. Проводив утром Отабека на работу, Юра выждал для верности полчаса, зная, что за это время Отабек как раз добирается до Ледового Дворца, ну, а после буквально сорвался с места, спешно пакуя в заготовленную сумку коньки и пропуск в клуб, который он прятал едва ли не на люстре, лишь бы альфа не нашел. Быстро прошмыгнув во входную дверь, омега воровато огляделся и также шустро скакнул в лифт, надеясь, что никто из соседей его не видел. Шагая по улице, Юра не замечал ничего и никого вокруг — настолько он был взбудоражен и напряжен перед предстоящим событием. За пятнадцать минут он добежал до неприметного серого здания с потрескавшейся вывеской, на которой было написано название спортцентра и нарисованы снежинки, а после, немного потоптавшись у порожков, все-таки зашел внутрь. Поскольку будний день только начинался, то в центре было шаром покати, лишь администратор за стойкой, да несколько спортсменов, присутствие которых узнавалось по шагам на верхних этажах и скрежету инвентаря. Невысокая девушка за стойкой администрации, лишь завидев омегу, сразу же радостно защебетала и провела его к раздевалкам, пожелав удачной тренировки. В этот момент Юра вдруг подумал, как же это все-таки хорошо, быть известным и уважаемым человеком. А ведь в скором времени о его популярности можно будет забыть, потому что спортсмены, долгое время не выступавшие, теряют свою известность и напрочь стираются из памяти фанатов… Дрожащими руками омега натягивал на ноги коньки, чувствуя, как неустанно колотится его сердце и потеют ладони. В немалой степени он боялся — ему так и казалось, что вот, прямо сейчас, Отабек зайдет в эту самую раздевалку и нехило наподдаст ему за непослушание. Юра уже успел четко понять — когда дело касалось ребенка или Юриной безопасности, альфа мог перебарщивать, порой не контролируя свои эмоции и поступки. Хотя, вряд ли Отабек ударит его. Или, в крайнем случае, Юра просто не допустит такого неуважения к себе — свою цену он отлично знает. А еще омега чувствовал вину. Все-таки, жених доверял ему, а Юрий так бессовестно обманывает его, пользуясь этим доверием. Было стыдно, но жажда снова встать на коньки и почувствовать это непередаваемое чувство скольжения на льду, были сильнее. Юра вышел к бортику крытого катка, окидывая его оценивающим взглядом. В полутемном помещении без окон, где горел лишь один прожектор, было достаточно темно, и вокруг пахло сырой древесиной и сыростью. Похоже, подтекала крыша. Омега невольно расстроился — если сам центр был в таком состоянии, то что за качество льда в его стенах? С минуту Юра стоял в метре от катка и неотрывно смотрел на гладкую, бело-голубую поверхность, думая о том, что сейчас он как никогда близок к своему желанию. Но, в тоже время, в его сердце копошился какой-то маленький червячок, который никак не давал покоя, вызывая чувство тревоги и нервозности. — Юрий Плисецкий? Юра так и подпрыгнул в коньках, чуть не завалившись на спину, и резко обернулся в сторону говорившего. Из полумрака на свет прожектора вышел довольно миловидный омега среднего роста. У него были густые волнистые волосы и темно-салатовые глаза, блестящие интересом к оппоненту. — Да, это я, а что? — Юра тоже холодно прищурился, не понимая намерений парня. — Воу, а у тебя и взаправду крутой норов, прямо как по телику говорили, — фыркнул омега. — А вообще-то, я просто хотел познакомиться. Юра не спешил отвечать, внимательно смотря на собеседника. На фаната этот парень был не похож, поскольку никакого восторга и восхищения он не источал, но и хейтером явно не был — все же, он хоть и язвил, но до оскорблений не опускался. — Что, даже не станешь отвечать человеку не своего круга? — хмыкнул парень. — Нет, просто я думаю, стоит ли мне заводить с тобой знакомство, — вздернул бровь Юра. — Ты какой-то слишком наглый и самодовольный. — Ну что ж, тогда мы с тобой очень даже похожи, — едко произнес омега, садясь на лавочку и доставая из-под нее коньки. — Юрий. — Аполинарий. Между омегами повисло молчание. Вошедший парень продолжал с невозмутимым видом надевать коньки, а Юра наблюдал за ним, внутри себя подмечая, что несмотря на грубость и некоторое хамство, этому Аполинарию удалось зацепить его внимание. Всяко лучше, чем размазня Кацуки, который ныне стал Никифоровым и заодно полной тезкой Юрия. — И что же такая важная персона как ты делает в таком захолустном месте? — снова донеслось до ушей Юры. — Ты же такой крутой фигурист, а сейчас собираешься кататься здесь, на мизерном катке в государственном спортклубе, который без году неделя как развалится. — Решил снизойти до фигуристов-смертных и посмотреть, как они живут. — Эй, ну я же серьезно спросил. — Обиженно надул маленькие темно-малиновые губки Аполинарий. — Что ты выпендриваешься? Юра смерил надувшегося парня снисходительным взглядом. — Не я первый начал… Живу я тут недалеко, со своим мужем. — А-а-а, это с Отабеком Алтыном, да? — глаза Аполинария заговорщицки свернули. — Откуда ты зна… — удивленно посмотрел на него Юра, но тут же смолк. О его помолвке с Отабеком писали во многих известных спортивных журналах, интернет-форумах и сообществах, один раз даже показывали в телевизионной программе, так что удивляться тому, что масса народа знает о помолвке Юрия и Отабека, не стоило. — Несколько месяцев назад интернет просто взорвался новостью о том, что двое известных фигуристов решили сочетаться в браке, — хмыкнул Аполинарий. — Сначала русский Никифоров с японцем Кацуки, теперь ваша пара… у вас там брачный сезон, что ли? — А тебе завидно? — прищурился Юра. — Было бы, чему завидовать! — мгновенно парировал омега. — Я этим глупым альфам живым не сдамся! Кому они нужны вообще? Юрий лишь закатил глаза, понимая, что перед ним стоит еще несмышленый омежка, который видит жизнь сквозь свои представления и фантазии. Наверное, ему еще и восемнадцати нет… — Ладно, — вздохнул Юра, не особо желая продолжать разговор. Раздоказывать несмышленышу о важности и необходимости альф в жизни омег ему совершенно не хотелось, да и не затем он пришел сюда. — Я буду работать, так что не мешай мне. — А посмотреть можно? — вдруг робко спросил Аполинарий, с надеждой смотря на омегу. — Можно, — Юра не сдержал самодовольной улыбки, польстившись просьбой парня. Омега перевел взгляд на блестящую поверхность льда, чувствуя, как гулко забилось его сердце, а руки мелко задрожали. Доктор Остерман на последнем приеме говорил Юре о том, что ему нельзя много нервничать и переживать, но сейчас все эти предупреждения стояли на втором плане. В конце концов, он столько ждал этого момента, пошел ради него на обман, так что пасануть теперь, когда были пройдены все преграды, было бы унизительно. Но, как только омега шагнул на лед, живот вдруг сильно скрутило, и он попятился назад, машинально хватаясь за него рукой. — Что такое?! — мгновенно встрепенулся Аполинарий, растеряно глядя на кривящегося омегу. — Ничего, — прошипел в ответ Юра, начиная глубоко дышать. В последнее время, когда он начинал волноваться или переживать, у него начинались резкие, пульсирующие покалывания в животе, которые стихали, лишь когда омега глубоко дышал и успокаивался. — Ты что, беременный? — Аполинарий проследил взглядом за рукой Юры, что держалась на животе. — Да, — коротко цыкнул омега. — Ааа… а разве тебе можно на лед? — еще более растеряно спросил парень. — Беременным же нельзя… — Можно! — рявкнул Юрий, и Аполинарий поспешил замолкнуть. Юра злился. Беременность и так лишила его практически всех любимых занятий, считая соревнования, катание на льду и хореографию, так еще и теперь, в такой ответственный момент, она снова вставала на пути. НАДОЕЛО! «- Чертов ребенок… — обозленно пронеслось в мыслях омеги. — Все из-за него… Из-за него!» Глубоко в подсознании Юра понимал, что смысла злиться на малыша не было, да и вины его, как таковой, тут тоже не было — это же не по его воле омега испытывал недомогания. Он там такой маленький, такой безвольный и совершенно беззащитный… Неожиданно гнев сменился каким-то смягчением при мысли о незащищенности и невинности ребенка, но Юра помотал головой из стороны в сторону, желая отогнать неожиданный прилив сентиментальности. Что это с ним? Он что, превращается в сопливого папочку, который только и делает, что сюсюкается над детьми?! — Нет! — громко воскликнул Юра. Еще раз встряхнув головой, он сделал уверенный шаг вперед, оказываясь на льду. Аполинарий проследил за ним слегка офигевшим взглядом, невольно подумав, что у всех талантливых спортсменов свои причуды. В последний раз глубоко вздохнув, Юра полностью отключился от посторонних мыслей, чувствуя, как успокаивается и уравновешивается его сознание. Здесь, во власти льда, он чувствовал себя в своей стихии, которая едва ли не с рождения была его самой горячей любовью и страстью. Замерев посередь катка, Юра обернулся, посмотрев на Аполинария, что оперся о бортик и наблюдал за ним. Однако, парень смотрел на него с какой-то затаенной тревогой и напряжением, что опять не понравилось Юрию. Резко отвернувшись, омега изящно возвел руки вверх и переставил ноги, замерев в самом первом мгновении своего выступления. Сейчас для него не существовало ничего — ни опасностей, ни тревог, ни Отабека. Ничего… Представив у себя в голове уже выученную до зубка мелодию, Юра сорвался с места, чувствуя, как прошелся ветерок по его распущенным волосам. Каждое движение в этом танце, каждое мгновение, проведенное на льду, все это дарило ему безудержное счастье и радость. Из-за склочного характера и плотного графика тренировок у Юры никогда не было друзей, но ему оно и не надо было. Фигурное катание и так с лихвой забирало все его чувства и эмоции, совершенно властвуя над Юрием, будто бы над своей куклой, в которое воплощалось все великолепие ледового танца. Однако, первый прыжок в очередной раз напомнил Юре о ребенке — живот неприятно скрутило, в голова слегка закружилась, и омега споткнулся, заставляя Аполинария испуганно прикрыть рот ладошкой. Раздраженно цыкнув, Юрий прибавил темпа и, снова развернувшись, резко подпрыгнул, на этот раз ровно приземлившись. Всю свою жизнь он думал о льде и фигурном катании, никогда не заботясь ни о чем постороннем. Единственным, что волновало омегу помимо вышесказанного — любимый дедуля, а затем — Отабек. Вот для этих двоих место в сердце Юрия всегда было. Но освобождать его еще и под ребенка он был пока не готов. Или готов?.. «- Черт, сейчас не до этого!» — мысленно одернул себя омега, суматошно вспоминая, на каком моменте программы он остановился. Приближался момент тройного акселя… Юра, который впопыхах даже не размялся перед тренировкой, был неуверен, что сможет выполнить этот элемент без хорошей подготовки и разминки. Может, стоит сделать двойной прыжок и добавить еще один по ходу программы?.. Но если он не сделает этот аксель сейчас, то придется ждать год, если не больше… Разве он сможет столько ждать, зная, что его программа, придуманная Яковом, выполнена не идеально?! Крепко стиснув зубы, Юра постарался разогнаться еще быстрее и подобрать более точный угол прыжка. И вот, он это сделал. Оторвавшись ото льда, Юра закрутился волчком. В этот миг он слышал только стук коньков о скрипящий лед, запах снежной крошки и… — ЮРА!!! …Отабека?! Черт подери, это правда Отабек?! Но посмотреть в сторону голоса и проверить, не померещилось ли ему, Юра не успел — живот в очередной раз свело, да так сильно, что омега споткнулся на приземлении и плашмя грохнулся на лед, больно ударяясь носом о твердую поверхность. — Ай!!! Он упал на живот. — ЮРА!!! — на сей раз голос был гораздо громче. А еще не осталось сомнений, что это был именно Отабек — его низкий баритон Юра уже узнавал из тысячи… Но сил на то, чтобы встать, не было. Сознание Юрия поглотил страх: что сейчас с ним сделает Отабек? Накажет? Уйдет от него? И… что с ребенком? Было страшно даже пошевелиться. Омеге казалось, что если он сейчас сдвинется с места, то непременно увидит кровь… и тогда его жизнь рухнет. Определенно рухнет, потому что маленький ребенок, что рос в его чреве, умрет по вине своего кошмарного папы. О господи, он же папа… папа этого ребенка… папа, который не думал о своем малыше… папа, который не берег его и не заботился о нем… папа, который даже не любил его… Осознание такого важного факта пришло слишком поздно. Из глаз Юры градом хлынули слезы, и он громко взвыл, молясь, чтобы все обошлось. Если малыш погибнет по его вине, то Отабек ни за что не простит его и бросит, и тогда Юра просто сойдет с ума и умрет, будучи просто не в силах жить дальше без самого дорогого ему человека. — Юра! Юра! — сбоку от него на колени рухнул Отабек, перепугано смотря на омегу, из глаз которого лились слезы. — Боже мой, Юра, ты живой?! — Прости… — сдавленно прошептал омега, не осмеливаясь поднять на жениха взгляд.— Прости меня… В данный момент Юра даже не знал, у кого он больше просил прощения — у Отабека, или у их малыша. Ему было так погано, горько и жутко на душе, что он был готов кататься по земле, лишь бы ни первый, ни второй не покидали его. Спустя столько времени, Юрий как никогда ясно осознавал, что уже несколько месяцев растит в себе новую жизнь, своего маленького ребенка, существование которого в данный период зависело именно от него, от Юры… О боги, как же он мог быть таким… таким… таким бесчувственным?! Парень обессилено рыдал, поджав под себя ноги и прикрыв лицо ладошками. Ему было так стыдно, что он просто не мог посмотреть на Отабека, с ужасом осознавая, что натворил. Оставалось только молить о прощении… Он был так и продолжал лежать на льду, но крепкие и теплые руки осторожно коснулись его ребер. — Я смогу тебя поднять? Тебе больно? — от самобичевания омегу отвлек на удивление нежный и взволнованный голос Отабека. — Где болит? — Ы-ы-ы… — Юра протянул руки вперед, хватаясь за шею с готовностью пригнувшегося альфы. Он бережно поднял омегу на руки и медленно, почти по миллиметрам побрел в сторону бортиков. — Прости меня… Отабек молчал, лишь крепко прижимая к себе вздрагивающего в плаче омегу, который знал, что за свой поступок ему придется дорого расплачиваться. И не только своим здоровьем, которое, возможно, пошатнулось после этого падения, но и доверием и любовью своего альфы… Как только Отабек выбрался с катка, он опустил Юру на широкую скамью, присаживаясь на нее и кладя себе на колени его голову. В этот миг, когда Юра посмотрел в перепуганное лицо Отабека, на глаза омеги снова набежали слезы, и он склонил голову на бок, хватаясь рукой за штанину жениха и тыкаясь в нее носом, вдыхая такой любимый и родной запах, который дарил чувство уюта и спокойствия. — Погоди, я сейчас скорую наберу! — Отабек судорожно зашарил по карманам, ища мобильный телефон, но его остановил тихий голос Юры: — У меня болят коленки и локти, а еще нос… Отабек, а у меня нет крови… там? — Где? — хлопнул глазами альфа, чем заслужил скептический фырк со стороны омеги. — Ааа… погоди. — Мужчина слегка приподнялся. — Нет, вроде, ничего нет. Но ты сам проверь лучше, тебе виднее… Юра осторожно подвигал ногами, не ощущая между ними никакой влаги, а после слегка приподнял резинку штанов. Крови не было. — О, господи, спасибо… — едва слышно прошептал Юрий, на сей раз облегченно всхлипывая. — Но все равно, тебе надо в больницу! — не унимался Отабек, продолжая поиски мобильника. — Неужели в машине забыл… — Ты что, не злишься на меня? — удивленно спросил Юра. Он ожидал, что Отабек сходу начнет орать на него и ругать на чем свет стоит, но альфа выглядел скорее взволнованным, чем раздраженным или злым. — Злюсь. В какой-то момент омега уже было подумал, что его пронесло по всем пунктам, но тут же сник, услышав холодный и короткий ответ. Надо было как-то просить прощения, но на это понадобится время… — Прости меня, я… я больше не буду так, правда. Больших слов у Юры не нашлось. Он бы мог распинаться по поводу причин своего поступка, оправдываться и пытаться обвинить Отабека в том, что он тоже был отчасти виноват, но омега остро чувствовал, что этим словам здесь было не место. Как бы там альфа не запрещал что-то, как бы ни не ругался — он, в первую очередь, заботился об омеге и об их ребенке. А он, Юрий, подобно какой-то безмозглой малолетке, шел лишь на поводу своих желаний, совершенно не замечая окружающего мира и реальности. Уже прошли те времена, когда он мог позволять себе подобное поведение. Сейчас Юрий был старшим омегой в своей семье, который должен был поддерживать и понимать своего будущего мужа. Ко всему прочему, он был беременен, и его обязанностью являлось добросовестное вынашивание ребенка. А он пока что с трудом справлялся с первым пунктом и не особо следил за вторым. А, точнее, вообще не следил. — Бестолочь ты. — Неожиданно донеслось до ушей Юры, и омега поднял на Отабека красные, слегка припухшие глаза. Эти слова были произнесены совершенно беззлобно и с какой-то скрытой теплотой, и омега лишь сильнее уткнулся в штанину альфы, прикрывая глаза и пытаясь на интуитивном уровне показать, что он всеми силами просит прощения и осознает свою ошибку. Рука альфы ласково прошлась по волосам Юрия, а после огладила шею, слегка массируя ее. Юра немного подался вперед и прижался щекой к ладони жениха, тяжко вздыхая. Он наконец нашел в себе силы и поднял виноватый взгляд на альфу. — Сам бестолочь. — с некоторой опаской пробормотал омега. Но не мог он удержаться, не мог! — Давай сами до больницы доедем, ты же на машине? А еще… как ты меня нашел?! Пришла очередь альфы отводить глаза. — Ну, я… установил в твоем телефоне программку одну… Юра резко сел, кидая на мужчину возмущенный взгляд. — Ты что, следил за мной все это время?! — А как за тобой не следить, если ты все время что-нибудь, да выкобениваешь?! — в тон ему ответил альфа. — Я как чувствовал, что ты не забудешь про свою затею с катанием… — Ты просто не понимаешь, как мне было тяжело! — воскликнул Юра, с болью ощущая, что Отабек не сможет понять его чувств. — Я… я правда не хотел ничего плохого ребенку, просто… я же спортсмен, Отабек! Я участвовал в международных соревнованиях, выигрывал призы стоимостью в несколько иномарок, а потом хлоп, и я сижу дома с выпирающим пузом! Это все сложно принять, Отабек… Последние слова Юра сказал совсем тихим и спокойным голосом. Ему снова стало грустно, но уже не от понимания того, что он не выйдет на лед в ближайшее время, а от того, что Отабек его не поймет и снова начнет ругаться… Он бы очень хотел, чтобы альфа понял его, хоть немножечко, ведь это так важно для Юры. — Да, ты, наверно, прав, — внезапно кивнул Отабек, заставляя Юру поднять на него удивленный взгляд. — Я действительно не принимал в расчет твои чувства, а так нельзя. Тебе правда было так тяжело? Омега лишь кивнул, приподнимаясь и садясь в вертикальное положение. — Тогда и ты меня прости. — услыхав в голосе мужчины нотки сожаления, Юра снова обалдело глянул на его омрачившееся лицо. Он что, понимал его?! — Да тебе-то за что извиняться? Ты защищал меня и своего ребенка, делал все так, как положено настоящему альфе и отцу, а я был так безалаберен… — Но и тебя понять можно, — Отабек притянул к себе Юру, крепко обняв. — В конце концов, наш малыш не планировался, и ты был не готов к столь резким переменам в жизни… знаешь, если ты так хочешь, можешь ходить со мной на тренировки, но только в качестве зрителя, уж прости. Тебе правда нельзя на лед. Мы можем смотреть по телику одни передачи про фигурное катание, посещать ледовые шоу и соревнования, да и любые другие мероприятия, связанные со льдом, только сам пока не выходи на него, ладно? — А к белым мишкам тогда сводишь? — улыбнулся Юра, чувствуя, как внутреннее напряжение медленно его отпускает. — Свожу, — убедительно кивнул Отабек, тоже широко улыбнувшись. — Только вот, сначала надо съездить в клинику и все-таки осмотреться у врача, а после, если все в порядке, куда твоей душе угодно. — Бека… — М? — Ты такой хороший, — Юра с благодарностью прильнул к слегка шершавой щеке жениха, легонько целуя. «- И вправду, совсем еще ребенок» — подумал альфа, невольно понимая, как был прав в своих словах Николай Иванович. И Отабеку, и Юрию — им обоим еще предстоит пройти долгий путь, прежде, чем они научатся всем премудростям семейного быта и смогут жить в полной гармонии, любви и доверии. Но сегодня они все-таки поняли одну очень важную и простую истину — порой близким просто необходимо понимание со стороны родных людей. Нужно уметь не только сочувствовать и сопереживать, но и принимать друг друга такими, какие мы есть, со всеми тараканами. И вместе пытаться этих тараканов приручать.

.*.*.*.*.*.

Поли бежал по коридору, стараясь судорожно сообразить, что ему делать. Откровенно говоря, он жутко растерялся — во-первых, когда он наблюдал за Плисецким, в помещение внезапно вбежал Отабек Алтын! Черт возьми, это же был самый известный фигурист в Казахстане! Но не успел Поли потаращиться на кумира и втихаря сделать пару фоточек, как альфа, совершенно не обратив на обалдевшего омежку никакого внимания, истошно заорал, устремляя взгляд на Плисецкого. Ну, а потом вообще пошел эпик — Юрий неправильно рассчитал угол прыжка и плашмя грохнулся на лед, заставив Аполинария и Отабека одновременно вскрикнуть. Поли хоть и не был знатоком в психологии альф, но, посмотрев на Алтына, в глазах которого отразился настоящий ужас, он отчетливо понял, что тот испугался, причем знатно. В одно мгновение мужчина побледнел, словно покойник, а после с молниеносной скоростью выскочил на лед, несмотря на то, что был обут в ботинки, а не коньки. И вот тогда Поли замер в полнейшей растерянности. Что делать? С одной стороны, ему не особо хотелось влезать во все эти семейные разборки, которые сейчас наверняка начнутся, а с другой — Плисецкий, вроде как, был в положении, а шлепнулся он на живот, причем с размаху… Наверное, стоило вызвать скорую помощь… Вспомнив, что он оставил мобильник на администраторском столике, омега ринулся в коридор. Но не успел он завернуть за угол, как неожиданно врезался в кого-то высокого, больно тюкнувшись лбом. — Ой! — парень сделал два шага назад, начиная потирать ушибленное место. — Извините… — О, это ты, визгушка? — раздался сверху насмешливый голос. — Тебя не учили, что по сторонам смотреть надо? — Жан?! — Поли мгновенно поднял взгляд вверх, встречаясь с парой черных глаз, которые мгновенно прищурились. — Тебя мне еще не хватало! А ну, пропусти! Однако, когда омега попытался обойти парня, тот неожиданно выставил мощную руку, преграждая путь. — Куда так спешишь? — вкрадчиво поинтересовался альфа, заставляя Поли стиснуть зубы от злости. — К очередному хахалю на свиданку, да? — Жан, пропусти по-хорошему, а, — раздраженно произнес омега. — Там на катке человеку плохо стало, надо скорую вызвать. Поли знал Жана уже не первый год — они практически одновременно, еще в детском возрасте пришли заниматься на этот каток. Однако, в отличие от Поли, который всегда был очень дружелюбным и открытым ребенком, Жан не отличался разговорчивостью и желанием заводить друзей. Даже наоборот — этот мальчик с вечно взъерошенными черными волосами что ни день лез в драку, пылко реагируя на абсолютно любые шутки ровесников, и нередко получал — в детстве Жан был мелким и некрупным, за что его тут же прозвали «рахитом», не забывая периодически щелкать по носу за задирчивость. Поли, откровенно говоря, было в свое время фиолетово на него, поскольку Жан никогда не совался обижать омежек, только если те сами лезли к нему. Но все изменилось тогда, когда тренер неожиданно поставил их в пару, потому что у Поли был хороший ритм, а у Жана — чувство такта и скрытая харизма. И вот тогда ему пришлось ближе познакомиться с этим альфой. Сначала Поли немного побаивался вечно хмурого мальчика, зная о его драчливом характере, но потом заметил, что Жан не проявляет к нему особой агрессии и не задирает, и начал к нему привыкать. Конечно, между ними нередко возникали конфликты, порой доходящие до скандалов и обид с отвернутыми друг от друга носами, но все-таки, те соревнования, к которым они готовились, они выиграли с большим отрывом и ненадолго стали звездами местного фигурного катания. А потом… потом пришел новый тренер и разъединил их. Поли, конечно, и с другим мальчиком неплохо катался…, но что-то было не так. Другой мальчик, имени которого он уже и не помнил, был трепливым, смеялся над любой дурацкой шуткой и чересчур смело хватал Поли за талию во время парных тренировок. Жан был тихим, ворчливым и обидчивым, но его руки всегда робко и плавно ложились на талию омежки, и он никогда не отвлекался во время тренировок на треп с дружками у бортиков, а еще — отводил глаза, когда Поли ему улыбался. Поначалу, когда их пару разъединили, юный омега даже немного заскучал, поскольку он заинтересовался загадочной личностью Жана, который был подобен тени, что никогда не вступала в контакты с окружающими, но была неизменной спутницей толпы. К сожалению, все попытки Поли подружиться с Жаном увенчались полнейшим провалом — маленький альфочка просто убегал от него, предварительно выкрикнув пару обзывалок. И в один момент Поли на него обиделся. Почему Жан не хотел с ним дружить? Чем Поли ему не угождает? Но ответов на эти вопросы он так и не нашел, оставив место только для обиды. И когда ребята в очередной раз устроили Жану травлю, он стоял рядом с ними и смеялся, наблюдая за тем, как альфы из его группы толкают и пинают мальчика. Поли и не заметил, как тогда Жан, валяясь на полу раздевалки, поднял на него единственного свои большие светло-карие глаза, в которых, наверно, впервые в жизни отразилась боль и разочарование. И с тех пор их эдакий нейтралитет превратился в лютую вражду. Да и «доминирование» Поли, подкрепляемое массой остальных ребят, тоже длилось недолго — ближе к тринадцати годам Жан неожиданно вымахал, став на добрую голову выше омеги и возвышаясь над ним грозной и мрачной скалой. С годами он накачал мышцы, подстриг свои непослушные волосы, которые все равно лезли в разные стороны, но лишь одно осталось неизменным — это его загадочная молчаливость и совершенно спокойный флегматичный взгляд, который потускнел много лет назад. — Ого… и ты решил оказать великодушную помощь нуждающемуся? — изогнул бровь парень, по-прежнему не убирая руки с прохода. — Не думал, что шлюшка вроде тебя способна на такие поступки. — Да сколько можно обзываться, а? Ты меня хоть раз с парнем видел? — не выдержав, повысил голос Поли. Он зло посмотрел в надменное лицо альфы. — Задолбал уже, честное слово! Вали с дороги, пока я тебе по бубну не настучал! — Ой, как стра-а-ашно, — намеренно растянув гласную, ухмыльнулся альфа. Но после его лицо мгновенно посерьезнело. — Ну, попробуй, только потом не жалуйся, что я тебе все ноги повыворачивал. — Нахер иди, идиота кусок! — разозлено выкрикнул Поли, все же сделав шаг назад. Обида опять кольнула его душу. Хоть их вражда и длилась далеко не первый год, омегу все равно задевали эти нападки со стороны Жана. Он и сам частенько лез на рожон, первым обзываясь или выкрикивая на катке насмешки, но прямо сейчас, вот в этот данный момент, ему бы очень хотелось, чтобы Жан послушал его и помог… — Козел! — на глазах Поли выступили крупные слезы, и он, еще раз подняв на ухмыляющегося альфу злой взгляд, резко развернулся в обратную сторону. Омега бросился бежать по дальнему коридору, громко всхлипывая и на ходу утирая слезы тыльной стороной ладошки. И он уже не видел, как разъяренно сжал кулак Жан и наотмашь ударил им по стене, обреченно вздыхая и провожая Поли долгим немигающим взглядом.